У верблюда два горба. Потому что жизнь?
К вопросу об онтологических корнях морали
5. Основные направления аксиологического подхода: к вопросу об онтологических корнях морали
Рассмотрев предыдущие разделы о происхождении духовных начал, можно сделать определенные теоретические, а не исключено, и практические умозаключения.
Заложенный в каждой клеточке вещества человека архетип, как виртуально-субстанциальная предпосылка духовных качеств индивида, предопределяет телесные, витальные и духовные черты индивидуума в фенотипе, координируемые онтогенезом, то есть средой природной и социальной (которая есть автономная часть природной).
Все потенциальные, заложенные Высшей Виртуальной Программой задатки индивидуума рвутся реализовать себя по максимуму. То есть стремятся к абсолютной свободе. Некоторым мыслителям абсолютная свобода рисуется сплошным деланием добра, например, раздачей добра бедным и нуждающимся. Чьего добра? Кем произведенного? И, пока раздается добро одними благодетелями, кто на них, этих благодетелей, в это время и почем работает? Стремление к абсолютной свободе, такой заманчивой и желанной, мы определили как варварские начала в человеке.
Телесные начала (материал) индивидуума рвутся, видимо, к самораспаду, к энтропии, к нирване. Витальные начала (лошадь, у Платона в «Федоне») рвутся скорее всего к реализации животности - решают индивидуальную производительно-продовольственную проблему. Проблему освоения, присвоения. Без этого - никак. Без решения специфических для этих задатков этих задатков не может даже быть и разговора о третьей духовной составляющей человека. Духовные задатки (всадник) тоже не бесстрастны, не стоят в стороне от бытия и испытывают огромное давление лошади и материала. Суть ли их - воссоединение с миром идей, слияние ли с Первоисточником, или, может, еще нечто промежуточно конкретнее: вера, двигающая горы и проявляющаяся в беспредельной левитации. Версий относительно сущности духовного начала много. Но лошадь и материал давят. Всадник любит быструю езду. Куда?
Могут ли все эти начала существовать автономно?
Телесные всегда.
Витальные - вопрос открытый.
Духовные - еще более открытый.
Но над этим всем стоит какой-то хозяин, который использует для игры в свободу и неволю с этим новым индивидуумом неисчислимый набор приемов, инструментарием которого являются также концептуально определенные выше культура и цивилизация. Некоторые называют его эгрегором - субъективированным духом сообщества, в котором он непременно возникает, например, духовный накал митингующей толпы - тоже эгрегор.
Эти наиболее, на наш взгляд, важные элементы, задействованные в бытии человека, для большей наглядности представлены в схеме. Стрела-молния означает как бы конфликтный момент во взаимоотношениях между основными противоборствующими сторонами, но, разумеется, не всегда конфликт протекает так грозно.
То, что ищут в качестве онтологических начал нравственности, ищут как нечто трансцендентное, надчеловеческое, скорее всего находится в районах баланса схваток между варварскими началами индивидуумов и интегральным коллективным договором защитных архетипных структур (органов безопасности) этих же индивидуумов.
Мотивы отклоняющегося поведения индивидуума в обществе могут быть по разному оценены, если индивидуум их мотивирует варварскими, витальными или духовными факторами. Оценки поведения могут быть даны также с позиций культуры, цивилизации, варварства (после нас хоть потоп).
Моральное отношение есть результат вырабатываемой по причине и во имя временного совместного пребывания в этом мире в ходе социально-природного общежития витальных существ определенной степени толерантности - определенной устоявшейся терпимости к некоторым бесчисленным особенностям других (иных).
VIA ₰
Для думуюшчых интеллегентов напаменаю:
Культура - способ существования человеческих сообществ во Вселенной, основанный на безусловном уважении древних традиций, мифов, верований, иррациональных, но упорядоченных, мотивов поведения людей, восходящих к божественному откровению, ясновидению, заветам высших сил и укрепленных суровыми, сакрального статуса, требованиями неукоснительного исполнения их воли, выраженной посредством авторитетных толкователей типа пророков; то есть на адате, как сказали бы борющиеся против него исламские экстремисты; но, кстати, шариат тоже можно отнести сюда же, только он уже опирается на заповеди единой Священной Книги и на веру в Единого Бога.
