Мастер ужасок. Часть 3
Мастерская Айспина
Эхо проснулся только тогда, когда его вынули из-под тёмного плаща, и полусонный с удивлением начал рассматривать лабораторию. Помещение было освещено множеством свечей, горящих между пробирками и железными котлами, на стопках книг и в больших канделябрах, и отбрасывающих на стены длинные тени. Многоголосые сдержанные стоны и вздохи наполняли воздух, но Эхо не видел ни одного живого существа, которое издавало бы эти звуки. Потому он решил, что это ветер, дующий через открытые окна.
назад в Айспин, очень ужасный
Лаборатория была расположена на верхнем этаже замка. В центре комнаты над огнём висел огромный закопчённый медный котёл с кипящим варевом, распространявшем вокруг неприятный запах. Вдоль кривых стен стояли гнилые деревянные полки битком набитые научными приборами, книгами, пергаментами и чучелами животных.
Тут и там висели айспинские картины изображающие природные катастрофы, дощечки, сплошь покрытые алхимическими символами, астрономические карты и математические диаграммы. Над всем этим нависал потолок, превратившийся из-за дыма и химических паров, подымавшихся вверх все эти годы, в чёрное волнистое деревянное море. С него вниз свисали на шнурах и цепях глобусы планет и луны, астрономические измерительные приборы, чучела птиц и рептилий. Всюду лежали древнейшие толстые фолианты в переплётах из покрытой шрамами кожи и с замками из потускневшего металла. Многие из них были нашпигованы записками и закладками и покрыты толстым слоем пыли и паутины. Между книгами стояло бесчисленное количество стеклянных сосудов всех размеров и форм, как пустых, так и заполненных разноцветными жидкостями и порошками. В некоторых находились ляйденские человечки, стучащие по стенам своих стеклянных темниц. И из всего этого беспорядка вздымалась вверх ржавая алхимическая печь, напоминавшая металлического воина охраняющего поле битвы.
Когда Айспин посадил царапа на пол, Эхо сразу и не понял куда ему надо было в первую очередь смотреть и чего в первую очередь бояться. Столько чужеродных и опасных предметов одновременно под одной крышей он никогда не видел. И тут он увидел на одной из нижних полок чучело карликовой лисы так натурально оскаливающей зубы, что он сразу же задрал хвост, изогнул спину и зашипел.
Айспин рассмеялся:
- Она тебе ничего не сделает, - сказал он. - Я выпотрошил её, выварил её жир, набил стружками и заново сшил семьюстами стежками. А чтобы получить такой оскал, я вставил в челюсть металлическую проволоку. Твоё шипение говорит мне, что я не зря старался.
Эхо передёрнуло от одной только мысли, что когда наступит полнолуние, мастер ужасок и его разрежет, выпотрошит, выварит его жир и набьёт стружками. Может и ему он вставит проволоку, чтобы поставить его где-нибудь с задранным вверх хвостом и выгнутой спиной в память о сегодняшнем дне.
- А теперь приступим к делу, - сказал Айспин и вынул из стопки бумаг кусок пергамента исписанного алхимическими символами.
Он взял перо и чернила и начал со скрипом писать что-то на чистой стороне листа. Смотреть на него во время составления контракта не доставляло Эхо совершенно никакого удовольствия. При изложении условий мастер ужасок так довольно бормотал, а глаза его так бесстыдно сверкали, что было совершенно ясно, что всё перечисляемое в контракте никаким образом не относится к выгодам царапа. Эхо то и дело слышал формулировки типа "не подлежащая отзыву обязанность", "нерасторжимое юридическое обязательство", "жёсткое уголовно-правовое преследование" и прочее. Но вообщем ему было безразлично какие недопустимые требования мастер ужасок вносил в контракт, главное, что он скоро сможет поесть.
- Тут, - сказал наконец Айспин. - Подписывай!
Он протянул Эхо подушечку с красными чернилами, тот макнул свою лапку туда и поставил отпечаток под текстом контракта. Он не успел даже бросить взгляда на написанное, как Айспин вырвал пергамент и спрятал в ящике.
