Итальянский фашизм. Опыт интерпретации
Ниже публикуется первая часть моего перевода статьи американского историка Дж.Б. Вискера из The Journal for Historical Review 1983 № 4. Статья, на мой взгляд, любопытная. Особенно интересна тема соотношения фашзма и социализма. В этой связи автор высказывает некоторые любопытные соображения о сходстве идеологии Муссолини и идей Сореля. Поскольку статья объемистая и вся не влезет, даю здесь только первую часть ее перевода. Если кого-то заинтересуют примечания к статье, напишите, выложу у себя (но, увы, без перевода - лень).
Итальянский фашизм: опыт интерпретации
Джеймс Б. Вискер
Когда Большой фашистский совет 25 июля 1943 года отправил Муссолини в отставку с поста главы правительства, фашизм в Италии закончился. Его конец был таким же необычным, как и его начало, когда 28 октября 1922 года примерно 300000 чернорубашечников под командованием Муссолини захватили итальянское государство. События между этими двумя датами легко могут быть описаны. Объяснение того, что происходило, намного сложнее. Фашизм был создан Муссолини как уникальная комбинация мысли и действия, но и теперь, после Второй мировой войны, он все еще находится в поисках своей идеологии.
Корни фашизма многочисленны и сложны (1). Идеология фашистских лидеров, особенно Муссолини, испытала самые разнообразные влияния либерализма,марксизма, синдикализма, рисорджименто, социализма, католицизма и национализма (2). Ихречии писания наполнены цитатами из Шопенгауэра, Гегеля (3),Сореля, Сен-Симона, Парето, Моски, Мадзини и доброй сотни других авторов. Они настаивали на том, что фашизм стал уникальным сочетанием всего этого и многого другого, и все же, они были не в состоянии объяснить содержание своих идей целиком, хотя бы ради собственного любопытства.
Фашизм стал первым образцом использования идеологии, которая encompassing, or allegedly encompassing правые движения во всех странах Западной Европы, в США, странах Британского содружества и даже в Японии (4). Итальянские лидеры верили, что эту идеологию легко экспортировать, хотя она и несла на себе отпечаток итальянского национализма. В сущности, она не была расистской, хотя в Италии она просто-таки молилась будущей итальянской расе сверхчеловеков.
Итальянский фашизм прошел четыре основных стадии развития. До 1925 г. он представлял собой политическую линию, находящуюся в поисках идеологии. Сам Муссолини был то социалистом, то пацифистом, то интернационалистом, то ястребом войны, то анархистом, но, прежде всего, он был прагматиком (5). Когда он выбирал идеологию, то не нашел ничего подходящего. Когда в1922 году после «Похода на Рим» он пришел к власти, он понял, что у него нет вдохновляющей и руководящей идеи. Эта фаза продолжалась вплоть до возникновения фашистского государства в 1925 г.
С 1925 по 1938 г. действовала первая разновидность фашистского государства. Его главным теоретиком был Альфредо Рокко (6). Он учил, что современное сильное национальное государство в социально-экономическом отношении должно быть привержено идее капитализма и синдикализма, оно должно принудить трудящихся и капиталистов к союзу друг с другом. Рокко вдохновлялся монополистической тенденцией капитализма при фашистском режиме, он верил, что образование картелей приведет к росту производства и к усилению государства. Элиты нового общества - профсоюзы, предприниматели, партийная бюрократия и гражданские служащие должны быть поставлены под авторитарный контроль государства. Государство должно стать главной ценностью, которой будут подчинено все остальное, в том числе, и фашистская партия.
Рокко высказывал идею создания прямых каналов связи между массами и партийной иерархией. Он выступал за создание иерархического капитализма, в котором массы будут поддерживать режим, потому что он гарантирует им полную занятость высокую зарплату. Партия будет представлять собой механизм коммуникации между массами и лидерами государства. Объединившись, рабочие, промышленники и вездесущие представители партии обеспечат эффективное и мирное сотрудничество, которое пойдет на пользу всем, поскольку будет укреплять государство.
В этот второй период истории фашистского режима итальянские избиратели играли главную роль. За 400 кандидатов в депутаты парламента голосовали граждане. Граждане, особенно рабочие, чья роль была особенно весомой, участвовали в отборе этих 400 кандидатов (7).