В культурном сообществе люди существуют (должны существовать), руководствуясь как бы непогрешимыми священными традициями, которые, как считается по преданиям высшей степени святости, им дали верховные существа или некий единый бог через легендарных, избранных для этой миссии высшими силами Универсума, предков - патриархов и пророков.
Иногда запреты такого священного характера в этих сообществах в литературе называют табу, отсюда термин табуизация. Нарушение повседневных священных установлений расценивалось как кощунство и жестоко пресекалось еще при этой жизни всем племенем, нарушение самых коренных сакральных установлений расценивалось как нечто с неустранимыми последствиями - как грех.
Нарушители священных запретов называются грешниками, и, несмотря на то, что наказание грешников должно настигнуть не в этой жизни, им и здесь достается.
Хотя бывает и так, что то, что в одном сообществе является грехом - в другом является чуть ли не признаком святости, или просто допускается, без предусмотрения каких либо санкций.
Таким образом, ни абсолютной святости, ни абсолютной греховности, единых для всего человеческого сообщества, не существует, они так же относительны, как критерий истинности.
Здесь надо сделать замечание, что иногда толкование культуры как способа сосуществования социумов в универсуме исследователи называют традиционалистской, или органической, цивилизацией, или общинностью, или соборностью и т.п. практически в том же, что и выше, смысле термина культура.
Цивилизация - способ сосуществования человеческих сообществ в универсуме, основанный на логике разума, рациональности, целесообразности, расчете выгоды, на основании так называемой ясности и наглядности, на так называемой очевидной убедительности знаний, на меркантильном, утилитарном расчете стоимости усилий ради того или иного предприятия и укрепленный в большинстве случаев тем или иным видом реализации так называемого contraсt social (общественного договора).
Правда, есть и третий тип сосуществования человеческих социумов в универсуме. Хронологически он, пожалуй, даже первый, если не вечно сопутствующий всем и вся процессам человеческого развития, но аксиологически, правда, при поверхностной оценке, очень уж непригляден. С него, кстати, согласно многочисленным историческим теориям, и началось само человечество, а некоторые видные мыслители уже издавна утверждали, что современное им (в том числе и нынешнее) человечество туда же и возвращается; от того же, с чего начиналось человечество, оно и погибнет; или призывают вернуться к этому исходному началу на определенном так или иначе витке спирали, доказывая, в весьма, правда, романтизированной версии, его необходимость теоретически и поэтически (анархисты, Ницше). О каком третьем типе идей речь?
О варварстве.
Варварство - это способ сосуществования социумов человечества в универсуме, основанный на реализации чувственно-волевых, инстинктивных, примординальных, бессознательных и подсознательных, бесконтрольных, т. е. практически самых стихийных, элементарных, бестиарных начал в человеке: не думать; захотелось - сделать; никак не контролировать себя с позиций каких-либо «внешних» кодификаций. Варвар - сам себе высшая инстанция там, где верноподданный опирается на священные предания и традиции, гражданин - на положения общественного договора. Но где-то на уровне витальности это и спасительный автопилот - антисоциальный, девиантный, но способ выживания.
Знаменитый роман в стихах А.С.Пушкина «Евгений Онегин» начинается буквально с прославления своеобразной формы варварства, заставившего уважать себя хотя бы с помощью такого приема, как болезнь:
Мой дядя самых честных правил.
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример - другим наука...
И лучше выдумать не мог!
Иронически указывая на инициативу самогó дяди, заставившего себя уважать самым надежным в данных обстоятельствах способом, А.С.Пушкин, пожалуй, художественно лукавит: не дядя выдумал, а обычай заставил Онегина посещать занемогшего не в шутку дядю, невзирая на боже мой какую скуку.
Так думал молодой повеса, но не осмелился нарушать обычаи. Даже для молодого повесы такая по честным правилам болезнь дяди диктует жесткая необходимость выполнять неписаный закон, обычай, через что Онегин не может переступить, сделав тем самым первый роковой шаг к варварству. Болезнь дяди - может, и просто повод проявить свою культурность, то есть, несмотря на то, что сам повеса, что скука, вежливо посещать, ухаживать и думать про себя всё, что угодно. Обычай гласил, что молодые состоятельные дворяне должны быть повесами, это укладывалось в рамки обычая, морального кодекса. Но ни в коем случае не произвол, не варварство.