- Осмотрись тут - теперь это твой дом! - скомандовал он и театральным жестом указал на комнату. - Твой последний дом в этой жизни. Так что советую тебе совершенно осознанно и активно наслаждаться каждой её секундой. Просто представь себе - ты умираешь, но без всех неприятных моментов ужасной болезни, без боли и изнурений! Ты лежишь на смертном одре, но можеш есть всё, что хочеш. Поверь мне, очень немногие имею возможность так красиво умирать. Когда наступит время я постараюсь сделать всё как можно быстрее и безболезненнее. Опыта для этого у меня достаточно.
Он задумчиво посмотрел на свою тощую руку, которую поднял вверх как палач, демонстрирующий преступникам своё орудие смерти.
- А теперь начнём откорм. Мы же не хотим больше терять ни секунды твоего драгоценного времени!
Эхо передёрнуло от этой бессердечной речи Айспина, но он всё же приступил к тому, что ему приказали: к осмотру своего нового - своего последнего! - жилища. Он попытался контролировать чувства и страхи, чтобы не выдать мастеру ужасок другие свои слабые стороны. Он хотел рассмотреть всё наиточнейшим образом, поскольку из собственного опыта знал, что страхи проходят быстрее, если смотришь им прямо в лицо.
Когда он начал осматривать лабораторию, то заметил, что тени на стенах движутся. Огромная тень, отбрасываемая алхимической печкой, только что лежавшая на одной из книжных полок, лежала теперь на одной из серых табличек, исписанной математическими формулами. Как это произошло? Может в царстве Айспина тени жили собственной жизнью? Эхо был уверен, что в этом самом странном доме Следвайи всё возможно. Но царапы обладают здравым умом и поэтому он решил разузнать точнее причину передвижения теней. Может быть источники света передвигаются каким-то механическим образом? Он осторожно переступил через источенные червями книги, протиснулся между двумя стопками пожелтевших бумаг и прополз под пыльными животами толстых стеклянных бутылей. Так он пробирался всё ближе к свечам, как вдруг резко остановился перед стоящим на полу зажигательным стеклом размером с тарелку. Эхо застыл на месте. Его план не показывать больше никаких признаков страха как-будто сдуло ветром, поскольку то, что он увидел через эту грязную линзу, было настолько невероятным, пугающим и неестественным, что превосходило все остальные сенсационные вещи в лаборатории: он увидел странным образом увеличенную свечу с перекошенным от боли лицом из восковых слёз. К своему ужасу он заметил, что свеча едва заметно вздыхала, стонала и со скоростью улитки продвигалась вперёд.
- Болесвечи, - сказал Айспин, не без гордости в голосе, перемешивая что-то в глубокой миске. - Одно из моих побочных алхимических творений. Они получаются, если очень медленно на маленьком огне уварить свечной воск, ляйденского человечка и виноградных улиток с Горгульского черепа боллогга. Ну, конечно, ещё пара алхимических ингредиентов. Фитиль скручен из позвоночника веретеницы и нервной системы лягушки-быка. Эти свечи очень интенсивно чувствуют боль от собственного горения и вся их жизнь проходит в чудовищной пытке. Представь себе, что твой хвост горел бы всю твою жизнь! Такую пытку я имею ввиду.
- А что произойдёт, если потушить огонь? - спросил Эхо, у которого созерцание болесвечей вызывало отвращение. Только сейчас он заметил, что все свечи в лаборатории передвигались подобным мучительным образом, и когда он навострил уши, то слышал ото всюду тихий стон.
- Тогда, конечно, боль исчезнет, - резко ответил Айспин. - Но зачем мне нужны свечи, которые не горят? И зачем мне нужны болесвечи, которые не стонут как положено от боли?
Он произнёс это таким тоном, будто у Эхо было не всё в порядке с головой, и покачивая головой поставил на стол миску, в которой он только что что-то размешивал. В ней были сливки. С одной из полок он взял колбу и добавил из неё в сливки всего пару капель прозрачной жидкости - и сливки сразу же божественно запахли ванилью. Даже этот простейший трюк показался Эхо волшебством. Он оторвал взгляд от болезненной свечи и с жадностью набросился на сливки.
