Обратил ли Мартин Лютер Церковь к апостольскому христианству?
Лютеране часто любят утверждать, что Лютер восстановил апостольское учение во всей полноте и его роль в христианстве едва ли меньше, чем роль апостола Павла. Что ж, посмотрим, насколько близко подошел к апостолам Лютер.
Во время Крестьянской войны в 1524 - 1525гг. Лютер предлагает такие меры против крестьян
«Необходимо с помощью пуль так прочистить им уши, чтобы их головы разлетелись на куски. Не желающий прислуживаться к Божьему слову, когда оно говорится по-доброму, должен слышать палача, когда он поднимает свой топор. Упрямый, бездушный и слепой крестьянин, который не слушает слова, не должен вызывать жалости. Каждый изо всех сил должен истреблять, резать, убивать и преследовать, их, как бешеных собак».
Правда, похоже на апостолов? Когда-то Ницше написал о лютеровской реформации:
«Всякий сам себе священник» - это не более, как одна из формул распущенности... достаточно было одного слова «евангельская свобода» - чтобы все инстинкты, имевшие основания оставаться скрытыми, вырвались наружу, как свора диких псов, - грубейшие потребности внезапно обрели смелость, все стало казаться оправданным... Люди остерегались понять, какую свободу они в сущности разумели, закрывали на это глаза… Но то, что глаза были прикрыты и уста увлажнены мечтательными речами, не мешало тому, что руки загребали все, что им попадалось, что брюхо стало Богом «свободного евангелия», и что все вожделения зависти и мести утолялись с ненасытимою яростью».
А вот как в работе «О евреях и их лжи», написанной за 3 года до смерти, достается евреям:
«Если еврей придет ко мне креститься, я исполню его просьбу, но сразу после крещения сведу его на мост через Эльбу, повешу ему на шею мельничный жернов и столкну его в воду .. Сжигайте их синагоги и школы! Что не горит, то засыпайте землей! Рушьте их до основания, чтобы не осталось ни камня, ни обломка! Крушите и ломайте их дома! Отнимите у них молитвенные книги и талмудические сборники! Под страхом смерти запретите раввинам обучать остальных! Лишите евреев всех прав на охрану и защиту со стороны властей! Запретите им заниматься торговлей! Отберите у них сбережения, драгоценности, золото и серебро! А если и этого покажется вам мало, гоните их прочь, как бешеных собак! ... Поспешите к целованию, ибо дьявол как раз изволил облегчиться! .. наш дьявол со своим ангельским рылом жадно пожирает то, что евреи выблевали через глотку и вывалили через задницу. Ах, какой восхитительный десерт! Он наслаждается кормежкой, точь-в-точь свинья помоями».
После таких слов нужно долго смывать грязь: и с тела, и с души. А ведь есть еще более гадкие слова, которые я не решусь процитировать. Тут не просто антисемитизм, за который сегодня так яростно порицают на «цивилизованном» Западе, тут издевательство с сатанинской усмешкой и с такой же по духу фантазией. Кстати, обращает на себя внимание, что католиков Лютер критиковал в очень похожих выражениях: тут и призывы к уничтожению храмов, и любимые Лютером сравнения врагов с экскрементами. И Адольфу Алоизиевичу Шикльгруберу, и доктору Геббельсу, было от чего придти в восторг. Сравнение своих противников со свиньями было для Лютера обычным делом. Более того, это почти что... комплимент! Дело в том, что однажды, уже будучи признанным лидером реформации, он признался, что завидует свиньям, поскольку им не нужно бояться ни Божьего гнева, ни ада, ни беса, ни короля, ни смерти, - лежи себе в грязи, не ведая страха и наслаждаясь жизнью. Между прочим, жена Лютера развела в бывших монастырских службах свиноферму: куда ни посмотри, - кругом одни свиньи. На ум приходит разве что эпизод с гадаринскими свиньями, в которых вошли бесы. Не обязательно видеть в этом мрачный символ, поскольку здесь уж не до символов: все слишком реалистично.