Энергетические источники варварства, как это было замечено уже самыми ранними мыслителями, коренятся в самом человеке, в животности (биологичности, витальности, генетической предопределенности) его природы, но не исчерпываются животностью. Обнаруживавшие их мыслители выделяли эти энергетические источники в отдельные категории, то призывая целиком подавить их все сразу или по частям, то дать им полную волю.
Так, благородный Платон ряд аспектов этого начала назвал эросом.
Карл Маркс, капитально потрудившись, понял, что иначе, чем капиталом - индивидуума ли, общества ли, всего ли рода человеческа - эту страсть не назовешь.
Фридрих Ницше просто и без затей назвал его «волей к власти» (по-немецки то, что в кавычках часто пишется как одно слово, правда, часто довольно сложное).
Зигмунд Фрейд назвал это начало довольно мудрено: либидо, а его отколовшийся, но почтительный ученик Карл-Густав Юнг нечто аналогичное назвал «коллективным бессознательным», присутствующим в каждом человеке.
Великий Ленин национальной философии США Джон Дьюи в работе «Демократия и образование» это-то аккуратненько и называл собственно жизнью: «В течение всей жизни живое существо стремится использовать в собственных интересах возможности внешней среды: свет, воздух, воду и почву, превращая все это в средства поддержания своего существования. И пока оно растет, извлекаемая им из внешней среды энергия превосходит ту, которая затрачивается на сам процесс извлечения. В этом смысле можно сказать, что живые существа подчиняют себе для продолжения жизнедеятельности те силы, которые в противном случае использовали бы их самих. Жизнь есть процесс воспроизводства посредством воздействия на окружающую среду». (Обратите внимание, какой труд цитирую: «Демократия и образование». После такого образования как не стремиться стать акулой империализма!).
Лауреат Нобелевской премии в области биологии Конрад Лоренц (бывший у нас немецко-фашистским военнопленным и очень мило отзывающийся в своих воспоминаниях об отношении к военнопленным со стороны простых советских людей) назвал агрессией: «Агрессия, проявления которой часто отождествляются с проявлениями «инстинкта смерти», - пишет, в частности, К.Лоренц, сопоставляя свою теорию с психоанализом З.Фрейда, - это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как они, служит сохранению жизни и вида ».
Великий русский евразиец Л.Н.Гумилев называл нечто этого порядка пассионарностью. А про анархистов русских и зарубежных мы вообще пока помолчим. Иные мыслители обобщают свои догадки до понятия свободы и бьются за свободу человека, пока от ее его же и не гибнут.
Разумеется, между приведенными выше, как и у других, неупомянутых, мыслителей, понятиями, есть различия, но, по существу, речь об одном и том же, - о чем-то вполне виртуальном, но очень властном и сильном (хотя и несоизмеримым с такими привычными нам показателями авторитетности, как емкость мышечной массы или тоннокубатура золотого запаса на персональных счетах в швейцарской банке) внутри самого конкретного человека индивидуума - о стремлении к расширению личного или кланового контроля над жизненным пространством с относящимися к нему ценностями.
Это стремление создает основное противоречие между сущей реальностью и манящей перспективой - перспективой обогащения, капитализации субъекта хотя бы в своих собственных глазах. А чем измерить живому существу рост и прогресс своего личного личностного капитала, как не обладанием каких-либо общезначимых ценностей? Подспудное стремление разрешить противоречие создает, пожалуй, основной конфликт бытия человека. При этом следует отметить, что любая участвующая в любом конфликте сторона права абсолютно так же, как любой ее противник. Все мы здесь, в этом бытии, «дети Божьи», имеющие равные права быть властными делать в своем, что хочется. И даже сами Боги, о чем напомнил Иисус Христос, как зафиксировано в Евангелии:
«Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?
Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человеком, делаешь Себя Богом.
Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: “Я сказал: вы - боги”? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, - Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: “богохульствуешь”, потому что Я сказал: “Я - Сын Божий”? Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне, а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем». Вот так всё просто.
Абсолютно неправых сторон ни в каких конфликтах не бывает.
Сторона конфликта может быть правой в конфликте психологически, морально, политически, экономически, энергетически, философски, генетически, даже территориально и т.п.
Но всё это только относительно, а точнее - конвенционально.
