Мариин толстяк. Старший лейтенант Николай Деменков
Мог ли кто-то в 1936 году публично назвать брак «высшим призванием русской женщины»? А еще представьте, что эти слова обращены к победительнице конкурса «Мисс Россия». Такое было возможно - но не в России, конечно, а в Париже. Большинство конкурсанток Россию почти не помнили. И все-таки победительница, прекрасная Ариадна Гедеонова, была достойна своего титула.
Ариадна Гедеонова.
«Появляется шампанское. Начинаются речи и тосты. Через толпу с трудом протискивается директор знаменитого русского ресторана в Париже «Московские колокола» Н. Д. Деменков. В руках у него огромный шоколадный торт, украшенный колоколами и перевитый лентами цветов национального российского флага.
- В знак нашей искренней симпатии и восхищения! - объявляет Н. Д. Деменков, а затем добавляет:
- Милости просим всех присутствующих сегодня в девять часов вечера в «Московские колокола» на торжественный банкет в честь новой «Мисс России»!»
Н. Д. Деменков знал толк в русских девушках: когда-то, в прошлой жизни, его любила красивейшая из дочерей Николая II - Мария.
Деменков шестой в верхнем ряду.
Отпрыск дворянского рода, исстари связанного с флотом, Николай Деменков родился 1 сентября 1885 г. В 25 лет окончил Морской Корпус. Товарищам по выпуску он запомнился как «благодушный Деменков». Поступил на службу в Черноморский флотский экипаж. Ходил в заграничное плаванье на «Кубанце», в 1913 году стал флаг-офицером в минной дивизии, под началом В. В. Трубецкого.
В июле 1913 года его дивизион заступил на охрану Ливадии. Деменков командовал катерами, которые дежурили рядом с царской семьей, когда кто-то спускался со «Штандарта» искупаться или покататься на байдарке. «При этом предписывалось не подавать вида, что это делается в целях охраны». Мичман Деменков с трепетом поднялся на палубу «Штандарта» за инструкциями. «Когда я сошел с трапа, я увидел следующую картину, которую никогда не смогу забыть… Великие княжны, заливаясь веселым смехом, играли в одну из обычных своих игр с офицерами яхты. … Не успел я оправиться от смущения и приложить руку к головному убору для поклона, как вдруг игра была на несколько мгновений прервана, - заметившие меня великие княжны сердечно и ласково меня приветствовали. Трогательной, задушевной простотой веяло от этих приветствий… Впоследствии судьбе угодно было предоставить мне счастье не раз быть свидетелем этой чарующей непосредственной простоты - одной из характернейших черт государевых детей». Да, простота! Самой «простой», да и самой доброй, была она - Мария Николаевна.
Деменков слева (сзади).
Два предвоенных лета полны идиллических картин. Вот княжны поднимаются на борт охранного катера, одаривают всю команду леденцами (которые, конечно, были сохранены на память). Вот наследник просит покомандовать катером, а потом заступается за Деменкова перед его начальником. Вот царю вздумалось прокатиться на миноносце в Алушту, и вся команда обеспокоена его обедом на борту. «Сервировка стола, выбор блюд, вин и проч. было поручено неизменному флаг-офицеру Трубецкого, любителю кулинарных искусств и большому гурману лейтенанту Деменкову». Однако все приготовления были напрасны: царь потребовал простой офицерский обед. А к нему пива, которого, о ужас, на борту не оказалось. Деменкову пришлось запрашивать его на соседнем миноносце и переправлять в пакете для секретных документов.
Неизвестно, этим ли хитрым маневром или чем-то другим Деменков произвел впечатление на Николая, а может, и дочери сказали свое слово, только вскоре из минной бригады он был откомандирован в Сводный полк. Теперь он охранял Царскую семью, а заодно участвовал в развлечениях великих княжон. Как-то за игрой в теннис у Николая Дмитриевича оторвалась пуговица на воротнике. «Ее высочество великая княжна Мария Николаевна, заметив мое невольное смущение, со свойственной всей царской семье чарующей простотой соизволила подойти ко мне и предложить воспользоваться ее платком, который, как сейчас помню, был белого цвета с синей каймой и соответствовал бело-синим платьям их высочеств в тот день. Обвязав это платок бантом вокруг моей шеи, ее высочество соизволила тотчас же обратить на это внимание государя императора». Деменков моментально выражает царю идею: сделать такие галстухи обязательной частью спортивной формы офицеров! Но исполнена она была только в эмиграции. Тем летом руки не дошли: началась война.