Если человек дошел до того, что завидует поросятам, то, очевидно, мрак отчаяния захлестнул его и побороть этот мрак так и не удается. А тут еще западня доктрины предопределения - чувствует доктор Мартин, в какой бесконечный тупик она его заводит! Предопределение у Лютера означает, что свободы нет, но он ощущает, что она все-таки есть и может вести не туда, - отсюда оригинальный вывод:
«Признаюсь: если бы это и было возможно, я не хотел бы обладать свободной волей... при помощи чего я мог бы стремиться к спасению. И не только по той причине, что я не сумел бы удержаться и устоять перед всеми препонами и опасностями, перед всеми одолевающими меня бесами - а ведь один бес могущественнее всех людей, и ни один человек не спасется, - но по той причине, что если бы и не существовало никаких опасностей, никаких препон и никаких бесов, то все равно я вынужден был бы все время радеть о неверном. Ведь если бы я даже и жил вечно, и трудился, моя совесть никогда не могла бы быть спокойна и уверена, что я сделал столько, сколько надо, чтобы было достаточно. Потому что после завершения каждого дела оставалась бы червоточина: нравится ли оно Богу, или же сверх этого Ему требуется что-то еще. Но теперь, когда Бог, изъяв спасение из моей воли, взял Его на Себя и пообещал меня спасти независимо от моего попечения об этом или моего старания... я спокоен и уверен».
От отчаяния Лютер переходит к философии лентяя: мне поручили ответственную работу, - а вдруг я ее не сделаю, и меня накажут; к тому же, эти католики говорят, что нужно сделать очень много добрых дел, - а вдруг я столько не сделаю, или сделаю как-то не так (католическое учение о должных заслугах сыграло свою отрицательную роль - человек всегда будет дрожать от недостатка заслуг и, в конце концов, кто-нибудь обязательно бы сорвался в пропасть «легкого оправдания», как наш герой). Человек боится ответственности и потому боится выполнять работу: к каким же выводам он приходит? Работу совсем не нужно выполнять, а если ее тебе предлагают - надо отказаться: за тебя все сделает другой, могущественный и умелый работник, но за эту работу наградят почему-то тебя! Лодырю лишь бы побыстрее успокоиться. О это благословенное «богословие лени»! Мейстер Мартин бежит от свободы, как известное существо от ладана: он до корней волос заражен «духовной трусостью». Человек, который не хочет быть свободным - не желает быть человеком. Тогда больше понятна зависть Лютера по отношению к свиньям: у них нет свободы выбора, их не накажут, и они спокойны. Но вот приближается конец жизни реформатора, и он понимает - отвечать за содеянное придется, свобода воли никуда не исчезла, - она маячит рядом зловещим огоньком. И тогда доктор Мартин вновь испытывает приступы ужаса.
От этого ужаса немудрено потерять благодать - потеря слишком реальна и чувствительна, а преизбыток благодати, обещанный протестантским учением, слишком теоретичен и призрачен, неощутим. И потому протестантизм на все времена накроет это прекращение благодати Божьей: из ощущений Лютера оно станет реальностью, поскольку протестанты отделили себя от Церкви Божьей, предавшись заблуждениям своих вождей. Чтобы не завыть от отчаяния (или не захрюкать как свинья?), реформатор ругает почем зря всех своих врагов. Его патологическую ненависть к евреям мы уже показали. А теперь очередь католиков:
«Внутри папистов кишмя кишат все черти ада! Кишат, кишат, да так, что в каждом их плевке, в каждой куче дерьма - одни черти! Они выворачивают перед нами наизнанку задницу, и по этому-то признаку мы их и узнаем! ...Не смейся читатель! Задумайся над тем, что хохот подействует на твое брюхо, как слабительная пилюля, и ты выстрелишь папе под нос, восславив его содержимым своей утробы! ...Ах, если б я был император! ...Я бы связал по двое всех этих гнусных разбойников - папу, кардиналов и всю папскую шайку. Я отвел бы их за три мили от Рима... там... плещется водоем, именуемый Тирренским морем... И я окунул бы их в волны и хорошенько искупал. Если же... они проявили бы признаки водобоязни, я для большей надежности привязал бы им на шею тот самый Камень, на котором они основали свою Церковь. Сюда же повесил бы я и ключи, которыми они отпирают и запирают все, что пожелают, и на земле, и на небесах, - пусть-ка попробуют пошуровать ими в воде! А еще дам пастырский жезл и палицу и посмотрю, как они будут биться мордой об воду, пока не разобьют ее в кровь!».
