Начало второй части обзора Георгия Бородина
Начало второй части обзора Георгия Бородина, посвященная конкретным работам.
КОНКРЕТИКА
И все же заслуги авторов проекта «Гора самоцветов» налицо. Во-первых, практически во всех картинах цикла удается добиться образцовой драматургии. Все чаще автором или соавтором сценариев выступает сам Э.В.Назаров, что, безусловно, является «гарантией качества». Четкость мотиваций, выстроенность сюжета, отсутствие «оборванных нитей», изобретательность при создании гэгового оформления - яркие и устойчивые признаки этих фильмов. Во-вторых, художниками и режиссерами проделана большая работа по адаптации к заданному формату различных стилистических решений. Авторы «Горы» опробовали стилистику лубка («Про Ивана-Дурака»), вертепа («Егорий Храбрый»), средневековой книжной миниатюры («Никита Кожемяка»), элементы культуры северных народов («Ворон-обманщик», «Про ворона»), тканевую аппликацию («Кот и Лиса»), стилизацию под театр («Заяц-слуга»), технику пластилиновых кукол (фильмы С.Коваля), пастельный рисунок («Медвежьи истории») и многое другое. Наконец, необходимо сказать о неистощимой изобретательности авторов пластилиновых заставок (в первую очередь, С.Меринова), столь долго и успешно работающих над культурно-этнографическим материалом народов России, что такой опыт естественным образом оказался востребован в отдельном, специальном проекте («Мульти-Россия»). В последнее время авторы «Мульти-России» и заставок к «Горе» усложнили задачу и перешли от барельефных пластилиновых трансформаций к использованию объемных макетов и кукол. Универсальность найденной формы и разнообразие ее вариаций - действительно восхищает.
За истекший с момента написания прошлогоднего обзора год «Гора самоцветов» пополнилась двенадцатью фильмами. Остановимся на самых интересных, на наш субъективный взгляд.
Одна из наиболее удачных работ, уже завоевавшая симпатии зрителей - «Гордый Мыш» Натальи Березовой. Отличается насыщенностью действия, большим количеством сюжетного и гэгового «бисера», украшающего, в общем-то, простую историю. Успех картины в значительной мере - на совести того же Э.В.Назарова, чье пародийно-«кавказское» озвучание является одним из украшений ленты. Его интонационное богатство оказалось столь очевидным, что авторы вынуждены были отказаться от услуг актеров-осетин. Сократить пришлось и использование осетинской народной музыки, но - по метражным соображениям. Лаконизм в решении типажей заостряет их выразительность. Слегка утомляет разве что все та же плотность действия, хотя нельзя сказать, что режиссер не владеет ритмическим построением фильма.
«Никита Кожемяка» Зои Трофимовой и Юрия Черенкова - напротив, слаб как раз в озвучании, невыразительном и ходульном. Но при этом богат юмором, особенно - в пластической разработке некоторых эпизодов (в частности, хороша сцена трапезы Змея Горыныча, где превосходно обыграна его трехголовость). Об удачном стилистическом выборе (русская средневековая книжная миниатюра) уже говорилось выше.
Очень симпатична картина Марины Карповой «Козья хатка», наследующая традициям ужиновской «Жихарки» из той же «Горы». Удачная разработка характеров трех коз, в меру осовремененная лексика, и (впервые в истории проекта) введение в сюжет оригинальной песни - украшают эту работу.
Фильм Сергея Айнутдинова «Ну вот еще!» несколько отличается от других сюжетов «Горы» не очень аккуратной прорисовкой и неудачной конструктивной разработкой персонажей, в первую очередь - главной героини, их недостаточной характерностью, а также все той же ритмической монотонностью.
