Читаем Жанена : Омск, Колчак и колчаковщина
Спасибо yuridmitrievich Как то про Жанена и Будберга уже подзабыл хотя когда-то в 90-е и читал...
Итак, что говорит о Колчаке и колчаковщине Морис Жанен с 24 августа 1918 года командующий войсками Антанты в России, а с ноября 1918 г. - начальник французской военной миссии при Российском правительстве адмирала А.В. Колчака, главнокомандующий чехословацкими войсками в России.
Прибыв в Омск в декабре 1918 года он начинает писать в своем дневнике:
14-17 декабря (в Омске). Видел министров. Много их. Наличие младших статс-секретарей увеличивает их численность. Президент Совета министров - некто Вологодский, с трясущимся и заросшим бородой лицом, но в общем довольно любезный, как и Устругов, министр путей сообщения. Министр иностранных дел - Ключников, бывший профессор университета. Единственно, чем он поразил меня, так это красными руками, вылезающими из слишком коротких рукавов. Военный министр - генерал Сурин, бывший профессор военной академии. Он слывет администратором, стаж капитана прошел во Франции. Министр финансов - молодой человек по имени Михайлов. Как мне уже успели сообщить, он - центр группы, энергично интригующей против адмирала в целях реставрации монархии. Эта группа же выявила себя различными убийствами, например, убийством сибирского министра Новоселова. Любопытная вещь перманентность министров: они работали с директорией, и работают с адмиралом, который опрокинул директорию.
.. Адмирал был серьезно болен, и мы - Реньо и я - могли посетить его только 15 декабря. Первая встреча прошла бурно, хотя с нашей стороны была, разумеется, соблюдена учтивость. Он постарел. Я нахожу, что он очень сильно изменился с того дня 1916 года, когда в ставке адмирал Русин подвел его в моем присутствии к императорскому столу в связи с его назначением на пост командующего Черноморской эскадрой. Его щеки ввалились, цвет лица и глаза лихорадочно горели; очень большой нос выдавался еще сильнее.
..он (Колчак) претендует на компетентность в военном деле, что, однако, не облегчает положения вещей, ибо очень спорна его компетентность в вопросах пехотной тактики.
10 апреля. Дутов явился к завтраку в сопровождении киргизской охраны, одетой в меховые шапки и малиновые мундиры. Это любопытная физиономия: средний рост, бритый, круглая фигура, волосы острижены под гребенку, хитрые, живые глаза, умеет держать себя, прозорливый ум.
..Он рассказывает нам, между прочим, о своих расправах с железнодорожниками, более или менее сочувствующими большевикам. Он не колебался в таких случаях. Когда саботажник-кочегар заморозил паровоз, то он приказал привязать кочегара к паровозу и тот замерз тут же. За подобный же проступок машинист был повешен на трубе паровоза.
1 мая. Видел Колчака в полдень. Сначала вопрос об охране железной дороги. Затем, не помню, каким образом, он пускается в желчную критику чехов. Все те же знакомые слова: «он станет во главе своих войск, прольется кровь» и т. д. Он обвиняет их в дерзких требованиях, в связи с охраной железной дороги, говорит, что они требуют прав, которые являются посягательством на величие России. По этому поводу он рассказывает удивительную историю: чехи загородили веревками место рядом с его домом, там, где находится мачта радиотелеграфа, и часовой не дал пройти одному из его офицеров и пр... Это нестерпимая дерзость. Он повесит на этой веревке часового и т. д. и т. д. Я говорю ему, что этот поступок меня удивляет и я пойду разузнать, в чем дело, Я вышел и навел справку. Случай произошел несколько дней тому назад, и вот каким образом: ванты, поддерживающие мачту станции, привязаны к сваям, которые находятся в широких ямах, вырытых вокруг площади. Эти ямы во время оттепели наполнились ледяной водой, и, во избежание падения туда людей, некоторые из ям, расположенные совсем вблизи улиц, окружающих площадь, огородили веревками. Офицер из охраны адмирала, возвращавшийся пьяным, наткнулся на одну из веревок. Его предупредили. Он пришел в ярость и, не постаравшись узнать, для чего эти веревки тут находятся, пошел разжигать своих товарищей и самого адмирала... Все же это утомительно.
