Воспоминания о моем пребывании на фронте и войне
Выдержки из книги «С Нахавандом»
На последнем этапе во время моего первого официального отъезда на фронт в место дислокации вооруженных сил Хамадана (место располагается по близости с сегодняшним зданием администрации провинции), где добровольцам раздавали военную форму и они садились в автобусы для отправки на фронт, у одного из ответственных лиц возникло сомнение в моем возрасте (мне было 15 лет). Он сомневался в том, что мой возраст достаточен для отправки на фронт, поэтому форму мне не выдали. Спор о том, отвечаю ли я возрастным требованиям для отправки на фронт или нет, разгорался. Я очень сильно хотел уехать на фронт и переживал за это, в тот момент появился Хоссейн Хишванд, чемпион страны по борьбе, который в последствии погиб мученической смертью, он выдал мне форму и посадил меня в автобус. Во время той поездки на фронт какое-то время я провел на передовой «Гасре ширин», располагавшейся на нескольких холмах, которые назывались «Фейз один, два, три и четыре». От нас до иракцев было крайне малое расстояние, мы отчетливо видели их передвижения. Среди наших бойцов, находившихся на передовой «Фейз четыре», господствовала очень искренняя обстановка.
Вечером, во время проверки вечернего пароля, выяснилось, мы по очереди находились в трех траншеях, проходивших в трех направлениях к холму с передней стороны. Одна траншея находилась с левой верхней стороны холма, где были два человека, и две траншеи по одному человеку на расстоянии между ними около пятидесяти метров находились с правой стороны холма в ущелье между нашим холмом и соседним холмом. Все три траншеи располагались с передней части холма и простреливались иракскими войсками.
Хоть и невозможно описать энтузиазм и подъем, который мы испытывали, однако продолжение нашего присутствия на передовой потихоньку завершалось. Я два раза до этого, то есть летом и зимой 1982 года я почувствовал что такое фронт, однако в этот раз это было моим первым опытом, когда я официально прибыл на фронт в составе Басиджа (народное ополчение).
Летом 1982 года, сопровождая гуманитарную помощь для фронта, я отправился в западный штаб обеспечения войск, и я смог там остаться. Через несколько дней на меня возложили ответственность за культурную работу в штабе обеспечения. У нас было три контейнера, в которых были предметы культурного назначения, и с 15-ти фронтовых мест приезжали представители за своей долей предметов. Я испытывал удивительное чувство за возложенную на меня ответственность в таком возрасте, особенно когда я подписывал документы.
Вечерами иногда в одиночестве, иногда вместе с другими товарищами мы поднимались на холм, находившийся напротив штаба с другой стороны дороги. Чтобы достичь вершины холма, нужно было пройти около получаса. Я хорошо помню, что всегда во время подъемов на холм со мной было маленькое радио, по которому я слушал вечерние местные и зарубежные новости. Мое детство и юношество проявилось как раз в одном из таких подъемов на холм.
Мне очень хотелось поехать на линию фронта и на основании того, о чем говорили возвращавшиеся с линии фронта солдаты, у меня было неясное и захватывающее представление о линии фронта. Наконец, в течении десяти последних дней из 45 дневного периода я поехал на передовую в предгорье горы «Баму», которая находится на границе между Ираном и Ираком. Конечно, место нашего расположения и наша траншея была немного позади от передовой линии. Мы проводили дни с коробками предметов культурного назначения под огнем и пулями, я ходил в траншеи первой линии и раздавал предметы культурного назначения нашим солдатам, которые жертвовали свои жизни.
Еще одно мое воспоминание относится к одной ночи, которая никогда не исчезнет из моей памяти. Ночью, когда я должен был поехать из Тегерана в город Илям и присоединиться там к силам стражей Иляма, было решено, что нас встретят в Керманшахе. Прошла часть ночи, когда мы приехали на западный автовокзал в Тегеране, я не помню, но почему-то автобуса не было, и в мороз зимой 1982 года мы вместе с несколькими другими пассажирами сели в миниавтобус. Пока мы ехали до Керманшаха, я всю дорогу испытывал сильную дрожь от холода. Тот холод, который мне пришлось на себе испытать, я не видел даже в Сибири. Как только мы добрались до Керманшаха, условия изменились и оттуда в сопровождении руководства сил стражей Иляма мы отправились на машине в Илям.
После пребывания в течении нескольких дней в Иляме, мы отправились в город Дехляран. Я хорошо ощутил на себе варварские бомбардировки Дехлярана, на расстоянии десяти метров от меня в землю упала ракета, которая не разорвалась. Бомбардировки Дехлярана проходили до начала операции «Вальфаджр», так как иракским войскам стало известно о сосредоточении больших наших войск в Дехляране. Бомбардировки носили крайне варварский, дикий характер. Иногда в небе над городом пролетали иракские МиГи, они наносили такие ракетно-бомбовые удары, что казалось они охотятся от человека к человеку.
Я помню, что однажды во время такой бомбардировки мы выбежали на улицу чтобы спрятаться из-за страха того, что ракета попадет в здание. Во время той командировки я провел несколько дней в районе «Зубейдат Ирак» рядом с нефтяной скважиной. В расположении сил стражей исламской революции Дехлярана были молодые образованные люди из Тегерана и других городов, которые, так как считали, что война быстро закончится, в 1980 году приехали на фронт, но дали обет, что не вернутся домой пока не закончится война. К тому времени, когда я был там, прошло уже около двух лет. В моей памяти навсегда останется очень хорошее воспоминание о той группе молодых людей, о их поведении и манерах.