Особый разговор - об экранизации мифологических сюжетов, в особенности - с религиозной окраской. «Пилотовцы» практически впервые взялись за освоение материала народных псевдоисторических легенд и преданий (если не считать плутовской сказки «Петр и Петруша» про царя Петра и солдата, экранизированной ранее Юрием Прониным). Здесь большой плюс - отказ от современных назойливых пафосных интонаций при обращении к религиозной тематике. В ту же «игровую» форму, что характерна для всех картин «Горы», переведена и московская легенда «Егорий Храбрый», экранизированная Сергеем Мериновым. В ходе этой работы режиссер отказался от свойственного ему ранее суетливого способа изложения сюжета, во всяком случае - в прологе фильма и некоторых других эпизодах история рассказывается без спешки и достаточно «плавно». Кроме того, Меринов отказался от своей «фирменной» опоры на пластилиновые трансформации, и использовал пластилин не как технологию, а лишь как фактуру для изготовления «перекладочных» барельефных кукол. Не связанные между собой сюжетные элементы «жития» Св. Георгия удачно объединены через последовательные превращения противников Егория друг в друга, объединения их в образ некоего общего Зла. На снижение пафоса работает и «простонародная» интонация рассказчицы - К.Крейлис-Петровой.
Но главным открытием «Горы» этого года, видимо, останется фильм Натальи Березовой «Про Василия Блаженного». Если не ошибаюсь, наши аниматоры впервые обращаются к подобному жанру - пересказу средневекового московского предания. При решении этой задачи был найден совершенно новый подход к раскрытию религиозного сюжета. Авторы еще более подчеркнули его «простонародность», наивность, к тому же приспособив саму историю и закадровый текст для детского восприятия. Почитаемый святой превратился в добродушного городского чудака, любимца детей. Совершенно очевидно, что в таком, абсолютно лишенном пафоса, прочтении этот герой стал ближе современному зрителю. Авторское к нему отношение окрашено теплотой, которую вряд ли способен прочувствовать современный ребенок, читая даже адаптированный вариант «официального» жития. Собственно говоря, фильм Березовой - продолжение традиций алдашинского «Рождества», долгое время остававшегося единичной попыткой очеловечить помпезную пафосную пустоту полуофициозной религиозной пропаганды.
Несколько иной эффект дало обращение Инги Коржневой к материалу ненецкой сказки, тоже имеющей религиозные корни, в фильме «Майма-долгожданный». Здесь перед режиссером стояла сложная задача. Мифологический сюжет сам по себе требовал условного и схематичного прочтения, но в нем присутствуют и элементы героики, и все это надо было окрасить юмором, обязательным в рамках «Горы», да еще и адаптировать для детского восприятия. Подобный интонационный «коктейль» - большой риск для выбравшего такой путь режиссера. В целом можно сказать, что Коржнева с задачей справилась, хотя местами эти три интонационных вектора не вполне гармонично сочетаются между собой, и зрительское восприятие несколько затрудняется, зритель не успевает разобраться - восхищаться героем или смеяться над ним. Совмещение героики с анекдотом - трудноразрешимая задача, если разрешимая вообще.
Остальные фильмы «Горы» - «Глинька» Степана Коваля, «Про Степана-кузнеца» Натальи Чернышевой и «Похождения Лиса» Андрея Кузнецова - не столь яркие и тоже не свободные от недостатков, равно как и не лишенные достоинств. О картине Сергея Олифиренко «Как помирились Солнце с Луной» речь пойдет чуть ниже.
Как уже говорилось, многие картины аниматоров, сделанные вне «Пилота», используют формат «Горы самоцветов». Одна из самых ярких и совершенных по построению и исполнению - «Маленькая Василиса», дебют петербургского режиссера Дарины Шмидт, использовавшей в этой работе опыт «Кота и Лисы» Константина Бронзита. На примере ее главной героини можно отметить, что в современной анимации уже утвердился несколько «усредненный» образ непоседливого, часто сообразительного и всегда обаятельного ребенка, сформировавшийся в таких фильмах, как «Умная дочка», «Жихарка», «Маленькая Василиса», «Козья хатка». При этом режиссерам пока удается найти отличительные черты характеров таких персонажей, но их сходство уже становится назойливым.