В том числе бывает и так: «Признать абсолютной истиной то-то, то-то и то-то, потому что так учит нас наш Великий Вождь и Отец Народов, наша родная и любимая, вечно живая партия!»
Такие истины, как мы видим, очень абсолютно абсолютны. Сократ в завершении диалога Платона «Горгий» призывает собеседников жить по справедливости, но не в силах ничего убедительного противопоставить рассуждениям Калликла, которое можно обобщить как: «Сильный прав по природе». Ибо все равно получается, что критерии своей, вплоть до абсолютной, справедливости или правоты у всякой стороны выверены по тем или иным удовлетворяющим ее правилам, которые договорились (конвенция и есть соглашение) не нарушать без особого на то заседания или указания вождя.
В науке такие конвенции очень обстоятельно исследовали - не хочется применять силу, сила здесь не всегда выгодна - и назвали парадигмами. Научные революции происходят при устаревании парадигм.
Но часто в процессе бытия людей важно найти живой институт ну не абсолютной, так объективной, истины прямо тут, на земле, рядом. То есть, несмотря на закон исключенного третьего, для двух конфликтующих сторон важно найти третью, общую, примиряющую позицию, третейский суд, арбитраж, инстанцию с тем, чтобы разрешить конфликт сообразно новому витку развития обстоятельств.
Такой третьей позицией вполне может быть и открытая деятельность, и тайная работа, и прямая схватка, и закулисные мероприятия, и синтез всяческих известных истории акций. «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил» - писал Маркс. Одним из основных производственных отношений является отношение собственности на средства производства своей жизни.
Основным средством производства своей жизни является земля, вообще жизненное пространство с находящимися на нем ценностями и возможностями.
И никакое развивающееся существо ни пяди своего жизненного пространства отдавать не обязано, и, пожалуй, вполне понятно, что не только не отдаст, но и всяческими хитрыми способами будет стремиться к упрочению своего контроля над жизненным пространством других развивающихся стихий, в том числе так называемыми добрыми и гуманными экономическими средствами квази-эквивалентного обмена.
Но не бывает в универсуме эквивалентных обменов нигде и никогда, и быть не может. Человеческая сущность проявляется только там, где человек вступает в зависящие от его воли отношения.
Все время хочется понять, кто больше марксист: Маркс или Дьюи? Доколе буду взывать, а никто не внемлет, что американский прагматизм хотя бы в версии Джона Дьюи давно пора положить в основу русской национальной идеи, или, хотя бы, обсудить.
Потому что борьба за расширение и освоение (сделать СВОИМ!) жизненного пространства и находящимися на нем ценностями и возможностями является и онтологическим и эпистемологическим смыслом общественного производства людьми своей жизни, то есть смыслом бытия людей, вплоть до мистического стремления слиться с Универсумом вообще. То есть речь здесь идет уже не о просто витальных началах.
Вырабатываемая варварской динамомашиной энергетики человека жажда рваться без тормозов к тому, чем хочется владеть и пользоваться - встретила на своем пути парочку заслонов: культуру и цивилизацию. О культуре, как наморднике на кровожадные инстинкты масс, говорил Шопенгауэр. Варварские начала не следует путать с животным, а тем более звериным началом: у зверей есть организация, ограничения, порядок, биоценоз, своеобразная программа бытия и ниша в нем, они бесцельно, по собственному произволу практически ничего дурного не делают.
Конечно, есть - и это вполне понятно - и другие, более широкие или более узкие - толкования терминов «культура», «цивилизация», «варварство» и производных от них. Так, понятие «цивилизованность» означает характеристику определенного лица в отношении знания и соблюдения им, хотя и нигде подчас не записанных, правил поведения: быть чистым, хорошо пахнуть, не целоваться с подругами на подоконниках учебного заведения, не плеваться семечками, оставаться человеком в час пик на автобусной остановке и т.п., а нарушение этих правил называют варварством, нарушителей - варварами. Из других часто употребляемых применений под цивилизацией понимают совокупность наиболее общих для всех человеческих сообществ, независимо от времени и места, институций практически в ассортименте - в комплексном наборе: письмо, литература, писанные законы и т. п., а под культурой - конкретный временной и локальный, или и того, и другого одновременно, очаг истории, сравниваемых с образцовым, полным, цивилизационным комплексом, теоретически разработанным (в плане социального идеала ли, в приступе ли религиозного энтузиазма) тем или иным авторитетным мыслителем.
