Донская казачья песня коллаборантов. Автор книги: Максим Кравчинский
То не в поле рожь колышется,
Не дубравушка шумит,
Это Сталина голос слышится,
Он о помощи кричит…
Иосиф (?) бережно торгуется,
Все боится передать.
Сталин с Черчиллем целуется,
Просит танки присылать…
Сегодня найдено много подобных записей, где Шевченко исполнял известные каждому в России песни (например, «Две гитары», «По долинам и по взгорьям», «Хмель мой, хмель») с перелицованным на антисоветский лад текстом.
Одна такая «перекройка» звучит на знакомую мелодию… «Чубчика»:
Эх, ты, жизнь колхозного народа,
День и ночь работаешь как вол,
На дворе холодная погода,
Ты всегда голоден, бос и гол.
Что посеял, будут жать другие.
Задолжал - коровушку берут.
Покрестился на кресты святые -
Осмеют, позорят и прибьют
Но мы знаем, пришел освободитель,
Коммунизм исчезнет, пропадет,
И народа русского спаситель
Всем нам мир и счастье принесет…
Потом мелодия неожиданно переходит в «Яблочко», и певец продолжает:
Эх, яблочко,
По травке котится,
Сталин удрал,
Уж не воротится.
Эх, яблочко,
Да краснощекое,
Комиссарам всем
Смерть жестокая…[19]
Донская казачья песня коллаборантов.
Написана песня в 1942 г. донским казаком Сюсюкиным Александром Александровичем на улице в Берлине. Поется она на мотив казачьей песни «Слава Богу на небе, государю на земле, а нам, донским, казакам, на польской границе».
Быстро казаки поменяли царя на Гитлера, а во враги записали всех советских людей! Да и Краснов хорошо лишь болтался на висилице!
Донская казачья песня[23]
Слава Богу на небе и Гитлеру на земле,
А нам, донским казакам, да на Тихом Доне.
Гитлера донцы восславят, атоманов изберут,
Атаманов изберут, жизнь казачью поведут.
Вспомним близкого, родного, атамана мы Краснова,
Вспомним все его наказы, чтобы с немцами дружить.
И с немецким чтоб народом вместе слову добывать
Донцы храбро будут драться, беспощадно врагов бить,
От насильников советских, коммунистов палачей
Мы священный Дон очистим и на век освободим.
Нам поможет Адольф Гитлер и немецкий весь народ.
Мы же Гитлера восславим и за ним-везде пойдем,
Мы за то его восславим, что он Дон освободил,
Что он Дон освободил, жизнью вольной подарил.
На Дону порядок будет, будет Божья благодать.
А за все, донцы, за это должны немцам помогать,
Помогать должны им крепко всех врагов уничтожать,
Всех врагов уничтожать, славу с немцами стяжать.
Песня одной из казачьих частей из газеты «Новочеркасский вестник» (№ 57 от 14.12.1942)
Воевавшие в танковых частях на стороне вермахта казаки сложили такую песню:
Казачество Тихого Дона, по коням,
Кубанцы и терцы, по коням, вперед!
Теперь наши груди окованы бронью,
Казаная вольность, в Крестовый поход!
Создатель так называемого «Штаба обороны Дона» Петр Донское сочинил в 1942 году гимн для своих отрядов:
Полыхают пожаром казачьи станицы,
Ветер пепел несет по родимым полям.
Есть за что нам с кровавой коммуною биться,
Есть чем будет порадовать родину нам… [24]
Полки Русского корпуса голосили такой довольно оптимистичный для 1945 года текст.
По босанским дорогам
Шел в боях и тревогах
Сорок пятый решительный год.
От Моравской долины
До Дуная и Дрины
Все полки поднимались в поход…
На Босанском предмостье
Тлеют белые кости,
Над костями шумят ветерки.
Помнят псы-партизаны,
Усташи, домомбраны
Про ударные наши полки.
Скоро в край наш привольной
Хлынут новые волны,
Русский корпус в Отчизну придет
По родимым просторам,
По станицам и селам
Снова мирная жизнь зацветет.
А главное - создан он был на основе известной песни уж никак не арийцев братьев Покрасс на стихи Алексея Суркова «Конармейская». Можете сравнить![25]
По военной дороге
Шел в борьбе и тревоге
Боевой восемнадцатый год.
Были сборы недолги,
От Кубани до Волги
Мы коней поднимали в поход…
В смоленской газете «За свободу» регулярно появлялась рубрика некоего капитана А. Сибиряка «Песни добровольцев РОА». Песен было много, но при этом ни одной, которая стала бы действительно популярной в народе, им создать не удалось.
«В 1942 году берлинские литераторы - доктор Курт Люк и Петр Белик - выпустили сборник антисоветских частушек, песен, поговорок и анекдотов. Во введении составители заявили о том, что все русское народное творчество дышит ненавистью к Сталину, евреям, коммунистам, колхозам и к законам фальшивого народного правительства. Смоленским колхозникам, возмущенным “спровоцированной Сталиным войной” и радующимся приходу “немецких освободителей”, приписывалась следующая частушка:
“Эх, яблочко, покатилося,
А советская власть - провалилася.