На третьей стадии Муссолини попал под влияние Адольфа Гитлера и его национал-социалистического режима. Все большее влияние приобретало антисемитское крыло партии во главе с Фариначе и Прециози. С 1938 и по 1943 год Муссолини стал жертвой собственных пропагандистских усилий. Он мечтал о завоевательных войнах, войнах для которых требовалосьмного больше ресурсов, чем могла обеспечить экономика Италии. Он вовлек страну в колониальные войны, возможно, последние крупные империалистические войны в Западной Европе (8).
В 1938 г. в фашистском режиме произошли изменения, которые отделили граждан от процесса принятия решений. Список кандидатов в парламент больше не утверждался гражданами. Муссолини просто скопировал Гитлера и создал тоталитарное государство, в котором отсутствовали предпосылки для демократии (9).
В последние годы этого периода Альфредо Рокко впал в немилость, как и квадрумвир Бальбо (11), партийный лидер Стараче, синдикалистский мыслитель Россиони и бывший партийный секретарь Гиуриатти. Марио Пальмери (12) сделал недолгую карьеру партийного теоретика, Муссолини и сам попробовал создать теорию фашизма. В общем, третий период не произвелничего подобного идеологии Рокко и ничего похожего на описание того, как фашистская доктрина излагалась позже.
После падения правительства Муссолини и его героического спасения немецкими парашютистами фашистское правительство во главе с Муссолини было воссоздано под бдительным присмотром немцев. Для развития теории оставалось совсем мало времени. Муссолини был полностью занят тем, чтобы сохранить собственную жизнь и найти общий язык со своими покровителями. Немало времени было потрачено и на то, чтобы разделаться с предателями, отправившими дуче в отставку в 1943 г. Происходили показательные суды и казни этих предателей. Оказался среди них и пасынок Муссолини граф Чиано.
Джованни Джентиле был среди конкурентов Рокко в ранние годы муссолиниевского правления. Он занимал позицию of minor consequence in the fascist state кульминацией этого стало получение им портфеля министра образования. Теперь в рушащемся фашистском государстве и без прямого указания Муссолини Джентиле создавал теорию фашизма. Она была намного более философской, чем все предыдущие попытки.
В теории Джентиле были и чисто описательные моменты, но в целом она представляла собой философский взгляд на фашизм в чистом виде. Мало что в ней можно расценить как призыв к оружию. Не была она и попыткой оправдания режима постфактум. Эта была в высшей степени пригодная для экспорта теория государства представленная на фоне фашистской государственности.
Каждый человек уникален по причине уникальности своего опыта. Он объединяется с другими людьми и уникальный опыт групп, в свою очередь, воздействует на индивидов. Высшая форма ассоциаций - государство. У каждого государства свой уникальный опыт, отличающийся от всех прежних, современных ему и будущих государств. Государство, как и всякая другая ассоциация, использует и свой собственный коллективный опыт, и опыт входящих в него индивидов, индивиды и ассоциации низшего порядка растворяются в органическом государстве. Государство, индивид и ассоциации имеют жизнь, сознание и волю. Уникальность государственного опыта воздействует на каждого индивида, скооперированного с другими,
обогащает его жизнь.
Государство, таким образом, наделено подлинной органическй жизнью. Оно необходимым образом занимает господствующее положение. Все, что есть в государстве, создано государством. Ничто из того, что есть в государстве не может быть выведено за пределы его компетенции. Ничто, из того, что есть в государстве, не может противопоставлять себя государству. Госдарство представляет собой кульминацию всех человеческих усилий. Оно есть место для всего, что создано людьми. Государство знает, видит, участвует и пользуется всем, что делает человек. Человек существует постольку, поскольку существует государство. Вне государства человек ничто ни может быть только ничем.
Естественная судьба человека - быть скованным с государством. Корпоративное государство представляет человеку схему кооперации с другими людьми. Корпоративное государство дает ему трибуну для обсуждения проблем, для связи с лидерами, для коммуникации между рабочими и корпорациями. Вне рамок корпорации человек не может быть связан с государством, он будет отделен и от своих товарищей. Он будет изолирован и растворится в безликой и бесконтрольной массе, лишенной формы, сущности и дисциплины.
К тому времени, как Джентиле закончил «Генезис и структуру общества», идеология фашизма уже была мертва. Протофашистские государства, такие, как Испания, Аргентина и Португалия были лишь в самой незначительной мере заинтересованы в том, чтобы заполучить фашистскую идеологию в качестве философии для своих лидеров. Последняя стадия фашизма, таким образом, представляет собой огромную искуственную конструкцию, созданную учеными и историками. Муссолини, возможно, и не знал о работе Джентиле, а Джентиле, в свою очередь, не проявлял особенного интереса к оккупационному правительству, которое номинально возглавлял Муссолини.