Деменков второй справа в верхнем ряду.
Деменков остался при царских резиденциях. К тому времени всем давно и безоговорочно было понятно, что Мария к нему неравнодушна. Она и сама не думала это скрывать. «Деменькова, конечно, моего душки, не было»; «Гуляли очень удачно. Н.Д. был дежурный и мы с ним мило беседовали через окно»; «Вчера Воейков был в церкви и издали был немного похож на Николая Дмитриевича, такая свинья, как он смеет», - честно писала Мария отцу. Конечно, никого ее признания не пугали - считалось, что Мари еще ребенок, и вообще дружба с морскими офицерами приветствовалась. Отец выражал понимание: «Рад за тебя, что Н.Д. остался в Царском Селе, но этим он потерял свою службу на "Работнике"». Сестры больше подшучивали: «Мария была в восторге, потому что когда мы уезжали из церкви, то там стоял толстый Деменьков», - писала Анастасия. «Мари, конечно, радуется, как мопс», - вторила Ольга.
Деменков (слева) встречает княжон у входа в лазарет.
Марию как будто не обижали их шутки, да и сам добрый Деменков, похоже, привык, что над ним подсмеиваются. Вот что рассказывала Анастасия: «Во время чая вчера у Ани мы все сидели на балконе и было очень тепло. Занавески были спущены, потому что люди смотрят, ну там проходила одна дама с ребенком на руках и в это время мы все замолчали почемуто и мальчик сказал "Мама я хочу а а", и опять повторил. Мы думали что никто не слышал но все слышали и умирали со смеху долго все хохотали, потом молчали и опять умирали у всех слезы текли, а Деменков ничего не слышал и думал, смеялись над ним, но потом Виктор Эрастович объяснил ему в ухо».
Деменков смотрит в сторону Марии.
Такие чаепития у Ани (Вырубовой) были регулярным развлечением княжон. На них всегда приглашали 3-5 офицеров по выбору девочек, самых больших «душек». Состав гостей менялся, но Деменкова звали почти всегда: «все пойдут к Ане, у которой будут 2 казака и друг Марии»; «там было двое раненых приятелей детей и Мариин толстяк», - писала мужу Александра. «Приехали туда Равтопуло, Шведов, Юзик, Золотарев и, конечно, Деменков»; «Николай Дмитриевич был очень смешной, он распоряжался всеми играми, а под конец рассказал 2 анекдота», - сообщали сестры. Мария всегда хотела видеть только его, такого же доброго, искреннего, застенчивого, нескладного, как она сама.
Мария и Анастасия патронировали госпиталь в Феодоровском городке. Там же располагался и Сводный полк, и Деменков принимал искреннее участие в жизни лазарета, помогал организовывать концерты для раненых.
Великие княжны на концерте для раненых.
Весной 1916 года пришел конец их невинным разговорам через окно, встречам в церкви и веселым играм у Ани. 9 марта офицеры Сводного полка гуляли до утра: они устроили проводы Николаю Дмитриевичу, который возвращался в море. Мария написала царю: «С тех пор я его больше не видела да и не надеюсь больше... Я с ним говорила по телефону. Он страшно радовался ехать. Помнишь, я ему рубашку шила, ну, я его спросила, и он сказал, что она ему совсем хороша».
Мария и Деменков, действительно, больше не увиделись. Он довольно регулярно писал, присылал ей фотографии. Мария делилась его новостями с отцом.
Комната великих княжон в Тобольске. Над одной из кроватей портрет офицера, похожего на Деменкова.