- Осторожно! Осторожно! - предупредил Айспин, после того, как царап сделал пару глотков. - Не слишком много на голодный желудок! Сливки должны только возбудить твой аппетит.
Он забрал миску и постaвил её высоко на полку.
- Мы же хотим постепенно продвигаться вперёд. Ко всему можно найти научный подход, даже к откармливанию. Итак: сперва перечисли мне твои любимые блюда. В порядке убывания. Номер один: что ты любишь больше всего на свете?
Айспин взял лист бумаги и карандаш и с серьёзным лицом посмотрел на Эхо. Царап наморщил лоб и попытался вспомнить любимые блюда.
- Больше всего на свете? - спросил он. - Жареные мышиные пузырьки. Больше всего на свете я люблю жареные мышиные пузырьки письмышек.
- Хорошо, - сказал Айспин и записал. - Жареные мышиные пузырьки письмышек. Не так уж сложно. Что ещё...?
Жир
Как мастер ужасок Айспин был обязан руководить деятельностью ужасок в Следвайе. Его происхождение было неизвестно и покрыто легендами. Некоторые утверждали, что он родом из Кладбищенских Болот - ночная тень, выросшая на разлагающихся трупах. Другие полагали, что он один из мистических жителей Кладбищенского города Дуллсгард, при входе в который любое живое существо превращалось в ходячий труп. Прошёл даже слух, что будто бы он - легендарный пятый апокалиптический всадник, захотевшим самостоятельности и отделившимся от остальных четырёх. Некоторые считали, что он вообще никакой не замониец, а прилетел на своих чёрных крыльях, которые он расправляет только когда его никто не видит, через море с какого-то другого неизвестного континента. Так же считалось, что Айспин был рождён в Подземном мире, в легендарном царстве тьмы лежащем прямо под Замонией, и поднялся на поверхность, чтобы подготовить почву к скорому вторжению зла. Такими разными были теории о происхождении Айспина, но у всех их было кое-что общее: ни один житель Следвайи ни разу не решился высказать их в присутствии мастера ужасок.
Но больше всего слухов ходило об айспинской легендарной коллекции жиров. И это были никакие не растительные жиры, ни оливковые или чертополоховые, не из орехов, рапса, трилистника, рафункеля или семян лунных цветов. Чтобы попасть в коллекцию Айспина, жир должен был принадлежать живому существу. И даже если это условие выполнялось, мастер ужасок был очень разборчивым. Обычный свиной, говяжий или утиный жир можно было тщетно искать в этой коллекции, поскольку Айспин собирал жиры только тех существ, которыми не принято было питаться. И чем менее пригодным для пищи считалось существо, чем реже был его вид, тем больше жаждал мастер ужасок его жир.
Некоторые только с отвращением могли бы свыкнуться с мыслью, что у паукожабы имеются жировые отложения и только единицы смогли бы представить, как этот жир можно получить из их тела. И если представить себе, что это и ещё сотни других ужасных вещей относились к повседневным занятиям Айспина, то можно спокойно поверить, что всё происходящее в доме мастера ужасок было самым необычным во всей Следвайе.
У Айспина имелся жир редких видов бабочек и мурхов, тролльских поросят, лауб- и вервольфов, кралламандеров, светящихся муравьёв, снежных ласточек, солнечных червей и лунных богомолиц, дырявых крокодилов, кратерных жаб, глубоководных морских звёзд, родниковых медуз, тоннельных драконов, мумифицирующих клещей и медведей-вонючек, убуфантов и заминогов. Нужно было просто назвать животное, чьё появление в меню ресторана вызвало бы самое сильное возмущение - и можно быть уверенным, что его жир уже есть в коллекции Айспина. Ему было известно огромное количество методов извлечения жира, включая алхимический отсос, хирургическую ампутацию и примитивный механический жировой пресс. Но больше всего он любил его вываривать. По-этому сутки напролёт в его лаборатории кипел огромный жировой котёл и наполнял дом неприятными запахами.
