О смысле знания и равенстве мнений
Ребенок, имеющий привычку обвинять меня в малом к нему внимании, как-то в очередной раз указал на бессмысленность моего времяпровождения: зачем тратить время на написание книг, если они будут изданы в 200-300 экз., а большинство все равно думает по другому? Я, честно говоря, затруднился рационально объяснить свое поведение и сослался в оправдание на доступные пониманию эгоистические мотивы («а мне самому интересно», «а я от этого кайф ловлю») и на то, что вообще что-то по-настоящему знать - «это круто».
Впрочем, тут я был вполне искренен. Что же до смысла этого знания… это, конечно, вопрос. Знание, как известно, способно ввести одновременно и в грех гордыни, и в грех уныния, но все равно ЗНАТЬ, по мне, - это здорово. Хочу ли я, чтобы все это знали? Ничуть. Да от этого я и в любом случае застрахован, т.к. и по стилю изложения, и по взгляду на вещи популярен быть не могу. Чтобы быть популярным, надо потакать либо самолюбию масс, либо их инстинктам, или провозглашать нечто, находящееся за пределами здравого смысла. Вполне нормально, что большинство (как это видно и по Интернету) живет в мире безумных идей, мысля категориями одной из «все объясняющих» теорий (хоть марксизма, хоть конспирологии и т.д.), восприимчиво к наиболее невероятным объяснениям происходящего и готово верить в самые дикие прогнозы.
Так всегда было: чудак собирает телескоп, а вокруг все считают, что звезды к своду гвоздями прибиты. Людей, которые что-то действительно знают, вообще довольно мало, и, как приходится слышать, их число сейчас уменьшается. Если брать мою страну и мою науку, это всего, ну сотен пять реальных исследователей (состоящие на научных должностях дураки и бездельники - не в счет) и несколько тысяч людей, всерьез интересующихся предметом и их читающих - достаточно интеллигентных, чтобы понимать разницу между тремя совершенно разными категориями «историков»: собственно учеными, чиновниками от науки, официально ее представляющими (коих мало кто читает, но которые хорошо известны благодаря своему положению и олицетворяют «науку»), и разного рода шарлатанами и психами - представителями «альтернативной истории» (объявившими себя историками беллетристами, «ревизионистами», фоменковцами и т.п.).
Носители знания представляются мне виртуальным клубом, для членов которого я, собственно, и пишу книги в 200 экз. (и покупаю такие же коллег); люди, как следует знающие свой участок, довольно часто читают тех, кто столь же хорошо знает свой. Человека, занимающегося раннесредневековой бирманской эпиграфикой, едва ли должно смущать то обстоятельство, что 99,99% населения никогда не слышали о существовании империи Паган. Я лично примерно так и понимаю смысл своих занятий - по возможности донести до себе подобных некоторое добытое мною знание о том, «как дело было». О том же, есть ли в этом какой-то более «высокий» смысл - судить просто не берусь.
Кстати говоря, напрасно полагают, что «в наше время» не обязательно много знать, ибо можно посмотреть в Гугле или Вики: для того, чтобы знать, что и где именно смотреть и насколько это достоверно, надо довольно много держать в голове. Впрочем, проблема «качества знания» актуальна больше для «верхов» (их проблема в том, что для того, чтобы знать, кого слушать и с кем советоваться, надо самому быть достаточно умным и просвещенным), чем для рядовых граждан.
Внутри «клуба» проблем особых не возникает, ибо «рыбак рыбака видит издалека» и хорошему специалисту себе подобного и по тексту опознать нетрудно. Проблемы возникают лишь при трансляции знания за пределы этой виртуальной общности. Но ведь и тут подобное тянется к подобному. Культурный человек не станет искать правды ни у психа, ни у шарлатана (хотя иной раз важно понимать, для кого написано: бывает, что если человек по каким-то причинам хочет донести некоторый посыл до широкой аудитории, то он сознательно пишет на уровне ее восприятия, т.е. как шарлатан).