Потом пришла революция. Неизвестно, где и как Деменков ее встретил. В декабре 1917 года он лежал в Одессе тяжело больным: у него подозревали аппендицит, и он провел около пяти месяцев, ожидая операции и опасаясь ареста. В Одессе находилась также фрейлина Хитрово и другие друзья царской семьи. И княжны просто забрасывали их вопросами о дорогом Н.Д.: «Н.Д. передайте сердечный привет от нас всех. Надеюсь, его здоровье лучше»; «Ник. Дм. работает ассистентом ее (Любушиной) мужа. Он потерял вес - на диете. Ему еще не сделали операцию. Он часто видит Риту, и т.д. Он очень добр»; «Всем Вашим и Ник. Дм. привет».
Одну открытку от Марии кто-то (не та ли самая Хитрово?) «с риском для собственной жизни» привез Деменкову из Тобольска. Вот она:
Следующим было известие о гибели Марии. Больше ничего и никогда не было, остались только леденцы, платок, рубашка, да пара открыток, да немного радостных дней, навсегда врезавшихся в память.
Поправившись, Деменков вступил в ряды ВСЮР. В 1920 он эвакуировался из Одессы на пароходе «Грегори» в Константинополь, затем перебрался в Париж, где остался с матерью и двоюродной сестрой.
В Париже Деменков работал метрдотелем в нескольких заведениях: «Московские колокола», кабаре «Нови» (в котором он еще и выступал одно время как артист), «Большой московский Эрмитаж». Последний был одним из самых роскошных ресторанов русского Парижа. Публика там собиралась блестящая, в мехах и бриллиантах. Выступали Морфесси, Вертинский, Плевицкая и другие легенды русского шансона, играли четыре оркестра, пели цыгане, плясали джигиты. Что уж говорить о меню! «1) Устрицы или салат Poge; 2) борщок Разумовой, диабли, пай по консоме де Воляй Демидов, пирожки; 3) заливное или рейнские лососины на белом вине…»
Метрдотель из царских приближенных был достойным украшением этого великолепия. О нем ходили легенды. Например, Алла Баянова, в тридцатые начинающая артистка, так запомнила его историю: «Метрдотелем был Николай Деменков, тот самый, который был когда-то «дядькой» маленького царевича, сына Николая II. Когда тому было плохо, он был болен гемофилией, матрос-нянька его носил на руках, а Деменков был при нем наставником. И когда отец подарил царевичу маленькую яхту, не то, чтобы капитаном (на это у него не было времени), но хозяином на этой яхте при царевиче был он».
С его общительностью, пониманием кухни и музыки, организаторскими способностями Деменков, надо думать, отлично подходил к своей должности. Недаром он оставался метрдотелем до конца жизни. Однако изгнание ему, конечно, казалось тяжелым и унизительным. И, конечно, была еще параллельная жизнь, не менее яркая. В этой жизни он оставался старшим лейтенантом флота, кавалером нескольких орденов.
4 Rue Agar и 1 Square Théodore Judlin. Парижские адреса Деменкова.
В каких только организациях Деменков не состоял, причем на ответственных должностях! Объединение Черноморской минной бригады, Союз ревнителей памяти императора Николая II, Кают-компания, Морское собрание, военно-морской кружок имени адмирала Колчака, даже какой-то «Морской анекдотический кружок». Представлял в Париже Общество морских офицеров в Америке и Морской журнал, распространял открытки и книги военно-морской тематики. Организовывал сборы - то в пользу больных и бедствующих товарищей-офицеров, то любимого Морского журнала, то на бесплатные обеды для русских моряков. Устраивал и посещал благотворительные концерты, спектакли, выступал на них с речами и докладами. А панихиды по царской семье, а полковые праздники, а встречи однокашников! И вот старший лейтенант Деменков поднимает бокал «за главу российского императорского дома Е.И.В. Великого князя Владимира Кирилловича и за великое будущее Родины и за родной полк». Эти слова прозвучали в мае 1941 года...
1936. Открытое письмо морских офицеров. Автограф Деменкова тут тоже есть.