Здесь же немецкий реформатор говорит, что для наслаждения этим зрелищем, он не побоялся бы прогневить и Иисуса Христа.. Видимо, отчаяние ересиарха столь превысило меру, что он прямо-таки упивается своей сатанинской извращенной фантазией. Возникают подозрения в одержимости и периодических припадках умопомрачения: слишком уж нравилось порой Лютеру источать смрад, садистски издеваясь над своими противниками. Кстати об отчаянии: католический историк Иван Гобри приводит версию кончины Лютера, связанную с самоубийством. По его словам, в 1592г. в Риме вышла книга «О церковных знаках», написанная монахом Томасом Боцио. В ней он ссылался на исповедь одного из слуг Лютера, перешедшего в католичество. По словам слуги, реформатор повесился на своей кровати. Со всех слуг взяли слово, что они никому не расскажут правды, а будут говорить, что Лютер скончался скоропостижно. Повторимся, это версия, которую протестанты не могут не отвергать по принципиальным соображениям. Понятно, что обе стороны, - и католическая, и протестантская, - просто обязаны высказывать весьма пристрастные суждения по данному вопросу. После смерти Лютера ходили разные слухи, в том числе, и среди самих лютеран. Пересказывать слухи - дело не самое достойное, но версия о самоубийстве Лютера не выглядит совсем уж невероятной, если вспомнить, как часто его посещало отчаяние, а иногда и мысли о добровольном уходе из жизни. Это версия сегодня не может быть доказана, но она остается как печальный след деятельности реформатора.
Все-таки, говоря об исповеданиях реформации, все время возвращаешься к вопросу о «личном факторе». Иван Гобри в своей книге собрал весь возможный компромат на отца реформации. Впрочем, слишком уж стараться здесь не приходится: жизнь Лютера проходила вдали от дорог святости. О некоторых эпизодах уже приходилось говорить (жестокие послания Лютера во время Крестьянской войны, яростный антисемитизм и т.д.), но Гобри рассказывает и о множестве других. Скажем, прихожан, забывающих ходить к причастию, Лютер рекомендовал «зарывать в землю как собак». Даже после смерти Лютера в Саксонии к гражданам, пропускающим воскресную службу, применялись такие меры: штраф, тюремное заключение, принудительные работы с ношением железного ошейника. Это напоминает Женеву Кальвина, но совершенно непохоже на мораль Евангелия.
Лютер и Меланхтон благословили двоеженство Филиппа Гессенского, и 4 марта 1540 года он обвенчался с Маргаритой фон дер Зааль. Обряд совершил бывший доминиканский монах Дионис Меландер, сам недавно женившийся в третий раз. Язык сочинений Лютера порой напоминает не язык христианина, а язык.. Ленина! Здесь тоже полно ругательств, причем еще более неприличных, чем у вождя мирового пролетариата. Вот несколько примеров.
«Папа - это «куча дерьма, которую дьявол навалил на Церковь». В «Краткой исповеди о Святом Причастии» о папе написано так: «Глава христианского мира - это передняя и задняя дырка, через которые дьявол навалил в этот мир кучу дряни, такой, как месса, монашество, монахи». Такое ощущение, что читаешь трактат антихриста. По этой части и большевики вряд ли бы опередили Лютера… Когда папа потребовал покаяния у лютеран, Лютер ответил так: «Пусть поцелует нас в зад!». И вообще, любой критик лютеранства принадлежит к «породе свиней, замерших перед кучей дерьма, которым им ужас как хочется набить себе пасть и брюхо!».
