Цитаты
Русский человек - удивительно скромный человек. Он держит себя здесь, в стране, завоеванной его кровью, как случайный прохожий, не суется вперед, не заявляет ничем своих особенных прав, никого и ничего не трогает, никому и ничему не мешает. Я видел англичан в Каире и вынес о них совсем другое впечатление, хотя они, кажется, не покоряли никогда Египта своим оружием.
(Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. 1901)
- Край, во всяком случае, особенный, - заговорил он [офицер-топограф] снова, после долгого молчания. - Рассказывают, что после суровой зимы, бывшей лет двенадцать тому назад, во время которой погибло много туземного населения, покойный Император Александр III, выслушав весною и летом целый ряд докладов о бывших в это время размывах линии [Закаспийской] железной дороги и огромных наводнениях, невольно удивлялся то суровой зиме, то огромному количеству воды. А в это время, вероятно, помните, поручик Тарновский с полусотней самовольно забрался в Афганистан и донес Его Величеству телеграммою: «Город такой-то у ног Вашего Величества». Говорят, Государь на этой телеграмме сделал следующую характерную надпись: «Зимы нет - люди мерзнут… Воды нет - люди тонут… Войны нет - поручики города берут… Какая странная сторонушка».
(Д. Н. Логофет. На границах Средней Азии. Путевые очерки в 3-х книгах. 1909)
А что ни говори, много услуг оказывает Россия цивилизации, двигаясь далее и далее вглубь Азии. Беспристрастный историк даст настоящую цену когда-нибудь великому историческому назначению России, которое она выполняет лучше и умнее, чем управляется сама внутри. Там, где утвердилась железная нога России, невозможны эти баранты на большой масштаб, которые в Азии называются войнами, как невозможны переселения целых племен, бросающих все, чтобы вынести и спасти только жизнь свою и своих детей!
(А. К. Гейнс. Дневник 1865 года. Путешествие по Киргизским степям)
Слыша из тысячей уст русских мусульман, ежегодно приходящих в апреле месяце в Мазар-и-Шериф на поклонение могиле Али, о русской правде и русских порядках, о человечном отношении к покоренным народам, узбеки не питают к нам никакого страха, но желают нас. Я видел это в приеме, который мне оказывали узбеки; я слышал это из множества уст людей, ухитрявшихся пробраться ко мне сквозь стражу. Меня спрашивали: «Скоро ли придут русские? Когда бы поскорее Бог избавил нас от этих афганов! Неужели не теперь, не сейчас придут русские? Неужели за вами не идут войска?»
(Н. И. Гродеков. Поездка ген. шт. полковника Гродекова из Самарканда через Герат в Афганистан /в 1878 году/)
Англичане, французы, которые не особенно лестно отзываются о русских и у которых слово казак - чуть ли не синоним варварства, постоянно заняты усмирениями разных восстаний, то в Азии, то в Африке, а за нашими казаками уходит из Кульджи целое население, и нашим казакам отдаются добровольно воинственные жители Мерва. Всякий, кто пожил в Средней Азии, не мог не убедиться, что влияние России на эти края громадно; Россия держит азиатцев больше силою моральною, нежели силою оружия.
(И. И. Поклевский-Козелл. Новый торговый путь от Иртыша в Верный и Кульджу и исследование реки Или на пароходе «Колпаковский». 1885)
В детстве я не раз слышал о том, как казахи смеялись над сартами: «Ах вы, широкополые, с непонятной трескотней вместо человеческой речи! Вы тащите охапку камыша издалека, чтобы покрыть крышу, ночью принимаете куст за врага, на глазах лебезите, а за глаза поносите людей. Трещите без умолку, потому и имя вам «сарт», что означает перестук или треск».
Смеялись казахи и над ногаями: «Эй, ногаи, боитесь вы верблюда, верхом на коне устаете, отдыхаете, когда идете пешком. Все у вас валится из рук, и не ногаи вам имя, а нокаи - несуразные. Поэтому, наверное, только и видишь вокруг: солдат - ногай, беглец - ногай, бакалейщик - ногай».
Смеялись и над русскими: «Рыжеголовые делают все, что им взбредет на ум. Увидев в бескрайней степи юрты, спешат к ним сломя голову и верят всему, что им скажут. Просили даже показать «узун-кулак», а попробуй увидеть глазами, как о тебе узнали на другом конце степи…»
Я радостно и гордо смеялся, слушая эти рассказы. «О Аллах, - думал я в восторге, - все другие народы, оказывается, плохи, просто прокляты судьбой, и ни один из них не сравнится с моим народом».