Деменков много лет публиковал подробные отчеты о мероприятиях, рецензии, поздравления и некрологи. Напечатал отрывочные воспоминания о царских детях (подозреваю, что написал он больше, но не знаю, где искать!). Вот еще его очерк: как-то в парижском кафе он разговорился с певицей-итальянкой. «По моему французскому языку «avec la pronunciation de Nigny Novgorod» (с нижегородским акцентом) певица очевидно догадалась, что я русский и произнесла лестную тираду по адресу русских «du vieux temps» (былых времен); в подтверждение своих слов она извлекла из сумки пожелтевшую от времени фотографию и протянула ее мне со словами: «Вот, взгляните - я бережно храню эту фотографию.
Вглядываюсь в фотографию и узнаю… линейный корабль «Цесаревич»; на гафеле реет наш Андреевский флаг…
Дорогой «Цесаревич»! - корабль, который в 1910 г. окончательно направил меня на путь служения Царю, Родине и Флоту. С его славным именем связано у меня столько незабываемых воспоминаний!» Оказалось, что именно моряки с «Цесаревича» спасли итальянку во время Мессинского землетрясения. И вот Деменков снова и снова возвращается к кафе - лишь бы найти повод еще раз поговорить о прошлых плаваниях и годах учебы. Воспоминания, надежды, красивые слова… Так проходил год за годом.
Во время войны хозяева кабаре «Нови», где работал Деменков, помогали Сопротивлению и прятали у себя английских летчиков. Надо думать, он тоже не оставался в стороне. П. Н. Бутков, работавший у этих людей в 1947 году, вспоминает: «Их метрдотель в России был морским лейтенантом и плавал на императорской яхте «Штандарт». Он был высокий, довольно грузный и уже в летах, но прекрасно владел французским и английским языками. Метрдотель с достоинством встречал и провожал всех гостей… С ним мы перед ужином в кабаре прогуливались по знаменитой улице Пасси, где продавались каждый день свежие устрицы, которые мы покупали и с удовольствием ели с постным маслом и лимоном. Потом мы возвращались в кабаре и присаживались за общий стол, где нам подавали еду из кухни».
Ресторан Etoile de Moscou , он же «Нови».
До шести утра Деменков оставался в кабаре. Видимо, он все же не до конца справлялся с обязанностями, так как Бутков свидетельствует: вино часто отпускалось как попало, а гости иногда прихватывали с собой салфетки и ложки. Что странно, потому что гости были серьезные: Феликс Юсупов с супругой, великий князь Никита Романов, писатель Жозеф Кессель, актрисы Марлен Дитрих, Даниель Дарье, Симона Симон, балетмейстер Лифарь…
Со сцены теперь звучала «Катюша» и «Темная ночь», однако никакие просоветские настроения в ресторане не приветствовались, а тосты за возвращение на родину звучали все реже.
Деменков умер 5 ноября 1950 года. До последних лет он помогал, чем мог, историкам флота, даже передал в Америку рубашку, сшитую Марией. Позже она вернулась в Россию и до сих пор хранится в музее. Судя по всему, Н. Д. так и не обзавелся семьей. «Смерть Н. Д. Деменкова оплакивают не только его бывшие соплаватели, но и многочисленные парижские друзья, любившие и ценившие этого прекрасного человека», - гласил некролог.
Могила Н. Д. в Сен-Женевьев-де-Буа.
Еще живы люди, которые его помнят. Возможно, он даже рассматривал с ними старые письма и фотографии, почти уже не веря, что все это было на самом деле. Смотрел на пожелтевший листок: «В этих словах столько чувствуется ласки, простоты и безропотного смирения!.. Это была последняя весточка, полученная мною от Тех, Кто за Свою короткую жизнь, никому не причинив зла, в Екатеринбурге пал со всей Своей Семьей искупительной жертвой перед Престолом Всевышнего за грехи русского народа…
UPD: Использовались издания русской эмиграции ("Морской журнал", "Часовой", "Возрождение", "Иллюстрированная Россия"), справочники, книги "За Россию" (П. Н. Бутков), "Гори, гори, моя звезда" (Алла Баянова) и др. Если кого-то интересует источник конкретной цитаты, обращайтесь, сообщу вплоть до страницы и года издания;) »
Ариадна Гедеонова.