Мастер ужасок использовал жиры в основном для консервации особо летучих веществ. Кроме запахов к ним так же принадлежали пары, испарения, туман и газы. Даже чад - туманоподобную смесь пара и жира, непрерывно исходившую из жирового котла - Айспин мог при желании собрать и законсервировать с помощью своих алхимический аппаратов. В его коллекции имелась проба знаменитой медузы из Туманного города, замаринованная в жире кромара-долгоножки, трупный газ из Кладбищенских болот, аурапартикли блуждающих огоньков, запах изо рта штолльного тролля и кишечные газы серной жабы. Айспин собрал тысячи летучих веществ и замариновал их в жирах - каждое вещество в единственном и, по мнению Айспина, наилучшим образом подходящем для этого жире.
На деревянной трибуне, на которую можно было подняться по маленькой лестнице, стоял самый удивительный прибор лаборатории - гигантская конструкция из стеклянных баллонов, частично наполненных кипящими жидкостями, частично - препарированными животными. В конструкцию так же входили медные змеевики, потрескивающие алхимические батарейки, горелки, серебряные и золотые краники, латунные сосуды, баро- и гидрометры, воздуходувы и скороварки. Это был Айспинский консерватор, до сих пор самое его крупное изобретение, с помощью которого можно было собирать, концентрировать и консервировать в жире летучие субстанции.
Каждый раз, когда алхимик консервировал с помощью этого аппарата новое вещество, машина спервала некоторое время хрипела и кашляла, а затем выплёвывала шарик жира размером с апельсин. С этим шариком Айспин торжественно спускался по каменной лестнице в подвал замка, где находилось низкое, но просторное и очень холодное помещение, в котором на каменных полках в идеальном порядке он раскладывал все свои шарики жира, как коллекционер вин раскладывает драгоценные бутылки с вином.
До Эхо доходили слухи об этой коллекции, но в настоящий момент он старался об этом не думать, и ещё меньше он думал о том, какое именно место он вскоре там займёт. Пока что он просто голодный, любопытный и удивляющийся бродил по лаборатории, в то время как Айспин чем-то занимался у своих алхимических приборов. Эхо пытался игнорировать болесвечи, поскольку от их присутствия у него пробегали по телу мурашки.
Если не слишком близко подходить к этим достойным сожаления существам, то они казались вполне обычными свечами. А то, что они медленно передвигались вперёд, то невнимательному взгляду это было не заметно. Только их тихие вздохи и стоны периодически доносились до ушей Эхо в зависимости от того в какую сторону он их поворачивал.
В этой самой странной комнате самого странного дома Следвайи имелось ещё столько всего любопытного! Эхо подошёл поближе к одному заставленному предметами стеллажу. Пергаменты, письма, записки, книги и препарированные животные были бессистемно расставлены на нём, а поскольку его старая хозяйка научила его замонийскому алфaвиту, то он спокойно смог прочитать названия книг, стоящих на нижней полке:
Ректификация для продвинутых
Седьмица сублимации
Обжиговая печь для душ
Сульфур, сальпетер и салмиак - три больших "С" искусства алхимии
Големский пирог и запеканка из мандрагоры - лучшие рецепты для вашей алхимической печки
Антимон - ужаснейший яд и лучшее лекарство
Цольтепп Цаан - жизнь и труд
Мифы о "Прима Цатерия"
Чувствительные к боли металлы и методы их деликатной обработки
Замоним - проклятие или дар свыше?
И вдруг Эхо замер. Он прочитал:
"Табу на сжигание ужасок" Суккубиус Айспин
Книга, написанная Айспином? Вот, ещё одна:
"Пыточный мешок и тлеющий Густав - лучшие средства
для предварительного допроса строптивых ужасок"
Суккубиус Айспин
Мысль, что у мастера ужасок может быть имя, даже и не приходила Эхо в голову, поскольку все всегда звали его только Айспин. Фактически ему было очень мало известно о своём неприятном хозяине. Но ещё меньше ему было известно об ужасках.
