О перевороте в одной теме. Часть III.
О перевороте в одной теме. Часть III.
Итак, со временем по-прежнему неважно, поэтому снова наспех, с большим запозданием и кратко.
Часть III. Краткая история вопроса с конца XIX по конец XX века.
Как я уже писал в прошлый раз, в девятнадцатом веке у европейцев вновь пробудился живой интерес к истории боевых искусств средневековой Европы, включая старинное фехтование. Во второй половине XIX столетия этот интерес приобрел отчетливо профессиональный оттенок. Из множества причин и факторов, которые привели к этому "возрождению", я бы выделил несколько ключевых: подъем национальных государств, рост национального самосознания и державнических настроений почти повсеместно в Европе, бурное развитие гуманитарных дисциплин, романтизацию и возвеличивание старины, европейский колониализм и сопутствующее знакомство с боевыми искусствами Южной Азии и Дальнего Востока, а также разнообразные причины практического характера.
В профессиональном изучении старинного фехтования сначала первенствовали специалисты по классическому фехтованию. В этом нет ничего удивительного: фехтование на тот момент было почти исключительно классическим. Мензурное фехтование, ножевой бой, различные виды боя на палках, тростях и посохах, штыковой бой и даже подготовка кавалериста либо напрямую заимствовали методики, системы, видение, характерные для классического фехтования, либо сильно тяготели к нему. Старинные системы боя, отличавшиеся от школ классического фехтования, были по большей части крепко забыты в Европе.
Видные фехтовальщики и специалисты по истории боевых искусств рубежа XIX-XX веков.
Средний - Густав Гергзелл. Справа от него Кастл. Крайний справа - Бертон.
Слева - Бартон-Райт и крайний слева - Хаттон.
В числе первых европейцев, вспомнивших о старинном фехтовании с практической точки зрения, был виднейший австрийский мастер классического фехтования Гергзелл. Этот заслуженный фехтовальщик занялся переизданием и анализом старинных немецких трактатов, в том числе работ Тальхоффера. Австрийцу Тальхоффер был интересен с точки зрения дуэльных норм и формальностей. Еще в эпоху Возрождения именитые юристы составляли серьезные и подробные трактаты по нормам ведения судебных поединков и дуэлей и различным казусам. Внимание бойцов и секундантов к подобным деталям восходит к позднему Средневековью и сложным, подчас запутанным нормам и традициям тогдашнего рыцарства. Спорных моментов в организации и ведении дуэлей было предостаточно в Ренессанс и последующие эпохи. Поэтому глубокое знакомство с традиционными практиками, своеобразными случаями, различными уловками, а особенно процедурными, техническими и юридическими проблемами могло выручить дуэлянтов и секундантов и дать им немалое преимущество в поединке. Дуэльная казуистика не утратила актуальности в девятнадцатом столетии, и Тальхоффер мог оказаться внушительным и неожиданным аргументом в спорах о дуэльных нормах.
Итальянский мастер фехтования Луиджи Барбазетти
Гергзелл был лишь одним из многих. Экскурсами в историю фехтования увлекался Луиджи Барбазетти, который сыграл немалую роль в становлении современного олимпийского фехтования. Об истории фехтования писали и другие итальянские классические фехтовальщики, в частности Якопо Джелли и Джорджо Энрико Леви. Старинные местные традиции итальянских боевых искусств, всевозможные школы и направления для подобных авторов становились важной частью общих итальянской истории и традиций. Очень важно было на их примере показать, что Италия, "завоеванная варварами", не утратила воинственного духа и только "ждала" своего часа. Это было сильным контраргументом против устоявшихся в Европе стереотипов о низком боевом духе и неспособности к военному делу итальянцев. Разумеется, немалое значение эти традиции имели для офицерского корпуса и знати, к которым относился ряд этих авторов. В Италии, которая объединилась незадолго до выхода в свет их книг, история была основой национальной идеологии и общеитальянской национальной идентичности, пусть даже в глазах очень и очень многих итальянцев такая трактовка истории осталась ложной. Кроме того, история итальянских боевых искусств была поводом для гордости и свидетельством преемственности традиций в среде фехтовальщиков.