Чего ждали мы - возвратилося."
Комментарий был следующий: “Вот оно, истинное отношение русского народа к этой войнеГ Это “творчество" трактовалось как проявление “неустанной борьбы двух пропаганд - официальной и народной"…» [26]
В составе армии Власова, в ротах так называемой «активной пропаганды» было несколько ансамблей песни и пляски, а также оркестры и специальные части по работе с киноустановками. Кроме того, по оккупированным территориям кочевало большое количество артистических групп, сформированных из местных творческих сил. Исполняли они, естественно, не советские песни. Вернее, советские, но, как они писали на листовках, «на русский лад».
Историк Борис Ковалев в монографии «Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм в России (1941-1944 гг.)» [15] сообщает интересные факты:
«При посещении госпиталей для солдат РОА и карателей с ранеными и больными, кроме распространения среди них газет и листовок, разучивались популярные советские музыкальные произведения с новыми словами. Так теперь “три танкиста, три веселых друга” служили в РОА, а смысл песни “Легко на сердце от песни веселой” сводился к благодарности русского крестьянства немцам и Гитлеру за то, что оно стало хозяином на своей земле».
Владимир Мединский в исследовании «Война. Мифы СССР. 1939-1945» [16] пишет:
«Из номера в номер публиковались переделки советских песен. Катюша уговаривала “бойца на дальнем пограничье” переходить к немцам. "Три танкиста - три веселых друга”, убив комиссара, это уже сделали. А это узнаёте?
Широки страны моей просторы,
Много в ней концлагерей везде,
Где советских граждан миллионы
Гибнут в злой неволе и нужде…
Широка страна моя родная.
Миллионы в ней душой калек.
Я другой такой страны не знаю,
Где всегда так стонет человек.
У Лебедева-Кумача от такого уровня редактуры, возможно, приключился бы инсульт…»
Советская песенка на русский лад
Расцветали яблони и груши,
Божий мир смеялся, весь в цветах.
Выходила на берег Катюша
И держала письмецо в руках.
*
На прпторке Катя прочитала
От дружка родного письмецо,
И от счастья жаром запылало
У Катюши все ее лицо.
*
Над письмом склонилася головка,
Кате глаз от букв не отвести -
Ах, он бросить рад свою винтовку
И решил он к немцам перейти!..
*
Нашей кровью мы лишь Маркса тешим,
Немцы же несут нам, русским, Русь.
Брошу комиссаров - ну, их к лешим!
И к тебе, Катюша, я вернусь!»
*
Письмецо Катюша прочитала,
И на сердце стало сладко ей.
И с улыбкой Катя прошептала!
«Возвращайся, милый, поскорей!
*
Я склоню на грудь к тебе головку,
А потом Бог даст нам и детей,
Так бросай же, милый мой, винтовку.
Возвращайся к Кате поскорей»!..
Листовка с переделанной советской песней «Катюша» (фрагмент)
Да, промывка мозгов была поставлена в частях коллаборационистов на широкую ногу. Едва ли не в каждом номере газет РОА освещалась деятельность курсов пропагандистов. Выпускники этих заведений принимали участие в работе с населением оккупированных территорий, объясняя, что «фюрер несет вам свободу», а также на примерах из статистки демонстрируя преимущество германской жизни. Они печатали листовки, организовывали выставки, вели программы на радио, снимали агитационные ролики, в том числе и с исполнением песен.
Боевым железным шагом
За полками шли полки,
И под славным русским флагом
Блещут русские штыки
Частым лесом, полем чистым,
Их ведет один приказ,
Чтобы сталинским чекистам
Не хозяйничать у нас!
Против красного насилья
Мы идем в жестокий бой -
«Возрожденная РОССИЯ!» -
Вот наш лозунг боевой…
Пользовался популярностью и строевой марш:
Отступают неба своды,
Книзу клонится трава -
То идут за взводом взводы
Добровольцы из РОА…
День грядущий для нас светел,
Пусть извилисты пути,
Каждый сам себе наметил
С кем, куда, зачем идти.
Перед нами будь в ответе,
Кто народ в войну втравил.
Разнесем как тучи ветер
Большевистских заправил.
Нету к прошлому возврата,
В сердце кровь кипит ключом.
Все мы русские солдаты,
Счастье Родине несем!
Еще во время Гражданской войны на страницах ультраправой эмигрантской газеты «Русская правда» был опубликован текст неизвестного автора, который предполагалось исполнять на мелодию «Интернационала»:
…Никто не даст Руси спасенья,
Ни Сталин с Троцким, ни ЧК,
Дождется Русь освобожденья
От русского от мужика.
От Петрограда до Алтая
Уж просыпается страна,
Священной местью пылая,
Вскипает русская волна.
Придет конец судьбы ударам,
Вставайте, русские полки,
Пускай навстречу комиссарам
Сверкнут российские штыки.
Это будет последний
И решительный бой,
Вперед за Русь святую,
И крест над ней святой.
