Тёмные воды Эдема-4

[sanych74]

НАЧАЛО

ПРЕДЫДУЩЕЕ


СЕРИЯ 2

Хорошо просыпаться богатым. Нет, конечно, просыпаться здоровым, просыпаться любимым и влюблённым, да и вообще, просто просыпаться - это тоже счастье. Но это всё уже у Паши было, плавали-знаем. А вот богатым он не просыпался ни разу. Новое чувство. Не хуже и не лучше других, просто несколько иное. Сильно иное.

Деньги - самый простой механизм для поднятия самооценки. Неважно, сколько их есть. Но если их внезапно становится на порядок больше, спросонья мир кажется чашей унитаза, который можно безнаказанно обоссать и смыть все последствия.

Не всегда так, наверное. Но первое время - точно.

Паша не сразу открыл глаза, вспоминал пачки купюр, и словно наяву, прикасался к ним руками. Смеялся внутри себя, и даже пританцовывал. Пока не почувствовал утренний зов, в самую маленькую комнату. Пора вставать.

Светкино место пустовало. Смятое одеяло, она уже проснулась, и, видимо, готовила завтрак. Такое нечасто, но бывало.

Но и на кухне её не оказалось.

Она сидела на чердаке. В ночнушке, с растрёпанными волосами - даже не умывалась. Раскладывала пачки купюр разными кучками, что-то шепча и дирижируя указательным пальцем. Лицо у неё было серьёзное, сосредоточенное, какое обычно бывает, когда она разгадывает судоку.

- Я хочу всё распланировать более наглядно. - пояснила она. - Мы же не хотим бездумно спустить эти деньги и остаться с разбитым корытом.

- Я уже опаздываю. - сообщил Паша. - Если ты…

- Я сегодня не иду на работу, милый. Взяла пару отгулов. Езжай без меня. Пообедаем в «Лолите»?

- Конечно. - кивнул Паша. - Ты хорошо себя чувствуешь?

- Да, всё хорошо. Просто хочу немного отдохнуть.

- Ладно. Я уехал. Не хочу опоздать.

- Целуюуууу…

Он действительно не хотел опаздывать, второй день подряд.

Выехал со двора, закрыл ворота вручную. Подумал, что теперь можно поставить механику, и открывать ворота пультом.

Проехал пару кварталов, собирался было поддать газку, но из-за поворота, словно из-под земли, выскочила сухонькая бабка, и то ли она, то ли Паша, то ли ещё что, только вот несильно так бум! - и бабки уже не видно, на земле она где-то.

И тишина.

Паша всё понял сразу, и сразу остановился. Понял, что сбил бабку, и что если там что-то серьёзное, то на этом вся его история закончится, не успев начаться. Все планы, которые они строили со Светой - дом, дети - всё это полетит к чертям.

Утопить педаль газа. Уехать, пока на улице никого нет. А если есть? А если тут камеры? А если бабка ещё жива?

Он принимал решение мучительных две секунды, застыв в ступоре и глядя перед собой. На третью секунду обстоятельства решили всё за него. Бабка поднялась. Посмотрела ему в глаза.

Паша нашёл в себе силы открыть дверь, и буквально вывалиться из машины.

- С вами… всё в порядке?

- Дьявол. - сказала бабка. - Он был здесь. И придёт снова.

- Простите меня, я… - начал лепетать Паша.

- Я видела дьявола. - перебила его бабка. - Он придёт за нами. За всеми.

Повернувшись, она быстрым шагом пошла куда-то, слегка при этом прихрамывая.

Паша перевёл дух, сел в машину. Пот тёк с него ручьями. Руки дрожали, и он не сразу нашёл в себе силы поехать дальше. Ждал, чтобы успокоиться.

На работу, конечно, опоздал. Но никто этого и не заметил.

***
Баринов вошёл в приёмную мэра, рассчитывая некоторое время поболтать с секретаршей Леночкой, но оказалось, что мэр в приёмной, вместе со своим заместителем, Тараскиным.

