4.1 Возникновение государства
4.1.1 Аномальный рост человеческой популяции
Возможно, одна из самых важных и неожиданных адаптаций, найденных человеком в процессе приспособления к окружающей среде - изменение реакции на улучшение условий выживания. Если окружающая среда по каким-то причинам становится благоприятнее, любой биологический вид реагирует единственным способом - ростом популяции. По мере увеличения своей численности популяция приходит в равновесие с новыми ресурсами, и на этом рост прекращается. Человечеству удалось обойти этот естественный барьер: по данным генетических исследований численность человечества постоянно росла в течение десятков тысяч лет (см., например, Спенсер Уэллс «Генетическая одиссея человека», Альпина нон-фикшн, 2013). Причем разные популяции увеличивались фактически независимо друг от друга. Первыми примерно 60 тысяч лет назад начали африканцы, вслед за ними 50 тыс. лет назад - азиаты и, наконец, европейцы - 30 тыс. лет назад. Генетические данные показывают, что первые волны роста популяций шли за счет миграции. Так, первая волна миграции из Африки пошла на восток, продвигаясь вдоль побережья, пока не достигла Австралии и восточной оконечности Евразии. По одной из версий, объясняющих эту миграцию, уровень моря 60 000 лет назад был примерно на 100 м ниже, чем сейчас, так как большое количество влаги задерживалось разрастающимся ледяным покровом северного полушария. Поскольку береговая линия материков имеет, как правило, незначительный уклон, разница в 100 м может привести к огромным различиям в площади прибрежной суши. Например, такая величина понижения уровня моря может обнажить 200 км суши на западном побережье Индии. Шри-Ланка и Индия могли быть соединены между собой полосой суши, Персидский и Тайский заливы могли быть плодородными дельтами рек, а Австралия и Новая Гвинея могли быть двумя возвышающимися оконечностями единого массива суши. Все это позволило людям практически беспрепятственно расселиться по огромной территории. Прибрежному характеру миграции способствовало то обстоятельство, что всё побережье Индийского океана лежит в одной климатической зоне, и научившись добывать пищу в прибрежных водах Африки, люди получили доступ к обширной экологической нише. Кстати, одна из основных теорий утраты человеком волосяного покрова - акватическая - связывает потерю волос с адаптацией организма к длительному пребыванию в воде, что согласуется с расселением вдоль береговой линии.
Очевидно, миграционный прирост популяции не означал какого-либо качественного скачка и рано или поздно должен был исчерпать себя. Куда более интересные события развернулись примерно 10 000 лет назад, когда люди перешли от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. Обычно учебники по истории просто перечисляют факты, установленные на основании археологических раскопок и изучении найденных материалов, не концентрируясь на анализе причин произошедших перемен. Вот как, например, изложены интересующие нас события в издании "История Древнего Востока" (Под ред. В.И. Кузищина. М.: Высшая школа, 2003):
«Создание производящей экономики, ирригационного земледелия и домашнего скотоводства, появление первых городов было настоящей революцией в развитии человеческого общества на Древнем Востоке. Результатом этой революции явилось разложение примитивных первобытнообщинных отношений, усложнение социальной структуры, разделение более или менее однородного родового общества на прослойки, различавшиеся по богатству, знатности, влиянию среди соплеменников и сородичей. Появляется новый социальный институт - рабство, слабо известное в родовом обществе. Рабство стало возможным и даже необходимым на той стадии развития общества и его производительных сил, когда отдельный индивидуум мог дать не только необходимый, но и прибавочный продукт. Вот почему захваченных во время военных действий пленников не убивали как лишних едоков, а превращали в рабов, т. е. лишали всех прав и принуждали к труду. Основной функцией раба становится работа на своего господина. Рабство усложнило имущественную и иную дифференциацию родового общества: появляются богатые и бедные, знатные и простолюдины; часть общинников разоряется из-за неурожаев, стихийных бедствий, маломощности хозяйства и деградирует до положения рабов».
Это описание для нас настолько привычно, что мы воспринимаем его как само собой разумеющееся. Однако если задуматься, в нём есть два странных факта:
Первый - почему с переходом к земледелию произошло имущественное расслоение? Мы достоверно знаем, что первобытное общество тяготело к эгалитаризму. Кроме того, сельскохозяйственные общины так и не разложились и вполне себе дожили как минимум до буржуазных революций в Европе, а в России - и до социалистической революции. Всё это время они оставались достаточно однородными по имущественному уровню.
Второй - почему возникло рабство? Появление "прибавочного продукта" означает избыток продовольственных ресурсов, то есть возможность прокормить больше людей. Почему просто не выросло население, как раньше, и как это происходит у любого биологического вида?