Иные коллеги довольно сильно обижаются, сталкиваясь с самозваными «историками». Люди тратят жизнь, сотни тысяч часов работы для прояснения одного из аспектов одной из тем истории одного периода одной страны, для чего необходимо предварительно потратить массу времени на усвоение «контекста», а во многих случаях - изучить всякие древние и сложные языки и т.д. Чтобы подвергнуть сомнению результаты, надо, по крайней мере, сделать ту же работу, только еще больше и еще лучше. А когда приходит наглый придурок, чего-то там немного читавший и заявляет, что это все ерунда, а «мне вот кажется», то не удивительно, что значительная часть коллег кратко ответила бы с использованием нецензурных выражений.
Мне это, конечно, хорошо понятно на собственном опыте. Напр., задавшись только одним из тысяч возникающих в связи с событиями очень небольшого периода истории вопросом (о численности офицерского корпуса ПМВ) я потратил около 2-х лет (и хоть теперь 95% из этих порядка 350 тыс. чел. мне известны поименно, но «на выходе» - статья в 0,5 а.л.). Вообще же, занимаясь весьма частной, одной из многих сотен проблем социальной истории (о месте элитных слоев в традиционных обществах), я не надеюсь, что мне хватит жизни для сколько-нибудь полного его освещения.
Но надо всегда помнить, что массовая аудитория - это законная территория именно шарлатанов. Всеобщая тяга к эгалитаризму породила представление о равенстве мнений специалиста и профана. Публика глубоко невежественна не только в смысле знания событий истории, но даже в представлениях о том, как ее вообще изучают и чем для того располагают. «Взял - и написал» (историк для нее всякий, кто берется рассуждать об истории, популярный трепач вполне может и где-нибудь в Вики фигурировать в этом качестве, если он себя так «позиционирует»). Потому у нас появляются истории от «взявших и написавших» Акунина, Веллера (Быков что-то опаздывает) и т.д., конкурировать с которыми ученым трудно, потому что писатели пишут лучше.
Установка незнаек (никакого знания вообще нет - «все выдумано», а раз так, то выдумать вправе каждый) вполне адекватна психологии массы, отчего забота о том, чтобы большинство «думало правильно» представляется вот как раз вовсе иррациональной. А в просвещении некоторого числа «знающих» по тем вопросам, в которых они компетентны менее моего, я все-таки некоторый смысл склонен видеть.
Впрочем, тут я был вполне искренен. Что же до смысла этого знания… это, конечно, вопрос. Знание, как известно, способно ввести одновременно и в грех гордыни, и в грех уныния, но все равно ЗНАТЬ, по мне, - это здорово. Хочу ли я, чтобы все это знали? Ничуть. Да от этого я и в любом случае застрахован, т.к. и по стилю изложения, и по взгляду на вещи популярен быть не могу. Чтобы быть популярным, надо потакать либо самолюбию масс, либо их инстинктам, или провозглашать нечто, находящееся за пределами здравого смысла. Вполне нормально, что большинство (как это видно и по Интернету) живет в мире безумных идей, мысля категориями одной из «все объясняющих» теорий (хоть марксизма, хоть конспирологии и т.д.), восприимчиво к наиболее невероятным объяснениям происходящего и готово верить в самые дикие прогнозы.
Так всегда было: чудак собирает телескоп, а вокруг все считают, что звезды к своду гвоздями прибиты. Людей, которые что-то действительно знают, вообще довольно мало, и, как приходится слышать, их число сейчас уменьшается. Если брать мою страну и мою науку, это всего, ну сотен пять реальных исследователей (состоящие на научных должностях дураки и бездельники - не в счет) и несколько тысяч людей, всерьез интересующихся предметом и их читающих - достаточно интеллигентных, чтобы понимать разницу между тремя совершенно разными категориями «историков»: собственно учеными, чиновниками от науки, официально ее представляющими (коих мало кто читает, но которые хорошо известны благодаря своему положению и олицетворяют «науку»), и разного рода шарлатанами и психами - представителями «альтернативной истории» (объявившими себя историками беллетристами, «ревизионистами», фоменковцами и т.п.).
