Рецензия на экспертное мнение А.А.Калинина
Особенностью текста экспертного мнения является недостаточная осведомленность эксперта в современной политической лексике и привлечение в качестве методологической литературы отдельных источников, не имеющих серьезного авторитета в научной среде. Без сомнения, вся указанная экспертом литература может использоваться им в собственных научных исследованиях, но не является источником принятых в науке суждений, авторитетных концепций и методологических подходов. Имена авторов указанных литературных источников не известны в науке. Также эксперт при обсуждении терминов не привлекает юридические формулировки используемых понятий, предпочитая словарные значение - достаточно упрощенные и не отражающие всего спектра возможных контекстов. И только понятие «оправдание терроризма» соотнесено экспертом с нормой права.
В понятийном блоке экспертизы используются также становящиеся все более популярными ошибочные трактовки. Например, трактовка понятия национальная, религиозная исключительность или превосходство. Автор экспертизы произвольно заменяет понятия «исключительность» и «превосходство» на «преобладание», а также дополняет определение рядом смысловых противопоставлений: «ущербность» и «порочность». Подобная трактовка может иметь место наряду с множеством иных. В частности «исключительность» может обобщать представления об особых талантах или отличительных особенностях отдельного человека, группы людей, народа в целом. То же касается и понятие «превосходство», которое имеет трактовки, далекие от дискриминации. Преобладание, например, может выражаться в объективных обстоятельствах: более высоком культурном, интеллектуальном уровне, более высоких спортивных достижений. При этом могут отсутствовать какие-либо утверждения об ущербности и порочности иных лиц, групп, народов.
Длинный перечень признаков возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды носит очевидно внеисторический характер и составлен произвольно, без должных оснований. Так, отрицательный образ расы, нации, религии может складываться исторически. Следовательно, мы будем иметь дело со стереотипом массового сознания, а вовсе не с возбуждением вражды. Если вражда уже имеется, то возбудить ее невозможно. Она уже возбуждена в прежние исторические периоды.
Другой пример: непонимание экспертом принципиальной несовместимости развитых религиозных систем, что приводит в духовной сфере к принципиально разному пониманию своих интересов в религиозной сфере. Следовательно, несовместимость интересов складывается в силу особенностей религиозного сознания вообще и не может быть признаком возбуждения вражды. В данном случае речь идет не о вражде, а об исторически сложившихся различиях и естественном отчуждении между теми, кто следует принципиально различным представлениям о религиозной Истине.
Практически все заявленные экспертом признаки несут на себе отпечаток этого непонимания: там, где вражда (в более мягком положении - непонимание, подозрительность, отчуждение и т.д.) существует, ее невозможно «возбудить». То, что сложилось в общественном сознании, не может быть вменено в вину отдельному лицу. Максимальная санкция за отражение в своей публичной деятельности стереотипов общественного сознания - осуждение с неких моральных позиций.
Ссылка эксперта на Методические рекомендации «Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой и религиозной вражды» (1999) не извинительна. Данные рекомендации не могут служить источником научного знания. Они подготовлены более десятилетия назад. За это время существенно изменилось законодательство и в научный оборот введена большая масса литературы. Применение явно несостоятельного источника говорит о низком уровне проведенной экспертизы.
Эксперт допускает серьезную неточность в понимании национального вопроса. Так, им на одну доску поставлены следующие экспрессивные выражения: Чурки заполонили город, Русские свиньи не дают нам жить, Продажные жиды оккупировали правительство. В данном случае формирование негативного отношения по этническому принципу непосредственно касается только русских. Определение «чурки» не затрагивает никакой народ непосредственно, характеризуя скорее присутствие «чужого» - инородного, инокультурного этнического элемента. Определение «жиды» в прошлом касалось только и исключительно евреев, не имея никакого негативного оттенка (см., например, произведения Н.В.Гоголя), затем приобрело пренебрежительный оттенок, а в современном русском языке стало ругательством, не затрагивающим исключительно евреев. Словом «жид» сегодня превратилось в ругательство наравне со словом «фашист». Следовательно, только из контекста можно понять, относится ли слово «жид» к евреям или к размытой общности неэтнического типа, в адрес которой направляется негативная оценка.
Столь же искаженно воспринимается автором экспертного мнения высказывание типа «Бей русских свиней». Эксперт полагает, что это всего лишь призыв к совершению действий, направленных на возбуждение национальной розни, унижение национального достоинства. В действительности глагол «бей» однозначно свидетельствует о призыве к осуществлению насильственных действий по этническому признаку.
В целом можно заключить, что эксперт пользуется произвольными трактовками, которые могут не иметь никакого отношения к исследуемому материалу.
