Оренбургская трагедия: характеры, судьбы, уроки
В талантливом репортаже-расследовании "Русского репортёра" про трагедию на трассе Орск - Оренбург подтверждается, что виноваты в ней одновременно нерасторопность дорожных и спасательных служб (системно начали работать только под утро), и разгильдяйство самих путешествующих. Плюс, конечно, то, что называется судьбой - факторы, которые трудно предусмотреть и понять даже спустя некоторое время.
Однако самое драматическое - это, конечно, поведение разных людей в экстремальных условиях. Как всё обостряется, какие характеры, какие поступки. Корреспонденту Владимиру Емельянову удалось собрать много важных свидетельств и подробностей трагедии, которых хватило бы на целый сценарий для добротного фильма (кто бы только снял?).
Вот свидетельство 70-летней Евгении Кулешовой, ехавшей с дочерью на поезд "Орск - Москва":
- Никто нам ничего не показывал. Мы сами, шесть машин, сбились в стайку и хотели пробиться до Кувандыка. Да, проезжали мимо обычные машины, джипы и «газель», они сигналили. А все службы как вымерли. Когда снег начал бить в окна как цунами, ничего не было видно, мы в панике повернули обратно. Застряли. Мужики вытолкали машину. Волоклись с десяток километров часа полтора. Думали - все, увела нас степь! Спасли огоньки села Краснощеково. Там на стоянке и в кафе ютились человек 70 или 100. Дети, старики, - слезы…
Вот рассказывает работник дорожной службы Сергей Асеев:
- У нас головные трактор К-700 и «шнэк» (техпомощь на базе КамАЗа - «РР») думали, что въехали в сугроб, а это была почти по крышу заметенная «Тойота». Как только людей не подавили! Откопали машину. Мужики выпадают из нее как сосульки с карниза. Кто-то из себя еле выдавил, что впереди еще пять машин под снегом. Мы понимаем, что ни шнекороторная установка, ни К-700 не могут ни объехать пробку, ни чистить дорогу. Передавим всех! Да и видимость - ноль. Слышу команду выстроиться в цепь, зачем - не соображаю, иду впереди «шнэка». Думаю, что вижу, куда, а меня кто-то толкает в бок, сбивает с ног… Это «шнэк». Из-под его лопастей меня оттаскивает Василий Никулин. Потом он чуть не попал под те же лопасти. Теперь я его толкаю, он падает в снег. Не то материт, не то благодарит. Ни хрена не слышно. Так находим семь машин. И как бы так печатно выразить нецензурную мысль… Это... В общем, обычное дело: машины не выстроились цепочкой вдоль дороги, даже не прижались к обочине. Наоборот, как одна по встречке обгоняла другую, так и застряла. Даже в буран видно, что, умник, думал: «Я объеду, у меня джип». Принял левый ряд, врезал по снегу на встречку, а она уже сугроб! Метель не спускает ни вольницы, ни гнильцы: и соседа припорошил, и сам влип. Когда мы их выкопали, сосед хоть и полуживой, а драться полез с этим «джипарем».
Знакомое хамское поведение за рулём, на которое порой уже не обращаешь внимание, становится смертельно опасным в условиях бурана. Как всё заостряется и обнажается. Зимняя природная стихия буквально тыкает каждого из нас в собственные глупости и грехи. Вот рассказывает другой дорожник-инженер, ставший в ту ночь спасателем, Василий Никулин:
- Я иду стучать людям в окна машин. Ничего не вижу. Льдинки впиваются в лицо так, что охота упасть в сугроб и все забыть. Стучу в одно окно. «Ты кто такой? Я машину не брошу». Стучу в другое. Посылают на три буквы… В третье. Мальчишки, сопляки совсем, в бейсболках, один - ну где мозги - в дурацких кедах на желтой резине, затравленно лопочут, что им надо в противоположную сторону. «Без машины меня отец пришибет». Срываюсь на мат… Я, чтобы пробиться к каждой машине, раза три в поле уходил. Думал, все, кранты! Там же как: идешь, сзади или сбоку машина фарами светит, вроде светит, а потом раз - и нет. Где свет? Из последних сил включаю замороженную голову и понимаю, что надо идти не от ветра, как охота, а на ветер, вдоль машин. Так выкарабкиваюсь снова на дорогу, сгребаю лед с лица, а он сходит вместе с кожей. Стучу в окно, а мне: «Без машины меня отец пришибет!» Я мальчишек за грудки - и пинками в живую цепь тащу. Ну как еще?