- Организуйте всё красиво, соберите побольше, но не переусердствуйте, а то решат, что мы тут зажрались. И письмо набросайте, мол от жителей Энска непокорённым жителям Донбасса. Отвезёте в Ростов, адрес я потом дам. Сам займись, или кому-нибудь толковому поручи. Понял, Тараскин?

Тараскин кивал гривой, и ничего не говорил.

- А вот и наша полиция. Проходите, Иван Андреевич.

Мэр был в прекрасном расположении духа, улыбался и много жестикулировал. Баринов заметил у него на лацкане георгиевскую ленточку.

- А это откуда?

- Ждём дорогих гостей. - сказал мэр. - Из златоглавой. Одна финансово-промышленная группа. Они там все патриоты, так что приходится соответствовать.

Он подошёл к макету Энска, трёхлетней давности, постучал пальцем в район центрального парка.

- Большой бизнес к нам приходит, Иван Андреевич. Большая ответственность.

Несколько секунд Баринов обрабатывал полученную информацию.

- Вы что, продаёте парк москвичам?

- Ну ты и мудак, Ваня. - вздохнул мэр. - Знай тебя чуть меньше, я решил бы, что ты наседка. Не продаю, а сдаю в аренду. Не я, а город.

Баринов пожал плечами - он не любил словоблудия, и привык называть вещи своими именами.

- Они скоро сюда приедут. - продолжал глава города. - Люди серьёзные. Охрана на уровне. Интересовались уровнем преступности в городе. Я сказал, что у нас работают лучшие полицейские в области.

- Они поверили?

- Хотели с тобой познакомиться.

Баринов покачал головой.

- Весь парк заберут?

- Весь. На сорок девять лет.

- Я думал, его получит Сурен. После выборов. Он в дороги вложился, и мусор вывозил в прошлом году.

- Поэтому он почётный гражданин города. Город это ценит.

- Сурен хотел построить наш ответ Динсейленду. - вспомнил Баринов. Ухмыльнулся, не упуская возможности потроллить собеседника. - Вы ещё с ним ленточку перерезали.

Троллинг удался - мэр заметно разозлился от напоминания.

- Ваня, ну какой, бля, Диснейленд? Армяне построят там десяток ресторанов, и этим всё закончится. Свадьбы на пятьсот человек, люля размером с руку, Доминик Джокер и стрельба каждые выходные. А эти люди смотрят в будущее. - он снова обратился к макету, стал чертить пальцем какие-то линии. - Здесь будет торгово-развлекательный комплекс, а эта часть - военно-патриотический лагерь. Господдержка, бюджеты… мда… Дети со всей области будут здесь обучаться всему самому необходимому. Дети!

- Выживать и убивать?

- В такие времена живём. Уж тебе ли не знать. В общем так, Иван Андреевич. Ты давай с этими девяностыми заканчивай, найди этого киллера из промзоны, а когда станешь героем, я тебя с ними сведу. С москвичами. Новый уровень. А с Суреном ты пообщайся. Объясни, чтобы никаких эксцессов.

В приёмной Леночки не оказалось. В коридоре возле лестницы Баринов заметил Тараскина - тот выпрямился, надув щёки, и давал инструкции невысокому парню в потёртом костюме. Баринов прошёл мимо, услышав лишь часть разговора.

- Надо, Паша, чтобы всё было богато, но экономно, как ты умеешь. - говорил Тараскин, басовито гэкая везде, где предоставлялась такая возможность. - Никаких старых вещей и обносков, лучше крупы, или медикаменты пообъёмнее. И обязательно побольше фотографий для сайта. Типа Энск и Донбасс - города побратимы.

- Донбасс, это ж вроде не город.

- Паша, ты не умничай, а фотографируй, ясно? На тебя вся надежда.

Паша кивал точно так же, как только что Тараскин кивал перед мэром, и Баринов, проходя мимо, подумал, что возможно, это такая чиновничья форма выражения субординации, вроде военного этикета.

***
Для обычной матери достаточно всего лишь двух-трёх странностей в поведении ребёнка, чтобы почувствовать, что что-то не так. Плохой аппетит, опоздания, синяк, новый гаджет, запертая дверь, пропавший дневник, помада на трусах, да что угодно. Одна, вторая странность попадают в её поле зрения, и вот уже внутренний фейс жмёт тревожную кнопку, раскручивая маховик вопросов, подозрений и нотаций.