«Появляется шампанское. Начинаются речи и тосты. Через толпу с трудом протискивается директор знаменитого русского ресторана в Париже «Московские колокола» Н. Д. Деменков. В руках у него огромный шоколадный торт, украшенный колоколами и перевитый лентами цветов национального российского флага.
- В знак нашей искренней симпатии и восхищения! - объявляет Н. Д. Деменков, а затем добавляет:
- Милости просим всех присутствующих сегодня в девять часов вечера в «Московские колокола» на торжественный банкет в честь новой «Мисс России»!»
Н. Д. Деменков знал толк в русских девушках: когда-то, в прошлой жизни, его любила красивейшая из дочерей Николая II - Мария.
Деменков шестой в верхнем ряду.
Отпрыск дворянского рода, исстари связанного с флотом, Николай Деменков родился 1 сентября 1885 г. В 25 лет окончил Морской Корпус. Товарищам по выпуску он запомнился как «благодушный Деменков». Поступил на службу в Черноморский флотский экипаж. Ходил в заграничное плаванье на «Кубанце», в 1913 году стал флаг-офицером в минной дивизии, под началом В. В. Трубецкого.
В июле 1913 года его дивизион заступил на охрану Ливадии. Деменков командовал катерами, которые дежурили рядом с царской семьей, когда кто-то спускался со «Штандарта» искупаться или покататься на байдарке. «При этом предписывалось не подавать вида, что это делается в целях охраны». Мичман Деменков с трепетом поднялся на палубу «Штандарта» за инструкциями. «Когда я сошел с трапа, я увидел следующую картину, которую никогда не смогу забыть… Великие княжны, заливаясь веселым смехом, играли в одну из обычных своих игр с офицерами яхты. … Не успел я оправиться от смущения и приложить руку к головному убору для поклона, как вдруг игра была на несколько мгновений прервана, - заметившие меня великие княжны сердечно и ласково меня приветствовали. Трогательной, задушевной простотой веяло от этих приветствий… Впоследствии судьбе угодно было предоставить мне счастье не раз быть свидетелем этой чарующей непосредственной простоты - одной из характернейших черт государевых детей». Да, простота! Самой «простой», да и самой доброй, была она - Мария Николаевна.
Деменков слева (сзади).
Два предвоенных лета полны идиллических картин. Вот княжны поднимаются на борт охранного катера, одаривают всю команду леденцами (которые, конечно, были сохранены на память). Вот наследник просит покомандовать катером, а потом заступается за Деменкова перед его начальником. Вот царю вздумалось прокатиться на миноносце в Алушту, и вся команда обеспокоена его обедом на борту. «Сервировка стола, выбор блюд, вин и проч. было поручено неизменному флаг-офицеру Трубецкого, любителю кулинарных искусств и большому гурману лейтенанту Деменкову». Однако все приготовления были напрасны: царь потребовал простой офицерский обед. А к нему пива, которого, о ужас, на борту не оказалось. Деменкову пришлось запрашивать его на соседнем миноносце и переправлять в пакете для секретных документов.
Неизвестно, этим ли хитрым маневром или чем-то другим Деменков произвел впечатление на Николая, а может, и дочери сказали свое слово, только вскоре из минной бригады он был откомандирован в Сводный полк. Теперь он охранял Царскую семью, а заодно участвовал в развлечениях великих княжон. Как-то за игрой в теннис у Николая Дмитриевича оторвалась пуговица на воротнике. «Ее высочество великая княжна Мария Николаевна, заметив мое невольное смущение, со свойственной всей царской семье чарующей простотой соизволила подойти ко мне и предложить воспользоваться ее платком, который, как сейчас помню, был белого цвета с синей каймой и соответствовал бело-синим платьям их высочеств в тот день. Обвязав это платок бантом вокруг моей шеи, ее высочество соизволила тотчас же обратить на это внимание государя императора». Деменков моментально выражает царю идею: сделать такие галстухи обязательной частью спортивной формы офицеров! Но исполнена она была только в эмиграции. Тем летом руки не дошли: началась война.
