С паршивой овцы - хоть шерсти клок
Высказывавшиеся по поводу происходящего суждения позволяют вычленить несколько наиболее распространенных заблуждений самого разного рода и исповедуемых противоположными по своим симпатиям людьми. Ниже я сформулирую их с краткими комментариями.
«Экономические санкции могут заставить П. отступить». Если б он не собирался - не могут. Такие, о каких я писал, едва ли возможны (да и они подействовали бы лет через 10), а другие - только на пользу РФ. Даже КНДР преспокойно существует, и Лукашенко в ус не дует от всевозможных санкций. Ерунда все это. Но и П. по той же самой причине никогда не сможет «умирить» Украину «газовой петлей» или иными экономическими притеснениями. Ни одна страна, чья власть уперта в стремлении остаться собой, еще от этого не рушилась.
«П. хочет присоединить Украину или ее часть». Нет, он хочет видеть ее цельной, но зависимой «союзной республикой».
«Украинская революция поможет сокрушить П-режим (и потому ее надо поддерживать)». Если даже считать его наибольшим злом, поддерживать еще был бы смысл такого его противника, который реально может и собирается это сделать. Укр. национализм свергать П. и не может, и не собирается (да и резону ему это делать нет), он озабочен только полным перевариванием того, что ему досталось.
«На Ю-В сложнее, чем в Крыму, т.к. там русских меньше». Дело не в доле анкетных русских: противостояние не между русскими и украинцами, а между крутым укр. нац-мом и неприятием его (Ю-В при б-ве анкетных украинцев 20 лет голосовал 2\3 - 4\5 за тех, кто выглядел меньшим нац-том), зато в Крыму есть сплоченное и активное антирусское ядро (в виде 15% татар), чего нет нигде на Ю-В. Сложнее только из-за легкости административного доступа туда Киева.
«На Востоке воюет спецназ РФ». Будь там хоть пара сотен, Ахметова и Ко давно не было бы в живых, а колонны укр. бронетехники, вводимые в города, пылали бы кострами.
«Украина скоро сама развалится». Нет ни малейших признаков. Даже при восстании Д. и Л. другие боятся и правильно, потому что вместо разваленной и не стремящейся воевать армии, формируются надежные части из добровольцев, а они безоружны.
«Восставшие действуют по команде П.». У них разные, собственно даже противоположные цели: они хотят в РФ или, по крайней мере, независимости, а П. их брать не хочет, а хочет использовать для давления на Киев.
«Донбасс справится сам». Соотношение сил не оставляет никаких шансов. Пока-то и укр. части не укомплектованы полностью надежным элементом, и боев настоящих не было.
«Какими-то жестами и дип. маневрами можно изменить отношение Запада (Европы)». Отношение его («мирового сообщества») целиком определяется отношением США (евр. страны давно опущены и их собственная внешняя политика не простирается дальше легкой фронды), которые всегда будут враждебны любой «России»: всякая империя всегда заинтересована в недопущении усиления другой (даже более слабой) и всегда будет поддерживать как малых лимитрофов, так и центробежные движения внутри (если только не потребуется вступить в союз против третьей империи, сочтенной более опасной). Никакие слова и жесты здесь ничего не будут значить.
А мне лично дело пока представляется следующим образом. П. отступил не «вдруг». Все его поведение после Крыма свидетельствует: он разумно решил, что Крыма и того уровня конфронтации с Западом, который последовал, вполне достаточно, чтобы, во-первых, выглядеть в глазах населения героем-«возродителем», а во-вторых, поддерживать в стране обстановку «осажденной крепости». А дальше идти (и в смысле «возрождения», и в смысле конфронтации) и не собирался (почему, несмотря на определенное обещание, и не ввел войска, когда объявленные для того условия были вполне выполнены).