4.1.2 Причины равенства в первобытных обществах
Для ответа на первый вопрос нужно разобраться с причинами и мотивами равенства в первобытных обществах. Возможно, мы просто плохо понимаем, в чем именно состоял эгалитаризм племен охотников и собирателей? Подробности можно найти в книге Мэтта Ридли "Происхождение альтруизма и добродетели":
"Гуаяки - небольшое племя кочевников, живущее в тропическом лесу и до недавнего времени почти полностью зависевшее от охоты и собирательства. Только в 1970-х годах, когда правительство Парагвая загнало его в резервацию, оно установило постоянный контакт с современным обществом. В 1980-х, однако, гуаяки по-прежнему тратили четверть своего времени на длительные путешествия по лесу. На рассвете все вместе, длинной вереницей, они отправляются в путь. Спустя примерно полчаса мужчины рассыпаются по лесу, а женщины и дети продолжают медленное движение по заранее согласованному маршруту. Мужчины ищут животных и мед. Когда мед найден, зовут женщин, и те вытаскивают его из углубления в дереве. Вскоре после полудня женщины разбивают лагерь и приступают к собирательству - обычно это личинки насекомых или сердцевина пальм. Вечером племя воссоединяется. Мужчины возвращаются с мелкой добычей - обезьянами, броненосцами и пака. Иногда попадаются звери покрупнее - пекари или олени. Чаще всего их ловят сообща: заметивший животное мужчина, как правило, зовет на помощь.
Гуаяки - убежденные эгалитаристы. Хотя, вернувшись в поселение, они обычно оставляют пищу исключительно для членов своих семей, в двухдневных охотничьих путешествиях по лесу они делятся добычей не только с родственниками. Мужчина, раздающий куски мяса, как правило, не сам убил животное. Охотник, вернувшийся из леса с пустыми руками, тоже принимает участие в пиршестве. Три четверти того, что съедает любой человек, добыто соплеменником, не входящим в его семью. Впрочем, такая щедрость обычно ограничивается мясом. Растительной пищей и личинками насекомых вне нуклеарной семьи не делятся.
Похожая щедрость наблюдается и в племени йора (Перу). На рыбалке все делятся со всеми, в лагере - только внутри семьи. И почти всегда мяса дают больше, чем овощей. Так, если рыбой, обезьянами, аллигаторами и черепахами делятся, то бананы прячут в лесу, пока они не созреют, иначе их живо умыкнут соседи. Откуда такое различие? Что такого особенного в мясе, почему им должны делиться больше, чем фруктами?
Существует два правдоподобных объяснения. Согласно первому, мясо добывают сообща. Обезьян, оленей и пекари гуаяки ловят в ходе группового преследования. Даже броненосцев - и тех добывают отнюдь не в одиночку: как правило, один мужчина помогает другому вытаскивать их из норы. Аналогичным образом обстоят дела у йора: человек, ведущий каноэ по реке, для рыбалки необходим, но сам ничего не ловит, а значит, совершенно логично, что другие отдадут ему часть улова. Как львы, волки, дикие собаки или гиены, люди охотятся коллективно. Успех каждого охотника в данном случае зависит от действий других. Следовательно, он просто не может позволить себе не поделиться с ними добычей. В отличие от львов, люди более гибкие, что обусловлено особым разделением труда. Допустим, один отлично умеет закалывать рыбу копьем или выкапывать броненосцев - на этом он и специализируется. Параллельно прочим его соплеменникам отведены иные роли.
Впрочем, существует и другое объяснение нашей склонности делиться мясом больше, чем овощами. Оно олицетворяет удачу. Почему мужчина явился в лагерь с двумя броненосцами или крупным пекари? Ему просто-напросто повезло. Возможно, он был ловок, но даже самый искусный охотник нуждается в везении. В ходе любой отдельно взятой охоты 40 % мужчин из племени гуаяки не удается убить ни одно животное. С другой стороны, если женщина принесла из леса слишком мало сердцевины пальмы, то дело тут вовсе не в невезении, а в лени. Иными словами, успех собирателя и охотника зависит от удачи в разной степени. Если это так, то практика делиться пищей подразумевает распределение не только добычи, но и риска. Если бы мужчина полагался исключительно на собственные ресурсы, он то оставался бы голодным, то добывал бы больше мяса, чем мог съесть. Если же он делится им с другими и ожидает, что те в ответ поделятся с ним, то вполне уверен, что мясо у него будет каждый день. Таким образом, подобная практика представляет собой разновидность реципрокности, при которой один человек обменивает улыбнувшуюся ему удачу на страховку от будущего невезения".
Если это объяснение верно, переход человечества от охоты и собирательства, то есть деятельности, сочетающей труд и удачу, к земледелию и скотоводству создал базу для отказа от эгалитаризма. Действительно, и объем собранного урожая, и размер стада зависят прежде всего от вложенного труда, а также от способности воздержаться от текущего потребления в пользу будущего (склонности к накоплению). Делиться же результатами трудовой деятельности люди никогда не испытывали желания.
4.1.3 Что мотивирует производить прибавочный продукт?
Тем не менее, сама по себе трудовая деятельность редко приводит к богатству. Должны быть другие механизмы, обеспечивающие положительную обратную связь между накопленным имуществом и скоростью его прироста. Такую связь можно обнаружить в скотоводстве. Чем больше содержащееся семьей стадо, тем больше животных может быть забито на мясо в течение года для обеспечения потребностей семьи. Если семья потребляет меньше, стадо растёт, и чем оно больше, тем быстрее (доля, расходуемая на текущее потребление, уменьшается). Однако такая модель сработает скорее в степной зоне, где есть возможность прокормить большое стадо. Развитие же цивилизации началось не в степях, а там, где зародилось земледелие, а именно в поймах великих рек: Нила, Евфрата и Тигра, Инда, Ганга, Хуанхэ. Эти реки, относящиеся к числу самых крупных на земном шаре, образуют обширные бассейны с плодородной, хорошо орошаемой почвой.