Теперь понятна та любовь, которую к Лютеру нередко испытывали революционеры. Здесь тот же дьявольский дух, что и в революционном движении. Томас Мор, анализируя язык Лютера, пришел к выводу, что главные слова в нем, - это latrinae, merdae, stercora (отхожее место, дерьмо, навоз). Но и это не все, - кроме ругательств, язык Лютера изобилует проклятиями: «Я больше не могу молиться без проклятий! Говоря: «Да святится имя Твое!», я должен добавлять: «Будь прокляты имена всех папистов и святотатцев!». Говоря: «Да приидет Царствие Твое!», я обязан продолжить: «Будь проклято папство!». Говоря: «Да исполнится воля Твоя!», я непременно закончу: «Да будут прокляты все планы папистов!». Такую молитву я теперь страстно читаю каждый день». Что может вырасти на почве, унавоженной сплошными проклятиями? Только страх и ужас…
Не случайно, что Лютера посещали сатанинские видения: «Как-то вечером, часов около девяти, он заметил на замковой башне огненного змея. Потом змей исчез, но скоро возник снова - уже в виде звезды на небосклоне. Впоследствии он вспоминал: «Я видел, как дьявол полетел над лесом в сторону Кобурга». От свободы совести в современном смысле слова лютеране были очень далеки. Во время диспута между лютеранами и сторонниками Озиандера (кстати, автор предисловия к известному труду Коперника) некий еретик произнес речь, которую сочли святотатственной. Люди бурграфа Ботона Айленбургского схватили несчастного и казнили на месте. Меланхтон, правая рука Лютера, в этой связи заметил, что негодяй получил по заслугам . Сам Лютер считал, что власть должна карать смертной казнью всех, кто поддерживает не только бунтарские, но и просто кощунственные идеи. Интересно, как протестантский историк Кернс смотрит на аналогичные взгляды (да и действия) Кальвина:
«Хотя мы не можем оправдать эти деяния, мы можем понять людей того времени, веривших, что человек должен следовать религии государства, и что неповиновение достойно наказания смертной казнью... Некоторые из установлений Кальвина сегодня также можно было бы рассматривать необоснованным вмешательством в личную жизнь людей».
Но если «можно понять» Кальвина, то почему нельзя понять католиков: за что критиковать преступления инквизиции, если и здесь можно «войти в положение»?
Людям, привыкшим видеть Лютера как непревзойденного святого, необходимо познакомиться с письмом Лютера Иерониму Веллеру:
«Забавляйся с моей женой и другими женщинами, резвись и развлекайся. Всякий раз, когда тебя начнет одолевать бес, ищи спасения в обществе себе подобных. Пей, играй, болтай глупости.. Иногда из ненависти и презрения к дьяволу полезно совершить какой-нибудь грех, дабы он не смел надеяться, что мы будем терзаться бесполезными угрызениями совести. Тот, кто боится согрешить, уже погиб. Если дьявол твердит тебе: «Не пей!», ты должен ответить ему: «Буду пить, да еще как!»... О, если бы я мог только выдумать какой-нибудь особенно страшный грех, чтобы обмануть дьявола, чтобы дать ему понять, что я не признаю греха как такового, что моей совести неведомы угрызения. Мы обязаны решительно отвернуться от Десяти заповедей и даже не вспоминать о них, потому что именно через них дьявол нападает на нас, заставляя страдать и мучиться».
Думаете, это случайная оговорка в одном из писем? Вот другой фрагмент:
«Довольно того, что мы знаем Агнца, принявшего все грехи мира. Поэтому как бы мы ни грешили - пусть мы по тысяче раз в день будем предаваться распутству и совершим тысячу убийств, - ничего не отвратит нас от Него».
Полагаю, подавляющее большинство сегодняшних протестантов вряд ли бы согласились подписаться под этими словами. Конечно, они тоже принимают учение о спасении по вере, но эта сатанинская программа могла быть по вкусу только самому Лютеру.
Ему были по вкусу и другие сатанинские вещи:
«Как было бы славно снести все церкви, сломать все алтари, чтобы возвести один-единственный алтарь /../ Всеми силами души я призываю тот день, когда все монастыри будут уничтожены, сметены и стерты с лица земли! /../ Если б мне удалось собрать всех францисканцев в одном доме, я с радостью поджег бы этот дом».
Это не просто напоминает Ленина: это еще страшнее, по крайней мере, на словах. О делах реформации слишком хорошо известно… Во время его жизни в Германии нередко рисовали портреты Лютера с сияющим нимбом. Скорее, ему бы подошел черный нимб Иуды, который Джотто изобразил на фреске в Капелле Скровеньи в Падуе.
Константин Матаков.