Мастер и ужаски Содержание.
Эхо проснулся только тогда, когда его вынули из-под тёмного плаща, и полусонный с удивлением начал рассматривать лабораторию. Помещение было освещено множеством свечей, горящих между пробирками и железными котлами, на стопках книг и в больших канделябрах, и отбрасывающих на стены длинные тени. Многоголосые сдержанные стоны и вздохи наполняли воздух, но Эхо не видел ни одного живого существа, которое издавало бы эти звуки. Потому он решил, что это ветер, дующий через открытые окна.
назад в Айспин, очень ужасный
Лаборатория была расположена на верхнем этаже замка. В центре комнаты над огнём висел огромный закопчённый медный котёл с кипящим варевом, распространявшем вокруг неприятный запах. Вдоль кривых стен стояли гнилые деревянные полки битком набитые научными приборами, книгами, пергаментами и чучелами животных.
Тут и там висели айспинские картины изображающие природные катастрофы, дощечки, сплошь покрытые алхимическими символами, астрономические карты и математические диаграммы. Над всем этим нависал потолок, превратившийся из-за дыма и химических паров, подымавшихся вверх все эти годы, в чёрное волнистое деревянное море. С него вниз свисали на шнурах и цепях глобусы планет и луны, астрономические измерительные приборы, чучела птиц и рептилий. Всюду лежали древнейшие толстые фолианты в переплётах из покрытой шрамами кожи и с замками из потускневшего металла. Многие из них были нашпигованы записками и закладками и покрыты толстым слоем пыли и паутины. Между книгами стояло бесчисленное количество стеклянных сосудов всех размеров и форм, как пустых, так и заполненных разноцветными жидкостями и порошками. В некоторых находились ляйденские человечки, стучащие по стенам своих стеклянных темниц. И из всего этого беспорядка вздымалась вверх ржавая алхимическая печь, напоминавшая металлического воина охраняющего поле битвы.
Когда Айспин посадил царапа на пол, Эхо сразу и не понял куда ему надо было в первую очередь смотреть и чего в первую очередь бояться. Столько чужеродных и опасных предметов одновременно под одной крышей он никогда не видел. И тут он увидел на одной из нижних полок чучело карликовой лисы так натурально оскаливающей зубы, что он сразу же задрал хвост, изогнул спину и зашипел.
Айспин рассмеялся:
- Она тебе ничего не сделает, - сказал он. - Я выпотрошил её, выварил её жир, набил стружками и заново сшил семьюстами стежками. А чтобы получить такой оскал, я вставил в челюсть металлическую проволоку. Твоё шипение говорит мне, что я не зря старался.
Эхо передёрнуло от одной только мысли, что когда наступит полнолуние, мастер ужасок и его разрежет, выпотрошит, выварит его жир и набьёт стружками. Может и ему он вставит проволоку, чтобы поставить его где-нибудь с задранным вверх хвостом и выгнутой спиной в память о сегодняшнем дне.
- А теперь приступим к делу, - сказал Айспин и вынул из стопки бумаг кусок пергамента исписанного алхимическими символами.
Он взял перо и чернила и начал со скрипом писать что-то на чистой стороне листа. Смотреть на него во время составления контракта не доставляло Эхо совершенно никакого удовольствия. При изложении условий мастер ужасок так довольно бормотал, а глаза его так бесстыдно сверкали, что было совершенно ясно, что всё перечисляемое в контракте никаким образом не относится к выгодам царапа. Эхо то и дело слышал формулировки типа "не подлежащая отзыву обязанность", "нерасторжимое юридическое обязательство", "жёсткое уголовно-правовое преследование" и прочее. Но вообщем ему было безразлично какие недопустимые требования мастер ужасок вносил в контракт, главное, что он скоро сможет поесть.
- Тут, - сказал наконец Айспин. - Подписывай!
Он протянул Эхо подушечку с красными чернилами, тот макнул свою лапку туда и поставил отпечаток под текстом контракта. Он не успел даже бросить взгляда на написанное, как Айспин вырвал пергамент и спрятал в ящике.