Земледелие даёт, скорее, отрицательную обратную связь - чем больше размер участка, тем сложнее обеспечить качественную и, что немаловажно, быструю его обработку (в сельском хозяйстве многие технологические операции, например, сев или сбор урожая, имеют жёсткие ограничения по времени). Кроме того, площадь пригодных к возделыванию участков земли ограничена - рост запасов зерна, который можно использовать для посева, в такой ситуации бесполезен.
При этом продуктивность земледелия очевидно выше собирательства - оседлые аграрные общины более густонаселены, чем племена охотников-собирателей. По оценкам палеодемографов, изучающих размеры древних популяций с помощью археологических и антропологических методов, всё население земного шара во время возникновения сельского хозяйства составляло около 10 млн. человек; на заре индустриальной эпохи, приблизительно в 1750 году, население Земли превысило 500 млн. Это означает, что средняя семья в аграрной общине собирала урожая больше, чем её годовые потребности - иначе был бы невозможен демографический рост. Что её мотивировало к этому? Многие земледельческие народы мира производят мало прибавочного продукта. Практически все индейцы Амазонки, например, были земледельцами, но в первобытные времена они не производили прибавочного продукта. То, что технически производить такой прибавочный продукт было для них вполне реально, доказывается тем фактом, что под воздействием предложений европейских поселенцев продавать им продукты питания ряд племен смогли начать выращивать маниок на продажу в объемах, значительно превосходивших их собственные нужды (P. Л. Карнейро, Теория происхождения государства).
По-видимому, в тропических лесах пища не является для индейцев ограничивающим ресурсом - здесь на продолжительность и качество жизни больше влияют хищники, болезни и иные внешние факторы. Дополнительное производство продовольствия (прибавочный продукт) никакой пользы индейцам не несет. Совсем иначе обстоит дело в зонах рискованного земледелия, к которым как раз относятся поймы великих рек. Масштабы речных разливов зависят от таяния снегов и непредсказуемы, урожайные годы чередуются с неурожайными. Частично могло бы помочь создание запасов, но спасут ли они, если будет несколько неурожайных лет подряд?
4.1.4 Организованный труд ведет к возникновению государства
Здесь проявилось основное эволюционное преимущество человека - способность предвидеть проблему, найти решение и реализовать его. Если уровень воды недостаточен для орошения всех возделываемых участков, поможет ирригация - строительство каналов и дамб («гидравлическая» гипотеза происхождения государства Карла Виттфогеля). Искусственные сооружения позволяли надёжно орошать уже освоенные земли и вводить в оборот новые, то есть выступали в роли несомненного общественного блага. Большие объемы земляных работ требовали участия всех членов общины, но как показал в своих работах Мансур Олсон, «участники большой группы не станут прилагать никаких усилий для достижения общегрупповых целей до тех пор, пока на них не будет оказано давление или каждому из них не будет предложен индивидуальный мотив к подобному действию» (Логика коллективных действий).
Очевидно, что обеспеченность общинников участками была разной, так же как необходимость в их искусственном орошении: кто-то имел землю ближе к воде, кто-то дальше, а молодые семьи могли не иметь её вовсе. В такой ситуации те, кому с землей повезло больше, едва ли горели желанием участвовать в ирригационных работах, и привлечь их можно было только принудительно. Коллективная деятельность нуждалась также в планировании, координации, учете и распределении, так что в общинах неизбежно происходило выделение лидеров, управлявших этой деятельностью.
Следствием получения стабильных урожаев должен был стать демографический рост, что вновь требовало расширения орошаемых площадей и продолжения ирригационных работ. Рост мелиоративной сети требовал всё больше усилий на её поддержание - общественный сектор экономики институализировался. Общинники, привлеченные к мелиорации, становились постоянно занятыми работниками, оплата их труда могла происходить двумя путями - введением сборов (налогов) с остальных членов общин, либо выделением части вновь вводимых в оборот земель в распоряжение местному лидеру, чтобы прибавочным продуктом с этой, по сути государственной, земли кормить мелиораторов. Так у общины возникает потребность в прибавочном продукте и вырабатываются механизмы его получения - обычно сочетанием платы за пользование своим участком для «старых» общинников с предоставлением возможности работать на «государственной» земле на худших условиях (с увеличенной долей прибавочного продукта) тем, у кого своего участка нет. Таким образом, создание и поддержание общественного блага в виде мелиоративной сети невозможно без соответствующей административной надстройки и аппарата принуждения, - того, что мы обычно называем государством. Такие государства, основанные на общественном благе, не так уж редки в истории. На ранних этапах развития человечества они, как правило, организовывались в административно-иерархических формах.
4.1.5 Три типа государств
Важнейшая особенность государства, основанного на общественном благе - перераспределение прибавочного продукта (которым в данном случае выступает мелиорированная земля) в пользу наименее обеспеченных членов общества, то есть его уравнительная направленность. От расширения ирригационной сети больше всего выигрывали те, у кого вообще не было участков, так что в некотором смысле «богатые» (общинники, кто владел лучшими участками земли) были вынуждены работать на «бедных». Эта система поддержки тех, кому просто не повезло, напоминает традицию делиться удачей в племенах хадза, гуяков или йору.