Для матери-полицейской, а тем более матери-следователя как не парадоксально, таких зацепок необходимо гораздо больше. Профессиональная деформация материнских чувств, когда беспочвенный страх сменяется желанием выстроить логическую картину, и только потом МАМА-ФСО начинает беспокоиться, задавать вопросы и устраивать ханжеские сцены, устанавливая материнскую диктатуру.

Таня не считала себя ханжой или деспотом. Напротив, она разрешала своим детям многое, а взамен требовала только одного - всегда говорить родителям правду.
Это ведь так просто. Сильный человек не станет лгать - эту мысль Таня ставила в основу воспитания Олега и Лины. И ей казалось, что у неё всё получается.

Классный руководитель позвонила примерно через час после того, как Таня высадила детей у школы. Она только приехала в УВД, и стала свидетельницей спора между дежурным и бабкой. Бабка уверяла, что этой ночью видела дьявола, который украл её козу, и просила принять меры, а дежурный советовал бабке поискать козу получше, и приходить через три дня. Таня едва успокоила разбушевавшуюся старуху, как ей позвонили с незнакомого номера. Это была Елена Дмитриевна, классный руководитель Олега. Она хотела встретиться, и поговорить лично.

Телефон Олега был отключён, как обычно. Пообещав бабке, что её козу будут искать лучшие полицейские города, Таня поехала в школу.

Оказалось, что Олег предложил своей учительнице взятку в пятьсот рублей, а когда она отказалась брать, сказал, что его мама работает в полиции, и в случае чего может создать ей большие проблемы. После чего покинул школу в неизвестном направлении.

Таня сидела, словно пришибленная. О, нет, это было не пришибленное состояние. Она чувствовала, как горят щёки, как язык отказывается повиноваться и что-то говорить, да и говорить особо нечего, слова рассыпались фруктами из разбитой вазы, ей оставалось только сжимать ладони, да нервно откидывать прядь волос со лба.

Пока учительница рассказывала о всех проблемах Олега, связанных с неуспеваемостью и прогулами, Таня вспоминала все мелкие странности и нестыковки, которые сын, пользуясь доверием матери, списывал на обстоятельства. Забытый учебник, порванные штаны, сменившийся телефон одноклассницы, и прочая, прочая…

Врал, врал всё это время, ей и отцу.

- Я вам обещаю… - твёрдо сказала Таня. - Обещаю, что проблемы будут у него, а не у вас.

Прямо из школы она поехала на Дичку. Конечно же, Олег был там. Днём в такую жару только купаться на диком пляже. Для злостных прогульщиков раздолье.

Когда он увидел машину мамы, его лицо… Таня шла ему навстречу, а его дружки, словно почувствовав надвигающуюся бурю, прыгнули в Лагутник, и ещё отплыли на безопасное расстояние.

- Мам… у нас просто отменили последний урок…

- Одевайся!

Он стал натягивать джинсы на мокрое тело, а она даже не смогла накричать на него, настолько её переполняло всё, гневом, даже яростью. Молча показала на машину, и он, сгорбившись, засеменил в ту сторону.

Уже внутри сделал вторую попытку объяснить:

- У нас просто на физре могут сделать соревнования по плаванию, пока еще тепло, хотим потренироваться…

- Я говорила с Еленой Дмитриевной. Только что.

Олег сник сразу. Набрал в грудь воздуха, чтобы сказать что-то, но Таня ему не дала.

- Вечером сидишь дома. Всегда. Никаких телевизоров и компьютеров. В первую очередь химия, английский и литература.

- Ну мам…

- Это первое. Второе. Деньги ты больше получать не будешь. Вообще. В школу будешь брать судок с едой…

- Ну мам…

- Как ты смел?! - воскликнула она. - Как ты мог нас обманывать?! Глядя нам с папой в глаза.

Олег молчал. Говорить ему было нечего, а может быть, он чувствовал состояние матери, и решил возражать ей, когда она остынет, отойдёт.