- Осмотрись тут - теперь это твой дом! - скомандовал он и театральным жестом указал на комнату. - Твой последний дом в этой жизни. Так что советую тебе совершенно осознанно и активно наслаждаться каждой её секундой. Просто представь себе - ты умираешь, но без всех неприятных моментов ужасной болезни, без боли и изнурений! Ты лежишь на смертном одре, но можеш есть всё, что хочеш. Поверь мне, очень немногие имею возможность так красиво умирать. Когда наступит время я постараюсь сделать всё как можно быстрее и безболезненнее. Опыта для этого у меня достаточно.
Он задумчиво посмотрел на свою тощую руку, которую поднял вверх как палач, демонстрирующий преступникам своё орудие смерти.
- А теперь начнём откорм. Мы же не хотим больше терять ни секунды твоего драгоценного времени!
Эхо передёрнуло от этой бессердечной речи Айспина, но он всё же приступил к тому, что ему приказали: к осмотру своего нового - своего последнего! - жилища. Он попытался контролировать чувства и страхи, чтобы не выдать мастеру ужасок другие свои слабые стороны. Он хотел рассмотреть всё наиточнейшим образом, поскольку из собственного опыта знал, что страхи проходят быстрее, если смотришь им прямо в лицо.
Когда он начал осматривать лабораторию, то заметил, что тени на стенах движутся. Огромная тень, отбрасываемая алхимической печкой, только что лежавшая на одной из книжных полок, лежала теперь на одной из серых табличек, исписанной математическими формулами. Как это произошло? Может в царстве Айспина тени жили собственной жизнью? Эхо был уверен, что в этом самом странном доме Следвайи всё возможно. Но царапы обладают здравым умом и поэтому он решил разузнать точнее причину передвижения теней. Может быть источники света передвигаются каким-то механическим образом? Он осторожно переступил через источенные червями книги, протиснулся между двумя стопками пожелтевших бумаг и прополз под пыльными животами толстых стеклянных бутылей. Так он пробирался всё ближе к свечам, как вдруг резко остановился перед стоящим на полу зажигательным стеклом размером с тарелку. Эхо застыл на месте. Его план не показывать больше никаких признаков страха как-будто сдуло ветром, поскольку то, что он увидел через эту грязную линзу, было настолько невероятным, пугающим и неестественным, что превосходило все остальные сенсационные вещи в лаборатории: он увидел странным образом увеличенную свечу с перекошенным от боли лицом из восковых слёз. К своему ужасу он заметил, что свеча едва заметно вздыхала, стонала и со скоростью улитки продвигалась вперёд.
- Болесвечи, - сказал Айспин, не без гордости в голосе, перемешивая что-то в глубокой миске. - Одно из моих побочных алхимических творений. Они получаются, если очень медленно на маленьком огне уварить свечной воск, ляйденского человечка и виноградных улиток с Горгульского черепа боллогга. Ну, конечно, ещё пара алхимических ингредиентов. Фитиль скручен из позвоночника веретеницы и нервной системы лягушки-быка. Эти свечи очень интенсивно чувствуют боль от собственного горения и вся их жизнь проходит в чудовищной пытке. Представь себе, что твой хвост горел бы всю твою жизнь! Такую пытку я имею ввиду.
- А что произойдёт, если потушить огонь? - спросил Эхо, у которого созерцание болесвечей вызывало отвращение. Только сейчас он заметил, что все свечи в лаборатории передвигались подобным мучительным образом, и когда он навострил уши, то слышал ото всюду тихий стон.
- Тогда, конечно, боль исчезнет, - резко ответил Айспин. - Но зачем мне нужны свечи, которые не горят? И зачем мне нужны болесвечи, которые не стонут как положено от боли?
Он произнёс это таким тоном, будто у Эхо было не всё в порядке с головой, и покачивая головой поставил на стол миску, в которой он только что что-то размешивал. В ней были сливки. С одной из полок он взял колбу и добавил из неё в сливки всего пару капель прозрачной жидкости - и сливки сразу же божественно запахли ванилью. Даже этот простейший трюк показался Эхо волшебством. Он оторвал взгляд от болезненной свечи и с жадностью набросился на сливки.