Фашизм, действующий как рациональная и эффективная система тоталитарного свойства, заинтересован в колониальных захватах. Она возникла в условиях послевоенной Италии и заменила хаос порядком. У этого порядка была мощная опора: он сумел справится с организованными социалистами забастовками, чего либералы прежде сделать не смогли. Средствами, которые заметно отличались от использованных Рузвельтом в его Новом курсе, он старался противодйествовать экономической катастрофе великой депрессии (15).
Историческая ирония состояла в том, что фашизм провозгласил, что свою высшую форму государство обретает в войне. Не важно, насколько велико государство в нормальное время - в результате войны оно становится более великим, более соответствующим свои задачам, приобретает великолепные атрибуты в результате общенародной войны. И из всех войн наивысшая это войн за импереиалистические завоевания. С точки зрения фашизма, государство или растет, или умирает. Динамично развивающееся государство всегда ищет подходящие для завоевания территории. Возможности для роста оно ищет в захвате умирающих государств, которые никогда не станут зрелыми и великими нациями. Войны это долг подлинно современного органического государства (16).
Where fascism had grown, even flourished, in peacetime, it faltered in war. Правда, что Италия столкнулась с неразрешимыми проблемами, когда ей пришлось противостоять военной машине союзников, но правда и то, что с подобными проблемами она столкнулась и в ходе войны с отсталыми, доиндустриальными силами еще до начала Второй мировой войны. Италия смогла победить Эфиопию и Албанию лишь с огромным трудом. От провала греческой экспедиции ее спасло только вмешательство немцев. И позже Гитлер полез в Африку для того, чтобы спасти своего союзника от разгрома.
Желание Муссолини восстановить Римскую империю, хотя бы частично иллюстрирует сделанный выше вывод: после полуторадесятилетней пропаганды для масс Муссолини и лидеры рагом ниже пали жертвой собственных пропагндистских успехов. Не начни Муссолини колониальную экспансию, он мог бы править неограниченно долго. Европейские лидеры и не думали дискредитировать фашизм. В середине и в конце тридцатых большинство европейских лидеров как будто бы поддерживала фашизм, видя в нем выражение правой реакции на социализм и большевизм. Коммунистический интернационал не видел в фашизме серьезного врага вплоть до шестого конгресса 1928 г (17). Для коминтерна он был просто реакционным правительством, опирающимся на поддержку крупного бизнеса и предлагающим рабочим националистические лозунги. Когда пропагандистские попытки не удавались, это правительство применяло силы, совершало убийства, использовало террор.
Фашизм разделил с большевизмом a common Marxian heritage.[18] Тот и другой формально принадлежали к социалистической традиции, оба совмещали научность и утопизм (19). Некоторые современный аналитики предпологали, что Муссолини по своей сути был марксистом. Марксистов и фашистов развел по разные стороны в основном академический вопрос о том, как следует читать и понимать Маркса. Фашистов и большевиков разделило представление о том, чей марксизм вернее. Фашисты приняли неортодоксальную прочтение Маркса Дж. Сорелем, тогда как Ленин считал верной свою интерпретацию марксизма.
Сорель (20) дополнил марксизм верой в миф. С его точки зрения, социальные феномены следует изучать, глядя на них через призму иррациональных сил и, в противоположность Марксу, не прагматично. Сорель находил, что Маркс рассуждает непрактично, говоря о защите интересов рабочих. Равным образом, он неправ, считая, что необходима революция, которая сметет старое капиталистическое госудаство и заменит его коммунистическим. Сорель сделал вывод, что рациональная и планируемая деятельность бессильна перед лицом иррациональной природы. Он говорил об иррациональных силах, которые могут быть поняты и взяты под контроль только средствами мифа. Неудовлетворенность пролетариата в сущности иррациональна и эмоциональна. Иррациональными мифическми должны быть и решения этой проблемы. Инициированные рабочим классом или его лидерами иррациональные проблемы могут вызвать к жизни невиданные прежде мифические силы. Эмоциональные потребности рабочих могут направляться только мифом.
По Сорелю, сила, которая сопровожлает возбуждение людей, всегда и необходимым образом сопровождается и насилием. Следовательно, необходим принять насилие как факт, как необходимое условие движения и достижения чего-либо. Это цена, которую платят за прогресс. Но пока насилие не понято оно может быть деструктивно и для того, кто совершает этот прогресс.
