шатун
- Я введу вас в курс дела, - сказал подсудимый и постучал по микрофону, вмонтированному в корпус стеклянной клетки.
Но перед тем как начать рассказ о серии убийств, Пичушкин извлек из заднего кармана брюк маленький листочек бумаги.
- Вот, написал прокурору стихи. Можно вручить? - обратился он к суду.
В Москве происходит событие, к которому, кажется, никто не знает как относиться. А надо бы знать. Некто, находящийся в непробиваемой клетке, с совершенно потусторонними глазами и болью безнадёжно обречённо пытается хоть что-то до людей донести. Журналисты профессионально фильтруют его слова, сцеживая то, что "не характеризует тему". Суд твёрдо знает своё дело, жёстко обрывая подсудимого в тех случаях, когда он заходит слишком (для нас) далеко.
- У нас с ней были близкие отношения. Пригласил ее в лес. Она еще так мне говорит: «Ой, а там маньяк бродит!». Я спросил, боится ли она. «Там ментов больше, чем деревьев», - ответила Лариса, и мы пошли. Все колодцы в парке оказались забетонированы ментами после случая с Махмудом Жолдошевым. Я привел Ларису к другому колодцу, который был простым стоком и никуда не вел. Туда я хотел сбросить труп, просто чтобы он отлежался хотя бы два дня. За это время выветрится след, и собака не нашла бы его. Лариса очень сильно испугалась. Кто-то умирал героически, кто-то трусливо. Перед смертью меня называли дьяволом, проклинали именем бога. Кто-то прощался… А Лариса встала под деревом, и лицо у нее было такое, что вот она, смерть пришла… Она уже все знала. Я не мог ее пожалеть. Из леса выходит только один. Или никто. Подробности ее смерти я рассказывать не буду, потому что она была неплохая женщина.
Достоевский, свершив своей Пушкинской речью рок-н-ролльную по форме (с истериками, обмороками и братанием), но консервативную по сути революцию, сформулировал идеальный для каждого из нас ответ на вопрос «Что делать?»: стать русским, то есть стать всечеловеком, братом всем людям.
aqualung скорректировал достоевскую формулу относительно современности: «убить всех людей». И ещё по теме, если кто не знаком: http://www.rvb.ru/mamleev/01prose/1novels/01-1-1-1-01.htm
- В духовном плане у меня тогда был сложный период. Ходил гулять в парк, на ментов посмотреть, как они там сидят в засаде. Потом было много работы в магазине. Домой я приходил, только чтобы поспать. Для убийств не было времени. Я не могу убивать на скорую руку. Мне нужно порезвиться, побегать, попугать... Потом у меня настал двухнедельный отпуск. Просто нельзя было выйти на работу, ничего до этого не сделав. К тому же, если я больше месяца никого не валил, то высыхал. Я понимал, что если убью Москалеву - это будет роковой ошибкой. Но я не мог ждать. Эмоций было больше, чем здравого смысла. Я ходил под ее окнами каждый день. Однажды она выглянула, я позвал ее погулять. И мы пошли в лес. Она почувствовала свою смерть, тряслась вся. А мне тем временем все голоса на свете говорили, что мне нужно отпустить ее. И если я опущу молоток ей на голову - это будет конец. Но я не мог… Мы купили пива, сидели на бревне, было поздно. И тогда я для себя решил - если она уйдет, я не буду ей мешать. Я отошел от нее так, чтобы она не могла меня видеть. Она боялась одновременно меня, но одна тоже боялась - идти по темному лесу. Так прошло 5 или 10 минут. Я оставил рядом с ней сумку, где был молоток. Она полезла в нее, вероятно, увидела молоток и резко отстранилась. Я подошел, мы еще посидели, потом я тихо достал молоток, резко встал и несколько раз ударил ее по голове. Хрип, мозги, кровь… Как всегда…
и это всё о нём:
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=813197
http://www.gazeta.ru/social/2007/10/09/2228565.shtml
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B8%D1%87%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD,_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80_%D0%AE%D1%80%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87
P.S. По сходному отчасти поводу (док. фильм об "арканзасской бойне") horapollo писал: "И почему ни один корреспондент, ни один судья, ни один психолог, ни один школьный учитель не спросил у юных созданий, верят ли они в Бога?"