Исключительно в порядке аутотренинга на тему "есть еще прекрасное на свете"
Удивительно бывает обнаруживать, что твои собственные мысли, и даже не совсем мысли, а скорей, интуитивные ощущения, которые сама в глубине души считала слегка бредоватыми, - забрели тем временем к кому-то еще, да еще и оказались так элегантно и поэтично сформулированы. Ну и просто - прелестные мысли. С этой книгой ужасно интересно все: сначала дико раздражает, потому что кажется, что все это чересчур искусственно и претенциозно. Но какие-то места застревают и начинают вспоминаться. К середине втягиваешься, дочитываешь до конца и потом обязательно стоит перечитать второй раз. Вот тогда действительно оказываешься внутри. Там удивительна интонация, с которой думают персонажи: не знаю, для всех ли оно так, но меня именно она завораживает и заставляет видеть. Ну я же где-то уже писала, что мне текст очень много способен сказать о человеке. И вот здесь просто начинаешь любить героя даже не за то, ЧТО он думает, а за то, КАК.
Глубоко личный цитатник из Лены Элтанг, часть 1:
Как же мне поступить, спрашиваю я у доктора доры, - мне нравятся разные люди, я даже не сразу понимаю, мальчики они или девочки
Другие возможности - это то, что мы все время видим краешком глаза, как видят соседа в купе, не вступая в ненужный разговор, и слышим, как слышат нелепую ссору в бистро, помимо своей воли, - все эти люди, так и не полюбившие нас до самой смерти, города, где мы не вдыхали кофейной горечи или дыма от сожженных листьев, кроны деревьев, куда мы не забирались, чтобы болтать ногами и глядеть сверху вниз, священные ямки, в которые мы не закладывали пуговиц и мертвых бабочек, слова, так и не произнесенные вслух, но напрягающие горло, да что там говорить, вся не коснувшаяся нас ойкумена, весь этот воздух, которым дышат, не задумываясь, - вот предмет для смертельной зависти.
ад - это другие? да нет же, милые, ад - это другие возможности
(вот это - настолько-настолько мое! еще у Чапека есть про то же самое: "Как покопаешься в своем прошлом, так и поймешь, что в нем достаточно материала для совсем других жизней. Однажды… по ошибке или по склонности… ты выбираешь одну из них и ведешь ее до конца; но хуже всего, что те, другие, те возможные жизни не совсем отошли в небытие И порой случается, что ты ощущаешь в них боль, как в отнятой ноге.")
говорю вам, доктор, истинная нелюбовь бывает только после любви
лет пятьсот тому назад веницейская кружевница плела узор не на ткани, а на бумаге с рисунком
наплетет густых петелек, выдернет бумагу, и - вуа-ля! называлось punto in aria - стежок в воздух
так и с любовной памятью: кусок кружева - вот он, а узора не помнишь, оттого и немилость, от недоумения
В вашем брате больше любви, чем полагается смертному, всего на одну каплю больше. Но это ртутная, тяжелая капля, она перевешивает все, что я до этого знала, а я знала многое.
Мне кажется, безответность - это не синоним безнадежности, как я раньше полагала, а некая особая энергия, выделяемая плотной, жарко дышащей массой писем, телеграмм и телефонного шороха, всего что сказано и написано в никуда, как если бы вы шевелили губами, задрав голову к небу.
Безответность - батарейка выдыхающихся небес.
... Ох как это верно!
наверное, я слишком этого хотел, и он испугался.
если чего-то слишком сильно хочешь, судьба пугается и отвечает уклончиво
ребрышки текста слишком хрупки, чтобы в них удержалась твоя живая жизнь, твои сумрачные радости и благодарные вспышки горя.
es natural. текст пишется для читателя, и наполнять его горячей алой кровью так же неловко, как, скажем, нести плещущую рыбину в куцем пакете из гастронома
несчастны все - и несущий, в облепленном сизою чешуею пальто, и несомый, в быстро убывающем холоде водопроводного отчаяния
выходит - не пиши о своем, не забалтывай леденцовое слово я
... переписывая - стираешь, верно, доктор?
("Лучше не говори - тогда все это останется при тебе" - а это уже Хемингуэй)
я забавно устроен - стоит мне впустить в себя другого человека, как он, сам того не подозревая, располагается в моей печени, в артериях, в альвеолах, запрокидывает мне голову, примостившись в гортани, медленно крутится в барабане живота, царапает небо, дергает за волосы изнутри, ну и всякие прочие глупости делает, и когда я его, человека этого, встречаю где-нибудь живьем, просто на углу или в кафе, первое что приходит мне в голову, - как, черт возьми, он выбрался наружу, а потом - он совсем не такой, как тот, что у меня
не такой! не такая! и тот, что внутри, будто съеживается весь от недоумения, господитыбожемой
поэтому лукас во мне до сих пор, ведь я его ни разу не встретил...
хорошо, что я не поэт, а шлемиль, человек, к которому судьба прониклась внезапным отвращением
шлемили не любят и не умирают, они ломают пальцы, сунув руку в жилетный карман, разбивают переносицу о перекладину стула и платят согретыми за щекой оболами за то, что другому сойдет с рук холодно и безупречно
... любовь это ничейная земля между чаяньем и отчаянием