Маркс предложил рациональные объяснения реальности, которую видел Сорель. Но рациональные объяснения предполагают и существование рациональных проблем. Философия Сореля была в сущности философией мифа, естественной и иррациональной. Эта философия имела успех, поскольку она предлагала человеку веру, а не логику.
Политические решения здравого смысла хуже, чем просто небесполезны, они сбивают с толку. Взамен Сорель предлагает новый миф и новую веру. Предложите пролетариату не разум, а веру и разрешение аго диделлм будет у вас в руках (21).
Проблема пролетариата была, в первую очередь, профессиональной, а не политической. Недовольство пролетария было обусловлено его профессией. Профессиональные проблемы получали и проессиональное решение, включая забастовки и профсоюзную деятельность. Для того, чтобы быть эффективными, их действия должны быть решительными и профессиональными. Следует развить веру в иррациональные по природе и, в то же время, профессиональные возможности рабочего класса. Следует поступать в соответствии с основными импульсами рабочего. Эти импульсы будут представлять собой мистическое видение лучшего мира, а не blueprints, созданные вписывать их в облик нового города. На пути к этому новому городу будет встречаться насилие. Следует быть готовым к нему.
Каждая проблема имеет решение. Кооперация в рамках, созданных государством, будет таким решением. Этот ответ вытекает из необбычной итальянской интепрпетации гегелевской диалектики (22). В работах итальянских гегельянцев непримиримые противоречия тезиса и антитезиса не преодолеваются полностью, подобно тому, как это происходит в чистой гегелевской диатектике. В синетзе тезиса и антитезиса сохраняется их индивидуальное содержание. Синтез более совершенен, чем тезис и антитезис, но в нем они не растворяются, а продолжают свое раздельное существование. Таким образом, в итальянском гегельянстве мы видим трудящихся и управленцев, т.е. рабочих и буржуазию, сосуществующих, но остающихся диаметрально противоположными (23).
Практическое приложение эта доктрина находит в синдикализме (24). В синдикате труд и рабочего и управленца сосуществуют. В компании с ними находится представитель фашистской партии, представляющий вездесущий государственный аппарат. Пролетариат и буржуазия находят здесь свой синтез, но сохранияются в качестве диалектического тезиса и антитезиса. Гегелевский закон отрицания отрицания (25), который предполагает, что худшие, наиболее негативные и взаимоисключающие элементы диалектического тезиса и антитезиса уничтожают друг друга.Наиболее негтивные, взаимоисключающие, наиболее враждебные элементы труда и менеджмента замораживаются. Под заботливым присмотром представителей фашистской партии это замороженное в виде синдиката диалектическое противоречие труда и капитала начинает использоваться на благо и государства, и труда, и капитала.
В лице синдикатов создается то, что, французский утопист Сен-Симон (26) называл трудолюбивым классом нации, а Сорель называл классом производителей. В эту группу включаются и те, кто способствует улучшению государства. Они, в свою очередь, противопоставлены тем, кто ничего не делает на благо государства, те, кого Сен-Симон называет антинациональным классом.
Сорель не доверял рабочим и промышленикам самостоятельное создание такой кооперации. Даже, если бы она и возникла, вполне резонно можно предположить, что она не стала бы работать. Это и есть причина, по которой должна существовать фашистская партия. Она будет наделена Муссолини не только право вмешиваться в работу синдикатов, но и инициировать их создание. Без того, чтобы прибегнуть к принуждению и даже к насилию синдикаты не могут ни возникнуть, ни функционировать.
В желании использовать силу государства для достижения общего блага можно увидеть влияние философии Руссо. В его «Общественном договоре» (27) он говорил об общей воле которая должна быть выработана и внедрена в массы, даде если они ее не разделяют. Имеется в виду общая воля, которая несет массам величайшее благо, которая очищена от мелочных индивидуальных желаний. Это была программа, обладавшая качествами моральной необходимости. Она, после того, как оказывается осознанной, должна быть реализована для блага всех граждан. Там, где общее благо трудно распознать людям, его должно аспознать государство и своей волей реализовать его в жизни.
Фашистское государствомогло оправдывать свои акции и создавая синдикалистский строй, и принуждая граждан в рамках идей «хорошей» либеральной философии Руссо. Вырабатывать общую волю и проводить ее в жизнь - это позция правильной либеральной философии.
Общая воля, конечно, должна формулироваться естественным и иррациональным образом, так, чтобы она совмещалась с сорелевскими теориями.