₰ Источник
5. Основные направления аксиологического подхода: к вопросу об онтологических корнях морали
Рассмотрев предыдущие разделы о происхождении духовных начал, можно сделать определенные теоретические, а не исключено, и практические умозаключения.
Заложенный в каждой клеточке вещества человека архетип, как виртуально-субстанциальная предпосылка духовных качеств индивида, предопределяет телесные, витальные и духовные черты индивидуума в фенотипе, координируемые онтогенезом, то есть средой природной и социальной (которая есть автономная часть природной).
Все потенциальные, заложенные Высшей Виртуальной Программой задатки индивидуума рвутся реализовать себя по максимуму. То есть стремятся к абсолютной свободе. Некоторым мыслителям абсолютная свобода рисуется сплошным деланием добра, например, раздачей добра бедным и нуждающимся. Чьего добра? Кем произведенного? И, пока раздается добро одними благодетелями, кто на них, этих благодетелей, в это время и почем работает? Стремление к абсолютной свободе, такой заманчивой и желанной, мы определили как варварские начала в человеке.
Телесные начала (материал) индивидуума рвутся, видимо, к самораспаду, к энтропии, к нирване. Витальные начала (лошадь, у Платона в «Федоне») рвутся скорее всего к реализации животности - решают индивидуальную производительно-продовольственную проблему. Проблему освоения, присвоения. Без этого - никак. Без решения специфических для этих задатков этих задатков не может даже быть и разговора о третьей духовной составляющей человека. Духовные задатки (всадник) тоже не бесстрастны, не стоят в стороне от бытия и испытывают огромное давление лошади и материала. Суть ли их - воссоединение с миром идей, слияние ли с Первоисточником, или, может, еще нечто промежуточно конкретнее: вера, двигающая горы и проявляющаяся в беспредельной левитации. Версий относительно сущности духовного начала много. Но лошадь и материал давят. Всадник любит быструю езду. Куда?
Могут ли все эти начала существовать автономно?
Телесные всегда.
Витальные - вопрос открытый.
Духовные - еще более открытый.
Но над этим всем стоит какой-то хозяин, который использует для игры в свободу и неволю с этим новым индивидуумом неисчислимый набор приемов, инструментарием которого являются также концептуально определенные выше культура и цивилизация. Некоторые называют его эгрегором - субъективированным духом сообщества, в котором он непременно возникает, например, духовный накал митингующей толпы - тоже эгрегор.
Эти наиболее, на наш взгляд, важные элементы, задействованные в бытии человека, для большей наглядности представлены в схеме. Стрела-молния означает как бы конфликтный момент во взаимоотношениях между основными противоборствующими сторонами, но, разумеется, не всегда конфликт протекает так грозно.
То, что ищут в качестве онтологических начал нравственности, ищут как нечто трансцендентное, надчеловеческое, скорее всего находится в районах баланса схваток между варварскими началами индивидуумов и интегральным коллективным договором защитных архетипных структур (органов безопасности) этих же индивидуумов.
Мотивы отклоняющегося поведения индивидуума в обществе могут быть по разному оценены, если индивидуум их мотивирует варварскими, витальными или духовными факторами. Оценки поведения могут быть даны также с позиций культуры, цивилизации, варварства (после нас хоть потоп).
Моральное отношение есть результат вырабатываемой по причине и во имя временного совместного пребывания в этом мире в ходе социально-природного общежития витальных существ определенной степени толерантности - определенной устоявшейся терпимости к некоторым бесчисленным особенностям других (иных).
VIA ₰
Для думуюшчых интеллегентов напаменаю:
Культура - способ существования человеческих сообществ во Вселенной, основанный на безусловном уважении древних традиций, мифов, верований, иррациональных, но упорядоченных, мотивов поведения людей, восходящих к божественному откровению, ясновидению, заветам высших сил и укрепленных суровыми, сакрального статуса, требованиями неукоснительного исполнения их воли, выраженной посредством авторитетных толкователей типа пророков; то есть на адате, как сказали бы борющиеся против него исламские экстремисты; но, кстати, шариат тоже можно отнести сюда же, только он уже опирается на заповеди единой Священной Книги и на веру в Единого Бога.