Сборник трудов Джорджа Сильвера под редакцией Сайрила Мэтти. 1898 год.
От итальянцев не отставали и другие европейцы. Особое внимание реконструкции и анализу старинных систем боя на мечах уделяли британские классические фехтовальщики - Хаттон, Бертон, Мэтти, Кастл и многие другие. Хотя они интересовались самыми разными старинными европейскими мастерами и боевыми искусствами, и для них "родной" Сильвер и другие английские фехтовальщики-практики прошлого были особенно важны и ценны. Именно в этот период Мэтти впервые издал "Краткие инструкции..." Сильвера, которые оставались неопубликованными с елизаветинских времен. Национальное чувство играло немалую роль практически у всех европейских энтузиастов, интересовавшихся старинными боевыми искусствами. Испанцы "вспоминали" мастеров Дестрезы. Немцы - всевозможных германских мастеров и школ от Страсбурга до Западной Польши. Своими традициями боя на сабле гордились поляки и венгры. Во Франции старинным фехтованием интересовалась "Академия оружия", а португальцы вспомнили о старом фехтовании на пастушеских посохах. Но вскоре интерес к старинным боевым искусствам вышел за пределы чтения старых трактатов и отдельных публикаций.
В конце XIX века и на рубеже XIX-XX веков можно наблюдать уже целую волну переизданий и первых публикаций старых трактатов по боевым искусствам. Педро Виндель издал целый сборник испанских трактатов по Дестрезе. Гергзелл к тому же времени опубликовал несколько важных старинных немецких трактатов. Уже упоминавшийся Мэтти впервые выпустил в свет прежде не публиковавшиеся "Краткие инструкции..." Сильвера к его же "Парадоксам защиты". Был издан вариант рукописи "Flos duellatorum", известный как манускрипт Пизани-Досси. Выходили в свет библиографические справочники по старым рукописям и трактатам по боевым искусствам Тимма, Де Легуины, Джелли и ряда других авторов. Этой литературой пользуются по сей день. Результатами этих исследований постепенно начинали пользоваться исследователи из других областей. Шекспироведы и специалисты по испанскому "Золотому Веку" пользовались сведениями по истории старинных школ фехтования и выдвигали новые объяснения и трактовке некогда туманным местам из классических произведений. Глубокое знакомство с деталями исторического контекста по-новому освещало такие пьесы, как "Ромео и Джульетта" и "Гамлет", а подробности биографии Кеведо становились яснее, когда исследователи изучали сведения о его долгом конфликте с Нарваэсом.
Смешанная демонстрация "бартитсу" и исторического фехтования.
Кроме того, европейцы систематически изучали доспехи и оружие, дуэльные практики, связанные с ними проблемы юриспруденции, сопутствующие особенности материальной культуры, создавали новые разделы в музейном деле. Бертон, человек невероятно разносторонних интересов и познаний, попытался написать капитальную работу по истории холодного оружия. (Недавно ее перевели на русский.) Появилась возможность сравнивать и сопоставлять европейские боевые искусства с во многом родственными явлениями. В частности, некоторые европейцы живо интересовались японскими школами дзю-дзюцу и вообще различными приемами и техниками боевых искусств Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока, в том числе фехтовальными. Европейцы, побывавшие или жившие в колониях и странах Азии начинали всерьез заниматься тамошними единоборствами и перенимать отдельные их элементы. Некоторые европейцы в это время даже познакомились с кендо. Создавались новые единоборства, сочетавшие элементы самых разных восточных и западных единоборств - знаменитое "бартитсу", например. В круг посетителей клуба Бартона-Райта входили представители самых разных видов единоборств. Можно сказать, на рубеже XIX-XX веков наступила первая эра глобализации в боевых искусствах, давшая мощный импульс развитию рукопашного боя и систем самообороны и отчасти повлиявшая на фехтование. Ранний интерес русских и западноевропейских путешественников к такой экзотике, как хевсурское фехтование, относится именно к тому времени. Наконец, археологи и специалисты по Древнему Востоку позволили многое узнать об истории холодного оружия и древних боевых искусствах. Европейцы стали пристально изучать оружие и доспехи Азии и Африки. И хотя подчас этими темами занимались "прекрасные дилетанты" или случайные люди, охват изученного впечатляет.
