И век длиною в жизнь
И в заключение истории про призрак коммунизма и моего деда-конспиратора - несколько фотографий.
Это Берлин. Снято моим дедом в августе 1945 года. Не рейхстаг, хотя кажется очень похожим. Тот же обгоревший каркас круглого купола, выбитые в окнах стекла и стены, изрешеченные осколками снарядов..
.
1917 год. Мой 18-летний дед, солдат Австрийской армии
1928 год. Сержант-милуимник Румынской армии. Да-да, Румынская армия поддерживала войска в боеготовности и постоянно проводила резервистские сборы.
Август 1945-го. Бранденбургские ворота. На щите надпись по-русски "Берлин".
Сентябрь 1945-го. Берлин, у входа в медсанбат. Мой смеющийся дед в длинной шинели, со свертком в руках, возле грузовика..
Берлин. Лето 1945-го. Врачи и сестры, однополчане. Дед в ряду сидящих, крайний справа. Посмотрите, какие милые лица у девушек-медсестер!
1952 год. Врач-кардиолог.
1986 год. За пару лет до нашего отьезда в Израиль. Таким я засняла его в нашем городском парке. Здесь ему 87 лет.
Мой милый дед - Густав Клайн.
Это Берлин. Снято моим дедом в августе 1945 года. Не рейхстаг, хотя кажется очень похожим. Тот же обгоревший каркас круглого купола, выбитые в окнах стекла и стены, изрешеченные осколками снарядов..
.
1917 год. Мой 18-летний дед, солдат Австрийской армии
1928 год. Сержант-милуимник Румынской армии. Да-да, Румынская армия поддерживала войска в боеготовности и постоянно проводила резервистские сборы.
Август 1945-го. Бранденбургские ворота. На щите надпись по-русски "Берлин".
Сентябрь 1945-го. Берлин, у входа в медсанбат. Мой смеющийся дед в длинной шинели, со свертком в руках, возле грузовика..
Берлин. Лето 1945-го. Врачи и сестры, однополчане. Дед в ряду сидящих, крайний справа. Посмотрите, какие милые лица у девушек-медсестер!
1952 год. Врач-кардиолог.
1986 год. За пару лет до нашего отьезда в Израиль. Таким я засняла его в нашем городском парке. Здесь ему 87 лет.
Мой милый дед - Густав Клайн.