В культурном сообществе люди существуют (должны существовать), руководствуясь как бы непогрешимыми священными традициями, которые, как считается по преданиям высшей степени святости, им дали верховные существа или некий единый бог через легендарных, избранных для этой миссии высшими силами Универсума, предков - патриархов и пророков.
Иногда запреты такого священного характера в этих сообществах в литературе называют табу, отсюда термин табуизация. Нарушение повседневных священных установлений расценивалось как кощунство и жестоко пресекалось еще при этой жизни всем племенем, нарушение самых коренных сакральных установлений расценивалось как нечто с неустранимыми последствиями - как грех.
Нарушители священных запретов называются грешниками, и, несмотря на то, что наказание грешников должно настигнуть не в этой жизни, им и здесь достается.
Хотя бывает и так, что то, что в одном сообществе является грехом - в другом является чуть ли не признаком святости, или просто допускается, без предусмотрения каких либо санкций.
Таким образом, ни абсолютной святости, ни абсолютной греховности, единых для всего человеческого сообщества, не существует, они так же относительны, как критерий истинности.
Здесь надо сделать замечание, что иногда толкование культуры как способа сосуществования социумов в универсуме исследователи называют традиционалистской, или органической, цивилизацией, или общинностью, или соборностью и т.п. практически в том же, что и выше, смысле термина культура.
Цивилизация - способ сосуществования человеческих сообществ в универсуме, основанный на логике разума, рациональности, целесообразности, расчете выгоды, на основании так называемой ясности и наглядности, на так называемой очевидной убедительности знаний, на меркантильном, утилитарном расчете стоимости усилий ради того или иного предприятия и укрепленный в большинстве случаев тем или иным видом реализации так называемого contraсt social (общественного договора).
Правда, есть и третий тип сосуществования человеческих социумов в универсуме. Хронологически он, пожалуй, даже первый, если не вечно сопутствующий всем и вся процессам человеческого развития, но аксиологически, правда, при поверхностной оценке, очень уж непригляден. С него, кстати, согласно многочисленным историческим теориям, и началось само человечество, а некоторые видные мыслители уже издавна утверждали, что современное им (в том числе и нынешнее) человечество туда же и возвращается; от того же, с чего начиналось человечество, оно и погибнет; или призывают вернуться к этому исходному началу на определенном так или иначе витке спирали, доказывая, в весьма, правда, романтизированной версии, его необходимость теоретически и поэтически (анархисты, Ницше). О каком третьем типе идей речь?
О варварстве.
Варварство - это способ сосуществования социумов человечества в универсуме, основанный на реализации чувственно-волевых, инстинктивных, примординальных, бессознательных и подсознательных, бесконтрольных, т. е. практически самых стихийных, элементарных, бестиарных начал в человеке: не думать; захотелось - сделать; никак не контролировать себя с позиций каких-либо «внешних» кодификаций. Варвар - сам себе высшая инстанция там, где верноподданный опирается на священные предания и традиции, гражданин - на положения общественного договора. Но где-то на уровне витальности это и спасительный автопилот - антисоциальный, девиантный, но способ выживания.
Знаменитый роман в стихах А.С.Пушкина «Евгений Онегин» начинается буквально с прославления своеобразной формы варварства, заставившего уважать себя хотя бы с помощью такого приема, как болезнь:
Мой дядя самых честных правил.
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример - другим наука...
И лучше выдумать не мог!
Иронически указывая на инициативу самогó дяди, заставившего себя уважать самым надежным в данных обстоятельствах способом, А.С.Пушкин, пожалуй, художественно лукавит: не дядя выдумал, а обычай заставил Онегина посещать занемогшего не в шутку дядю, невзирая на боже мой какую скуку.
Так думал молодой повеса, но не осмелился нарушать обычаи. Даже для молодого повесы такая по честным правилам болезнь дяди диктует жесткая необходимость выполнять неписаный закон, обычай, через что Онегин не может переступить, сделав тем самым первый роковой шаг к варварству. Болезнь дяди - может, и просто повод проявить свою культурность, то есть, несмотря на то, что сам повеса, что скука, вежливо посещать, ухаживать и думать про себя всё, что угодно. Обычай гласил, что молодые состоятельные дворяне должны быть повесами, это укладывалось в рамки обычая, морального кодекса. Но ни в коем случае не произвол, не варварство.
