НДП Санкт-Петербург. Из зала суда по делу Максима Калиниченко
Сегодняшнее судобище началось с показаний свидетеля, вызванного по требованию защиты Максима.
Свидетель-полицай, участковый уполномоченный Приморского района россиянин Намитулаев.
По-русски говорит плохо, страдает удивительной забывчивостью, когда доходит до обстоятельств дела:
где именно задерживали участников Русской пробежки,
что именно они кричали, кто из полицаев был старшим. Впрочем, никаких адских призывов или правонарушений со стороны Максима тоже не помнит- "люди шли по тротуару и кричали фразы"
На вопрос, сам ли писал рапорт, отвечает утвердительно, сознаётся, что указывал не время задержания,
а время доставки.
Доставка задержанных, как выясняется, заняла пугающе долгое время-два часа, рапорт его помечен 16-ю часами.
По ходатайству Максима зачитывают сам рапорт и первоначальные показания Намитулаева.
Рапорт оказывается состоящим из двух частей-напечатанного текста, принадлежащего полицаю Фёдорову, и рукописного, где фигурируют уже полицаи Фёдоров и Намитулаев, за подписью Намитулаева.
Причём первая часть, с указанием времени задержания-стандартная и тождественна
с другими рапортами.
Объяснить такое чудо Намитулаев не может, по-русски говорит всё хуже, теряет память и как будто глупеет на глазах.
Отпущенный, быстро и радостно устремляется из зала.
К таким чудесам с рапортами и хворобам, поражающим память свидетелей-полицаев, следящие за этим процессом уже привыкли.
Дальше прокурор начинает читать всё дело, включая многочисленные протоколы об изъятиях,- до перерыва.
Вторая часть начинается с ходатайства Максима об изменении меры пресечения , разумеется, отклонённого судьёй.
Дальше и до конца заседания - прокурорское чтение.
Следующее заседание назначено на 13 декабря, час дня.
Свидетель-полицай, участковый уполномоченный Приморского района россиянин Намитулаев.
По-русски говорит плохо, страдает удивительной забывчивостью, когда доходит до обстоятельств дела:
где именно задерживали участников Русской пробежки,
что именно они кричали, кто из полицаев был старшим. Впрочем, никаких адских призывов или правонарушений со стороны Максима тоже не помнит- "люди шли по тротуару и кричали фразы"
На вопрос, сам ли писал рапорт, отвечает утвердительно, сознаётся, что указывал не время задержания,
а время доставки.
Доставка задержанных, как выясняется, заняла пугающе долгое время-два часа, рапорт его помечен 16-ю часами.
По ходатайству Максима зачитывают сам рапорт и первоначальные показания Намитулаева.
Рапорт оказывается состоящим из двух частей-напечатанного текста, принадлежащего полицаю Фёдорову, и рукописного, где фигурируют уже полицаи Фёдоров и Намитулаев, за подписью Намитулаева.
Причём первая часть, с указанием времени задержания-стандартная и тождественна
с другими рапортами.
Объяснить такое чудо Намитулаев не может, по-русски говорит всё хуже, теряет память и как будто глупеет на глазах.
Отпущенный, быстро и радостно устремляется из зала.
К таким чудесам с рапортами и хворобам, поражающим память свидетелей-полицаев, следящие за этим процессом уже привыкли.
Дальше прокурор начинает читать всё дело, включая многочисленные протоколы об изъятиях,- до перерыва.
Вторая часть начинается с ходатайства Максима об изменении меры пресечения , разумеется, отклонённого судьёй.
Дальше и до конца заседания - прокурорское чтение.
Следующее заседание назначено на 13 декабря, час дня.