Вполне в «струе» «Горы самоцветов» и две работы учеников Сергея Айнутдинова (Екатеринбург). Первая - «Сказка про солдатскую дочку и волшебное пугало» Евгения Скаридова - прошла довольно интересную эволюцию. Еще в 2006 году, на третьем фестивале-практикуме киношкол «Кинопроба» в Екатеринбурге была награждена как лучший проект разработка художником Еленой Тушковой сюжета сказки «Крошечка-Хаврошечка». Однако в том же году на экраны вышло сразу два анимационных фильма по тому же сюжету и с тем же названием (следствие отсутствия тематического планирования!) - Екатерины Михайловой и Инги Коржневой. Множить и далее «Хаврошечек» было бы анекдотично, а найденную стилистику терять было жаль, и поэтому был найден схожий сюжет, под который, не меняя общего изобразительного ключа, художник переделала разработку. Так появилась сказка о солдатском мундире, сделанная вполне качественно и достойно. Этот пример, кстати, говорит об универсальности формата «Горы самоцветов» и о почти бесконечной возможности его адаптаций все к новым фольклорным произведениям.
Вторая работа - «Девочка, наступившая на хлеб» Елены Лапшиной по сказке Андерсена. Это пример того, как удачно находки «экспериментального» авторского кино ложатся на повествовательно-сюжетные решения. В фильмах Сергея Айнутдинова, выступившего в этой картине автором сценария, уже появлялись ситуации погружения персонажа в беспредметное, «слепое» пространство («Шуточный танец»). Однако в «Девочке…» этот прием удачно встроен в доступный детскому восприятию андерсеновский сюжет: девочка попадает в некую «пустоту» параллельного мира в наказание за свои провинности, и не может оттуда выбраться, пока их не исправит. Такой ход прекрасно прочитывается детьми, и выглядит сегодня оригинальнее и уместнее слезоточивости изначальной андерсеновской истории о попадании к колдунье, превращении в птицу и т.п.
Кстати, эти фильмы - не первый случай следования екатеринбуржских режиссеров «канонам «Горы самоцветов»» - уместно прибавить к этим примерам фильм «О чем не знал дедушка» Д.Сильницкой по сюжету «Трех медведей» Л.Н.Толстого. Третья же работа айнутдиновского ученика - «Почему волки воют на луну?» Антона Каптелова по албанской сказке - менее яркая, чем вышеописанные две.
Успехи екатеринбуржцев этим не исчерпываются. За истекший период там состоялось несколько успешных режиссерских дебютов, позволяющих смотреть на будущее уральской анимации с большим оптимизмом. Отметить хочется еще одну экранизацию Андерсена - фильм «Снегур» Анастасии Соколовой, и картину «Муравейка» Татьяны Мусалямовой. В последней, конечно прослеживается влияние «Путешествия муравья» Э.В.Назарова, особенно в выборе персонажей-насекомых и сюжетных ситуаций. Явно учтен опыт мультипликаторов, работавших на назаровской картине (Н.Э.Богомоловой и других). Но сам фильм - о другом, его герой - не бедолага, попавший в чужую среду, а мечтатель, «путающийся под ногами» у работяг. Фильм построен достаточно тонко, и отличается, помимо прочего, изобразительным решением - нежным, «акварельно-пастельным».
Особая удача - законченный год назад дебютный фильм Ольги Черновой «Мышонок и Лис» по произведению Виталия Бианки. Хочется особо поздравить авторов с этой, во всех отношениях удачной, картиной. Познавательную интермедию Бианки режиссер разыграла как конфликт характеров, и вещь сразу стала «кинематографичной». Отлично изобразительное решение, приближающее этот фильм к «Мышонку Пику» Г.М.Сокольского и другим работам мастеров «Союзмультфильма». Хорошо озвучание. И очень точно найден баланс между зооморфностью героев и антропоморфными чертами их пластики. По мультипликату этот фильм ничуть не уступает лучшим картинам «старой школы», и вместе с фильмами «Девочка дура» Зои Киреевой и «Воробьи - дети голубей» Нины Бисяриной заставляет говорить о том, что на Урале наконец-то появилась прочная «база» высококлассного профессионального мультипликата.