Конец первой части.
Продолжение здесь: http://basiliobasilid.livejournal.com/4185.html
потом здесь: http://basiliobasilid.livejournal.com/5078.html
а потом еще здесь: http://basiliobasilid.livejournal.com/11608.html
Итальянский фашизм: опыт интерпретации
Джеймс Б. Вискер
Когда Большой фашистский совет 25 июля 1943 года отправил Муссолини в отставку с поста главы правительства, фашизм в Италии закончился. Его конец был таким же необычным, как и его начало, когда 28 октября 1922 года примерно 300000 чернорубашечников под командованием Муссолини захватили итальянское государство. События между этими двумя датами легко могут быть описаны. Объяснение того, что происходило, намного сложнее. Фашизм был создан Муссолини как уникальная комбинация мысли и действия, но и теперь, после Второй мировой войны, он все еще находится в поисках своей идеологии.
Корни фашизма многочисленны и сложны (1). Идеология фашистских лидеров, особенно Муссолини, испытала самые разнообразные влияния либерализма,марксизма, синдикализма, рисорджименто, социализма, католицизма и национализма (2). Ихречии писания наполнены цитатами из Шопенгауэра, Гегеля (3),Сореля, Сен-Симона, Парето, Моски, Мадзини и доброй сотни других авторов. Они настаивали на том, что фашизм стал уникальным сочетанием всего этого и многого другого, и все же, они были не в состоянии объяснить содержание своих идей целиком, хотя бы ради собственного любопытства.
Фашизм стал первым образцом использования идеологии, которая encompassing, or allegedly encompassing правые движения во всех странах Западной Европы, в США, странах Британского содружества и даже в Японии (4). Итальянские лидеры верили, что эту идеологию легко экспортировать, хотя она и несла на себе отпечаток итальянского национализма. В сущности, она не была расистской, хотя в Италии она просто-таки молилась будущей итальянской расе сверхчеловеков.
Итальянский фашизм прошел четыре основных стадии развития. До 1925 г. он представлял собой политическую линию, находящуюся в поисках идеологии. Сам Муссолини был то социалистом, то пацифистом, то интернационалистом, то ястребом войны, то анархистом, но, прежде всего, он был прагматиком (5). Когда он выбирал идеологию, то не нашел ничего подходящего. Когда в1922 году после «Похода на Рим» он пришел к власти, он понял, что у него нет вдохновляющей и руководящей идеи. Эта фаза продолжалась вплоть до возникновения фашистского государства в 1925 г.
С 1925 по 1938 г. действовала первая разновидность фашистского государства. Его главным теоретиком был Альфредо Рокко (6). Он учил, что современное сильное национальное государство в социально-экономическом отношении должно быть привержено идее капитализма и синдикализма, оно должно принудить трудящихся и капиталистов к союзу друг с другом. Рокко вдохновлялся монополистической тенденцией капитализма при фашистском режиме, он верил, что образование картелей приведет к росту производства и к усилению государства. Элиты нового общества - профсоюзы, предприниматели, партийная бюрократия и гражданские служащие должны быть поставлены под авторитарный контроль государства. Государство должно стать главной ценностью, которой будут подчинено все остальное, в том числе, и фашистская партия.
Рокко высказывал идею создания прямых каналов связи между массами и партийной иерархией. Он выступал за создание иерархического капитализма, в котором массы будут поддерживать режим, потому что он гарантирует им полную занятость высокую зарплату. Партия будет представлять собой механизм коммуникации между массами и лидерами государства. Объединившись, рабочие, промышленники и вездесущие представители партии обеспечат эффективное и мирное сотрудничество, которое пойдет на пользу всем, поскольку будет укреплять государство.
В этот второй период истории фашистского режима итальянские избиратели играли главную роль. За 400 кандидатов в депутаты парламента голосовали граждане. Граждане, особенно рабочие, чья роль была особенно весомой, участвовали в отборе этих 400 кандидатов (7).
На третьей стадии Муссолини попал под влияние Адольфа Гитлера и его национал-социалистического режима. Все большее влияние приобретало антисемитское крыло партии во главе с Фариначе и Прециози. С 1938 и по 1943 год Муссолини стал жертвой собственных пропагандистских усилий. Он мечтал о завоевательных войнах, войнах для которых требовалосьмного больше ресурсов, чем могла обеспечить экономика Италии. Он вовлек страну в колониальные войны, возможно, последние крупные империалистические войны в Западной Европе (8).