Энергетические источники варварства, как это было замечено уже самыми ранними мыслителями, коренятся в самом человеке, в животности (биологичности, витальности, генетической предопределенности) его природы, но не исчерпываются животностью. Обнаруживавшие их мыслители выделяли эти энергетические источники в отдельные категории, то призывая целиком подавить их все сразу или по частям, то дать им полную волю.
Так, благородный Платон ряд аспектов этого начала назвал эросом.
Карл Маркс, капитально потрудившись, понял, что иначе, чем капиталом - индивидуума ли, общества ли, всего ли рода человеческа - эту страсть не назовешь.
Фридрих Ницше просто и без затей назвал его «волей к власти» (по-немецки то, что в кавычках часто пишется как одно слово, правда, часто довольно сложное).
Зигмунд Фрейд назвал это начало довольно мудрено: либидо, а его отколовшийся, но почтительный ученик Карл-Густав Юнг нечто аналогичное назвал «коллективным бессознательным», присутствующим в каждом человеке.
Великий Ленин национальной философии США Джон Дьюи в работе «Демократия и образование» это-то аккуратненько и называл собственно жизнью: «В течение всей жизни живое существо стремится использовать в собственных интересах возможности внешней среды: свет, воздух, воду и почву, превращая все это в средства поддержания своего существования. И пока оно растет, извлекаемая им из внешней среды энергия превосходит ту, которая затрачивается на сам процесс извлечения. В этом смысле можно сказать, что живые существа подчиняют себе для продолжения жизнедеятельности те силы, которые в противном случае использовали бы их самих. Жизнь есть процесс воспроизводства посредством воздействия на окружающую среду». (Обратите внимание, какой труд цитирую: «Демократия и образование». После такого образования как не стремиться стать акулой империализма!).
Лауреат Нобелевской премии в области биологии Конрад Лоренц (бывший у нас немецко-фашистским военнопленным и очень мило отзывающийся в своих воспоминаниях об отношении к военнопленным со стороны простых советских людей) назвал агрессией: «Агрессия, проявления которой часто отождествляются с проявлениями «инстинкта смерти», - пишет, в частности, К.Лоренц, сопоставляя свою теорию с психоанализом З.Фрейда, - это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как они, служит сохранению жизни и вида ».
Великий русский евразиец Л.Н.Гумилев называл нечто этого порядка пассионарностью. А про анархистов русских и зарубежных мы вообще пока помолчим. Иные мыслители обобщают свои догадки до понятия свободы и бьются за свободу человека, пока от ее его же и не гибнут.
Разумеется, между приведенными выше, как и у других, неупомянутых, мыслителей, понятиями, есть различия, но, по существу, речь об одном и том же, - о чем-то вполне виртуальном, но очень властном и сильном (хотя и несоизмеримым с такими привычными нам показателями авторитетности, как емкость мышечной массы или тоннокубатура золотого запаса на персональных счетах в швейцарской банке) внутри самого конкретного человека индивидуума - о стремлении к расширению личного или кланового контроля над жизненным пространством с относящимися к нему ценностями.
Это стремление создает основное противоречие между сущей реальностью и манящей перспективой - перспективой обогащения, капитализации субъекта хотя бы в своих собственных глазах. А чем измерить живому существу рост и прогресс своего личного личностного капитала, как не обладанием каких-либо общезначимых ценностей? Подспудное стремление разрешить противоречие создает, пожалуй, основной конфликт бытия человека. При этом следует отметить, что любая участвующая в любом конфликте сторона права абсолютно так же, как любой ее противник. Все мы здесь, в этом бытии, «дети Божьи», имеющие равные права быть властными делать в своем, что хочется. И даже сами Боги, о чем напомнил Иисус Христос, как зафиксировано в Евангелии:
«Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?
Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человеком, делаешь Себя Богом.
Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: “Я сказал: вы - боги”? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, - Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: “богохульствуешь”, потому что Я сказал: “Я - Сын Божий”? Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне, а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем». Вот так всё просто.
Абсолютно неправых сторон ни в каких конфликтах не бывает.
Сторона конфликта может быть правой в конфликте психологически, морально, политически, экономически, энергетически, философски, генетически, даже территориально и т.п.
Но всё это только относительно, а точнее - конвенционально.
В том числе бывает и так: «Признать абсолютной истиной то-то, то-то и то-то, потому что так учит нас наш Великий Вождь и Отец Народов, наша родная и любимая, вечно живая партия!»