22 мая. Мы ходили большой группой в банк, по приглашению правительства, чтобы присутствовать при проверке денежного звонкого наличия, спасенного чехами в Казани. Над подвалом, где находились ящики с золотыми слитками и платиновым песком, можно было видеть настоящую выставку золотых и серебряных вещей, положенных на хранение в России и захваченных большевиками, а затем отобранных у них обратно. Там имелась, например, коллекция серебряных и золотых блюд, положенная на имя генерала Дуковского, бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири, другие - на имя семьи Терещенко. Эта выставка странствующих вещей, ускользнувших от грабежа, имела зловещий вид, что, однако, не мешало каналье-министру Михайлову, служившему нам проводником, шутить, как гробовщику на похоронах. Он показал нам также конторы, где печатают и сортируют деньги, главный источник доходов Омского правительства.
Кстати при подсчете захваченного имущества считали только золото :) Большое количество серебрянных изделий со временем просто исчезло... В мае 1919 года было установлено, что всего в Омске находилось золота на сумму 650 млн рублей (505 тонн), из них за время правления Колчака было растрачено около трети - 235,6 миллионов рублей, или 182 тонны.
23-25 мая. Сукин завтракал у меня в пятницу 23-го. Я энергично настаивал, чтобы он направил адмирала на путь смягчительных мер и ослабления режима, которые многие объясняют реакционными намерениями.
...Я указал министру, что для восстановления престижа адмирала было бы лучше не увеличивать количества людей, гниющих без суда в тюрьмах. Не думаю, чтобы он убедился в необходимости либеральных мер; у меня, как и у Лазье, осталось впечатление обратного.
1 июня. У меня завтракал Будберг, новый военный министр. Его долгое пребывание в Сибири заставляет считаться с его взглядами на эту страну.
Он открыто заявляет, что затруднения происходят вследствие неправильной ориентации офицеров и правителей. Коренные сибиряки (а отчасти также и те, которые долго живут здесь) имеют независимый характер, передовые убеждения, но не являются большевиками, тем более, что им хорошо живется. Результат патриархального обращения офицеров с солдатами, которых они теперь снова принялись бить, самый отрицательный. Солдаты дают ответ револьверами и ножами. Сибиряки не любят также, чтобы задевали их жен. Беспорядки на Дальнем Востоке объясняются зверствами агентов правительства во Владивостоке и окрестностях. Эти агенты восстановили все население, обращаясь с ними, как при старом режиме. Не лучше и внутри страны, где оно видит власть только в лице военных, которые грабят и отягощают его реквизициями, а население и без того пострадало от большевиков и сейчас находится у последней черты. Необходимо, чтобы правительство показало себя в другом свете.
6 июля. Я послал на восток длинную телеграмму. Вот ее содержание:
«Один английский консул сказал мне 25 февраля, повторяя слова одного из своих коллег на Урале, что в Сибири называют большевиками всех тех, кто в большей или меньшей степени не разделяет правительственных взглядов, таких, которые их разделяют, немного».
Это бесконечно близко к правде. Я не мог этого констатировать в течение моего пути. Я уже говорил об адмирале, и о том, что думают о нем в стране. Его самостоятельная работа довольно слаба; фактически им руководят и отводят глаза. Его среда в настоящий момент подозрительна. Вокруг него вертятся женщины, связанные с людьми, находящимися под подозрением в шпионаже, германофильстве и антисоюзных поступках.
14 июля.
Фронт разрушается все более и более. Симптоматичными являются чрезвычайно частые убийства офицеров. Полковник хочет остановить батальон, переходящий полностью, с офицером (!!!) во главе, к неприятелю; офицер осаживает его выстрелом из револьвера. В стороне Троицка, в первой Яицкой пехотной дивизии (там, где латышский полковник Гоппер), три полка, сформированные из солдат армии, сражавшейся в Румыния, перешли к неприятелю; из них один батальон полностью.
