Про культуру и браунинг

[savvateev_den]

«Wenn ich Kultur höre… entsichere ich meinen Browning» («Когда я слышу
слово „культура“… я снимаю с предохранителя свой браунинг»)
(Ганс Йост устами персонажа по имени Фридрих Тиманн из пьесы «Шлагетер»)



Введение
Недавно, анализируя истоки фашизма в современной России, я наткнулся на нечто, что вызвало желание поразмышлять на определённую тему и попытаться изложить эти размышления и их плоды. Нечто, связанное с культурой. Нечто, что привело меня в шок от осознания простоты ответа на вопрос, зачем это сделано.


Тупик Модерна
Человечество упёрлось в тупик, обозначенный как конец эпохи Модерна. Приближение этого конца ощущалось давно.

  Выход из этого тупика, соответственно, стали искать тоже давно. Поскольку одно из основных утверждений, на которых строился Модерн, можно сформулировать как «человека нельзя изменить, надо использовать во благо присущие ему недостатки», выход был найден в изменении качества того, что называется «человек». Появились две идеи, которые условно можно обозначить как «сверхчеловек» и «новый человек».
И если концепция нового человека предполагала (и предполагает) качественный рывок человечества «из царства необходимости в царство свободы», свободы не «от…», а свободы «для…», то концепция сверхчеловека предполагала (и предполагает) появление оного в результате борьбы его против всех. Качественный скачок в этой борьбе, появление нового, совершенного вида в ходе эволюционного процесса, в ходе отбора. Отбора управляемого.
Для концепции сверхчеловека главной помехой становится гуманизм. Сверхчеловек не может считать себя равным окружающим. Для него не должно быть «ближних». Для борьбы всех против всех должны быть сняты все возможные гуманистические барьеры.
    Удивительным образом эта концепция совпала в первой половине XX столетия с желанием определённых кругов избавиться от идеалов буржуазной революции для сохранения своего господствующего положения. Из клетки был выпущен зверь. И этот зверь показал, как он может расправляться с теми, кто не достоин жизни.
Культура и зверь

Что держало зверя до того, как он вырвался из клетки? Культура. Человечество тысячелетиями оформляло, передавало по наследству, совершенствовало то, что обобщённо можно назвать культурой. Есть выработанные за тысячелетия этика (табу - запреты на совершение определённых действий) и эстетика - эталоны прекрасного. Того прекрасного, к которому надо тянуться, до которого надо расти. Это и составляло те стены, в которое был упрятан зверь в человеке. Зверь, которому ничто звериное не чуждо. Учитывая умственные способности и фантазию человека, зверь обладает колоссальными звериными потенциалами, способными качественно и количественно превзойти любое природное создание, которое ниже человека по уровню развития. А существ выше человеческого уровня развития мы пока не знаем.
    Зверь, вырвавшийся на свободу в 30-х годах прошлого столетия, столкнулся с этой самой культурой во весь рост. Собственные культурные деятели зверя восхваляли его улучшенные - уже псевдо-человеческие - качества. Как, например, в фильмах Лени Рифеншталь,