Конечно, ему очень хочется иметь «хорошую» Украину. Когда сразу не удалось договориться, он забрал Крым (но тут особый случай - флот), который Запад ему простил в качестве «отступного». Он попробовал опять договориться о «хорошести», и при неудаче теоретически мог бы «в наказание» отгрызть еще Донбасс (впрочем, его возможности позволяли взять и Киев, никто бы его не остановил). Но решил, что придется менять слишком многое, и не стал.
Признав выборы, результат коих заранее известен, каким бы он на деле ни был, он будет договариваться уже только о сохранении лица (это с «хунтой» говорить нельзя, а с «легитимным президентом» - в самый раз): о невступлении в НАТО (куда Украину и так не собирались принимать), мелких подачках Востоку (возвращение того хилого статуса русского языка, что был, некоторых экономических полуправ). Что и будет объявлено великой победой П-дипломатии. Внутри страны П. будет вполне уютно: в условиях информмонополии никто не скажет, что «король-то голый» (неуютно будет разве что путинцам в Интернете, над которыми будут смеяться).
Люди недоумевали: как это насквозь коррумпированный режим с неэффективной полусоциалистической-полуворовской экономикой может бросать вызов Западу? А он и не может. Потому и не стал. Чтобы противостоять даже такому - больному, дерьмовому, погрязшему в идеологическом маразме Западу, надо быть хотя бы элементарно нормальным государством, а не осколком еще более маразматической системы.
Таким, исходя из базовой сущности субъектов действия, представляется наиболее вероятный ход событий (как представлялся он мне и неск. месяцев назад). Сюрпризов, впрочем, я исключать не стал бы, поскольку есть такая вещь, как «логика тенденции». Например, продемонстрированная П. слабость, может адекватно повысить украинские амбиции, и у него потребуют вернуть Крым (а если придется воевать, вопрос о Востоке снова может стать). Или вдруг сопротивление там поведет себя так, что его резкий и откровенный слив будет слишком скандальным, и П. волей-неволей будет вовлечен в то, чего он не хочет. Но все это гораздо менее вероятно.
Потеряв ставшую «фашистской» Украину, П., забирая Крым, руководствовался вполне верной житейской установкой: «С паршивой овцы - хоть шести клок». Я, со своей стороны, радуясь за симпатичных мне людей в Севастополе, охотно скажу то же самое о самом П.
«Экономические санкции могут заставить П. отступить». Если б он не собирался - не могут. Такие, о каких я писал, едва ли возможны (да и они подействовали бы лет через 10), а другие - только на пользу РФ. Даже КНДР преспокойно существует, и Лукашенко в ус не дует от всевозможных санкций. Ерунда все это. Но и П. по той же самой причине никогда не сможет «умирить» Украину «газовой петлей» или иными экономическими притеснениями. Ни одна страна, чья власть уперта в стремлении остаться собой, еще от этого не рушилась.
«П. хочет присоединить Украину или ее часть». Нет, он хочет видеть ее цельной, но зависимой «союзной республикой».
«Украинская революция поможет сокрушить П-режим (и потому ее надо поддерживать)». Если даже считать его наибольшим злом, поддерживать еще был бы смысл такого его противника, который реально может и собирается это сделать. Укр. национализм свергать П. и не может, и не собирается (да и резону ему это делать нет), он озабочен только полным перевариванием того, что ему досталось.
«На Ю-В сложнее, чем в Крыму, т.к. там русских меньше». Дело не в доле анкетных русских: противостояние не между русскими и украинцами, а между крутым укр. нац-мом и неприятием его (Ю-В при б-ве анкетных украинцев 20 лет голосовал 2\3 - 4\5 за тех, кто выглядел меньшим нац-том), зато в Крыму есть сплоченное и активное антирусское ядро (в виде 15% татар), чего нет нигде на Ю-В. Сложнее только из-за легкости административного доступа туда Киева.
«На Востоке воюет спецназ РФ». Будь там хоть пара сотен, Ахметова и Ко давно не было бы в живых, а колонны укр. бронетехники, вводимые в города, пылали бы кострами.