29 июля. Вчера прибыл генерал Нокс. Мне пришлось оказать ему содействие, так как начальник польского легиона отказался пропустить его поезд и даже велел ему убираться прочь. Его душа озлоблена. Он сообщает мне грустные факты о русских. 200.000 комплектов обмундирования, которыми он их снабдил, были проданы за бесценок и частью попали к красным. Он считает совершенно бесполезным снабжать их чем бы то ни было. Я говорю ему, что понимаю его огорчения, так как на его совести лежит вина в возвышении Колчака.
2 августа. Сегодня утром, на квартире Нокса, Родзянко высказал мне соображения не менее жесткие, чем мои. Здесь - сказал он - нет джентльменов. Он с негодованием рассказывает историю батальона, отправленного на-днях из Томска на фронт для подкрепления. В Омске солдаты отказались добровольно итти на фронт, требуя припасов, так как долгое время находились без пищи. На глазах возмущенного Гемпширского полка солдаты были разоружены и над ними учинена расправа. Днем в приказе генерала Матковского было изложено все происшедшее и в заключение сказано: «Расстреляно двадцать. Бог еще с нами! Ура...»
Мои «друзья» Франки имеют команду в Таре за сотни верст от Омска и забавляются операциями над местными большевиками-партизанами. Командование войсками находится в руках женщины...
7 ноября. В полдень видел адмирала.
Он похудел, подурнел, взгляд угрюм, и весь он, как кажется, находится в состоянии крайнего нервного напряжения. Он спазматически прерывает речь. Слегка вытянув шею, откидывает голову назад и в таком положении застывает, закрыв глаза. Не справедливы ли подозрения о морфинизме? Во всяком случае, он очень возбужден в течение нескольких дней. В воскресенье, как мне рассказывают, он разбил за столом четыре стакана.
8-12 ноября. Сибирь погибла теперь. Какие только попытки мы не предприняли для того, чтобы удержаться, но все они рухнули. У англичан действительно несчастливая рука: это сказалось на Колчаке, которого они поставили у власти, как сказалось и на свергнутом ими Николае II.
Иркутск. 11 декабря. Адмирал одержим манией величия и наивным лукавством умопомешанного. Известно, что он вел по прямому проводу переговоры с Семеновым, побуждая его двинуться сюда, чтобы повесить министров, обещая ему даже часть вагонов с золотом, которые он за собой тащит. (Вот, а некоторые омские "историки" до сих пор утверждают, что Колчак всегда был настроен против атамана :)
12 декабря. Генерал Дидерикс и его жена, пришли благодарить меня за помощь, которую, благодаря мне, оказали им чехословаки. 8-го, когда адмирал телеграфировал, что снова вручает ему главное командование, Дидерикс поставил абсолютным условием немедленный отъезд адмирала в армию Деникина. Дидерикс открыто говорит, что у адмирала прогрессивный паралич. Министры подтверждают это на основании диагноза врачей. В Новониколаевске к нему явились представители кооперативных организаций и группы в количестве 250 почтенных граждан: они хотели предложить ему 40.000 добровольцев и 300 миллионов рублей.
Он их... ничего не смогли сказать и ушли. Адмирал требует у меня для свободного продвижения чехословацких офицеров, в то же время посылает...
после публикации дневников в эмигрантской среде была перепалка по поводу роли Жанена... Вот, что он писал в ответ :
"...позволю себе сказать генералу Ноксу, что у него, наверное, очень короткая память, если он не помнит, что он был замешан в интриги, которые закончились переворотом Колчака. Речь ни в коем случае не идет о «содействии Великобритании», а единственно только об инициативе, взятой на себя некоторыми ее агентами, инициативе, которую они отрицают и сейчас в виду ее плачевных результатов. По-видимому, английский генерал не помнит больше смотра, который состоялся 10 ноября 1918 г. в Екатеринбурге, смотра, на котором дефилировал батальон английского миддльсекского полка, который служил адмиралу Колчаку с самого Владивостока в качестве преторианской стражи (!!! на своих то оказывается и не надеялись ? Или хозяева хотели держать под присмотром ?).
Да, я часто слышал, как повторяли ему и его близким, что чехи - преступники потому, что, очистив Сибирь от большевистских войск, они отказались продолжать сражаться за русских, которые предпочитали лучше веселиться в Омске, чем рисковать здоровьем и жизнью на больших дорогах и на фронте. В этом городе насчитывалось около 6.000 уклонявшихся офицеров (59, например, служили в цензуре главного штаба).