где воспевалась красота тела, духовное превосходство.
    Остальной же мир жил классической культурой, сформированной с древнейших времён в определённых рамках, в которых культура стала культурой гуманизма. Человечество отвергло ценности зверя, а культура оказалась сильным оружием в руках человечества. Зверь был разгромлен. Зверя загнали обратно в клетку.
    Но он уже погулял на воле, и то, как он погулял, ему понравилось. То, как он погулял, понравилось тем, кто позволил зверю вырваться. Кроме того, вопросы сохранения господствующего положения не были сняты. Зверь остался нужен. Но для его полного и окончательного торжества необходимо подготовить человечество. Необходимо расшатать гуманистические устои.
    Классическую культуру, можно сказать, заразили, представили бесплодной. Вместо неё стали понемножечку внедрять «культуру зверя». Такую «культуру», которая слой за слоем снимает те запреты и дискредитирует те идеалы, которые были введены в сознание и подсознание человека, как нечто неотменяемое. «Неотменяемое» стало проблематизироваться. С людей стали спадать защитные слои. Табу стали отменяемыми.
    С позиции того, что заменило собой культуру, человечество готово принять с распростёртыми объятиями зверя, который придёт сожрать его. Идеалы в достаточной мере растоптаны, табу в достаточной мере сняты. Классическая культура есть, но она «неактуальна».
Фашизм и «Культура»
Фашизм - имя зверя, который прорвался слой культуры. Снятие запретов, раскрепощение звериного низа для борьбы и победы сверхчеловека над недочеловеком, - это и есть фашизм. Настоящая фашистская культура занимается не воспеванием фашистских ценностей, а снятием запретов. Снятием оков со зверя.
    В нашей стране с данной задачей успешно справлялись различные группы людей. Одни себя откровенно связывали с фашизмом, другие нет. Но тем не менее, они делали общее дело. Во имя свободы «от…»
    В конце 50-х в Москве появилась группа людей, которые назывались «замоскворецкие Сократы», главой которых был Лев Петрович Барашков. Это была группа людей, интересующихся философией и выводящая себя из советской системы, в частности, справками о душевных болезнях. «Сократы» были завсегдатаями у писателя Юрия Мамлеева. В 60-е годы в его коммунальной квартире организовался кружок «метафизического салона в Южинском переулке» - Южинский кружок. Как сказано в одной статье, ключевой идеей кружка была идея свободы. Посещал этот кружок и Евгений Головин - поэт, философ, мистик.

В 1974 году Мамлеев эмигрировал в США, и бразды правления тем, что осталось от Южинского кружка, взял в свои руки Головин. Этот человек организовал кружок «Чёрный орден СС». Кружок посещали такие будущие политические и идеологические деятели, как Александр Дугин и Гейдар Джемаль, а также различные творческие люди, одним из которых был художник Валерий Коноплёв. Ни Головин, ни Коноплёв своей тяги к фашизму не скрывают. По отзывам, в кружке «Чёрный орден СС» стала проявляться тяга к раскрепощению животного начала, "человеческого низа". Головин, кроме того, окормлял и Рок-тусовку 80-х:
в качестве автора текстов он фигурирует в составе группы «Центр». Гитаристом в то же время там числился и Александр Скляр, ставший потом лидером группы «Ва-Банкъ», организатором рок-фестивалей и радиоведущим программы «Учитесь плавать» (название одной из песен Головина). Но вернёмся к художникам.
    Валерий Коноплёв, как и некоторые другие деятели «культуры», в конце 1990-х - начале 2000-х оказывается членом ФЛИХ - Общества фашистских литераторов и художников.

Основателем данного общества указывают Олега Гастелло, а Адмиралом ФЛИХ - Сергея Троицкого (он же «Паук»), лидера группы «Коррозия Металла» и Корпорации тяжелого рока (КТР). Кстати, Евгения Головина тоже называли «Адмиралом». Тут уже во весь рост культивируется грубое, разнузданное раскрепощение всего, что культура сковывала веками, тысячелетиями.

Музыка, будучи огромной частью культуры, сама по себе вызывает огромную волну эмоций в человеке. Она трогает человеческую душу: может слегка щекотать, может накрыть волной неудержимой мощи. Может воодушевить, радовать, может заставить грустить, а то и плакать. А может заставить озвереть. Я сам слушаю достаточно тяжёлую музыку, и знаю, как это может произойти. Желательно для этого очистить музыку от сложности, гармоний, которые, кстати, часто присутствуют в тяжёлой музыке исполнителей, тяготеющих к совершенствованию мастерства исполнения и к сложному звучанию. От одной тяжелой, «очищенной» музыки можно очень сильно «накачаться» (проще - озвереть). А для усиления эффекта надо подключить физиологию. Я ещё в молодости слышал про шоу «Коррозии Металла», но относил манеру их проведения, скорее, к странностям Паука или к очередной коммерческой «фишке». Сейчас же, учитывая всё вышеописанное, сочетание порносессий на сцене со звучащим с этой сцены тяжеляком представляется мне смачным сгустком фашизма в современной «культуре». Можно посмотреть видео «Коррозия металла мега секс шоу 25.06.2010» чтобы понять о чём я. Это страшно смотреть. Но после просмотра понимаешь, насколько зверь близок.
    Для дополнения картины раскрепощения низа можно прочитать приписанное Олегу Гастелло произведение «Мой папа подонок». Это сложно читать. Но по прочтении понимаешь, насколько зверь близок.
    Зверь пропитал собой то, что должно было быть «культурой». Человеку нечем от него закрыться. Нормы морали не спасают, когда нет Культуры в человеке. Нормы морали не имеют авторитета в отсутствие Культуры. Ничто не ограничивает человека от падения, и дно уже близко.
Падение и Восхождение.