Деменков второй справа в верхнем ряду.
Деменков остался при царских резиденциях. К тому времени всем давно и безоговорочно было понятно, что Мария к нему неравнодушна. Она и сама не думала это скрывать. «Деменькова, конечно, моего душки, не было»; «Гуляли очень удачно. Н.Д. был дежурный и мы с ним мило беседовали через окно»; «Вчера Воейков был в церкви и издали был немного похож на Николая Дмитриевича, такая свинья, как он смеет», - честно писала Мария отцу. Конечно, никого ее признания не пугали - считалось, что Мари еще ребенок, и вообще дружба с морскими офицерами приветствовалась. Отец выражал понимание: «Рад за тебя, что Н.Д. остался в Царском Селе, но этим он потерял свою службу на "Работнике"». Сестры больше подшучивали: «Мария была в восторге, потому что когда мы уезжали из церкви, то там стоял толстый Деменьков», - писала Анастасия. «Мари, конечно, радуется, как мопс», - вторила Ольга.
Деменков (слева) встречает княжон у входа в лазарет.
Марию как будто не обижали их шутки, да и сам добрый Деменков, похоже, привык, что над ним подсмеиваются. Вот что рассказывала Анастасия: «Во время чая вчера у Ани мы все сидели на балконе и было очень тепло. Занавески были спущены, потому что люди смотрят, ну там проходила одна дама с ребенком на руках и в это время мы все замолчали почемуто и мальчик сказал "Мама я хочу а а", и опять повторил. Мы думали что никто не слышал но все слышали и умирали со смеху долго все хохотали, потом молчали и опять умирали у всех слезы текли, а Деменков ничего не слышал и думал, смеялись над ним, но потом Виктор Эрастович объяснил ему в ухо».
Деменков смотрит в сторону Марии.
Такие чаепития у Ани (Вырубовой) были регулярным развлечением княжон. На них всегда приглашали 3-5 офицеров по выбору девочек, самых больших «душек». Состав гостей менялся, но Деменкова звали почти всегда: «все пойдут к Ане, у которой будут 2 казака и друг Марии»; «там было двое раненых приятелей детей и Мариин толстяк», - писала мужу Александра. «Приехали туда Равтопуло, Шведов, Юзик, Золотарев и, конечно, Деменков»; «Николай Дмитриевич был очень смешной, он распоряжался всеми играми, а под конец рассказал 2 анекдота», - сообщали сестры. Мария всегда хотела видеть только его, такого же доброго, искреннего, застенчивого, нескладного, как она сама.
Мария и Анастасия патронировали госпиталь в Феодоровском городке. Там же располагался и Сводный полк, и Деменков принимал искреннее участие в жизни лазарета, помогал организовывать концерты для раненых.
Великие княжны на концерте для раненых.
Весной 1916 года пришел конец их невинным разговорам через окно, встречам в церкви и веселым играм у Ани. 9 марта офицеры Сводного полка гуляли до утра: они устроили проводы Николаю Дмитриевичу, который возвращался в море. Мария написала царю: «С тех пор я его больше не видела да и не надеюсь больше... Я с ним говорила по телефону. Он страшно радовался ехать. Помнишь, я ему рубашку шила, ну, я его спросила, и он сказал, что она ему совсем хороша».
Мария и Деменков, действительно, больше не увиделись. Он довольно регулярно писал, присылал ей фотографии. Мария делилась его новостями с отцом.
Комната великих княжон в Тобольске. Над одной из кроватей портрет офицера, похожего на Деменкова.