Этим «Мышонок и Лис» выгодно отличается от фильма Дмитрия Геллера «Мальчик», вызвавшего в анимационных кругах неоднозначную реакцию. Этот фильм построен как притча, но после просмотра оставляет у зрителя недоумение. Прежде всего, заметна невнятица образного построения мира. Непонятен выбор главного героя - почему это лошадь? Почему не свинья, лось, коза, не человек, наконец? Некоторые сюжетные ходы кажутся абсолютно необоснованными, логика «расползается по швам». Явные намеки на библейские и иные мифологические мотивы тоже не получают внятного обоснования. Наконец, режиссер не смог выбрать пластический камертон, необходимый при работе с персонажем-животным. Главный герой большую часть экранного времени движется совершенно «зооморфно», но иногда переходит на «антропоморфное» движение, что вызывает комический эффект, очевидно, автором не запланированный. Как известно, «комическое кроется в несоответствии». Именно это происходит, например, когда натуралистически изображенная лошадь подносит лист к морде копытом. Тем более когда она становится на задние копыта и начинает жестикулировать передними конечностями, как руками, «выворачивая себе суставы». Герои меняют логику поведения и ведут себя то как лошади, то как гуигнгнмы. В довершение всего совершенно не читается построенный на пантомиме эпизод на плоту - остается непонятным, кто эти лошади-собеседники героя, и почему они сталкивают его в воду. В целом режиссер выявляет собственное неумение работать с сюжетно-повествовательным материалом.
Кстати, еще один пример «прокола» в пластическом решении картины можно найти в недавнем, очень хорошем фильме Натальи Мальгиной «Собачья дверца». Все персонажи этой картины движутся с соблюдением законов «зоологической» биомеханики, кроме одного - кота, в поведении которого преобладает человекоподобная пластика. Это неявно, но сильно диссонирует с мультипликатом остальных героев, «режет глаз».
Еще одна удача екатеринбуржцев - фильм Екатерины Соколовой «Глупая…» по мотивам новеллы Юрия Коваля «Воронья любовь» («Ворона»). Авторы довольно далеко ушли от первоисточника, добавив к основной сюжетной линии повествование об отношениях Кольки-механизатора с женой, которое порой выходит на первый план. Таким образом финальная фраза (о «глупой любви») получает двойное толкование. Картина построена на небрежно-схематичном мультипликате, характерном для фильмов О.Черкасовой, В.Ольшванга, раннего А.Золотухина. Очень хороша работа художника, сумевшего передать колорит и даже «воздух» зимней деревни, подобрать точные детали, сделать ее узнаваемой. При почти полном отсутствии текста очевидно сохранение в картине духа прозы Коваля.
Вообще, период, прошедший с момента написания прошлогоднего обзора, можно назвать «годом дебютов». Большая часть фильмов этого года принесла на экран совершенно новые имена. И значительную часть этих фильмов можно признать удачами.
Наконец-то стала доступной рядовым московским зрителям снятая еще в 2006 году картина Сергея Рябова «Рыбка». Простая по сюжету история разыграна очень изящно, чему способствует та самая, почти утраченная ныне, культура пауз и статик, о которой шла речь в первой части этого текста. Радует владение молодого режиссера столь нетипичным для сегодняшней анимации приемом.
Другой дебютный фильм - «Румпельштильцхен» Оксаны Холодовой по сказке братьев Гримм - оставляет двойственное впечатление. Хороша работа художника, неплохо придуманы типажи, да и режиссерские задатки у Холодовой видны, хотя бы по разработке некоторых эпизодов. Фильм губит отсутствие драматургии. Не проведено элементарной сценарной адаптации сказки, она оставлена такой, какой была в первоисточнике. Не выбрана стратегия повествования - репличного, пантомимического или опирающегося на закадровый текст. Применяются все три подхода. Не сделано даже попытки перевести текст в действие или в диалог. При этом немногочисленные реплики невыразительны, и вместе с закадровым текстом словно переписаны в сценарий из книги механически. Не прояснены сюжетные мотивации, история грешит неувязками. Так, не мотивировано поведение короля после женитьбы, не подготовлено и выглядит совершенно случайным попадание мельничихи к Румпельштильцхену, не объяснена ее забывчивость, и т.д. Огорчает, что усилия режиссера, художника и аниматоров были приложены к столь сырому материалу.