  «Беспощаден полёт. Как томительно сладко бы было отдаться паденью» - эти слова из песни, призывающей, кстати, к восхождению, принадлежат поэту Сергею Калугину, который (опять же кстати) тоже очень уважает Головина. Творческий человек, творящий в гуманистических традициях, воспевает восхождение, подвиг, героизм. Он сам восходит и за собой вытягивает соприкоснувшихся с его творчеством. Иногда творческих людей, достигнувших определённой высоты в развитии своего искусства, тянет «полетать» вниз. И это сильно заводит людей, ранее не вникавших в произведения восходящего творца. С одной стороны, таким приёмом можно вовлечь в ряды почитателей и ценителей более широкую аудиторию. С другой стороны, люди, привлечённые «полётом-планированием» творческого человека, захотят от него именно того же фокуса в следующий раз.

  «Пушкин, говорите? Солнце русской поэзии, говорите? А Гаврилиаду читали?» И ценители «Гаврилиады» будут просеивать наследие великого поэта в поисках мата и пикантностей. А люди, продвигающие «культуру» низа, будут обращаться к таким произведениям со словами «видите, даже сам Пушкин не гнушался низа. И матерился в стихах», и этим обезоруживать своих оппонентов. Из песни, говорят, слово не выкинешь. Ещё говорят: «Что написано пером, того не вырубишь топором». В назидание всем в будущем признанным гениям - следите за тем, что пишите. Ваши произведения, фразы из произведений, вырванные из контекста, могут быть использованы против вас, вашего светлого образа, против того, за что вы боретесь, наконец. Не давайте себе слабину. Не опускайтесь в творчестве, даже по мелочам. Даже в быту можно быть человеком, которому «ничто человеческое не чуждо». Чайковскому прощают его ориентацию, признавая, что это ничто по сравнению с творческим гением композитора. А писателям и поэтам, которые «дали слабину» и ради соблюдения антуража позволили употребить что-нибудь смачное, теперь это вспоминают. И ставят в пример. И призывают переходить именно на такой «литературный» язык.

Человек и падение.
«А человек?», спрашивает Блок в «Возмездии». Человека приучают всей сегодняшней «культурой» к тому, что надо иногда расслабляться, оттягиваться. Залез повыше - и спланировал вниз. И так снова и снова. От пятницы до пятницы. Многим стремительное падение страшно. Страшно резко выйти за моральные рамки. Страшно, занимая респектабельное положение в обществе, убить жену, а затем расчленить её в ванной рядом со спящими детьми, как это произошло в Москве. Большинству страшно, а некоторым уже нет. И появляются соответствующие произведения «искусства» - такие, которые легитимируют в голове человека подобное поведение. Человек! Помни, зверь близко! И он придёт рвать тебя! А ты сам приближаешь его появление! И это дело каждого отдельного человека - сопротивляться такой «культуре», не пускать её в себя и в тех, за кого ты отвечаешь.

    Ответственность - это тоже мощный инструмент в сопротивлении нисхождению. Когда ты отвечаешь за другого, тебе самому нельзя пасть, чтобы не дать пасть тому, другому. Был случай, когда на утверждение «Я отвечаю» нам задали вопрос «Чем ты отвечаешь?» И это верно, потому что суть не в некоем абстрактном «ответе», а в том, чем и перед кем ты держишь ответ за себя и других, вверенных тебе. Ответ ты держишь перед всеми теми, кто не пал, кто своим восхождением вырвал у небытия право жить тебе. И право быть Человеком. Человеком, который, может быть, когда придёт время, встанет на защиту культуры гуманизма, сняв с предохранителя своё оружие.

Я заканчиваю развитие мысли, которая меня поразила, хотя, вроде, и не нова. Просто каждый, видимо, приходит к этой мысли по-своему.