Хаттон и Кастл реконструируют ренессансное фехтование
Надо сказать, классические фехтовальщики именно тогда занялись практической реконструкцией боевых искусств. В этой области, наверное, пальму первенства держат британцы Кастл, Хаттон и их друзья и коллеги. Кстати, публика интересовалось тогдашними предшественниками современных реконструкторов и с интересом слушала их лекции. Эти фехтовальщики пытались на практике показать приемы и принципы старинного фехтования на таком оружии, как двуручный меч и длинный меч, меч и баклер и ренессансной рапире, которая была понятнее и ближе всего классическим фехтовальщикам. Видимо, они были предшественниками современных реконструкторов - прежде всего, реконструкторов систем фехтования. Многие из них, кстати, были связаны с Бартон-Райтом и интересовались его системой самообороны, "бартитсу" и различными видами единоборств, входившими в ее арсенал или примыкавшими к ней - фехтованием на трости Пьера Виньи, дзю-дзюцу, различными приемами борьбы, бокса и савата. Конечно, реконструкцией и новыми для Европы видами единоборств занимались не только они. Подобный интерес проявляли и французы, и португальцы, и немцы.
Португальские специалисты по Жого до Пау. 1910 год.
Эпоха, навыки и образ мышления накладывали свой отпечаток на изучение старинного фехтования. Мастера классического фехтования викторианской эпохи были склонны смотреть на "свое" фехтование как на высшую форму "эволюции" боевых искусств. Характерные для классического фехтования глубокое понимание и искусное применение биомеханики, психологии, тактики, техники и многих других аспектов, казалось, не знали аналогов в прошлом. В отдельных старинных трактатах и иллюстрациях классические фехтовальщики видели примитивное применение громоздкого оружия на неправильной дистанции в неподходящее время. Они находили там странные стойки, абсурдную технику, плохие перемещения и самоубийственные приемы. Устоявшийся образ Средних веков как эпохи примитивной, косной и варварской, завершал картину. Масла в огонь подливали ренессансные учебники рапирного фехтования, в которых появлялись "знакомые" детали и логика поединка. При сравнении этих текстов с трактатами более раннего времени, получалось, что у средневековых мастеров было совсем плохо с фехтованием, а ренессансные мастера и их последователи лишь постепенно "брались за ум", пока фехтовальный прогресс не восторжествовал окончательно над дремучим варварством.
Этот взгляд прекрасно сочетался с господствовавшими тогда представлениями о Ренессансе и Новом Времени, как эпохах пробуждения и бурного развития соответственно. Получалась стройная картина, прекрасно укладывавшаяся в общую историческую схему перехода от бессистемного и примитивного подхода Средних Веков к попыткам упорядочить и преумножить знания, характерным для последующих исторических периодов. Вероятно, свою роль в становлении этой концепции сыграл языковой барьер и характерные географические предпочтения: британские историки фехтования были слабо знакомы с историей фехтования на Пиренейском полуострове и вообще занимались в основном Англией, Францией и Италией. Англия была их родиной, а Франция и Италия - центрами классического фехтования и дуэли.
Эджертон Кастл в несколько окарикатуренном виде. Художник с иронией отнесся к мнению Кастла, будто он владеет пером лучше, чем шпагой. Кастл не был так уж неправ: его книга "Школы и мастера фехтования: от Средних веков до восемнадцатого столетия" оставила глубокий след в истории фехтования.