- Осторожно! Осторожно! - предупредил Айспин, после того, как царап сделал пару глотков. - Не слишком много на голодный желудок! Сливки должны только возбудить твой аппетит.
Он забрал миску и постaвил её высоко на полку.
- Мы же хотим постепенно продвигаться вперёд. Ко всему можно найти научный подход, даже к откармливанию. Итак: сперва перечисли мне твои любимые блюда. В порядке убывания. Номер один: что ты любишь больше всего на свете?
Айспин взял лист бумаги и карандаш и с серьёзным лицом посмотрел на Эхо. Царап наморщил лоб и попытался вспомнить любимые блюда.
- Больше всего на свете? - спросил он. - Жареные мышиные пузырьки. Больше всего на свете я люблю жареные мышиные пузырьки письмышек.
- Хорошо, - сказал Айспин и записал. - Жареные мышиные пузырьки письмышек. Не так уж сложно. Что ещё...?
Жир
Как мастер ужасок Айспин был обязан руководить деятельностью ужасок в Следвайе. Его происхождение было неизвестно и покрыто легендами. Некоторые утверждали, что он родом из Кладбищенских Болот - ночная тень, выросшая на разлагающихся трупах. Другие полагали, что он один из мистических жителей Кладбищенского города Дуллсгард, при входе в который любое живое существо превращалось в ходячий труп. Прошёл даже слух, что будто бы он - легендарный пятый апокалиптический всадник, захотевшим самостоятельности и отделившимся от остальных четырёх. Некоторые считали, что он вообще никакой не замониец, а прилетел на своих чёрных крыльях, которые он расправляет только когда его никто не видит, через море с какого-то другого неизвестного континента. Так же считалось, что Айспин был рождён в Подземном мире, в легендарном царстве тьмы лежащем прямо под Замонией, и поднялся на поверхность, чтобы подготовить почву к скорому вторжению зла. Такими разными были теории о происхождении Айспина, но у всех их было кое-что общее: ни один житель Следвайи ни разу не решился высказать их в присутствии мастера ужасок.
Но больше всего слухов ходило об айспинской легендарной коллекции жиров. И это были никакие не растительные жиры, ни оливковые или чертополоховые, не из орехов, рапса, трилистника, рафункеля или семян лунных цветов. Чтобы попасть в коллекцию Айспина, жир должен был принадлежать живому существу. И даже если это условие выполнялось, мастер ужасок был очень разборчивым. Обычный свиной, говяжий или утиный жир можно было тщетно искать в этой коллекции, поскольку Айспин собирал жиры только тех существ, которыми не принято было питаться. И чем менее пригодным для пищи считалось существо, чем реже был его вид, тем больше жаждал мастер ужасок его жир.
Некоторые только с отвращением могли бы свыкнуться с мыслью, что у паукожабы имеются жировые отложения и только единицы смогли бы представить, как этот жир можно получить из их тела. И если представить себе, что это и ещё сотни других ужасных вещей относились к повседневным занятиям Айспина, то можно спокойно поверить, что всё происходящее в доме мастера ужасок было самым необычным во всей Следвайе.
У Айспина имелся жир редких видов бабочек и мурхов, тролльских поросят, лауб- и вервольфов, кралламандеров, светящихся муравьёв, снежных ласточек, солнечных червей и лунных богомолиц, дырявых крокодилов, кратерных жаб, глубоководных морских звёзд, родниковых медуз, тоннельных драконов, мумифицирующих клещей и медведей-вонючек, убуфантов и заминогов. Нужно было просто назвать животное, чьё появление в меню ресторана вызвало бы самое сильное возмущение - и можно быть уверенным, что его жир уже есть в коллекции Айспина. Ему было известно огромное количество методов извлечения жира, включая алхимический отсос, хирургическую ампутацию и примитивный механический жировой пресс. Но больше всего он любил его вываривать. По-этому сутки напролёт в его лаборатории кипел огромный жировой котёл и наполнял дом неприятными запахами.