Такие истины, как мы видим, очень абсолютно абсолютны. Сократ в завершении диалога Платона «Горгий» призывает собеседников жить по справедливости, но не в силах ничего убедительного противопоставить рассуждениям Калликла, которое можно обобщить как: «Сильный прав по природе». Ибо все равно получается, что критерии своей, вплоть до абсолютной, справедливости или правоты у всякой стороны выверены по тем или иным удовлетворяющим ее правилам, которые договорились (конвенция и есть соглашение) не нарушать без особого на то заседания или указания вождя.
В науке такие конвенции очень обстоятельно исследовали - не хочется применять силу, сила здесь не всегда выгодна - и назвали парадигмами. Научные революции происходят при устаревании парадигм.
Но часто в процессе бытия людей важно найти живой институт ну не абсолютной, так объективной, истины прямо тут, на земле, рядом. То есть, несмотря на закон исключенного третьего, для двух конфликтующих сторон важно найти третью, общую, примиряющую позицию, третейский суд, арбитраж, инстанцию с тем, чтобы разрешить конфликт сообразно новому витку развития обстоятельств.
Такой третьей позицией вполне может быть и открытая деятельность, и тайная работа, и прямая схватка, и закулисные мероприятия, и синтез всяческих известных истории акций. «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил» - писал Маркс. Одним из основных производственных отношений является отношение собственности на средства производства своей жизни.
Основным средством производства своей жизни является земля, вообще жизненное пространство с находящимися на нем ценностями и возможностями.
И никакое развивающееся существо ни пяди своего жизненного пространства отдавать не обязано, и, пожалуй, вполне понятно, что не только не отдаст, но и всяческими хитрыми способами будет стремиться к упрочению своего контроля над жизненным пространством других развивающихся стихий, в том числе так называемыми добрыми и гуманными экономическими средствами квази-эквивалентного обмена.
Но не бывает в универсуме эквивалентных обменов нигде и никогда, и быть не может. Человеческая сущность проявляется только там, где человек вступает в зависящие от его воли отношения.
Все время хочется понять, кто больше марксист: Маркс или Дьюи? Доколе буду взывать, а никто не внемлет, что американский прагматизм хотя бы в версии Джона Дьюи давно пора положить в основу русской национальной идеи, или, хотя бы, обсудить.
Потому что борьба за расширение и освоение (сделать СВОИМ!) жизненного пространства и находящимися на нем ценностями и возможностями является и онтологическим и эпистемологическим смыслом общественного производства людьми своей жизни, то есть смыслом бытия людей, вплоть до мистического стремления слиться с Универсумом вообще. То есть речь здесь идет уже не о просто витальных началах.
Вырабатываемая варварской динамомашиной энергетики человека жажда рваться без тормозов к тому, чем хочется владеть и пользоваться - встретила на своем пути парочку заслонов: культуру и цивилизацию. О культуре, как наморднике на кровожадные инстинкты масс, говорил Шопенгауэр. Варварские начала не следует путать с животным, а тем более звериным началом: у зверей есть организация, ограничения, порядок, биоценоз, своеобразная программа бытия и ниша в нем, они бесцельно, по собственному произволу практически ничего дурного не делают.
Конечно, есть - и это вполне понятно - и другие, более широкие или более узкие - толкования терминов «культура», «цивилизация», «варварство» и производных от них. Так, понятие «цивилизованность» означает характеристику определенного лица в отношении знания и соблюдения им, хотя и нигде подчас не записанных, правил поведения: быть чистым, хорошо пахнуть, не целоваться с подругами на подоконниках учебного заведения, не плеваться семечками, оставаться человеком в час пик на автобусной остановке и т.п., а нарушение этих правил называют варварством, нарушителей - варварами. Из других часто употребляемых применений под цивилизацией понимают совокупность наиболее общих для всех человеческих сообществ, независимо от времени и места, институций практически в ассортименте - в комплексном наборе: письмо, литература, писанные законы и т. п., а под культурой - конкретный временной и локальный, или и того, и другого одновременно, очаг истории, сравниваемых с образцовым, полным, цивилизационным комплексом, теоретически разработанным (в плане социального идеала ли, в приступе ли религиозного энтузиазма) тем или иным авторитетным мыслителем.
₰ Источник