Теперь я вижу: нет плода, которого бы сарт не получал, выращивая его умело, не найти страны, где бы сарт не побывал, торгуя, просто нет вещи, которую бы он не смог смастерить. За полезными хлопотами им недосуг выслеживать друг друга, поэтому они и дружнее нас. Раньше ведь сарты и одевали казахов, даже саваны для покойников брали у них, щедро расплачиваясь скотом, которым иной отец жалел делиться с родным сыном. Когда же пришли русские, сарты опять же опередили нас, переняв у русских их ремесла. И несметное богатство, и истинная набожность, и сноровка, и учтивость - все можно найти у сартов.
Смотрю на ногаев: они и солдатчину переносят, и бедность выдерживают, и горе терпят, и веру почитают. Умеют трудиться в поте лица, знают, как нажить богатство и как жить в роскоши. Мы гнем спины на их богачей, чтобы прокормить себя, а наших самых избранных баев они выгоняют из дома: «Наш пол сверкает не для того, чтобы ты, казах, наследил на нем грязными сапогами!». Они возвысились потому, что подчинили все свое время полезному труду и овладению ремеслами, а не тратили его на унизительные распри.
О русских же и говорить нечего. Мы не то что стоять рядом со знатными, не можем сравниться даже с их прислугой.
Куда исчезли наше хвастовство, наша радость, чувство превосходства над другими? Где наш радостный смех?
(Абай Кунанбаев. Книга слов. Слово второе. 1890)
Благотворные последствия покорения Туркестана были неисчислимы. Смуты, междоусобия, нашествия кочевников и кровавые войны, обездоливавшие Среднюю Азию в течение длинного ряда веков, прекратились, а гром оружия, непрерывно раздававшийся в стране с первых времен ее истории, замолк навсегда. Непрекращавшиеся разбои, грабежи и набеги, разорявшие целые области, с уничтожением разбойничьих гнезд, служивших приютом степным хищникам и грабителям, отошли к области преданий. Личная и имущественная безопасность сделались всеобщим достоянием. Закон и порядок были водворены там, где царствовала вечная анархия, необузданный произвол и право сильного, а смута была нормальным явлением. Увод людей в рабство, от которого в течение столетий страдали окрестные страны и в особенности Персия, прекратился, и десятки тысяч рабов, томившихся в цепях и погибавших от непосильных трудов, получили свободу. В одной только Хиве было освобождено 15.000 рабов-персов. Мир и спокойствие водворились в Средней Азии, дав ей возможность широкого культурного и экономического развития. Орошение и земледелие получили сильное развитие, а некоторые отрасли сельского хозяйства, как, например, культура американских сортов хлопчатника и сахарной свеклы, возникли вновь, обещая в будущем огромные успехи. Возникло горное дело и другие отрасли промышленности, а волна русских переселенцев уже докатилась до недр Тянь-Шаня и подступов к Памиру. Железные дороги прорезали степи и пустыни, а пароходы бороздят мутные волны Амударьи. Страны, совершенно недоступные еще 25 лет тому назад или посещаемые с огромными трудностями и риском, стали вполне безопасными не только для смелых путешественников, но и для обыкновенных туристов. Путешествие по Средней Азии превратилось в недорогую и приятную прогулку, в течение которой турист из окон вагона-столовой может любоваться страшными среднеазиатскими пустынями и могучим историческим Оксом, через который перекинут один из величайших мостов в мире. В орошенных оазисах из жалких селений возникли благоустроенные города, в которых стали развиваться просвещение, духовная жизнь и европейская культура. Словом, покорив Среднюю Азию, мы приобщили эту страну к культурному миру и обеспечили возможность экономического и духовного ее развития. Вместе с тем мы приобрели обширную страну, крупное, постоянно возрастающее значение которой для всей империи не может ныне подлежать никакому сомнению.
(В. И. Масальский. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга. Том XIX. Туркестанский край. 1913)
Покоренный с чрезвычайной жестокостью, он [Туркестан] восставал в годы первой войны, восставал и при большевиках. … Но на Востоке, при всей грубости русского управления, культурная миссия России бесспорна. … В России никого не сажали на кол, как сажали в Хиве и Бухаре. В самих приемах русской власти, в ее патриархальном деспотизме, было нечто родственное государственной школе Востока, но смягченное, гуманизированное. И у русских не было того высокомерного сознания высшей расы, которое губило плоды просвещенной и гуманной английской администрации в Индии. Русские не только легко общались, но и сливались кровью со своими подданными, открывая их аристократии доступ к военной и административной карьере.
(Г. П. Федотов. Судьба империй. 1947)