Таня отвезла его домой. Рассказала всё Виктору, он обещал вложить свою лепту в воспитание сына.

Настроение было такое, словно плюнули в лицо и запретили вытираться.

***
«Лолита» открылась около года назад, на месте старой чебуречной. И с тех пор Паша и Света обязательно два-три раза в неделю обедали здесь вместе. До администрации метров триста, до Светиного магазина и того меньше, правда, в другую сторону. Центр города, рядом магазины, другие забегаловки, но в «Лолите» по-домашнему уютно, много зелени, внимательные официанты и недорогие цены.

- Два бизнеса, как обычно?

- Да. - сказал Паша.

- Нет. - сказала Света. - Принесите меню.

Официант положил на стол две книжечки. Света принялась изучать блюда и цены, а Паша рассматривал бумажные пакеты с логотипами неизвестных ему фирм. Их было штук пять, они заняли одно посадочное место, и Паше оставалось только гадать, что внутри, и сколько это стоит.

- Солнце. Мы же хотели не тратить деньги. Чтобы не привлекать внимания.

- Я хочу стейк из мраморной говядины. Здесь есть такое, интересно?

- Милая, я серьёзно.

- Скажите, а у вас есть мраморная говядина?

- Нет, к сожалению. - ни один мускул не дрогнул на лице официанта. - У нас есть говяжий шницель на углях, но он из обычной говядины.

- Тогда я буду цезарь, каре ягнёнка, и бокал самого дорогого вина.

- Есть чилийское, красное, сухое, очень хорошее…

- Да, его. А ты, милый? Что будешь?

- Мне бизнес-ланч. - твёрдо сказал Паша.

Официант ушёл, и Света сразу накрыла его руку своей.

- Ну что ты, милый? Такой сердитый.

- Света. Мы же договорились… давай притормозим…

- Милый, я купила пару маек и юбку. Это не просто траты, поверь. Я еду в Ростов.

- Что? Когда? Зачем?

Света хитро улыбнулась. Поманила Пашу пальчиком, когда он перегнулся через стол, прошептала ему на ухо:

- Возможно, нас скоро будет трое.

- Что? А… - Паша запнулся. - Милая… ты беременна? Боже, правда?

- Я пока точно не знаю. - прошептала Света. - Кажется… есть предпосылки… ну, ты понимаешь?

- Да-да! - закивал Паша.

- Я хочу, чтобы меня посмотрел хороший специалист. В Ростове, а не здесь. Не хочу рисковать.

- Конечно. Но…

- Я поеду сегодня. Поэтому разменяла сто долларов… купила кое-что из вещей.

- Боже! Это… просто супер! - Паша повернулся, махнул официанту. - Можно мне тоже… каре ягнёнка и вина… давайте сразу бутылку!

***
Сурен любил сам готовить мясо. Свинина, говядина, баранина, птица. Люля, шашлык, стейки. На дни рождения ему постоянно дарили различные девайсы, вроде титановых шампуров ручной работы от Armani, или универсальных гриль-печей от DARPA. Ни один праздник, будь то день рождения внука, или крестины троюродной племянницы, не обходился без мясного шоу дяди Сурена, с обязательными историями и наставлениями для молодёжи.

Он и разделывать мясо любил сам. Вырезать из туш нужные куски, крутить или рубить фарш, отбивать ломти. Наборы японских ножей с жёлтой и синей бумагой, топоры из сибирского булата, всё это превращало процесс в удовольствие, пусть и с кровожадным оттенком.

А вот забой Сурен не любил. Он так и сказал Тараскину, что не хочет убивать невинных животных, а когда все люди на земле последуют его примеру, он перестанет есть мясо.

- Этого барашку убил один из моих парней. Он взял грех на душу, осознанно. Чтобы мы с тобой смогли насладиться нежным мясом. В травах, в моих травах, по особому семейному рецепту.

- Прекрасный барашек. - подтвердил Тараскин. Он ел уже третий кусок, и всё не мог остановиться. Куски, впрочем, были небольшие.

- На кармическом уровне когда-то он был человеком. Совершал плохие поступки, и был отправлен в тело барашка, чтобы исправить карму. И мой человек, убив барашку, вмешался в сансару. Вставил палку в божественное кармическое колесо, чтобы мы с тобой смогли вкусно покушать.