В 1938 г. в фашистском режиме произошли изменения, которые отделили граждан от процесса принятия решений. Список кандидатов в парламент больше не утверждался гражданами. Муссолини просто скопировал Гитлера и создал тоталитарное государство, в котором отсутствовали предпосылки для демократии (9).
В последние годы этого периода Альфредо Рокко впал в немилость, как и квадрумвир Бальбо (11), партийный лидер Стараче, синдикалистский мыслитель Россиони и бывший партийный секретарь Гиуриатти. Марио Пальмери (12) сделал недолгую карьеру партийного теоретика, Муссолини и сам попробовал создать теорию фашизма. В общем, третий период не произвелничего подобного идеологии Рокко и ничего похожего на описание того, как фашистская доктрина излагалась позже.
После падения правительства Муссолини и его героического спасения немецкими парашютистами фашистское правительство во главе с Муссолини было воссоздано под бдительным присмотром немцев. Для развития теории оставалось совсем мало времени. Муссолини был полностью занят тем, чтобы сохранить собственную жизнь и найти общий язык со своими покровителями. Немало времени было потрачено и на то, чтобы разделаться с предателями, отправившими дуче в отставку в 1943 г. Происходили показательные суды и казни этих предателей. Оказался среди них и пасынок Муссолини граф Чиано.
Джованни Джентиле был среди конкурентов Рокко в ранние годы муссолиниевского правления. Он занимал позицию of minor consequence in the fascist state кульминацией этого стало получение им портфеля министра образования. Теперь в рушащемся фашистском государстве и без прямого указания Муссолини Джентиле создавал теорию фашизма. Она была намного более философской, чем все предыдущие попытки.
В теории Джентиле были и чисто описательные моменты, но в целом она представляла собой философский взгляд на фашизм в чистом виде. Мало что в ней можно расценить как призыв к оружию. Не была она и попыткой оправдания режима постфактум. Эта была в высшей степени пригодная для экспорта теория государства представленная на фоне фашистской государственности.
Каждый человек уникален по причине уникальности своего опыта. Он объединяется с другими людьми и уникальный опыт групп, в свою очередь, воздействует на индивидов. Высшая форма ассоциаций - государство. У каждого государства свой уникальный опыт, отличающийся от всех прежних, современных ему и будущих государств. Государство, как и всякая другая ассоциация, использует и свой собственный коллективный опыт, и опыт входящих в него индивидов, индивиды и ассоциации низшего порядка растворяются в органическом государстве. Государство, индивид и ассоциации имеют жизнь, сознание и волю. Уникальность государственного опыта воздействует на каждого индивида, скооперированного с другими,
обогащает его жизнь.
Государство, таким образом, наделено подлинной органическй жизнью. Оно необходимым образом занимает господствующее положение. Все, что есть в государстве, создано государством. Ничто из того, что есть в государстве не может быть выведено за пределы его компетенции. Ничто, из того, что есть в государстве, не может противопоставлять себя государству. Госдарство представляет собой кульминацию всех человеческих усилий. Оно есть место для всего, что создано людьми. Государство знает, видит, участвует и пользуется всем, что делает человек. Человек существует постольку, поскольку существует государство. Вне государства человек ничто ни может быть только ничем.
Естественная судьба человека - быть скованным с государством. Корпоративное государство представляет человеку схему кооперации с другими людьми. Корпоративное государство дает ему трибуну для обсуждения проблем, для связи с лидерами, для коммуникации между рабочими и корпорациями. Вне рамок корпорации человек не может быть связан с государством, он будет отделен и от своих товарищей. Он будет изолирован и растворится в безликой и бесконтрольной массе, лишенной формы, сущности и дисциплины.
К тому времени, как Джентиле закончил «Генезис и структуру общества», идеология фашизма уже была мертва. Протофашистские государства, такие, как Испания, Аргентина и Португалия были лишь в самой незначительной мере заинтересованы в том, чтобы заполучить фашистскую идеологию в качестве философии для своих лидеров. Последняя стадия фашизма, таким образом, представляет собой огромную искуственную конструкцию, созданную учеными и историками. Муссолини, возможно, и не знал о работе Джентиле, а Джентиле, в свою очередь, не проявлял особенного интереса к оккупационному правительству, которое номинально возглавлял Муссолини.