Мастер ужасок использовал жиры в основном для консервации особо летучих веществ. Кроме запахов к ним так же принадлежали пары, испарения, туман и газы. Даже чад - туманоподобную смесь пара и жира, непрерывно исходившую из жирового котла - Айспин мог при желании собрать и законсервировать с помощью своих алхимический аппаратов. В его коллекции имелась проба знаменитой медузы из Туманного города, замаринованная в жире кромара-долгоножки, трупный газ из Кладбищенских болот, аурапартикли блуждающих огоньков, запах изо рта штолльного тролля и кишечные газы серной жабы. Айспин собрал тысячи летучих веществ и замариновал их в жирах - каждое вещество в единственном и, по мнению Айспина, наилучшим образом подходящем для этого жире.
На деревянной трибуне, на которую можно было подняться по маленькой лестнице, стоял самый удивительный прибор лаборатории - гигантская конструкция из стеклянных баллонов, частично наполненных кипящими жидкостями, частично - препарированными животными. В конструкцию так же входили медные змеевики, потрескивающие алхимические батарейки, горелки, серебряные и золотые краники, латунные сосуды, баро- и гидрометры, воздуходувы и скороварки. Это был Айспинский консерватор, до сих пор самое его крупное изобретение, с помощью которого можно было собирать, концентрировать и консервировать в жире летучие субстанции.
Каждый раз, когда алхимик консервировал с помощью этого аппарата новое вещество, машина спервала некоторое время хрипела и кашляла, а затем выплёвывала шарик жира размером с апельсин. С этим шариком Айспин торжественно спускался по каменной лестнице в подвал замка, где находилось низкое, но просторное и очень холодное помещение, в котором на каменных полках в идеальном порядке он раскладывал все свои шарики жира, как коллекционер вин раскладывает драгоценные бутылки с вином.
До Эхо доходили слухи об этой коллекции, но в настоящий момент он старался об этом не думать, и ещё меньше он думал о том, какое именно место он вскоре там займёт. Пока что он просто голодный, любопытный и удивляющийся бродил по лаборатории, в то время как Айспин чем-то занимался у своих алхимических приборов. Эхо пытался игнорировать болесвечи, поскольку от их присутствия у него пробегали по телу мурашки.
Если не слишком близко подходить к этим достойным сожаления существам, то они казались вполне обычными свечами. А то, что они медленно передвигались вперёд, то невнимательному взгляду это было не заметно. Только их тихие вздохи и стоны периодически доносились до ушей Эхо в зависимости от того в какую сторону он их поворачивал.
В этой самой странной комнате самого странного дома Следвайи имелось ещё столько всего любопытного! Эхо подошёл поближе к одному заставленному предметами стеллажу. Пергаменты, письма, записки, книги и препарированные животные были бессистемно расставлены на нём, а поскольку его старая хозяйка научила его замонийскому алфaвиту, то он спокойно смог прочитать названия книг, стоящих на нижней полке:
Ректификация для продвинутых
Седьмица сублимации
Обжиговая печь для душ
Сульфур, сальпетер и салмиак - три больших "С" искусства алхимии
Големский пирог и запеканка из мандрагоры - лучшие рецепты для вашей алхимической печки
Антимон - ужаснейший яд и лучшее лекарство
Цольтепп Цаан - жизнь и труд
Мифы о "Прима Цатерия"
Чувствительные к боли металлы и методы их деликатной обработки
Замоним - проклятие или дар свыше?
И вдруг Эхо замер. Он прочитал:
"Табу на сжигание ужасок" Суккубиус Айспин
Книга, написанная Айспином? Вот, ещё одна:
"Пыточный мешок и тлеющий Густав - лучшие средства
для предварительного допроса строптивых ужасок"
Суккубиус Айспин
Мысль, что у мастера ужасок может быть имя, даже и не приходила Эхо в голову, поскольку все всегда звали его только Айспин. Фактически ему было очень мало известно о своём неприятном хозяине. Но ещё меньше ему было известно об ужасках.
Мастер и ужаски Содержание.