«Украина скоро сама развалится». Нет ни малейших признаков. Даже при восстании Д. и Л. другие боятся и правильно, потому что вместо разваленной и не стремящейся воевать армии, формируются надежные части из добровольцев, а они безоружны.
«Восставшие действуют по команде П.». У них разные, собственно даже противоположные цели: они хотят в РФ или, по крайней мере, независимости, а П. их брать не хочет, а хочет использовать для давления на Киев.
«Донбасс справится сам». Соотношение сил не оставляет никаких шансов. Пока-то и укр. части не укомплектованы полностью надежным элементом, и боев настоящих не было.
«Какими-то жестами и дип. маневрами можно изменить отношение Запада (Европы)». Отношение его («мирового сообщества») целиком определяется отношением США (евр. страны давно опущены и их собственная внешняя политика не простирается дальше легкой фронды), которые всегда будут враждебны любой «России»: всякая империя всегда заинтересована в недопущении усиления другой (даже более слабой) и всегда будет поддерживать как малых лимитрофов, так и центробежные движения внутри (если только не потребуется вступить в союз против третьей империи, сочтенной более опасной). Никакие слова и жесты здесь ничего не будут значить.
А мне лично дело пока представляется следующим образом. П. отступил не «вдруг». Все его поведение после Крыма свидетельствует: он разумно решил, что Крыма и того уровня конфронтации с Западом, который последовал, вполне достаточно, чтобы, во-первых, выглядеть в глазах населения героем-«возродителем», а во-вторых, поддерживать в стране обстановку «осажденной крепости». А дальше идти (и в смысле «возрождения», и в смысле конфронтации) и не собирался (почему, несмотря на определенное обещание, и не ввел войска, когда объявленные для того условия были вполне выполнены).
Конечно, ему очень хочется иметь «хорошую» Украину. Когда сразу не удалось договориться, он забрал Крым (но тут особый случай - флот), который Запад ему простил в качестве «отступного». Он попробовал опять договориться о «хорошести», и при неудаче теоретически мог бы «в наказание» отгрызть еще Донбасс (впрочем, его возможности позволяли взять и Киев, никто бы его не остановил). Но решил, что придется менять слишком многое, и не стал.
Признав выборы, результат коих заранее известен, каким бы он на деле ни был, он будет договариваться уже только о сохранении лица (это с «хунтой» говорить нельзя, а с «легитимным президентом» - в самый раз): о невступлении в НАТО (куда Украину и так не собирались принимать), мелких подачках Востоку (возвращение того хилого статуса русского языка, что был, некоторых экономических полуправ). Что и будет объявлено великой победой П-дипломатии. Внутри страны П. будет вполне уютно: в условиях информмонополии никто не скажет, что «король-то голый» (неуютно будет разве что путинцам в Интернете, над которыми будут смеяться).
Люди недоумевали: как это насквозь коррумпированный режим с неэффективной полусоциалистической-полуворовской экономикой может бросать вызов Западу? А он и не может. Потому и не стал. Чтобы противостоять даже такому - больному, дерьмовому, погрязшему в идеологическом маразме Западу, надо быть хотя бы элементарно нормальным государством, а не осколком еще более маразматической системы.
Таким, исходя из базовой сущности субъектов действия, представляется наиболее вероятный ход событий (как представлялся он мне и неск. месяцев назад). Сюрпризов, впрочем, я исключать не стал бы, поскольку есть такая вещь, как «логика тенденции». Например, продемонстрированная П. слабость, может адекватно повысить украинские амбиции, и у него потребуют вернуть Крым (а если придется воевать, вопрос о Востоке снова может стать). Или вдруг сопротивление там поведет себя так, что его резкий и откровенный слив будет слишком скандальным, и П. волей-неволей будет вовлечен в то, чего он не хочет. Но все это гораздо менее вероятно.
Потеряв ставшую «фашистской» Украину, П., забирая Крым, руководствовался вполне верной житейской установкой: «С паршивой овцы - хоть шести клок». Я, со своей стороны, радуясь за симпатичных мне людей в Севастополе, охотно скажу то же самое о самом П.