В качестве государствообразующего общественного блага может выступать не только ирригационная система. Например, все ранние земледельческие общества активно строили храмы. Земледелие намного больше, чем собирательство зависит от капризов погоды, и храмы воспринимались как разумные инвестиции в будущую стабильность. Вероятно, строительство храмов финансировалось по той же схеме, как и ирригация - через сборы и выделение земельных участков для храмовых хозяйств. Храмы выступают центрами зарождающихся городов. Их монументальные здания, богато украшенные колоннами, фресками, мозаикой, ярко демонстрируют рост экономического потенциала экономик. Однако в такого рода государствах уравнительные тенденции были выражены намного слабее или не проявлялись вовсе.
Помимо общественного блага, существует другой вариант мотивации работать больше, чем необходимо просто для пропитания - личные потребности. Крестьяне в земледельческих экономиках нуждались в глиняных сосудах для хранения запасов зерна, орудиях труда, оружии. Производство подобных изделий требовало особых навыков и знаний, поэтому вело к выделению из общины специалистов (ремесленников) и развитию товарного обмена. Товарный обмен тоже нуждается в институтах, таких, как денежное обращение, единая система мер и весов и орган разрешения споров (суд). Государства, возникшие из потребностей товарного обмена, естественно назвать государствами, основанными на частном благе. В данном случае отношения между людьми основываются на взаимных договоренностях, что благоприятствует возникновению коллегиальных органов власти, так что обычно управление государствами, основанными на частном благе, носит в той или иной степени распределенный характер.
Наконец, третий путь состоял в покорении соседних народов. Вот как описывает Р. Карнейро возникновение государств, основанных на захватнических войнах: «Если общине разрешалось оставаться на своей территории, вместо истребления или изгнания, то такое послабление возможно было только за определенную цену. И этой ценой было политическое подчинение победителю. В целом такая зависимость влекла за собой по меньшей мере выплату дани или налога, что побежденная деревня могла обеспечить, только производя продуктов больше, чем производила ранее. Но подчинение подчас приводило к дальнейшей потере побежденной общиной своей независимости, а именно включение в политическую единицу, где доминировал победитель». К этому можно добавить, что победитель не был заинтересован в потере дани, поэтому вынужден был защищать свои владения. В некотором смысле здесь тоже можно говорить об общественном благе - защите от внешнего врага, которую получали побежденные, - только цена этой защиты была, скажем мягко, несколько завышенной. Вслед за некоторыми экономистами мы будем называть такой тип государства «стационарный бандит».
Конечно, мы не найдём в истории государства, чей тип однозначно соответствовал бы нашей классификации. В любом государстве административного типа были ремесленники и торговцы, и оно вполне могло вести захватнические войны. Тем не менее, именно возникновение и упрочение общественного сектора стало основой первых земледельческих государств, оно же положило начало принудительному труду и имущественной дифференциации общества. Синхронизация по времени успехов в ирригации и имущественного расслоения подтверждается археологическими находками. Вновь обратимся к "Истории Древнего Востока":
«В середине IV тысячелетия до н. э.... больших успехов достигло земледелие, основанное на системе искусственного орошения. Многочисленные ремесла отделяются от земледелия, а общество несет явственные черты далеко зашедшей дифференциации. Глинобитные дома свидетельствуют о прочной оседлости, а резкое сокращение в могилах охотничьего оружия - об окончательном вытеснении охоты скотоводством...
Происходят коренные изменения и в социальной структуре. Различия в размерах могил позволяют предполагать, что в общинах уже ощущалось имущественное неравенство и что в них выделились вожди, погребавшиеся с особой пышностью».
В государствах типа «стационарный бандит» верхушка полностью присваивает прибавочный продукт и лишает экономику ресурсов для развития, поэтому в них невозможен долгосрочный экономический и демографический рост. Экономика государств рыночного типа критически зависит от разделения труда, значит от развитости транспортного сообщения, с чем в древности дела обстояли неважно. На этом фоне государство, основанное на общественном благе, выглядит практически практически идеальным вариантом для ранних человеческих обществ. Конечно, стабильность иерархических структур тормозит развитие в быстро меняющейся экономике, но в те далекие времена технологический прогресс был минимальным. Может ли что-то помешать благополучному и, возможно, очень долгому развитию государства, изначально ориентированного на общественное благо? Насколько оно устойчиво в долгосрочном плане? Мы не можем однозначно ответить на этот вопрос: административное изъятие у земледельцев прибавочного продукта уменьшает возможности для роста населения, но рост урожайности благодаря ирригации вновь увеличивает прибавочный продукт, при том, что расширение площадей увеличивает налоговую базу государства и связанные с ней возможности проведения дальнейших общественных работ. Не будем забывать и про качество управления государственным сектором: все ранние государства вполне ожидаемо формировались в виде простой иерархической структуры (именуемой историками восточными деспотиями) с присущими ей недостатками единоличного принятия решений: субъективизмом, ограниченными возможностями восприятия и анализа информации, эффектами искажения мышления и роста самоуверенности первого лица.
Попытаться найти ответ можно в истории Древнего Египта. Его географическая изоляция способствовала формированию египетской цивилизации как самостоятельного исторического явления. Проникновению в Египет южных соседей препятствовали труднопроходимые пороги Нила, раскаленные пески аравийской пустыни отделяли долину от Красного моря, болотистая дельта затрудняла продвижение к берегам Средиземного моря. К тому же жившие на южных, западных и восточных границах племена кочевников, враждебные Египту, усиливали его обособленность. Мы сможем понять, как проходит развитие государств административного типа без влияния искажающих картину внешних воздействий.