Ряд утверждений эксперта обусловлен низкой информированностью о состоянии политической среды и компетентностью в политической терминологии.
Совершенно нелеп домысел эксперта о значении символа в листовке, который он распознает как «фрагмент свастики». В то же время, изображение с очевидностью демонстрирует символ с очевидной асимметрией. Даже если представить, что это часть изображения, то оно открыто лишь частично. Под каким бы углом не была бы развернута свастика, половина ее изображения может включать только два луча. В данном случае мы имеем вдвое больше лучей, имеющих также нехарактерный для свастики вид гамматического изгиба - заостренную форму. Если симметрично продолжить открытую часть изображения, то получится вовсе не свастика, а один из элементов традиционного русского орнамента. Если бы эксперт соотносил свои замечания с нормами права, то он не применял бы термин «свастика» произвольно, а сравнивал бы изображенный символ с символикой Национал-социалистической партии Германии. Символ в листовке с нацистским не имеет ничего общего, кроме принадлежности к центрально-симметричным символам (да и то, если считать восстановление скрытой части символа однозначным).
Надо отдать должное, эксперт не рискнул соотнести «свастику» из листовки с нацистским символом и сделал вывода, что символики, сходной с нацистской до степени смешения, в листовке нет. Тем не менее, эксперт оставил возможность для неадекватного использования его текста и применения иных выводов. Определение изображения как «свастики» дает основание следствию или суду сделать ошибочный вывод о том, что «степень смешения» все-таки присутствует.
Недостаточная осведомленность эксперта в характере и типах общественных движений приводит к грубой ошибке. Эксперт верит на слово авторам листовки: если они себя называют национал-социалистами, то все, сказанное ими, относится именно к национал-социализму. И даже к некоему «движению». В действительности, в листовке нет никаких признаков «движения». Разве что тираж листовки может быть основанием для предположения о том, что существует некая группа лиц, ее выпустивших. Признаков принадлежности к какому бы то ни было движению в листовке нет.
Политологическое определение национал-социализма может быть достаточно строгим только в отношении нацистской Германии и следует из программы нацистской партии. Вопрос о том, что такое национал-социализм в современной России, является дискуссионным и однозначного решения не имеет. Сличение заявленных в листовке лозунгов с программой нацистской партии Германии показывает, что ничего общего в данной листовке с германским нацизмом нет.
Хотя эксперт не установил в листовке призывов к экстремистской деятельности, он оставил возможность иной интерпретации его вывода. В частности, произвольно причислил авторов листовки к некоему движению и определил это движение как национал-социалистическое. Подобные ошибки могут ввести в заблуждение следствие и суд.
В анализе выступлений ораторов эксперт также совершает ошибку, которая не ведет его к выводам, имеющим правовые последствия, но может привести к таким выводам следствие и суд. Эксперт утверждает, что речь Оратора 2 имеет целью «вызвать недовольство рядом очевидных фактов». Если факты очевидны, то недовольство не может возбуждаться - оно уже есть в наличии. Оно в публичном выступлении только приобретает вербальный вид. Даже если эксперту кажется, что факты «подаются под особым углом зрения», это всего лишь произвольное суждение. Любое выступление будет иметь «особый угол зрения» - авторскую интерпретацию.
В анализе речи Оратора 3 эксперт снова верит на слово говорящему: утверждает, что его программная речь отражает намерения некоего движения. Но это движение не названо. Программа может быть средством формирования движения, сбора сторонников. Но эксперт относится к речи Оратора 3 так, будто движение уже существует.
Эксперт совершенно бездумно использует клише, предложенное ему для оценки текстов и символов. От этого при анализе устно звучащего лозунга появляется попытка найти в нем демонстрацию символа, который, безусловно, может иметь только графическое выражение. Тот факт, что символа эксперт все-таки не находит, говорит в его пользу, но сам поиск подобного символа - как минимум о небрежности при подготовке экспертного отзыва.
Эксперт совершенно верно оценивает лозунг «Слава Боровикову (Базылеву, Доброславу)!» как восхваление имен людей, без уточнения, кем они являются и за что прославляются. Действительно, обстановка митинга может быть такова, что во время скандирования лозунгов, их значение для большинства оказывается неясным или же причины поддержки лозунга со стороны собравшихся могут быть многообразными.
К сожалению, такой подход эксперта не используется при анализе им лозунга «Слава Николаю Королеву, взорвавшему рынок!» Эксперт однозначно утверждает, что уточнение «взорвавшему рынок» является именно элементом прославления и отделено от имени. Якобы, в данном случае прославление касается конкретного деяния - взрыва рынка. Из этого легко вытекает следствие: оратор, выкрикнувший лозунг, поддерживает взрыв рынка, который является террористическим актом. Следовательно, оратор публично одобряет терроризм.