Я выделяю самого Колчака, ответственность с которого снималась его нервным заболеванием. Впрочем, чувства, которые, как я сказал выше, воодушевляли чехов, разделялись всеми прозорливыми и свободомыслящими людьми, которые видели преступления, ложившиеся на ответственность омского правительства; длинный ряд убийств, который развертывался, начиная с уфимских учредиловцев в декабре 1918 г. до иркутских заложников, утопленных в Байкале в январе 1920 г.; бесстыдное взяточничество министров и их свиты; кражи интендантства и администрации, мотовство генералов, грабежи, жертвой которых являлось трепещущее население, полицейские зверства, возведенные в систему, и, наконец, преследование всех; тех, кого подозревали в несочувствии правительству и которых причисляли по этой причине к большевикам. - Число тех, кто признает правительство, не велико, - заметил мне иностранный консул летом 1919 г., - и оно уменьшается с каждым днем. - Во времена Николая II не творилось то, что творится сейчас», - говорили мне социалисты-революционеры, которым я спас жизнь, и я отвечал им, что очевидно, не стоило труда сменять правительство. Русский полковник Родзянко, за столом самого генерала Нокса, заявил мне, что в Омске «было слишком мало джентльменов» и что, будучи убежденным монархистом, он сидел в Сибири на крайней левой.
Мои офицеры признавались мне, что они против воли поддерживают такой режим, и один из них в моем присутствии сказал в посольстве С. штатов, что принадлежал к семье, в которой приверженность к законной власти является наследственной, но, будь он сибиряк, то предпочел бы Колчаку большевиков. Я сам, ничем не способствовавший возвышению последнего, спрашивал себя не раз, не ложится ли на меня ответственность, за преступления
Вот собственно, пока и все... А памятник Колчаку в Омске будет, куды ж он денется...
P.S. В принципе обиды Жанена читаются на раз. Чехословаки были движущей силой "сопротивления" в Сибири, именно они захватили золотой запас, что позволило содержать белых в последующем, но в момент когда Франция пыталась взять контроль над ситуацией их переиграли англичане, поставившие свою марионетку.
Итак, что говорит о Колчаке и колчаковщине Морис Жанен с 24 августа 1918 года командующий войсками Антанты в России, а с ноября 1918 г. - начальник французской военной миссии при Российском правительстве адмирала А.В. Колчака, главнокомандующий чехословацкими войсками в России.
Прибыв в Омск в декабре 1918 года он начинает писать в своем дневнике:
14-17 декабря (в Омске). Видел министров. Много их. Наличие младших статс-секретарей увеличивает их численность. Президент Совета министров - некто Вологодский, с трясущимся и заросшим бородой лицом, но в общем довольно любезный, как и Устругов, министр путей сообщения. Министр иностранных дел - Ключников, бывший профессор университета. Единственно, чем он поразил меня, так это красными руками, вылезающими из слишком коротких рукавов. Военный министр - генерал Сурин, бывший профессор военной академии. Он слывет администратором, стаж капитана прошел во Франции. Министр финансов - молодой человек по имени Михайлов. Как мне уже успели сообщить, он - центр группы, энергично интригующей против адмирала в целях реставрации монархии. Эта группа же выявила себя различными убийствами, например, убийством сибирского министра Новоселова. Любопытная вещь перманентность министров: они работали с директорией, и работают с адмиралом, который опрокинул директорию.
.. Адмирал был серьезно болен, и мы - Реньо и я - могли посетить его только 15 декабря. Первая встреча прошла бурно, хотя с нашей стороны была, разумеется, соблюдена учтивость. Он постарел. Я нахожу, что он очень сильно изменился с того дня 1916 года, когда в ставке адмирал Русин подвел его в моем присутствии к императорскому столу в связи с его назначением на пост командующего Черноморской эскадрой. Его щеки ввалились, цвет лица и глаза лихорадочно горели; очень большой нос выдавался еще сильнее.
..он (Колчак) претендует на компетентность в военном деле, что, однако, не облегчает положения вещей, ибо очень спорна его компетентность в вопросах пехотной тактики.