Труппа состояла из 15 человек: поэта, музыканта, акробатов, конферансье для русских зрителей, конферансье для немцев, немецкого фокусника и импровизатора для немцев.
В программу входили танцы и другие номера: исполнение музыкальных произведений, арий из классических русских опер и немецких романсов, художественное чтение произведений Михаила Зощенко.
«Большинство эстрадных номеров не носило политического характера. Но отдел немецкой пропаганды, которому ансамбль подчинялся, максимально использовал его в своих целях. Арестованный советскими органами государственной безопасности Михаил Дудко показал, что, выступая неоднократно перед немецкими солдатами как в тыловой, так и в боевой обстановке, артисты его труппы тем самым оказывали желательное для германского командования воздействие на моральное состояние немецких солдат. Немцы неоднократно организовывали выступления руководимого им коллектива и перед так называемыми “добровольцами” - солдатами РОА, оказывая таким образом нужное руководству вермахта и нацистским пропагандистским службам воздействие на их моральное состояние. Дудко признавал, что, “демонстрируя свое искусство перед гражданским населением, мы тем самым служили интересам немецкой пропаганды, так как создавали видимость того, будто немцы не препятствуют развитию русского искусства. Я сознаю и то, что немцы использовали факт моей службы в отделе пропаганды в своих агитационных целях. Они неоднократно подчеркивали то обстоятельство, что я, бывший советский ленинградский артист театра оперы и балета, заслуженный артист-орденоносец, перешел к ним на службу”.
орис Романович Гмыря (1903-1969)
…Ни Печковскому, ни Дудко не нужно было лично заниматься профашистской пропагандой. За них это успешно делали их конферансье. Каждое выступление артистов начинаюсь с благодарственного слова вождю Германии Адольфу Гитлеру “за возрожденное исконно русское, национальное искусство”.
За свои выступления артисты получали зарплату. Дудко - 1000рублей за выступление, Печковский - до 2500 за часовой концерт. Рядовые актеры имели по 300рублей в месяц. Кроме того, они получали продукты питания как солдаты вермахта.
В суточный паек входило: хлеба - 500 граммов, мяса - 35 граммов, крупы - 50 граммов, сахара - 25 граммов, сигарет - три штуки; один раз в месяц - 0,25 литра водки…»[29]
Как и Печковский, по окончании войны Дудко был приговорен к длительному сроку заключения по статье ♦Измена Родине».
Иначе сложилась судьба Бориса Романовича Гмыри.
Не успев из-за болезни и головотяпства чиновников покинуть Украину, певец оказался на оккупированной территории. Конечно, приходилось петь и для немцев. Летом 1942 года в честь приезда в Киев рейхсминистра Розенберга вместе с рейхскомиссаром Украины Эрихом Кохом артист исполнил на немецком произведения Рихарда Вагнера, а в финале вечера прозвучала мировая классика: «Пиковая дама» Чайковского, «Наталка-Полтавка» Лысенко, «Кармен» Бизе… После восторженных отзывов офицеров и солдат немецкой армии о певческом и сценическом мастерстве Бориса Гмыри д-р Геббельс дал согласие на его концерты в Берлине.
Генеральскому пайку, автомобилю и хорошей квартире очень завидовали коллеги артиста, которые после Победы стали распускать слухи, что Борис Романович пел лично Гитлеру в его бункере под Винницей, доказательств этому не нашлось. Напротив, известно, что Шыря сделал все, чтобы не покинуть Родину, хотя Кох настойчиво уговаривал его отправиться в Берлин, с улыбкой объясняя, что они вывезут его в Германию «хоть мертвым». Об истории, случившейся с Гмырей во время оккупации, узнал Никита Хрущев и рассказал обо всем Сталину. По легенде, «отец народов» сказал: «Пел для немцев, пусть теперь поет для нас».
И Гмырю не тронули. Он стал народным артистом СССР, получил Сталинскую премию, был награжден орденом Ленина. А еще поговаривали, что отстал от поезда во время эвакуации артист неспроста. Что, мол, был тесно связан с нашими подпольщиками и что информация эта до сих пор засекречена.
Несомненно, обстоятельства всегда бывали разными: кто-то оставался на оккупированной территории по приказу, другие - волей случая, а иные сами стремились оказаться на освобожденной от большевиков Родине.
Так, в первые же недели после падения Одессы туда прибыла бывшая примадонна императорской оперной сцены, эмигрировавшая в 1918 году, Лидия Яковлевна Липковская. Когда Одесская консерватория возобновила работу, она стала ее директором. В 1943 году перебралась в Бухарест, а после войны - в Бейрут, где в бедности закончила свой «путь земной», перебиваясь уроками вокала.
Лидия Яковлевна Липковская (1884-1958). Париж, 1927
Но если активность Липковской, Лещенко, Жадана или Печковского с Гмырей пусть с натяжкой, но с учетом объективных факторов можно трактовать по-всякому, то деятельность их коллег в лице Юрия Морфесси или тем паче Александра Шевченко сомнений абсолютно не вызывает.
Текст книги "Музыкальные диверсанты"
Автор книги: Максим Кравчинский