Подобный анализ не может быть признан состоятельным в силу его заведомой неоднозначности. Уточнение «взорвавшему рынок» может иметь совершенно другое значение, чем то, которое приписывает ему эксперт. Заметим, что прославляемые в других лозунгах лица имеют достаточно редкие фамилии и прозвища - Максим Базылев, Дмитрий Боровиков, Доброслав. Николай Королев - такое сочетание имени и фамилии является чрезвычайно распространенным. Уточнение может касаться имени, а не деяния. Собравшиеся могут легко вспомнить имя по факту - взрыву рынка. И именно с этой целью оратор мог сделать уточнение. Этим уточнением он определил для участников митинга не прославление факта взрыва рынка, а прославление имени конкретного человека, который отличается от других Николаев Королевых признаком причастности к взрыву рынка. Заслуги Николая Королева в глазах участников митинга и автора лозунга вполне могут быть не связаны с террористическим актом.
Необходимо учитывать экспрессивную форму, в которой лозунг прославляет то или иное лицо. В высказывании «Слава такому-то!» нет содержательной стороны. Это лишь эмоциональное выражение поддержки. Иначе «Слава КПСС!» или «Слава Сталину!» можно было бы толковать именно так: раз прославляются лица и организации, применявшие в своей деятельности террористические методы, то подобное прославление представляет собой публичную поддержку терроризма.
Кроме того, эксперт совершает недопустимую подмену. Якобы, «прославление во время митинга лица, совершившего террористический акт, следует признать, с языковой точки зрения, публичным оправданием терроризма». Эта подмена осуществляется за счет ошибочного определения личности прославляемого исключительно как террориста. В действительности, Николай Королев, взорвавший рынок, мог быть известен оратору по каким-то другим делам и характеристикам его личности. Аналогичным образом, например, родственники и друзья человека, совершившего преступление, видят в нем, прежде всего, не преступника. Они знают и другие характеристики его личности. Они могут также не признавать приговор справедливым, а потому вообще не считать осужденного преступником.
Экспрессивное высказывание является ситуативным, а потому не может приниматься в расчет как изложение определенной и устойчивой точки зрения. Тем самым, любой лозунг беден содержанием. В данном случае привязка экспертом к лозунгу глубокого содержания, является спекулятивной. Ссылка не Толковый словарь русского языка является неубедительной. В данном случае не просматривается никаких признаков соотнесения «почетной известности как свидетельства всеобщего уважения, признания заслуг, таланта» с террористическим актом. Напротив, невсеобщность знания имени Николая Королева является побудительным мотивом для уточнения, внесенного в текст лозунга. Без уточнения участники митинга могли не вспомнить, о ком идет речь. Вспомнив же, могли отметить «почетную известность», но таковая может быть вообще не связана с террористическим актом. Люди вообще могли просто откликнуться на эмоциональный призыв и поддержать оратора, сказавшего до сих пор много того, что собравшимися разделялось целиком и полностью. Разумеется также, что эта поддержка не могла касаться взрыва рынка как террористического акта. Не всякий взрыв есть террористический акт. Не всякий взрыв рынка есть террористический акт (например, взрыв здания, предназначенного под снос таким методом). Следовательно, в лозунге не содержится прямого указания на террористический акт. Чтобы усмотреть такое содержание, нужно предпринять домысливание. В данном случае однозначно определить смысла лозунга невозможно.
Эксперт впадает в ошибку, полагая, что всем известно то, что известно ему - что Николай Королев совершил террористический акт и осужден за это. С формальной точки зрения, эксперт не мог этого знать, поскольку в документах, представленных на экспертизу, отсутствуют данные о деяниях Николая Королева, а в экспертном отзыве нет ссылка на подобную информацию. Тем самым, у эксперта не было никаких оснований предполагать, что за словами «взорвавшего рынок» стоит реальное преступление, террористический акт.
Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что экспертный отзыв сделан на низком профессиональном уровне, готовился явно второпях, не привлекает для анализа современных знаний из области политологии и политической лексики, а также грешит логическими ошибками и произвольно сформулированными суждениями.
Вывод о наличии в лозунгах, высказанных на митинге Оратором 2, признаков публичной поддержки терроризма, является необоснованным. Данный вывод сделан не на основании строгого анализа контекста, а исходя из бытовых представлений о смысле сказанного.
Доктор политических наук
Президент фонда «Русский информационный центр»
А.Н.Савельев