Ночная смена
"Мозг совершенно не работает - плавает, как рыбина в аквариуме, и без понимания реагирует на моё желание его чем-то простимулировать. Зимний воздух постоянно поддерживает меня в каком-то вздёрнутом состоянии, между сном и бодрствованием, а вот весенний - совсем наоборот. Сон приходит вечером и неудержимо тащит за шкирку под одеяло. Этим и займусь. Вот только черкну вам несколько строк, как и обещал. Спокойной вам всем ночи - авансом."
=========
Город не спал. Он никогда не спит - такова уж особенность больших городов. Даже сейчас за стеклом непрерывным потоком мчались куда-то огни машин и суетились силуэты пешеходов. А по эту сторону стекла было тихо. Ну, если не считать бормотания приёмника в углу.
Они встречались тут каждую ночь уже много-много лет. Крохотный пересменок - минут пятнадцать, не больше. Одна - с короткими тёмными волосами и маленьким родимым пятном над левой бровью - входила чуть раньше, занимала дальний столик в углу и ждала. Ночной официант неслышно ставил перед ней кофе, и она долго смотрела в чашку перед тем, как сделать первый глоток. И именно тогда, когда она подносила кофе к губам, колокольчик над дверью негромко брякал, и появлялась вторая - рыжая и, наверное, улыбчивая. Наверное - потому что здесь она не улыбалась никогда. В уголках её губ и в зелёных глазах - только свинцовая отупляющая усталость. Конец ночной смены. Собачья вахта. Кем бы ты ни мнил себя днём, к четырём часам пополуночи в твоей голове уже не остаётся ни одной мысли.
Официант молча ждал, пока рыжая займёт своё неизменное место напротив подруги, после чего приносил второй кофе - без сливок и сладкий до приторности.
- Ну как? - спрашивала та, что приходит первой.
- Нормально, - отвечала ей вторая.
После чего они надолго умолкали. Один и тот же короткий диалог от многократного повторения стёрся, словно старая монета, и потерял всякий смысл, но он был привычкой - из разряда тех, с которыми проще смириться, чем избавляться от них.
На половине чашки они обычно начинали говорить вновь - о работе, и только о ней, потому что работа была их хлебом и воздухом. Их проклятьем и, наверное, смыслом жизни.
Потом кофе заканчивался. Они как-то разом замолкали, и брюнетка начинала собираться, поглядывая на часы. Она одёргивала короткую юбочку, поправляла острый колпачок и торопливо - всегда торопливо, хотя прекрасно знала, что успевает - выскальзывала на улицу, бросив: "До завтра. Удачи, сестрёнка." Рыжая, катая в ладонях пустую чашку, смотрела сквозь стекло, как та расправляет крылышки и отрывается от земли. Потом бросала на стол горстку мелочи и отправлялась домой, спать. Ей завтра, как и обычно, предстояло много работать - ведь даже в городе людям нужны чудеса, а у фей в наши дни страшный дефицит кадров.
=========
Город не спал. Он никогда не спит - такова уж особенность больших городов. Даже сейчас за стеклом непрерывным потоком мчались куда-то огни машин и суетились силуэты пешеходов. А по эту сторону стекла было тихо. Ну, если не считать бормотания приёмника в углу.
Они встречались тут каждую ночь уже много-много лет. Крохотный пересменок - минут пятнадцать, не больше. Одна - с короткими тёмными волосами и маленьким родимым пятном над левой бровью - входила чуть раньше, занимала дальний столик в углу и ждала. Ночной официант неслышно ставил перед ней кофе, и она долго смотрела в чашку перед тем, как сделать первый глоток. И именно тогда, когда она подносила кофе к губам, колокольчик над дверью негромко брякал, и появлялась вторая - рыжая и, наверное, улыбчивая. Наверное - потому что здесь она не улыбалась никогда. В уголках её губ и в зелёных глазах - только свинцовая отупляющая усталость. Конец ночной смены. Собачья вахта. Кем бы ты ни мнил себя днём, к четырём часам пополуночи в твоей голове уже не остаётся ни одной мысли.
Официант молча ждал, пока рыжая займёт своё неизменное место напротив подруги, после чего приносил второй кофе - без сливок и сладкий до приторности.
- Ну как? - спрашивала та, что приходит первой.
- Нормально, - отвечала ей вторая.
После чего они надолго умолкали. Один и тот же короткий диалог от многократного повторения стёрся, словно старая монета, и потерял всякий смысл, но он был привычкой - из разряда тех, с которыми проще смириться, чем избавляться от них.
На половине чашки они обычно начинали говорить вновь - о работе, и только о ней, потому что работа была их хлебом и воздухом. Их проклятьем и, наверное, смыслом жизни.
Потом кофе заканчивался. Они как-то разом замолкали, и брюнетка начинала собираться, поглядывая на часы. Она одёргивала короткую юбочку, поправляла острый колпачок и торопливо - всегда торопливо, хотя прекрасно знала, что успевает - выскальзывала на улицу, бросив: "До завтра. Удачи, сестрёнка." Рыжая, катая в ладонях пустую чашку, смотрела сквозь стекло, как та расправляет крылышки и отрывается от земли. Потом бросала на стол горстку мелочи и отправлялась домой, спать. Ей завтра, как и обычно, предстояло много работать - ведь даже в городе людям нужны чудеса, а у фей в наши дни страшный дефицит кадров.