Фашизм, действующий как рациональная и эффективная система тоталитарного свойства, заинтересован в колониальных захватах. Она возникла в условиях послевоенной Италии и заменила хаос порядком. У этого порядка была мощная опора: он сумел справится с организованными социалистами забастовками, чего либералы прежде сделать не смогли. Средствами, которые заметно отличались от использованных Рузвельтом в его Новом курсе, он старался противодйествовать экономической катастрофе великой депрессии (15).
Историческая ирония состояла в том, что фашизм провозгласил, что свою высшую форму государство обретает в войне. Не важно, насколько велико государство в нормальное время - в результате войны оно становится более великим, более соответствующим свои задачам, приобретает великолепные атрибуты в результате общенародной войны. И из всех войн наивысшая это войн за импереиалистические завоевания. С точки зрения фашизма, государство или растет, или умирает. Динамично развивающееся государство всегда ищет подходящие для завоевания территории. Возможности для роста оно ищет в захвате умирающих государств, которые никогда не станут зрелыми и великими нациями. Войны это долг подлинно современного органического государства (16).
Where fascism had grown, even flourished, in peacetime, it faltered in war. Правда, что Италия столкнулась с неразрешимыми проблемами, когда ей пришлось противостоять военной машине союзников, но правда и то, что с подобными проблемами она столкнулась и в ходе войны с отсталыми, доиндустриальными силами еще до начала Второй мировой войны. Италия смогла победить Эфиопию и Албанию лишь с огромным трудом. От провала греческой экспедиции ее спасло только вмешательство немцев. И позже Гитлер полез в Африку для того, чтобы спасти своего союзника от разгрома.
Желание Муссолини восстановить Римскую империю, хотя бы частично иллюстрирует сделанный выше вывод: после полуторадесятилетней пропаганды для масс Муссолини и лидеры рагом ниже пали жертвой собственных пропагндистских успехов. Не начни Муссолини колониальную экспансию, он мог бы править неограниченно долго. Европейские лидеры и не думали дискредитировать фашизм. В середине и в конце тридцатых большинство европейских лидеров как будто бы поддерживала фашизм, видя в нем выражение правой реакции на социализм и большевизм. Коммунистический интернационал не видел в фашизме серьезного врага вплоть до шестого конгресса 1928 г (17). Для коминтерна он был просто реакционным правительством, опирающимся на поддержку крупного бизнеса и предлагающим рабочим националистические лозунги. Когда пропагандистские попытки не удавались, это правительство применяло силы, совершало убийства, использовало террор.
Фашизм разделил с большевизмом a common Marxian heritage.[18] Тот и другой формально принадлежали к социалистической традиции, оба совмещали научность и утопизм (19). Некоторые современный аналитики предпологали, что Муссолини по своей сути был марксистом. Марксистов и фашистов развел по разные стороны в основном академический вопрос о том, как следует читать и понимать Маркса. Фашистов и большевиков разделило представление о том, чей марксизм вернее. Фашисты приняли неортодоксальную прочтение Маркса Дж. Сорелем, тогда как Ленин считал верной свою интерпретацию марксизма.
Сорель (20) дополнил марксизм верой в миф. С его точки зрения, социальные феномены следует изучать, глядя на них через призму иррациональных сил и, в противоположность Марксу, не прагматично. Сорель находил, что Маркс рассуждает непрактично, говоря о защите интересов рабочих. Равным образом, он неправ, считая, что необходима революция, которая сметет старое капиталистическое госудаство и заменит его коммунистическим. Сорель сделал вывод, что рациональная и планируемая деятельность бессильна перед лицом иррациональной природы. Он говорил об иррациональных силах, которые могут быть поняты и взяты под контроль только средствами мифа. Неудовлетворенность пролетариата в сущности иррациональна и эмоциональна. Иррациональными мифическми должны быть и решения этой проблемы. Инициированные рабочим классом или его лидерами иррациональные проблемы могут вызвать к жизни невиданные прежде мифические силы. Эмоциональные потребности рабочих могут направляться только мифом.
По Сорелю, сила, которая сопровожлает возбуждение людей, всегда и необходимым образом сопровождается и насилием. Следовательно, необходим принять насилие как факт, как необходимое условие движения и достижения чего-либо. Это цена, которую платят за прогресс. Но пока насилие не понято оно может быть деструктивно и для того, кто совершает этот прогресс.
Маркс предложил рациональные объяснения реальности, которую видел Сорель. Но рациональные объяснения предполагают и существование рациональных проблем. Философия Сореля была в сущности философией мифа, естественной и иррациональной. Эта философия имела успех, поскольку она предлагала человеку веру, а не логику.