Великовозрастные инфантилы-эгоисты, считающие себя пупом земли и готовые пойти на всё ради дешёвых понтов - как это обыденно уже для современной городской реальности. И каким боком всё это вылезает в ситуации смертельной опасности. Насколько их мода, повадки и ложные ценности становятся глупыми и даже опасными перед лицом вечной стихии. Но в то же время есть другие люди с другими ценностями и поведением. Рассказывает тот самый знаменитый герой Данила Максудов:
- Мы потерялись, ушли в поле. Тот парень тоже был без перчаток. Вот тогда и обморозились сильно… Спасло нас то, что увидели, как иногда мигают фары машины. Вышли на свет. Там в «Тойоте» грелась семья. Муж, жена и два мальчика - двух и десяти лет. Хорошо, что они нас пустили. Мы уже замерзали: еще чуть-чуть, и упали бы. Имен не помню, фамилий не спрашивал, но лиц их не забуду никогда. Спокойные такие, чтобы детей не напугать. Мы сели, у меня батарейка в телефоне начала садиться. Но связь, которой не было полночи, восстановилась. Светает. Звоню дежурному в отдел ППС в Медногорск. Нам сказали, что за нами выезжает гусеничная танкетка. В кабине машины лежали цветы, обернутые в ярко-красную бумагу. Мы, не сговариваясь, высунули букет в окно. Ждем. Слышим, двигатель танкетки работает. Перезваниваю, водитель говорит, что возвращается в Медногорск. Он собрал полную танкетку людей, мест нет. Опять ждем. Водитель сам звонит: «Машина сломалась». Я стараюсь скрыть панику. Она придавила, как сугроб. Смотрю на двухлетнего мальчишку. Он вздремнул, проснулся веселый, в печке машины ковыряется, улыбается, маме что-то шепчет. Смотрю на него и думаю: «Хорошо, что он не понимает, что происходит». А парнишка десяти лет, когда понял, что танкетка не приедет, прятал слезы, но держался молодцом. Я еще подумал: «Мужичок и мужичок растут». Светлее в голове стало. Опять в отдел звоню. Поговорил с Антоном Немакиным, нашим начальником отдела ППС. Он выехал с ППС, ГАИ, с людьми из уголовного розыска. Искали нас долго. Машину уже замело по стекло. Нашли по букету цветов около 12 часов дня. Откопали.
Сколько здесь мужества и преодоления своих эгоистических инстинктов. Как родители в смертельной ситуации превозмогают свой страх во имя детей. Как старший ребёнок старается поступать так же, как родители. Немудрено, что эта семья вернула ему надежду, по выражению Данилы, "светлее в голове стало". Один человек включил свет надежды другому, потому что действовал, думал, проживал трагические минуты не ради себя. Только так можно спастись как единое целое, как народ. Даже если кто-то не спасётся и пожертвует собой, то сделает это во имя остальных. Ты - как часть единого целого, более важного и более сильного, но существующего только если ты живёшь ради него.
Недавно рассказывая о важности зимы для русского характера, я остановился только на её прелестях, не упомянув о более важном - о том, что опасность северной природы, её трудности и вызовы, чрезвычайно положительно повлияли на русского человека, постоянно напоминая ему о важности отзывчивости и душевного отношения к близкому, к любому, оказавшемуся рядом. Выжить в буран, дикий холод или снегопад одному практически невозможно, только вместе, локоть к локтью, помогая друг друг независимо от каких-либо симпатий. Этот непрекращающийся урок Севера воспитывает в людях не просто коллективизм, уменьшая эго, но и совершенствует личность, делает его ближе к Богу. Природа как бы научает нас заповедям.
Так молодй сержант ППС Данила Максудов совершил нечто такое, что заповедовал нам Бог - возлюби ближнего своего, как самого себя. И даже больше себя - отдав перчатки, он остался на морозе с голыми пальцами. Сам Данила, кстати, мучается не столько от боли в руках, сколько от боли в душе - от мыслей о том, что ничего не знает о судьбе других спасателей, которые руководили им. Взрослых опытных мужиков, организовавших спасение людей, пока спасательные службы не начали системную работу. Максудов досадует, что о нём везде растрезвонили, а о них ничего не известно. Даже выжили или нет.
- Вот как неправильно получается, со мной работали люди, они сделали в сто раз больше, а я не помню их имен и фамилий. Ситуация, конечно, не располагала, но… Надо, надо, чтобы люди о них узнали. Да, помню, вот были спасатели Пименов и Зиннуров. Они всех держали так, что внушали веру. Зиннуров, жаль, не знаю его имени, уже ушел на пенсию, его никто туда не командировал, а он все равно, сам… И нами руководил железной хваткой. У него была маска специальная, во все лицо. Благодаря ему мы много людей вытащили из машин и довели до «вахтовки». Мы, трое полицейских, - вот жаль, тоже не знаю их имен, и Пименов, шли вслепую, а Зиннуров был нашими глазами. Он каждый раз шел первым, впереди колонны, а мы были звеньями цепочки, держали ее, чтобы люди двигались вместе. Если бы его, Пименова или тех полицейских не было, мы не смогли бы вывести столько людей. Это были мои поводыри. Но о них никто не знает. Я вот тоже имен не помню. Почему? Вопрос, на который у меня нет ответа.
"Поводыри", "люди с железной хваткой" - это как раз те, кто в самые трудные, безнадёжные моменты, становятся истинными спасителями. Не просто герои, бросающиеся на амбразуру (что тоже чрезвычайно достойно), а поводыри с железными нервами, стальной волей и чётким видением целей. Они способны на нестандартные решения, на сверхусилия и - главное - на организацию людей, сплочение их жизненных энергий.
Вот главные герои случившейся трагедии - те, кто из истории про смертельную ловушку создали историю спасения. Что с ними? Кто они? Почему о них не знает страна?
РМ