4.2 Большие циклы Древнего Египта. Первый цикл
Возможно, одна из самых важных и неожиданных адаптаций, найденных человеком в процессе приспособления к окружающей среде - изменение реакции на улучшение условий выживания. Если окружающая среда по каким-то причинам становится благоприятнее, любой биологический вид реагирует единственным способом - ростом популяции. По мере увеличения своей численности популяция приходит в равновесие с новыми ресурсами, и на этом рост прекращается. Человечеству удалось обойти этот естественный барьер: по данным генетических исследований численность человечества постоянно росла в течение десятков тысяч лет (см., например, Спенсер Уэллс «Генетическая одиссея человека», Альпина нон-фикшн, 2013). Причем разные популяции увеличивались фактически независимо друг от друга. Первыми примерно 60 тысяч лет назад начали африканцы, вслед за ними 50 тыс. лет назад - азиаты и, наконец, европейцы - 30 тыс. лет назад. Генетические данные показывают, что первые волны роста популяций шли за счет миграции. Так, первая волна миграции из Африки пошла на восток, продвигаясь вдоль побережья, пока не достигла Австралии и восточной оконечности Евразии. По одной из версий, объясняющих эту миграцию, уровень моря 60 000 лет назад был примерно на 100 м ниже, чем сейчас, так как большое количество влаги задерживалось разрастающимся ледяным покровом северного полушария. Поскольку береговая линия материков имеет, как правило, незначительный уклон, разница в 100 м может привести к огромным различиям в площади прибрежной суши. Например, такая величина понижения уровня моря может обнажить 200 км суши на западном побережье Индии. Шри-Ланка и Индия могли быть соединены между собой полосой суши, Персидский и Тайский заливы могли быть плодородными дельтами рек, а Австралия и Новая Гвинея могли быть двумя возвышающимися оконечностями единого массива суши. Все это позволило людям практически беспрепятственно расселиться по огромной территории. Прибрежному характеру миграции способствовало то обстоятельство, что всё побережье Индийского океана лежит в одной климатической зоне, и научившись добывать пищу в прибрежных водах Африки, люди получили доступ к обширной экологической нише. Кстати, одна из основных теорий утраты человеком волосяного покрова - акватическая - связывает потерю волос с адаптацией организма к длительному пребыванию в воде, что согласуется с расселением вдоль береговой линии.
Очевидно, миграционный прирост популяции не означал какого-либо качественного скачка и рано или поздно должен был исчерпать себя. Куда более интересные события развернулись примерно 10 000 лет назад, когда люди перешли от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. Обычно учебники по истории просто перечисляют факты, установленные на основании археологических раскопок и изучении найденных материалов, не концентрируясь на анализе причин произошедших перемен. Вот как, например, изложены интересующие нас события в издании "История Древнего Востока" (Под ред. В.И. Кузищина. М.: Высшая школа, 2003):
«Создание производящей экономики, ирригационного земледелия и домашнего скотоводства, появление первых городов было настоящей революцией в развитии человеческого общества на Древнем Востоке. Результатом этой революции явилось разложение примитивных первобытнообщинных отношений, усложнение социальной структуры, разделение более или менее однородного родового общества на прослойки, различавшиеся по богатству, знатности, влиянию среди соплеменников и сородичей. Появляется новый социальный институт - рабство, слабо известное в родовом обществе. Рабство стало возможным и даже необходимым на той стадии развития общества и его производительных сил, когда отдельный индивидуум мог дать не только необходимый, но и прибавочный продукт. Вот почему захваченных во время военных действий пленников не убивали как лишних едоков, а превращали в рабов, т. е. лишали всех прав и принуждали к труду. Основной функцией раба становится работа на своего господина. Рабство усложнило имущественную и иную дифференциацию родового общества: появляются богатые и бедные, знатные и простолюдины; часть общинников разоряется из-за неурожаев, стихийных бедствий, маломощности хозяйства и деградирует до положения рабов».
Это описание для нас настолько привычно, что мы воспринимаем его как само собой разумеющееся. Однако если задуматься, в нём есть два странных факта:
Первый - почему с переходом к земледелию произошло имущественное расслоение? Мы достоверно знаем, что первобытное общество тяготело к эгалитаризму. Кроме того, сельскохозяйственные общины так и не разложились и вполне себе дожили как минимум до буржуазных революций в Европе, а в России - и до социалистической революции. Всё это время они оставались достаточно однородными по имущественному уровню.
Второй - почему возникло рабство? Появление "прибавочного продукта" означает избыток продовольственных ресурсов, то есть возможность прокормить больше людей. Почему просто не выросло население, как раньше, и как это происходит у любого биологического вида?
4.1.2 Причины равенства в первобытных обществах
Для ответа на первый вопрос нужно разобраться с причинами и мотивами равенства в первобытных обществах. Возможно, мы просто плохо понимаем, в чем именно состоял эгалитаризм племен охотников и собирателей? Подробности можно найти в книге Мэтта Ридли "Происхождение альтруизма и добродетели":
"Гуаяки - небольшое племя кочевников, живущее в тропическом лесу и до недавнего времени почти полностью зависевшее от охоты и собирательства. Только в 1970-х годах, когда правительство Парагвая загнало его в резервацию, оно установило постоянный контакт с современным обществом. В 1980-х, однако, гуаяки по-прежнему тратили четверть своего времени на длительные путешествия по лесу. На рассвете все вместе, длинной вереницей, они отправляются в путь. Спустя примерно полчаса мужчины рассыпаются по лесу, а женщины и дети продолжают медленное движение по заранее согласованному маршруту. Мужчины ищут животных и мед. Когда мед найден, зовут женщин, и те вытаскивают его из углубления в дереве. Вскоре после полудня женщины разбивают лагерь и приступают к собирательству - обычно это личинки насекомых или сердцевина пальм. Вечером племя воссоединяется. Мужчины возвращаются с мелкой добычей - обезьянами, броненосцами и пака. Иногда попадаются звери покрупнее - пекари или олени. Чаще всего их ловят сообща: заметивший животное мужчина, как правило, зовет на помощь.