Потом пришла революция. Неизвестно, где и как Деменков ее встретил. В декабре 1917 года он лежал в Одессе тяжело больным: у него подозревали аппендицит, и он провел около пяти месяцев, ожидая операции и опасаясь ареста. В Одессе находилась также фрейлина Хитрово и другие друзья царской семьи. И княжны просто забрасывали их вопросами о дорогом Н.Д.: «Н.Д. передайте сердечный привет от нас всех. Надеюсь, его здоровье лучше»; «Ник. Дм. работает ассистентом ее (Любушиной) мужа. Он потерял вес - на диете. Ему еще не сделали операцию. Он часто видит Риту, и т.д. Он очень добр»; «Всем Вашим и Ник. Дм. привет».
Одну открытку от Марии кто-то (не та ли самая Хитрово?) «с риском для собственной жизни» привез Деменкову из Тобольска. Вот она:
Следующим было известие о гибели Марии. Больше ничего и никогда не было, остались только леденцы, платок, рубашка, да пара открыток, да немного радостных дней, навсегда врезавшихся в память.
Поправившись, Деменков вступил в ряды ВСЮР. В 1920 он эвакуировался из Одессы на пароходе «Грегори» в Константинополь, затем перебрался в Париж, где остался с матерью и двоюродной сестрой.
В Париже Деменков работал метрдотелем в нескольких заведениях: «Московские колокола», кабаре «Нови» (в котором он еще и выступал одно время как артист), «Большой московский Эрмитаж». Последний был одним из самых роскошных ресторанов русского Парижа. Публика там собиралась блестящая, в мехах и бриллиантах. Выступали Морфесси, Вертинский, Плевицкая и другие легенды русского шансона, играли четыре оркестра, пели цыгане, плясали джигиты. Что уж говорить о меню! «1) Устрицы или салат Poge; 2) борщок Разумовой, диабли, пай по консоме де Воляй Демидов, пирожки; 3) заливное или рейнские лососины на белом вине…»
Метрдотель из царских приближенных был достойным украшением этого великолепия. О нем ходили легенды. Например, Алла Баянова, в тридцатые начинающая артистка, так запомнила его историю: «Метрдотелем был Николай Деменков, тот самый, который был когда-то «дядькой» маленького царевича, сына Николая II. Когда тому было плохо, он был болен гемофилией, матрос-нянька его носил на руках, а Деменков был при нем наставником. И когда отец подарил царевичу маленькую яхту, не то, чтобы капитаном (на это у него не было времени), но хозяином на этой яхте при царевиче был он».
С его общительностью, пониманием кухни и музыки, организаторскими способностями Деменков, надо думать, отлично подходил к своей должности. Недаром он оставался метрдотелем до конца жизни. Однако изгнание ему, конечно, казалось тяжелым и унизительным. И, конечно, была еще параллельная жизнь, не менее яркая. В этой жизни он оставался старшим лейтенантом флота, кавалером нескольких орденов.
4 Rue Agar и 1 Square Théodore Judlin. Парижские адреса Деменкова.
В каких только организациях Деменков не состоял, причем на ответственных должностях! Объединение Черноморской минной бригады, Союз ревнителей памяти императора Николая II, Кают-компания, Морское собрание, военно-морской кружок имени адмирала Колчака, даже какой-то «Морской анекдотический кружок». Представлял в Париже Общество морских офицеров в Америке и Морской журнал, распространял открытки и книги военно-морской тематики. Организовывал сборы - то в пользу больных и бедствующих товарищей-офицеров, то любимого Морского журнала, то на бесплатные обеды для русских моряков. Устраивал и посещал благотворительные концерты, спектакли, выступал на них с речами и докладами. А панихиды по царской семье, а полковые праздники, а встречи однокашников! И вот старший лейтенант Деменков поднимает бокал «за главу российского императорского дома Е.И.В. Великого князя Владимира Кирилловича и за великое будущее Родины и за родной полк». Эти слова прозвучали в мае 1941 года...
1936. Открытое письмо морских офицеров. Автограф Деменкова тут тоже есть.