Очень неплох фильм Залины Бидеевой «Ангелочек» по Леониду Андрееву. Видны владение режиссером и исполнителями техникой живописной анимации, работа с цветовой драматургией. Сам фильм во многом - и по технике, и по изобразительному решению, и по сюжету - напоминает известную работу Н.В.Орловой «Кому повем печаль мою?..» по Чехову, но работа Бидеевой изобразительно точнее, убедительнее и выше. Но все же и этот фильм, к сожалению, оказался подпорчен излишней сентиментальностью, проявившейся в закадровом тексте и стихах. Текст хорош сам по себе, но в данном фильме абсолютно излишен, даже вреден. Без этой детали картина бы сильно выиграла, и осталась бы при этом понятной. Кроме того, неточным представляется выбор голосовых тембров актеров при озвучании.
Весьма радует последний выпуск альманаха «Волшебный фонарь», выпускаемого школой-студией «ШАР» и исполняемого тоже преимущественно дебютантами. В пятом номере альманаха собрано шесть сюжетов для детей, каждый из которых не лишен определенных достоинств. На двух работах заметна «печать мастера» - И.Л.Максимова. Сюжет «Один» Тимура Ситникова построен абсолютно по «максимовским» рецептам (особенно напоминает «Нити»), но режиссер попробовал решить этот сюжет в иной изобразительной стилистике, что у него получилось. А пластилиновая работа Екатерины Бим (Максимовой) «Как зайчик ни в кого не превратился» интересна, во-первых, переводом максимовских «семейных» персонажей в объем (это оказалось вполне возможным), а во-вторых, как еще одна попытка адаптации персонажей Максимова к детскому кино. Уже в своей «Синей луже» Катя Максимова показала, что «максимовский» стиль вполне пригоден для изложения доступных детям повествовательных историй, и «Зайчик» еще раз это подтвердил.
Удачны и другие сюжеты «Волшебного фонаря»: «Про зверей и людей» Алексея Зайцева, изобразительно решенный традиционно, но весьма прочувствованный (о дефиците чувств на экране уже говорилось выше); «Виолончель» Татьяны Курнаевой, хоть и построенный на банально-дидактической истории о пробуждении вкуса к музыке, но интригующий оригинальной акварельной техникой; «Жизнь маленьких зверей» Игоря Маломуда, снятый в технике перекладки (вполне на уровне работ былого «Мульттелефильма»), и рассказывающий абсолютно «немультипликационный», бытовой сюжет (такой прием не раз приносил удачу аниматорам!) о верности ребенка своему «тамагочи», о том, как потребность в игре перерастает в потребность в настоящих, «взаправдашних» чувствах и переживаниях, в реальном опыте. Еще один сюжет - «Самый страшный зверь» Дмитрия Резчикова - сделан неплохо, но опять-таки многое теряет от невыразительных реплик и сухости дикторского текста.
Надо сказать и о сюжетах из предыдущего «Волшебного фонаря», не попавших в прошлогодний обзор. «Дворник на Луне» Константина Голубкова, снятый по мотивам Даниила Хармса, обрадовал точной мерой гротесковости персонажей, соразмерностью элементов сюжета (тройной повтор мотива сновидения), и замечательно переданной «параллельностью» официально-бытовой и «частно-мистической» жизни. Режиссеру удается убедить зрителя в достоверности происходящих на экране событий. Раздражает разве что один кадр - когда в плоскостной, перекладочной среде появляется «трехмерный» трамвай, уезжающий в глубину кадра, сделанный из «перекладочных» деталей и оставляющий впечатление «картонности».