10 апреля. Дутов явился к завтраку в сопровождении киргизской охраны, одетой в меховые шапки и малиновые мундиры. Это любопытная физиономия: средний рост, бритый, круглая фигура, волосы острижены под гребенку, хитрые, живые глаза, умеет держать себя, прозорливый ум.
..Он рассказывает нам, между прочим, о своих расправах с железнодорожниками, более или менее сочувствующими большевикам. Он не колебался в таких случаях. Когда саботажник-кочегар заморозил паровоз, то он приказал привязать кочегара к паровозу и тот замерз тут же. За подобный же проступок машинист был повешен на трубе паровоза.
1 мая. Видел Колчака в полдень. Сначала вопрос об охране железной дороги. Затем, не помню, каким образом, он пускается в желчную критику чехов. Все те же знакомые слова: «он станет во главе своих войск, прольется кровь» и т. д. Он обвиняет их в дерзких требованиях, в связи с охраной железной дороги, говорит, что они требуют прав, которые являются посягательством на величие России. По этому поводу он рассказывает удивительную историю: чехи загородили веревками место рядом с его домом, там, где находится мачта радиотелеграфа, и часовой не дал пройти одному из его офицеров и пр... Это нестерпимая дерзость. Он повесит на этой веревке часового и т. д. и т. д. Я говорю ему, что этот поступок меня удивляет и я пойду разузнать, в чем дело, Я вышел и навел справку. Случай произошел несколько дней тому назад, и вот каким образом: ванты, поддерживающие мачту станции, привязаны к сваям, которые находятся в широких ямах, вырытых вокруг площади. Эти ямы во время оттепели наполнились ледяной водой, и, во избежание падения туда людей, некоторые из ям, расположенные совсем вблизи улиц, окружающих площадь, огородили веревками. Офицер из охраны адмирала, возвращавшийся пьяным, наткнулся на одну из веревок. Его предупредили. Он пришел в ярость и, не постаравшись узнать, для чего эти веревки тут находятся, пошел разжигать своих товарищей и самого адмирала... Все же это утомительно.
22 мая. Мы ходили большой группой в банк, по приглашению правительства, чтобы присутствовать при проверке денежного звонкого наличия, спасенного чехами в Казани. Над подвалом, где находились ящики с золотыми слитками и платиновым песком, можно было видеть настоящую выставку золотых и серебряных вещей, положенных на хранение в России и захваченных большевиками, а затем отобранных у них обратно. Там имелась, например, коллекция серебряных и золотых блюд, положенная на имя генерала Дуковского, бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири, другие - на имя семьи Терещенко. Эта выставка странствующих вещей, ускользнувших от грабежа, имела зловещий вид, что, однако, не мешало каналье-министру Михайлову, служившему нам проводником, шутить, как гробовщику на похоронах. Он показал нам также конторы, где печатают и сортируют деньги, главный источник доходов Омского правительства.
Кстати при подсчете захваченного имущества считали только золото :) Большое количество серебрянных изделий со временем просто исчезло... В мае 1919 года было установлено, что всего в Омске находилось золота на сумму 650 млн рублей (505 тонн), из них за время правления Колчака было растрачено около трети - 235,6 миллионов рублей, или 182 тонны.
23-25 мая. Сукин завтракал у меня в пятницу 23-го. Я энергично настаивал, чтобы он направил адмирала на путь смягчительных мер и ослабления режима, которые многие объясняют реакционными намерениями.
...Я указал министру, что для восстановления престижа адмирала было бы лучше не увеличивать количества людей, гниющих без суда в тюрьмах. Не думаю, чтобы он убедился в необходимости либеральных мер; у меня, как и у Лазье, осталось впечатление обратного.
1 июня. У меня завтракал Будберг, новый военный министр. Его долгое пребывание в Сибири заставляет считаться с его взглядами на эту страну.