Огромную роль в торжестве узкого взгляда на старинное фехтование сыграл Эджертон Кастл. Этот видный мастер, бывший капитаном английской олимпийской сборной, обладал колоссальным авторитетом знатока, практика и реконструктора старинного фехтования. Как и Бертон, он был очень разносторонним человеком. Кастл произвел глубокое впечатление не только на рядовых читателей, но и на специалистов своей общей работой по истории фехтования. Серьезные исследователи еще долго ссылались на его экспертное мнение - в тех случаях, когда нужны были сведения по истории фехтования или его отдельным аспектам. Здесь особенно не повезло мастеру Дестрезы Жирару Тибо. Даже основательнейшая биографическая статья о нем в 1978 году не обошлась без упоминания, что Кастл считал книгу Тибо полнейшей чушью. Отчасти лакуны в подходе Кастла объясняются тем, что он был знаком лишь с малой частью обширной фехтовальной литературы позднего Средневековья, а общедоступной эта литература стала довольно поздно. Уже упомянутый географический и языковой барьер также играли, по-видимому, свою роль. И все же, работа его была очень основательной и до сих пор влияет на тех, кто интересуется историей фехтования. (Кстати, она недавно переведена на русский.) Подход Кастла во многом унаследовали последующие историки фехтования и специалисты из числа классических фехтовальщиков. Следы его воззрений можно найти даже у современных авторов. Например, в похожем "эволюционном" духе писал Уильям Гауглер, видный американский мастер фехтования и археолог, специализировавшися на этрусках. В своей "Истории фехтования" он проследил этапы зарождения и развития элементов классического фехтования на основе наиболее важных трактатов по рапире и шпаге, начиная с книги Камилло Агриппы 1553 года.
Уильям Гауглер (1931-2011). Видный американский классический фехтовальщик, историк и мастер фехтования.
Организатор единственной в своем роде "фехтовальной" университетской программы в США.
"Родословную" своей школы фехтования он мог проследить до середины XVIII столетия.
То, что боевые искусства позднего Средневековья и Ренессанса подчинялись совсем иным закономерностям и внутренней логике, чем классическое фехтование, осознали сравнительно недавно. Потребовался настоящий переворот во всей области изучения и реконструкции старинных боевых искусств, чтобы это понять и оценить. Переворот этот пришелся в основном на 1990-е. Благодаря ему своеобразный водораздел конца XVII века наконец стал заметен, и многое стало ясно в применении длинного меча, меча и баклера, ренессансной рапиры, доспехов и во многих других областях и аспектах этой темы. Хотя отдельные специалисты, вроде немецкого историка боевых искусств Карла Вассманздорфа, по-своему смотрели на эту проблематику еще на рубеже XIX-XX вв.. Во всяком случае, Сидней Англо считает Вассманздорфа провозвестником современного подхода к изучению старинных европейских боевых искусств.
Не только в начале двадцатого века, но и гораздо позже авторы книг о фехтовании шли по стопам Кастла или следовали популярным представлениям о развитии воинских искусств и военного дела, которые в конечном счете тоже восходили к мифам девятнадцатого столетия. С этими мифами до сих пор борются с переменным успехом. Истории о сверхтяжелых средневековых доспехах и оружии и ложные представления о роли огнестрельного оружия так же основаны на специфическом обращении с информацией, как и многие взгляды Кастла. Впрочем, не исключено, что и современные специалисты упускают из виду очень многое. Подводных камней в этой сфере более чем достаточно - многие старинные книги довольно-таки трудны для восприятия. С другой стороны, достижения Кастла и его коллег также неоспоримы, а с их вкладом в историю фехтования следует считаться. Хотя их попытки реконструировать старинное фехтование и интерес к новым для их времени боевым искусствам закончились на них же самих, эти исследователи, любители, энтузиасты и практики оставили глубокий след и повлияли на своих гораздо более поздних коллег - исследователей истории оружия и доспехов, вроде Оакешотта, биографов, вроде Ла Фонтен-Вервея, историков фехтования, вроде Эйлварда и Гауглера. И, наконец, они повлияли на тех, кто радикально изменил всю область изучения истории европейских боевых искусств в конце двадцатого века - реконструкторов, историков и различных энтузиастов нового поколения. Но о них и их достижениях следует сказать уже отдельно.