Другие фильмы предыдущего «Фонаря» не столь впечатляют. «Девочка в обувной коробке» Татьяны Подвейкиной - нарочитый примитив по мультипликату и изобразительной стилистике, сперва интригующий, но невразумительный сюжетно. «Человек с ветром в голове» комиксиста Хихуса (Павла Сухих) лишний раз подтверждает, что большинство графиков, карикатуристов или художников комикса, попав в анимацию, остаются в своих «амплуа». Андрей Бильжо так и не научился драматургически разрабатывать и раскадровывать сюжеты, оставшись карикатуристом, а фильм Хихуса лишен даже намека на мультипликат, без которого тоже остается лишь шевелящимся комиксом.
В сравнении с «Волшебным фонарем» четвертый альманах студии «Мастер-Фильм» «Мультипотам» показывает абсолютное продюсерское пренебрежение соблюдением адресности своей работы. Альманах позиционируется как детский, однако большинство его сюжетов пригодны в лучшем случае для старших школьников. Это касается и «Детства Королева» Ильи Панкратова (неплохой сам по себе кукольный этюд с «запрограммированным» в названии финалом), и сюжета «На зубок» Артема Лукичева (показ агрессивности микромира, вызывающий в памяти «раннепилотовские» картины Рината Газизова и, в меньшей степени, - «Увеличительное стекло» А.М.Горленко), и «Табуретки» Михаила Лисового (история в жанре «черного юмора», не совсем внятно рассказанная, и совсем малопригодная для детской психологии). Диссонирует с предыдущими тремя четвертый сюжет - «Колыбельная» Сергея Данильченко, экранизирующий сентиментальную детскую песенку, но тоже изобилующий ностальгическими намеками на детство автора (кадры диафильма, елочные игрушки), вряд ли понятными современным детям. В целом «Мультипотам» совершенно не соответствует определению «детский». Очевидно, апелляция к детской аудитории «притянута за уши» продюсером для облегчения доступа к госбюджетному финансированию (детское кино, как и дебюты, финансируется по традиции «в льготном режиме»).
Зато можно поздравить ВГИК - среди выпускников, защитивших дипломы в июне-октябре 2008 года, есть несколько весьма перспективных. Прежде всего это касается студентов мастерской В.Н.Зуйкова и А.П.Зябликовой. Блестяще справилась со своей постановкой Мария Литвинова. Выбор в качестве основы для диплома кантаты «Спасение» Даниила Хармса на музыку Андрея Семенова сперва вызвал недоумение у педагогов, но Литвинова настояла на этом выборе и доказала свою правоту. У режиссера был большой опыт работы в театре теней, и она его эффективно использовала, разыграв кантату как спектакль. Точно подан контраст между рисованными актерами и «фотоколлажной» публикой. Поведение зрителей сыграно очень смешно и выразительно. Вообще, фильм блещет остроумием, а музыка Семенова «застревает в голове» как эстрадный шлягер. В финале Театр побеждает Жизнь, фотография приобретает цвет, превращается в рисунок, и Игра торжествует.
Хочется особо отметить, что здесь ученику пришлось соревноваться с учителем. «Кантату «Спасение»» Литвиновой невольно сравниваешь с последней работой ее педагога по режиссуре А.П.Зябликовой «Меню». «Меню» тоже сделано в перекладке, и тоже пародирует сценическую форму (концерт). В основу положен цикл песен на стихи Андрея Усачева, каждая из которых представляет какое-либо блюдо. Комический эффект извлекается из «смешения ресторана с концертом». Зябликова хорошо справилась с новой в ее практике техникой перекладки (хотя некоторые танцевальные номера не вполне выдерживают ложащуюся на них нагрузку), значительно усовершенствовала сценарную основу. Например, придуманный Усачевым поединок самурая и джигита, наперегонки крошащих овощи для салата, она продолжила, введя в сюжет борцов сумо. Вообще, по количеству чисто режиссерских находок «Меню» может служить образцом изобретательности и сильно выигрывает на фоне других экранизаций Усачева (например, последних фильмов Эллы Авакян, где действие разыгрывается настолько вяло, что усиливает предсказуемость сюжетных ходов). Чуть страдает фильм от «разнофактурности», разностильности элементов кадра (из-за обилия изобразительных цитат в сюжетах «Спагетти» и «Французская кухня»), но причины этого недостатка - условия производства фильма. В целом «Меню» может быть признано удачей режиссера, но все же по цельности фильм уступает «Кантате «Спасение»». Одна из причин - то, что Литвинова была свободнее Зябликовой в выборе материала и в обращении с ним. В первом случае инициатива исходила от режиссера, во втором - от продюсера.
