уничтожение русского человека с помощью государства
«Разве уничтожение человека с помощью государства - не главный вопрос нашего времени, нашей морали, вопрос, вошедший в психологию каждой семьи?» - Шаламов.
Click to viewВаарлам Шаламов: «Лагерная тема в широком её толковании, в её принципиальном понимании - это основной, главный вопрос наших дней, разве уничтожение человека с помощью государства - не главный вопрос нашего времени, нашей морали, вошедший в психологию каждой семьи?», Универсальную значимость лагерной темы Шаламов обосновывал тезисом о том, что «лагерь - мироподобен» и, следовательно, лагерная тема, как никакая другая, помогает «поставить и решить какие-то важные нравственные вопросы времени», такие как «вопрос встречи человека и мира, борьба человека с государственной машиной, правда этой борьбы, борьбы за себя, внутри себя - и вне себя. Возможно ли активное влияние на свою судьбу, перемалываемую зубьями государственной машины, зубьями зла». «Мои рассказы, - резюмировал свою писательскую задачу Шаламов, - в сущности, советы человеку, как держать себя в толпе».
Отсюда - Евгения Лёзина, - "Источники изменения официальной коллективной памяти (http://www.urokiistorii.ru/memory/conf/51112, на примере послевоенной ФРГ)", журнал «Вестник общественного мнения», № 3 (109), 2011, электронная версия на сайте «Уроки истории». Слова писателя Сергей Лебедева, автора романа "Предел забвения", в интервью ( http://www.litrossia.ru/2012/20/07050.html ) , опубликованном в Литературной России в мае 2012: "Я надеюсь, что роман продолжает то, что создали Солж и Щаламов. Лагерная тема как-то нелепо прервалась, как будто ГУЛАГ закрыли, зэки получили справки о реабилитации, охранники сдали винтовки, все мирно разошлись и только в перестройку открылись архивы и все об этом узнали. Я год просидел с перестроечными публикациями на лагерную тему и заметил, что тут есть два чрезвычайно опасных момента: Во-первых, правда о ГУЛАГе досталась без усилия, самим ходом исторических событий, развращающе щедро; Во-вторых, она была понята почти фольклорно, как некая сила, которая сама всё исправит, сама всё сделает, надо только её открыть, выпустить в мир. Реабилитация и восстановление исторической правды были поняты как искупление, покаяние, а ведь это совершенно не одно и то же.
Кроме того, до сих пор интеллектуальные и художественные усилия концентрировались на том, чтобы максимально полно высветить прошлое, показать лагерный опыт. Проза Шаламова, Солженицына и других - свидетельство. Но сегодняшний человек отделён от него временем и сменившимися поколениями. Для сына или внука героев Шаламова и Солженицына актуально другое: показать, простите за тавтологию, опыт постижения лагерного опыта. Опыт индивидуального погружения в прошлое, опыт уяснения наследства, которое досталось от отцов и дедов, опыт избывания этого наследства. Поэтому речь должна идти не только о лагерном опыте, а о том, как этот опыт передаётся в поколениях, как он сказывается на людях, которые сами никогда за колючей проволокой не были."
"У Галича есть песня про то, как в больничной палате оказываются бывший заключенный и бывший его охранник; песня заканчивается словами: «И сынок мой по тому же снежочку провожает вертухаеву дочку». Для Галича здесь история заканчивается, это финал, а для современной прозы она должна только начинаться, потому что в ее поле зрения должны оказаться уже, так сказать, дети или внуки этой пары, их возможные понимания, их возможное первооткрывательство в отношении прошлого, их опыт взаимодействия с ним.
Собственно, попыткой такого «подхвата» прерванного исторического повествования и является роман «Предел забвения»."
Сергей Лебедев в кратком анонсе своей книги на сайте 1 сентября ( http://ps.1september.ru/view_article.php?ID=201102127 ).