- Сочувствую вашему человеку.

- Не думал, кем станешь, когда умрёшь?

- Я христианин. - сказал Тараскин. - Мне после смерти либо в ад, либо в рай.

- По вере твоей и грехи считать твои будем.

- Точно.

Чиновник потянулся за четвёртым куском.

- Как там у нас с парком дела? - спросил Сурен.

Голос его изменился совсем неуловимо, он всё также доброжелательно улыбался, но Тараскин почуял неладное, и решил с мясом повременить.

- С парком пока под вопросом. Мэр готовится к выборам, и…

- И собирается отдать парк каким-то москвичам. - закончил за него Сурен. - В аренду на сорок девять лет.

Дастархан стал походить на пир Бальтасара. Тараскин всё же попытался отмахнуться от приближающейся проблемы.

- Пока ещё ничего не известно…

- Мне известно! - рявкнул Сурен.

От улыбки его вообще ничего не осталось. Как и от доброжелательности.

- Я в этот парк почти сто штук бакинских залил! Не считая того, что тебе лично давал! И мэру - через тебя. Или ты всё у себя тормозил?

- Вы лишнего-то не надо. - нахмурился Тараскин. - Я тут вообще не причём. Вы там с мэром сами ленточки перерезали, открытия, фуршеты. С ним и разбирайтесь.

Это разозлило Сурена ещё больше.

- Не причём? Я тебе карьеру сделал, а ты не причём?

- Что вы за ерунду несёте?

- Я тебя с людьми познакомил, в администрацию устроил, а ты не причём? Ты… ты пёс!

- За языком следите. - Тараскин встал, одёрнул костюм. - Я вам не мальчик на побегушках. Парк забирают серьёзные люди. Станете у них на пути, вас сметут вместе с вашими грядками, и даже имени не вспомнят. Вы вообще хоть представляете, какой там уровень?

Сурен тоже встал, сжимая кулаки, хрустнул пальцами, и Тараскин попятился.

- Давайте без глупостей.

- Ты вернёшь мне всё, что я вложил в парк. - процедил Сурен. - И тогда глупостей не будет.

Тараскин натянуто засмеялся. Качая головой и продолжая смеяться, направился к машине. Сел в неё, и выехал с овощебазы, а Сурен смотрел ему вслед и хрустел пальцами.

***
Последний раз Паша и Света ночевали порознь почти полгода назад. Тогда Светкиному отцу стало плохо, и Паша отвёз её в Ростов на неделю, следить за ним. Вернувшись, Света некоторое время жаловалась на то, как в Энске всё уныло по сравнению с южной столицей. Потом свыклась, но не сразу, ой не сразу.

Теперь она снова уехала в Ростов, и хотя повод более чем замечательный, всё равно, было грустно.

Полез на чердак, проверить деньги. Его там ждал сюрприз. Света забрала с собой две пачки, двадцать тысяч долларов.

Набрал её, чтобы выяснить, зачем ей такая огромная сумма денег.

- Это может быть опасно. - попытался ей объяснить.

- Не надо обсуждать это по телефону. - сказала она ему. - Ты совсем как маленький. У меня всё хорошо, у папы тоже всё хорошо. Хочешь, я пойду в свою комнату, и расскажу, в чём я одета?

Около часа они обменивались разными фотками, и писали друг другу всякие глупости, прежде чем Свете это надоело, и она сказала, что хочет отдохнуть. Паша сказал, что не хочет спать, и Света посоветовала ему что-нибудь съесть.

Холодильник был пуст, и он решил заказать пиццу. Мясную, среднюю.

Оператор долго уговаривала заказать вторую, поскольку у них акция, и вторая пицца продавалась за полцены. В конце концов Паша согласился, и взял вторую сырную - на утро, в микроволновку.

Курьер прибыл через сорок минут. Он привёз не две, а четыре пиццы. Оказалось, что Пашин заказ был юбилейным, и он получал клон своего заказа бесплатно.