Очень неплоха работа Анны Шепиловой «Другая». Оригинальный сюжет с оттенком мистики, придуманный режиссером, хорошо ложится на избранное графическое изобразительное решение и разыгрывается преимущественно молодыми аниматорами достаточно грамотно. Следует отметить организаторские способности режиссера, сумевшей привлечь к съемке профессиональных исполнителей и довести фильм до конца, не опираясь исключительно на свои силы или на силы однокурсников.
Еще одна удача ВГИКовского выпуска этого года - диплом Александры Лукиной «Дочки-матери». Сюжет о повторении детьми судьбы родителей разыгран в графической манере, с применением «эклера», но «эклер» в данном случае выглядит абсолютно органично и не выделяется из общей пластики. Стоит также отметить работу Людмилы Липовки «Много снов назад», снятую в технике 3D, единственным серьезным недостатком которой является уродство главной героини - девочки, ее «гомункулоподобность». Однако с этой проблемой в трехмерной технике не могут справиться и многие опытные режиссеры, так что для дипломницы этот дефект вполне простителен. Достойна упоминания и дипломная работа студентки мастерской А.Ю.Хржановского Анастасии Головань «Second Hand».
К сожалению, пока не представляют интереса почти все курсовые работы студентов факультета мультимедиа, многие из которых построены на религиозных, рождественских мотивах, но при этом прямолинейны и назидательно-слезоточивы. Из работ студентов Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения хочется отметить курсовую работу Марины Мошковой «В масштабе», стилизованную под чертеж и остроумно использующую возможности этого стилистического решения для построения сюжета. Интересен также трехмерный фильм «Баллада», но о нем речь пойдет ниже.
Отдельно надо сказать о трехмерной компьютерной анимации. Фильм Владлена Барбэ «Луна-Марс» - характерный пример того, что реалистические 3D-персонажи не выдерживают возложенной на них ролевой нагрузки. Если условный герой (таракан) смотрится вполне естественно, то натуралистичные главные герои превращаются в подобие «зомби», оживленных трупов. Это - беда, характерная для многих отечественных картин, снятых в этой технологии. Можно вспомнить «Чужака» Сергея Мартынова и Елены Калиберды, или вышеупомянутую дипломную работу Людмилы Липовки. Если раньше Анатолий Петров, работая в ручной рисованной технике, на стандартном целлулоиде и обычном мультстанке, добивался достоверности экранной жизни своих реалистических героев, то современным отечественным мастерам компьютерной графики это не под силу. Петров заходил на территорию игрового кино и выдерживал испытание, сегодняшние режиссеры, вооруженные по последнему слову техники, эту схватку проигрывают. Кроме того, что в трехмерной анимации практически отсутствуют профессиональные мультипликаторы уровня Анатолия Петрова, далеко не всегда удается найти нужную меру условности, не бросаться в натурализм, не перешагивать границу, за которой начинаются «патология» и уродство.
И здесь «лучом света» является фильм Сергея Олифиренко из проекта «Гора самоцветов» «Как помирились Солнце и Луна». Олифиренко удалось решить обе задачи - добиться достоверности актерской игры своих героев и сохранить их условную природу. Персонажей «Солнца и Луны» уже нельзя упрекнуть в «патологичности», при этом их игра вполне выразительна. Это относится как к «человеческим» персонажам, так и к самим Солнцу и Луне. Еще в 1990-е годы Олифиренко намеревался снять картину «Бунт кукол» в технологии рукотворной объемной анимации, но отказался от этого намерения после выхода западного полнометражного компьютерного фильма со схожим сюжетом. Теперь режиссер на пути к удовлетворению своих творческих амбиций.
Читать дальше...