Деменков много лет публиковал подробные отчеты о мероприятиях, рецензии, поздравления и некрологи. Напечатал отрывочные воспоминания о царских детях (подозреваю, что написал он больше, но не знаю, где искать!). Вот еще его очерк: как-то в парижском кафе он разговорился с певицей-итальянкой. «По моему французскому языку «avec la pronunciation de Nigny Novgorod» (с нижегородским акцентом) певица очевидно догадалась, что я русский и произнесла лестную тираду по адресу русских «du vieux temps» (былых времен); в подтверждение своих слов она извлекла из сумки пожелтевшую от времени фотографию и протянула ее мне со словами: «Вот, взгляните - я бережно храню эту фотографию.
Вглядываюсь в фотографию и узнаю… линейный корабль «Цесаревич»; на гафеле реет наш Андреевский флаг…
Дорогой «Цесаревич»! - корабль, который в 1910 г. окончательно направил меня на путь служения Царю, Родине и Флоту. С его славным именем связано у меня столько незабываемых воспоминаний!» Оказалось, что именно моряки с «Цесаревича» спасли итальянку во время Мессинского землетрясения. И вот Деменков снова и снова возвращается к кафе - лишь бы найти повод еще раз поговорить о прошлых плаваниях и годах учебы. Воспоминания, надежды, красивые слова… Так проходил год за годом.
Во время войны хозяева кабаре «Нови», где работал Деменков, помогали Сопротивлению и прятали у себя английских летчиков. Надо думать, он тоже не оставался в стороне. П. Н. Бутков, работавший у этих людей в 1947 году, вспоминает: «Их метрдотель в России был морским лейтенантом и плавал на императорской яхте «Штандарт». Он был высокий, довольно грузный и уже в летах, но прекрасно владел французским и английским языками. Метрдотель с достоинством встречал и провожал всех гостей… С ним мы перед ужином в кабаре прогуливались по знаменитой улице Пасси, где продавались каждый день свежие устрицы, которые мы покупали и с удовольствием ели с постным маслом и лимоном. Потом мы возвращались в кабаре и присаживались за общий стол, где нам подавали еду из кухни».
Ресторан Etoile de Moscou , он же «Нови».
До шести утра Деменков оставался в кабаре. Видимо, он все же не до конца справлялся с обязанностями, так как Бутков свидетельствует: вино часто отпускалось как попало, а гости иногда прихватывали с собой салфетки и ложки. Что странно, потому что гости были серьезные: Феликс Юсупов с супругой, великий князь Никита Романов, писатель Жозеф Кессель, актрисы Марлен Дитрих, Даниель Дарье, Симона Симон, балетмейстер Лифарь…
Со сцены теперь звучала «Катюша» и «Темная ночь», однако никакие просоветские настроения в ресторане не приветствовались, а тосты за возвращение на родину звучали все реже.
Деменков умер 5 ноября 1950 года. До последних лет он помогал, чем мог, историкам флота, даже передал в Америку рубашку, сшитую Марией. Позже она вернулась в Россию и до сих пор хранится в музее. Судя по всему, Н. Д. так и не обзавелся семьей. «Смерть Н. Д. Деменкова оплакивают не только его бывшие соплаватели, но и многочисленные парижские друзья, любившие и ценившие этого прекрасного человека», - гласил некролог.
Могила Н. Д. в Сен-Женевьев-де-Буа.
Еще живы люди, которые его помнят. Возможно, он даже рассматривал с ними старые письма и фотографии, почти уже не веря, что все это было на самом деле. Смотрел на пожелтевший листок: «В этих словах столько чувствуется ласки, простоты и безропотного смирения!.. Это была последняя весточка, полученная мною от Тех, Кто за Свою короткую жизнь, никому не причинив зла, в Екатеринбурге пал со всей Своей Семьей искупительной жертвой перед Престолом Всевышнего за грехи русского народа…
UPD: Использовались издания русской эмиграции ("Морской журнал", "Часовой", "Возрождение", "Иллюстрированная Россия"), справочники, книги "За Россию" (П. Н. Бутков), "Гори, гори, моя звезда" (Алла Баянова) и др. Если кого-то интересует источник конкретной цитаты, обращайтесь, сообщу вплоть до страницы и года издания;) »