Четыре коробки стояли на кухонном столе. Паша раздумывал, с какой пиццы начать, и что делать с остальными. В открытое окно доносились чьи-то возгласы, и басы невнятной музыки.

Компания ребят, ровесников его племянника. Сгрудились вокруг вишнёвой "девятки", слушали музыку, и что-то обсуждали. Одного из них Паша узнал, парнишка жил на углу улицы, его родители всегда здоровались с Пашей и Светой, хотя вряд ли знали имена друг друга.

Подумав, Паша взял все четыре коробки и вышел из дома.

Сначала его приняли настороженно. Даже предположили, что пицца отравлена, и Паша хочет их убить, чтобы ему не мешала громкая музыка. Пришлось взять один кусок, и надкусить.

- Жена у меня беременна, пацаны. - поделился Паша. - Так что я это… от души.

После этих слов пацаны приняли взгрев как должное - отказываться не стали, размели куски в мгновение ока. Некоторое время молча ели, под французский речитатив.

- А вы, парни, рэперы? - спросил их Паша.

- Мы гэнгста. - ответил один из них, самый вихрастый.

- В смысле, гангстеры?

- Тру гэнгста. - пояснил второй, черноволосый. Похоже, он был владельцем девятки. - Рэп - это шаблон. Мы вне шаблонов.

- Молодцы. - кивнул Паша.

- А ты чем живёшь, бро? - спросил соседский парень.

- Работаю. Жена вот…

- Понятно, в шаблоне.

Пицца закончилась, разговор не клеился, Паша чувствовал себя лишним в этой компании, но уходить почему-то не хотелось.

- Пятнадцать минут. - сказал тем временем вихрастый, посмотрев на телефон.

Его осенила какая-то идея, и он посмотрел на Пашу.

- А ты можешь взять нам пива? - спросил у Паши четвёртый молодой гэнгста, доселе молчавший. - Лавэ есть, просто в шопе продавщицы тупые наглухо.

- Без проблем.

Паша успел купить алкоголь до запретного времени, потом заказал ещё пиццы, и в течении часа они стали близкими друзьями, братишами, бро.

Вихрастого звали Цезарь, он и его друг Карен, хозяин девятки, жили на другом конце города. Соседского пацана звали Чилийцем, четвёртый представился Сайленсером, хотя все называли его Васей. Племянника Паши, Олега, они знали, хотя особо с ним не общались.

Карен был предводителем этой компашки. Самый старший, ему было девятнадцать, он несколько лет жил в Ростове, два года в Москве, и один год в Лос-Анджелесе.

- Портачился у Честа. - рассказывал Карен, демонстрируя татуировки на груди, спине и руках. - Один из лучших мастеров в Элэе.

Остальные вздыхали и говорили, что тоже собираются набить себе какие-нибудь знаки со смыслом, обсуждали ростовские тату-салоны. Паша, как человек из шаблона, молчал, а иногда кивал, и думал, что завидует им, молодым и беспечным, которые просто могут пойти, набить себе татуировку. Не думать ни о прошлом, ни о будущем, а жить только настоящим. Жить приключениями.

- Мчу по Сауз Сентрал, догоняют копы. А у меня полный бардак ешек, ствол и три упоротые сучки в салоне. - рассказывал между тем Карен о своих американских приключениях. - Торможу, они тоже. Сдаю назад, стреляю им по колёсам, и газу. У сальвадорцев на квартале скидываю тачку, и ухожу огородами.

- А сучки?

- Что сучки?

- Ты сказал, что в машине были три сучки, они куда делись?

- Скинул вместе с тачкой, бро. Это Элей, детка. Там сучек на каждом углу пруд пруди, лишь бы лаве на кармане имелось.

Карен врал, конечно. Как и остальные, напившись пива, тоже рассказывали выдуманные истории о том, как их забирала полиция, как они кого-то грабили, а кого-то ставили на место, как трахали сучек, как угоняли тачки. Паша, сохраняя ясность ума, мог бы каждого из них поймать на лжи, но ему было интересно их слушать. Немного смешно, но интересно.

Домой он пошёл глубоко за полночь, когда пиво закончилось и все разошлись.

ПРОДОЛЖЕНИЕ