Носители знания представляются мне виртуальным клубом, для членов которого я, собственно, и пишу книги в 200 экз. (и покупаю такие же коллег); люди, как следует знающие свой участок, довольно часто читают тех, кто столь же хорошо знает свой. Человека, занимающегося раннесредневековой бирманской эпиграфикой, едва ли должно смущать то обстоятельство, что 99,99% населения никогда не слышали о существовании империи Паган. Я лично примерно так и понимаю смысл своих занятий - по возможности донести до себе подобных некоторое добытое мною знание о том, «как дело было». О том же, есть ли в этом какой-то более «высокий» смысл - судить просто не берусь.
Кстати говоря, напрасно полагают, что «в наше время» не обязательно много знать, ибо можно посмотреть в Гугле или Вики: для того, чтобы знать, что и где именно смотреть и насколько это достоверно, надо довольно много держать в голове. Впрочем, проблема «качества знания» актуальна больше для «верхов» (их проблема в том, что для того, чтобы знать, кого слушать и с кем советоваться, надо самому быть достаточно умным и просвещенным), чем для рядовых граждан.
Внутри «клуба» проблем особых не возникает, ибо «рыбак рыбака видит издалека» и хорошему специалисту себе подобного и по тексту опознать нетрудно. Проблемы возникают лишь при трансляции знания за пределы этой виртуальной общности. Но ведь и тут подобное тянется к подобному. Культурный человек не станет искать правды ни у психа, ни у шарлатана (хотя иной раз важно понимать, для кого написано: бывает, что если человек по каким-то причинам хочет донести некоторый посыл до широкой аудитории, то он сознательно пишет на уровне ее восприятия, т.е. как шарлатан).
Иные коллеги довольно сильно обижаются, сталкиваясь с самозваными «историками». Люди тратят жизнь, сотни тысяч часов работы для прояснения одного из аспектов одной из тем истории одного периода одной страны, для чего необходимо предварительно потратить массу времени на усвоение «контекста», а во многих случаях - изучить всякие древние и сложные языки и т.д. Чтобы подвергнуть сомнению результаты, надо, по крайней мере, сделать ту же работу, только еще больше и еще лучше. А когда приходит наглый придурок, чего-то там немного читавший и заявляет, что это все ерунда, а «мне вот кажется», то не удивительно, что значительная часть коллег кратко ответила бы с использованием нецензурных выражений.
Мне это, конечно, хорошо понятно на собственном опыте. Напр., задавшись только одним из тысяч возникающих в связи с событиями очень небольшого периода истории вопросом (о численности офицерского корпуса ПМВ) я потратил около 2-х лет (и хоть теперь 95% из этих порядка 350 тыс. чел. мне известны поименно, но «на выходе» - статья в 0,5 а.л.). Вообще же, занимаясь весьма частной, одной из многих сотен проблем социальной истории (о месте элитных слоев в традиционных обществах), я не надеюсь, что мне хватит жизни для сколько-нибудь полного его освещения.
Но надо всегда помнить, что массовая аудитория - это законная территория именно шарлатанов. Всеобщая тяга к эгалитаризму породила представление о равенстве мнений специалиста и профана. Публика глубоко невежественна не только в смысле знания событий истории, но даже в представлениях о том, как ее вообще изучают и чем для того располагают. «Взял - и написал» (историк для нее всякий, кто берется рассуждать об истории, популярный трепач вполне может и где-нибудь в Вики фигурировать в этом качестве, если он себя так «позиционирует»). Потому у нас появляются истории от «взявших и написавших» Акунина, Веллера (Быков что-то опаздывает) и т.д., конкурировать с которыми ученым трудно, потому что писатели пишут лучше.
Установка незнаек (никакого знания вообще нет - «все выдумано», а раз так, то выдумать вправе каждый) вполне адекватна психологии массы, отчего забота о том, чтобы большинство «думало правильно» представляется вот как раз вовсе иррациональной. А в просвещении некоторого числа «знающих» по тем вопросам, в которых они компетентны менее моего, я все-таки некоторый смысл склонен видеть.