Гуаяки - убежденные эгалитаристы. Хотя, вернувшись в поселение, они обычно оставляют пищу исключительно для членов своих семей, в двухдневных охотничьих путешествиях по лесу они делятся добычей не только с родственниками. Мужчина, раздающий куски мяса, как правило, не сам убил животное. Охотник, вернувшийся из леса с пустыми руками, тоже принимает участие в пиршестве. Три четверти того, что съедает любой человек, добыто соплеменником, не входящим в его семью. Впрочем, такая щедрость обычно ограничивается мясом. Растительной пищей и личинками насекомых вне нуклеарной семьи не делятся.
Похожая щедрость наблюдается и в племени йора (Перу). На рыбалке все делятся со всеми, в лагере - только внутри семьи. И почти всегда мяса дают больше, чем овощей. Так, если рыбой, обезьянами, аллигаторами и черепахами делятся, то бананы прячут в лесу, пока они не созреют, иначе их живо умыкнут соседи. Откуда такое различие? Что такого особенного в мясе, почему им должны делиться больше, чем фруктами?
Существует два правдоподобных объяснения. Согласно первому, мясо добывают сообща. Обезьян, оленей и пекари гуаяки ловят в ходе группового преследования. Даже броненосцев - и тех добывают отнюдь не в одиночку: как правило, один мужчина помогает другому вытаскивать их из норы. Аналогичным образом обстоят дела у йора: человек, ведущий каноэ по реке, для рыбалки необходим, но сам ничего не ловит, а значит, совершенно логично, что другие отдадут ему часть улова. Как львы, волки, дикие собаки или гиены, люди охотятся коллективно. Успех каждого охотника в данном случае зависит от действий других. Следовательно, он просто не может позволить себе не поделиться с ними добычей. В отличие от львов, люди более гибкие, что обусловлено особым разделением труда. Допустим, один отлично умеет закалывать рыбу копьем или выкапывать броненосцев - на этом он и специализируется. Параллельно прочим его соплеменникам отведены иные роли.
Впрочем, существует и другое объяснение нашей склонности делиться мясом больше, чем овощами. Оно олицетворяет удачу. Почему мужчина явился в лагерь с двумя броненосцами или крупным пекари? Ему просто-напросто повезло. Возможно, он был ловок, но даже самый искусный охотник нуждается в везении. В ходе любой отдельно взятой охоты 40 % мужчин из племени гуаяки не удается убить ни одно животное. С другой стороны, если женщина принесла из леса слишком мало сердцевины пальмы, то дело тут вовсе не в невезении, а в лени. Иными словами, успех собирателя и охотника зависит от удачи в разной степени. Если это так, то практика делиться пищей подразумевает распределение не только добычи, но и риска. Если бы мужчина полагался исключительно на собственные ресурсы, он то оставался бы голодным, то добывал бы больше мяса, чем мог съесть. Если же он делится им с другими и ожидает, что те в ответ поделятся с ним, то вполне уверен, что мясо у него будет каждый день. Таким образом, подобная практика представляет собой разновидность реципрокности, при которой один человек обменивает улыбнувшуюся ему удачу на страховку от будущего невезения".
Если это объяснение верно, переход человечества от охоты и собирательства, то есть деятельности, сочетающей труд и удачу, к земледелию и скотоводству создал базу для отказа от эгалитаризма. Действительно, и объем собранного урожая, и размер стада зависят прежде всего от вложенного труда, а также от способности воздержаться от текущего потребления в пользу будущего (склонности к накоплению). Делиться же результатами трудовой деятельности люди никогда не испытывали желания.
4.1.3 Что мотивирует производить прибавочный продукт?
Тем не менее, сама по себе трудовая деятельность редко приводит к богатству. Должны быть другие механизмы, обеспечивающие положительную обратную связь между накопленным имуществом и скоростью его прироста. Такую связь можно обнаружить в скотоводстве. Чем больше содержащееся семьей стадо, тем больше животных может быть забито на мясо в течение года для обеспечения потребностей семьи. Если семья потребляет меньше, стадо растёт, и чем оно больше, тем быстрее (доля, расходуемая на текущее потребление, уменьшается). Однако такая модель сработает скорее в степной зоне, где есть возможность прокормить большое стадо. Развитие же цивилизации началось не в степях, а там, где зародилось земледелие, а именно в поймах великих рек: Нила, Евфрата и Тигра, Инда, Ганга, Хуанхэ. Эти реки, относящиеся к числу самых крупных на земном шаре, образуют обширные бассейны с плодородной, хорошо орошаемой почвой.