Политические решения здравого смысла хуже, чем просто небесполезны, они сбивают с толку. Взамен Сорель предлагает новый миф и новую веру. Предложите пролетариату не разум, а веру и разрешение аго диделлм будет у вас в руках (21).
Проблема пролетариата была, в первую очередь, профессиональной, а не политической. Недовольство пролетария было обусловлено его профессией. Профессиональные проблемы получали и проессиональное решение, включая забастовки и профсоюзную деятельность. Для того, чтобы быть эффективными, их действия должны быть решительными и профессиональными. Следует развить веру в иррациональные по природе и, в то же время, профессиональные возможности рабочего класса. Следует поступать в соответствии с основными импульсами рабочего. Эти импульсы будут представлять собой мистическое видение лучшего мира, а не blueprints, созданные вписывать их в облик нового города. На пути к этому новому городу будет встречаться насилие. Следует быть готовым к нему.
Каждая проблема имеет решение. Кооперация в рамках, созданных государством, будет таким решением. Этот ответ вытекает из необбычной итальянской интепрпетации гегелевской диалектики (22). В работах итальянских гегельянцев непримиримые противоречия тезиса и антитезиса не преодолеваются полностью, подобно тому, как это происходит в чистой гегелевской диатектике. В синетзе тезиса и антитезиса сохраняется их индивидуальное содержание. Синтез более совершенен, чем тезис и антитезис, но в нем они не растворяются, а продолжают свое раздельное существование. Таким образом, в итальянском гегельянстве мы видим трудящихся и управленцев, т.е. рабочих и буржуазию, сосуществующих, но остающихся диаметрально противоположными (23).
Практическое приложение эта доктрина находит в синдикализме (24). В синдикате труд и рабочего и управленца сосуществуют. В компании с ними находится представитель фашистской партии, представляющий вездесущий государственный аппарат. Пролетариат и буржуазия находят здесь свой синтез, но сохранияются в качестве диалектического тезиса и антитезиса. Гегелевский закон отрицания отрицания (25), который предполагает, что худшие, наиболее негативные и взаимоисключающие элементы диалектического тезиса и антитезиса уничтожают друг друга.Наиболее негтивные, взаимоисключающие, наиболее враждебные элементы труда и менеджмента замораживаются. Под заботливым присмотром представителей фашистской партии это замороженное в виде синдиката диалектическое противоречие труда и капитала начинает использоваться на благо и государства, и труда, и капитала.
В лице синдикатов создается то, что, французский утопист Сен-Симон (26) называл трудолюбивым классом нации, а Сорель называл классом производителей. В эту группу включаются и те, кто способствует улучшению государства. Они, в свою очередь, противопоставлены тем, кто ничего не делает на благо государства, те, кого Сен-Симон называет антинациональным классом.
Сорель не доверял рабочим и промышленикам самостоятельное создание такой кооперации. Даже, если бы она и возникла, вполне резонно можно предположить, что она не стала бы работать. Это и есть причина, по которой должна существовать фашистская партия. Она будет наделена Муссолини не только право вмешиваться в работу синдикатов, но и инициировать их создание. Без того, чтобы прибегнуть к принуждению и даже к насилию синдикаты не могут ни возникнуть, ни функционировать.
В желании использовать силу государства для достижения общего блага можно увидеть влияние философии Руссо. В его «Общественном договоре» (27) он говорил об общей воле которая должна быть выработана и внедрена в массы, даде если они ее не разделяют. Имеется в виду общая воля, которая несет массам величайшее благо, которая очищена от мелочных индивидуальных желаний. Это была программа, обладавшая качествами моральной необходимости. Она, после того, как оказывается осознанной, должна быть реализована для блага всех граждан. Там, где общее благо трудно распознать людям, его должно аспознать государство и своей волей реализовать его в жизни.
Фашистское государствомогло оправдывать свои акции и создавая синдикалистский строй, и принуждая граждан в рамках идей «хорошей» либеральной философии Руссо. Вырабатывать общую волю и проводить ее в жизнь - это позция правильной либеральной философии.
Общая воля, конечно, должна формулироваться естественным и иррациональным образом, так, чтобы она совмещалась с сорелевскими теориями.
Конец первой части.
Продолжение здесь: http://basiliobasilid.livejournal.com/4185.html
потом здесь: http://basiliobasilid.livejournal.com/5078.html
а потом еще здесь: http://basiliobasilid.livejournal.com/11608.html