Он открыто заявляет, что затруднения происходят вследствие неправильной ориентации офицеров и правителей. Коренные сибиряки (а отчасти также и те, которые долго живут здесь) имеют независимый характер, передовые убеждения, но не являются большевиками, тем более, что им хорошо живется. Результат патриархального обращения офицеров с солдатами, которых они теперь снова принялись бить, самый отрицательный. Солдаты дают ответ револьверами и ножами. Сибиряки не любят также, чтобы задевали их жен. Беспорядки на Дальнем Востоке объясняются зверствами агентов правительства во Владивостоке и окрестностях. Эти агенты восстановили все население, обращаясь с ними, как при старом режиме. Не лучше и внутри страны, где оно видит власть только в лице военных, которые грабят и отягощают его реквизициями, а население и без того пострадало от большевиков и сейчас находится у последней черты. Необходимо, чтобы правительство показало себя в другом свете.
6 июля. Я послал на восток длинную телеграмму. Вот ее содержание:
«Один английский консул сказал мне 25 февраля, повторяя слова одного из своих коллег на Урале, что в Сибири называют большевиками всех тех, кто в большей или меньшей степени не разделяет правительственных взглядов, таких, которые их разделяют, немного».
Это бесконечно близко к правде. Я не мог этого констатировать в течение моего пути. Я уже говорил об адмирале, и о том, что думают о нем в стране. Его самостоятельная работа довольно слаба; фактически им руководят и отводят глаза. Его среда в настоящий момент подозрительна. Вокруг него вертятся женщины, связанные с людьми, находящимися под подозрением в шпионаже, германофильстве и антисоюзных поступках.
14 июля.
Фронт разрушается все более и более. Симптоматичными являются чрезвычайно частые убийства офицеров. Полковник хочет остановить батальон, переходящий полностью, с офицером (!!!) во главе, к неприятелю; офицер осаживает его выстрелом из револьвера. В стороне Троицка, в первой Яицкой пехотной дивизии (там, где латышский полковник Гоппер), три полка, сформированные из солдат армии, сражавшейся в Румыния, перешли к неприятелю; из них один батальон полностью.
29 июля. Вчера прибыл генерал Нокс. Мне пришлось оказать ему содействие, так как начальник польского легиона отказался пропустить его поезд и даже велел ему убираться прочь. Его душа озлоблена. Он сообщает мне грустные факты о русских. 200.000 комплектов обмундирования, которыми он их снабдил, были проданы за бесценок и частью попали к красным. Он считает совершенно бесполезным снабжать их чем бы то ни было. Я говорю ему, что понимаю его огорчения, так как на его совести лежит вина в возвышении Колчака.
2 августа. Сегодня утром, на квартире Нокса, Родзянко высказал мне соображения не менее жесткие, чем мои. Здесь - сказал он - нет джентльменов. Он с негодованием рассказывает историю батальона, отправленного на-днях из Томска на фронт для подкрепления. В Омске солдаты отказались добровольно итти на фронт, требуя припасов, так как долгое время находились без пищи. На глазах возмущенного Гемпширского полка солдаты были разоружены и над ними учинена расправа. Днем в приказе генерала Матковского было изложено все происшедшее и в заключение сказано: «Расстреляно двадцать. Бог еще с нами! Ура...»
Мои «друзья» Франки имеют команду в Таре за сотни верст от Омска и забавляются операциями над местными большевиками-партизанами. Командование войсками находится в руках женщины...
7 ноября. В полдень видел адмирала.
Он похудел, подурнел, взгляд угрюм, и весь он, как кажется, находится в состоянии крайнего нервного напряжения. Он спазматически прерывает речь. Слегка вытянув шею, откидывает голову назад и в таком положении застывает, закрыв глаза. Не справедливы ли подозрения о морфинизме? Во всяком случае, он очень возбужден в течение нескольких дней. В воскресенье, как мне рассказывают, он разбил за столом четыре стакана.
8-12 ноября. Сибирь погибла теперь. Какие только попытки мы не предприняли для того, чтобы удержаться, но все они рухнули. У англичан действительно несчастливая рука: это сказалось на Колчаке, которого они поставили у власти, как сказалось и на свергнутом ими Николае II.