Земледелие даёт, скорее, отрицательную обратную связь - чем больше размер участка, тем сложнее обеспечить качественную и, что немаловажно, быструю его обработку (в сельском хозяйстве многие технологические операции, например, сев или сбор урожая, имеют жёсткие ограничения по времени). Кроме того, площадь пригодных к возделыванию участков земли ограничена - рост запасов зерна, который можно использовать для посева, в такой ситуации бесполезен.
При этом продуктивность земледелия очевидно выше собирательства - оседлые аграрные общины более густонаселены, чем племена охотников-собирателей. По оценкам палеодемографов, изучающих размеры древних популяций с помощью археологических и антропологических методов, всё население земного шара во время возникновения сельского хозяйства составляло около 10 млн. человек; на заре индустриальной эпохи, приблизительно в 1750 году, население Земли превысило 500 млн. Это означает, что средняя семья в аграрной общине собирала урожая больше, чем её годовые потребности - иначе был бы невозможен демографический рост. Что её мотивировало к этому? Многие земледельческие народы мира производят мало прибавочного продукта. Практически все индейцы Амазонки, например, были земледельцами, но в первобытные времена они не производили прибавочного продукта. То, что технически производить такой прибавочный продукт было для них вполне реально, доказывается тем фактом, что под воздействием предложений европейских поселенцев продавать им продукты питания ряд племен смогли начать выращивать маниок на продажу в объемах, значительно превосходивших их собственные нужды (P. Л. Карнейро, Теория происхождения государства).
По-видимому, в тропических лесах пища не является для индейцев ограничивающим ресурсом - здесь на продолжительность и качество жизни больше влияют хищники, болезни и иные внешние факторы. Дополнительное производство продовольствия (прибавочный продукт) никакой пользы индейцам не несет. Совсем иначе обстоит дело в зонах рискованного земледелия, к которым как раз относятся поймы великих рек. Масштабы речных разливов зависят от таяния снегов и непредсказуемы, урожайные годы чередуются с неурожайными. Частично могло бы помочь создание запасов, но спасут ли они, если будет несколько неурожайных лет подряд?
4.1.4 Организованный труд ведет к возникновению государства
Здесь проявилось основное эволюционное преимущество человека - способность предвидеть проблему, найти решение и реализовать его. Если уровень воды недостаточен для орошения всех возделываемых участков, поможет ирригация - строительство каналов и дамб («гидравлическая» гипотеза происхождения государства Карла Виттфогеля). Искусственные сооружения позволяли надёжно орошать уже освоенные земли и вводить в оборот новые, то есть выступали в роли несомненного общественного блага. Большие объемы земляных работ требовали участия всех членов общины, но как показал в своих работах Мансур Олсон, «участники большой группы не станут прилагать никаких усилий для достижения общегрупповых целей до тех пор, пока на них не будет оказано давление или каждому из них не будет предложен индивидуальный мотив к подобному действию» (Логика коллективных действий).
Очевидно, что обеспеченность общинников участками была разной, так же как необходимость в их искусственном орошении: кто-то имел землю ближе к воде, кто-то дальше, а молодые семьи могли не иметь её вовсе. В такой ситуации те, кому с землей повезло больше, едва ли горели желанием участвовать в ирригационных работах, и привлечь их можно было только принудительно. Коллективная деятельность нуждалась также в планировании, координации, учете и распределении, так что в общинах неизбежно происходило выделение лидеров, управлявших этой деятельностью.
Следствием получения стабильных урожаев должен был стать демографический рост, что вновь требовало расширения орошаемых площадей и продолжения ирригационных работ. Рост мелиоративной сети требовал всё больше усилий на её поддержание - общественный сектор экономики институализировался. Общинники, привлеченные к мелиорации, становились постоянно занятыми работниками, оплата их труда могла происходить двумя путями - введением сборов (налогов) с остальных членов общин, либо выделением части вновь вводимых в оборот земель в распоряжение местному лидеру, чтобы прибавочным продуктом с этой, по сути государственной, земли кормить мелиораторов. Так у общины возникает потребность в прибавочном продукте и вырабатываются механизмы его получения - обычно сочетанием платы за пользование своим участком для «старых» общинников с предоставлением возможности работать на «государственной» земле на худших условиях (с увеличенной долей прибавочного продукта) тем, у кого своего участка нет. Таким образом, создание и поддержание общественного блага в виде мелиоративной сети невозможно без соответствующей административной надстройки и аппарата принуждения, - того, что мы обычно называем государством. Такие государства, основанные на общественном благе, не так уж редки в истории. На ранних этапах развития человечества они, как правило, организовывались в административно-иерархических формах.
4.1.5 Три типа государств
Важнейшая особенность государства, основанного на общественном благе - перераспределение прибавочного продукта (которым в данном случае выступает мелиорированная земля) в пользу наименее обеспеченных членов общества, то есть его уравнительная направленность. От расширения ирригационной сети больше всего выигрывали те, у кого вообще не было участков, так что в некотором смысле «богатые» (общинники, кто владел лучшими участками земли) были вынуждены работать на «бедных». Эта система поддержки тех, кому просто не повезло, напоминает традицию делиться удачей в племенах хадза, гуяков или йору.