Другой раз, то есть летом 1983 года, после десяти тяжелых дней пребывания на холме «Фейз 4» мы возвратились на базу «Абузар». Несколько дней мы провели на базе «Абузар». Новые автоматы Калашникова, которые нам выдали, свидетельствовали о большой новости. Мы просидели целый день и чистили находившиеся в ящиках автоматы, которые были обильно покрыты смазкой. Часть из нас занималась этой работой добровольно, оставшаяся часть была поделена жребием на три роты, чтобы по очереди чистить, собирать и заряжать автоматы. Некоторые попавшие в третью группу, включая и моего брата Мохсена, возражали против того, что они попали в третью роту, но в результате повторного жребия он снова попал в третью группу. Смысл заключается в том, что первая рота является прорывной, вторая следует за первой, а третья рота занимается обеспечением, хотя это и не всегда так. Поэтому тогда каждый хотел попасть именно в первую роту.
По завершении выполнения снаряжения и обеспечения, когда до наших ушей дошла новость о возможном начале военной операции на западном фронте, мы отправились в ставку, находившуюся тогда в районе «Даляху». После примерно месячного сложного и сжатого курса обучения, мы отправились в район «Хадж Омран Ирак» для участия в военной операции «Вальфаджр 2». Обучение в «Даляху» было на самом деле серьезным делом. Постоянные походы в горы, как в дневное, так и в ночное время суток, с ограниченным запасом воды и продуктов питания, тяжелые тренировки по несколько раз днем и ночью - вот что являлось характерной особенностью того периода. Неоднократно среди ночи нас будили звуки пуль и взрывы от гранат и снарядов. Со всеми особенностями реализовывали имитацию военных операций и предполагаемого нападения врага. После окончания курса обучения в то время, когда прошло несколько дней с начала военной операции «Вальфаджр 2», мы отправились в район «Хадж Омран Ирак».
За ночь до начала операции распределили обязанности. На нас возложили задачу напасть на два холма - «Кале Ганди» и «Кале Эсси». Примерно в одиннадцать часов вечера мы начали выдвигаться и после того, как мы достигли вершины холма, мы в полной темноте без шума приняли сидячее положение. Наступало утро, когда стали слышны раскаты огня начавшейся операции. Один из моих друзей, с которым очень дружили на протяжении всего этого периода времени, в самом начале боевых действий получил одиннадцать пулевых ранений в область руки и шеи, он был тяжело ранен.
В то же самое время военная операция «Вальфаджр 2» началась в районе деревни «Мехран», многие из тех лучших людей, которых я видел и был рядом с ними в Дехляране, которые были в передовой группе операции, погибли мученической смертью. Хоссейн (чемпион по борьбе), которого я неоднократно навещал в госпитале и который был награжден многими медалями, погиб мученической смертью во время военной операции «Фао».
Еще раз я был с вооруженными силами Басиджа Нахаванда (народного ополчения) в октябре 2986 года во время моей командировки, которая была хоть и короткой, но очень насыщенной. В течение непродолжительного периода рядом с плотиной «Гятванд» мы прошли морское и наземное обучение, затем для участия в операции мы отправились в «Маджнун». Нашим командиром был самый лучший человек - шахид Мохсен Амиди. Эта операция была больше похожа на одну мечту. Около восьми часов вечера мы погрузились на лодки и при полной маскировке (с выключенными лампами) мы поплыли в двух направлениях, было решено, что мы возьмем врага в окружение с тем, чтобы покончить с преимуществом, которым владели иракские войска на нашем фронте. Четыре часа плавания среди тростниковых зарослей «Маджнуна» было пыткой для всех нас. Любой посторонний звук мог закончиться ценой жизней более трехсот человек.
Иракские силы обладали информацией и некоторые наши силы, которые плыли немного впереди нас, которые отвечали за нейтрализацию часовых врага, погибли, как только спешились на дорогу. В тоже самое время, это было около двенадцати часов ночи, кода оставалось несколько сот метров до дороги, по нам был открыт огонь, мы завели двигатели на лодках и на скорости достигли берега. Бой проходил при крайне интенсивном огне, который вели с земли и с воздуха, картина боя отражалась в воде «Махджуна». Мы отбросили назад иракские войска. Бой шел до утра, в результате в плен было взяло большое количество иракцев. Во время этой операции я стрелял из реактивного переносного гранатомета (РПГ), уже после отступления иракских сил, когда не было слышно выстрелов, я получил пулевое ранение в лобовую часть лица.
Кровь фонтаном стекала с моего лба, один из моих сослуживцев, которого звали Рахматом Мусейвандом и сын моей тети Мохамадреза Мельки (Захир) поспешили мне на помощь. Сначала мне крепко перевязали голову платком, потом под утро меня возвратили в то место, где начиналась дорога. Первой лодкой меня отправили во фронтовой тыл. Примерно через час, как меня отправили на лодке, я потерял сознание, в сознание я пришел уже вечером в госпитале в Ахвазе. На следующий день меня отправили в Тегеран. В этой операции, к сожалению, я потерял многих своих лучших друзей и сослуживцев, многие из них попали в плен.
Пусть будет вечной память обо всех мучениках и инвалидах войны, обо всех людях, которые на протяжении этой войны, жертвуя собой, сыграли основную судьбоносную роль.