Иркутск. 11 декабря. Адмирал одержим манией величия и наивным лукавством умопомешанного. Известно, что он вел по прямому проводу переговоры с Семеновым, побуждая его двинуться сюда, чтобы повесить министров, обещая ему даже часть вагонов с золотом, которые он за собой тащит. (Вот, а некоторые омские "историки" до сих пор утверждают, что Колчак всегда был настроен против атамана :)
12 декабря. Генерал Дидерикс и его жена, пришли благодарить меня за помощь, которую, благодаря мне, оказали им чехословаки. 8-го, когда адмирал телеграфировал, что снова вручает ему главное командование, Дидерикс поставил абсолютным условием немедленный отъезд адмирала в армию Деникина. Дидерикс открыто говорит, что у адмирала прогрессивный паралич. Министры подтверждают это на основании диагноза врачей. В Новониколаевске к нему явились представители кооперативных организаций и группы в количестве 250 почтенных граждан: они хотели предложить ему 40.000 добровольцев и 300 миллионов рублей.
Он их... ничего не смогли сказать и ушли. Адмирал требует у меня для свободного продвижения чехословацких офицеров, в то же время посылает...
после публикации дневников в эмигрантской среде была перепалка по поводу роли Жанена... Вот, что он писал в ответ :
"...позволю себе сказать генералу Ноксу, что у него, наверное, очень короткая память, если он не помнит, что он был замешан в интриги, которые закончились переворотом Колчака. Речь ни в коем случае не идет о «содействии Великобритании», а единственно только об инициативе, взятой на себя некоторыми ее агентами, инициативе, которую они отрицают и сейчас в виду ее плачевных результатов. По-видимому, английский генерал не помнит больше смотра, который состоялся 10 ноября 1918 г. в Екатеринбурге, смотра, на котором дефилировал батальон английского миддльсекского полка, который служил адмиралу Колчаку с самого Владивостока в качестве преторианской стражи (!!! на своих то оказывается и не надеялись ? Или хозяева хотели держать под присмотром ?).
Да, я часто слышал, как повторяли ему и его близким, что чехи - преступники потому, что, очистив Сибирь от большевистских войск, они отказались продолжать сражаться за русских, которые предпочитали лучше веселиться в Омске, чем рисковать здоровьем и жизнью на больших дорогах и на фронте. В этом городе насчитывалось около 6.000 уклонявшихся офицеров (59, например, служили в цензуре главного штаба).
Я выделяю самого Колчака, ответственность с которого снималась его нервным заболеванием. Впрочем, чувства, которые, как я сказал выше, воодушевляли чехов, разделялись всеми прозорливыми и свободомыслящими людьми, которые видели преступления, ложившиеся на ответственность омского правительства; длинный ряд убийств, который развертывался, начиная с уфимских учредиловцев в декабре 1918 г. до иркутских заложников, утопленных в Байкале в январе 1920 г.; бесстыдное взяточничество министров и их свиты; кражи интендантства и администрации, мотовство генералов, грабежи, жертвой которых являлось трепещущее население, полицейские зверства, возведенные в систему, и, наконец, преследование всех; тех, кого подозревали в несочувствии правительству и которых причисляли по этой причине к большевикам. - Число тех, кто признает правительство, не велико, - заметил мне иностранный консул летом 1919 г., - и оно уменьшается с каждым днем. - Во времена Николая II не творилось то, что творится сейчас», - говорили мне социалисты-революционеры, которым я спас жизнь, и я отвечал им, что очевидно, не стоило труда сменять правительство. Русский полковник Родзянко, за столом самого генерала Нокса, заявил мне, что в Омске «было слишком мало джентльменов» и что, будучи убежденным монархистом, он сидел в Сибири на крайней левой.
Мои офицеры признавались мне, что они против воли поддерживают такой режим, и один из них в моем присутствии сказал в посольстве С. штатов, что принадлежал к семье, в которой приверженность к законной власти является наследственной, но, будь он сибиряк, то предпочел бы Колчаку большевиков. Я сам, ничем не способствовавший возвышению последнего, спрашивал себя не раз, не ложится ли на меня ответственность, за преступления
Вот собственно, пока и все... А памятник Колчаку в Омске будет, куды ж он денется...
P.S. В принципе обиды Жанена читаются на раз. Чехословаки были движущей силой "сопротивления" в Сибири, именно они захватили золотой запас, что позволило содержать белых в последующем, но в момент когда Франция пыталась взять контроль над ситуацией их переиграли англичане, поставившие свою марионетку.