В качестве государствообразующего общественного блага может выступать не только ирригационная система. Например, все ранние земледельческие общества активно строили храмы. Земледелие намного больше, чем собирательство зависит от капризов погоды, и храмы воспринимались как разумные инвестиции в будущую стабильность. Вероятно, строительство храмов финансировалось по той же схеме, как и ирригация - через сборы и выделение земельных участков для храмовых хозяйств. Храмы выступают центрами зарождающихся городов. Их монументальные здания, богато украшенные колоннами, фресками, мозаикой, ярко демонстрируют рост экономического потенциала экономик. Однако в такого рода государствах уравнительные тенденции были выражены намного слабее или не проявлялись вовсе.
Помимо общественного блага, существует другой вариант мотивации работать больше, чем необходимо просто для пропитания - личные потребности. Крестьяне в земледельческих экономиках нуждались в глиняных сосудах для хранения запасов зерна, орудиях труда, оружии. Производство подобных изделий требовало особых навыков и знаний, поэтому вело к выделению из общины специалистов (ремесленников) и развитию товарного обмена. Товарный обмен тоже нуждается в институтах, таких, как денежное обращение, единая система мер и весов и орган разрешения споров (суд). Государства, возникшие из потребностей товарного обмена, естественно назвать государствами, основанными на частном благе. В данном случае отношения между людьми основываются на взаимных договоренностях, что благоприятствует возникновению коллегиальных органов власти, так что обычно управление государствами, основанными на частном благе, носит в той или иной степени распределенный характер.
Наконец, третий путь состоял в покорении соседних народов. Вот как описывает Р. Карнейро возникновение государств, основанных на захватнических войнах: «Если общине разрешалось оставаться на своей территории, вместо истребления или изгнания, то такое послабление возможно было только за определенную цену. И этой ценой было политическое подчинение победителю. В целом такая зависимость влекла за собой по меньшей мере выплату дани или налога, что побежденная деревня могла обеспечить, только производя продуктов больше, чем производила ранее. Но подчинение подчас приводило к дальнейшей потере побежденной общиной своей независимости, а именно включение в политическую единицу, где доминировал победитель». К этому можно добавить, что победитель не был заинтересован в потере дани, поэтому вынужден был защищать свои владения. В некотором смысле здесь тоже можно говорить об общественном благе - защите от внешнего врага, которую получали побежденные, - только цена этой защиты была, скажем мягко, несколько завышенной. Вслед за некоторыми экономистами мы будем называть такой тип государства «стационарный бандит».
Конечно, мы не найдём в истории государства, чей тип однозначно соответствовал бы нашей классификации. В любом государстве административного типа были ремесленники и торговцы, и оно вполне могло вести захватнические войны. Тем не менее, именно возникновение и упрочение общественного сектора стало основой первых земледельческих государств, оно же положило начало принудительному труду и имущественной дифференциации общества. Синхронизация по времени успехов в ирригации и имущественного расслоения подтверждается археологическими находками. Вновь обратимся к "Истории Древнего Востока":
«В середине IV тысячелетия до н. э.... больших успехов достигло земледелие, основанное на системе искусственного орошения. Многочисленные ремесла отделяются от земледелия, а общество несет явственные черты далеко зашедшей дифференциации. Глинобитные дома свидетельствуют о прочной оседлости, а резкое сокращение в могилах охотничьего оружия - об окончательном вытеснении охоты скотоводством...
Происходят коренные изменения и в социальной структуре. Различия в размерах могил позволяют предполагать, что в общинах уже ощущалось имущественное неравенство и что в них выделились вожди, погребавшиеся с особой пышностью».
В государствах типа «стационарный бандит» верхушка полностью присваивает прибавочный продукт и лишает экономику ресурсов для развития, поэтому в них невозможен долгосрочный экономический и демографический рост. Экономика государств рыночного типа критически зависит от разделения труда, значит от развитости транспортного сообщения, с чем в древности дела обстояли неважно. На этом фоне государство, основанное на общественном благе, выглядит практически практически идеальным вариантом для ранних человеческих обществ. Конечно, стабильность иерархических структур тормозит развитие в быстро меняющейся экономике, но в те далекие времена технологический прогресс был минимальным. Может ли что-то помешать благополучному и, возможно, очень долгому развитию государства, изначально ориентированного на общественное благо? Насколько оно устойчиво в долгосрочном плане? Мы не можем однозначно ответить на этот вопрос: административное изъятие у земледельцев прибавочного продукта уменьшает возможности для роста населения, но рост урожайности благодаря ирригации вновь увеличивает прибавочный продукт, при том, что расширение площадей увеличивает налоговую базу государства и связанные с ней возможности проведения дальнейших общественных работ. Не будем забывать и про качество управления государственным сектором: все ранние государства вполне ожидаемо формировались в виде простой иерархической структуры (именуемой историками восточными деспотиями) с присущими ей недостатками единоличного принятия решений: субъективизмом, ограниченными возможностями восприятия и анализа информации, эффектами искажения мышления и роста самоуверенности первого лица.
Попытаться найти ответ можно в истории Древнего Египта. Его географическая изоляция способствовала формированию египетской цивилизации как самостоятельного исторического явления. Проникновению в Египет южных соседей препятствовали труднопроходимые пороги Нила, раскаленные пески аравийской пустыни отделяли долину от Красного моря, болотистая дельта затрудняла продвижение к берегам Средиземного моря. К тому же жившие на южных, западных и восточных границах племена кочевников, враждебные Египту, усиливали его обособленность. Мы сможем понять, как проходит развитие государств административного типа без влияния искажающих картину внешних воздействий.
4.2 Большие циклы Древнего Египта. Первый цикл