КОНКРЕТИКА
И все же заслуги авторов проекта «Гора самоцветов» налицо. Во-первых, практически во всех картинах цикла удается добиться образцовой драматургии. Все чаще автором или соавтором сценариев выступает сам Э.В.Назаров, что, безусловно, является «гарантией качества». Четкость мотиваций, выстроенность сюжета, отсутствие «оборванных нитей», изобретательность при создании гэгового оформления - яркие и устойчивые признаки этих фильмов. Во-вторых, художниками и режиссерами проделана большая работа по адаптации к заданному формату различных стилистических решений. Авторы «Горы» опробовали стилистику лубка («Про Ивана-Дурака»), вертепа («Егорий Храбрый»), средневековой книжной миниатюры («Никита Кожемяка»), элементы культуры северных народов («Ворон-обманщик», «Про ворона»), тканевую аппликацию («Кот и Лиса»), стилизацию под театр («Заяц-слуга»), технику пластилиновых кукол (фильмы С.Коваля), пастельный рисунок («Медвежьи истории») и многое другое. Наконец, необходимо сказать о неистощимой изобретательности авторов пластилиновых заставок (в первую очередь, С.Меринова), столь долго и успешно работающих над культурно-этнографическим материалом народов России, что такой опыт естественным образом оказался востребован в отдельном, специальном проекте («Мульти-Россия»). В последнее время авторы «Мульти-России» и заставок к «Горе» усложнили задачу и перешли от барельефных пластилиновых трансформаций к использованию объемных макетов и кукол. Универсальность найденной формы и разнообразие ее вариаций - действительно восхищает.
За истекший с момента написания прошлогоднего обзора год «Гора самоцветов» пополнилась двенадцатью фильмами. Остановимся на самых интересных, на наш субъективный взгляд.
Одна из наиболее удачных работ, уже завоевавшая симпатии зрителей - «Гордый Мыш» Натальи Березовой. Отличается насыщенностью действия, большим количеством сюжетного и гэгового «бисера», украшающего, в общем-то, простую историю. Успех картины в значительной мере - на совести того же Э.В.Назарова, чье пародийно-«кавказское» озвучание является одним из украшений ленты. Его интонационное богатство оказалось столь очевидным, что авторы вынуждены были отказаться от услуг актеров-осетин. Сократить пришлось и использование осетинской народной музыки, но - по метражным соображениям. Лаконизм в решении типажей заостряет их выразительность. Слегка утомляет разве что все та же плотность действия, хотя нельзя сказать, что режиссер не владеет ритмическим построением фильма.
«Никита Кожемяка» Зои Трофимовой и Юрия Черенкова - напротив, слаб как раз в озвучании, невыразительном и ходульном. Но при этом богат юмором, особенно - в пластической разработке некоторых эпизодов (в частности, хороша сцена трапезы Змея Горыныча, где превосходно обыграна его трехголовость). Об удачном стилистическом выборе (русская средневековая книжная миниатюра) уже говорилось выше.
Очень симпатична картина Марины Карповой «Козья хатка», наследующая традициям ужиновской «Жихарки» из той же «Горы». Удачная разработка характеров трех коз, в меру осовремененная лексика, и (впервые в истории проекта) введение в сюжет оригинальной песни - украшают эту работу.
Фильм Сергея Айнутдинова «Ну вот еще!» несколько отличается от других сюжетов «Горы» не очень аккуратной прорисовкой и неудачной конструктивной разработкой персонажей, в первую очередь - главной героини, их недостаточной характерностью, а также все той же ритмической монотонностью.
Особый разговор - об экранизации мифологических сюжетов, в особенности - с религиозной окраской. «Пилотовцы» практически впервые взялись за освоение материала народных псевдоисторических легенд и преданий (если не считать плутовской сказки «Петр и Петруша» про царя Петра и солдата, экранизированной ранее Юрием Прониным). Здесь большой плюс - отказ от современных назойливых пафосных интонаций при обращении к религиозной тематике. В ту же «игровую» форму, что характерна для всех картин «Горы», переведена и московская легенда «Егорий Храбрый», экранизированная Сергеем Мериновым. В ходе этой работы режиссер отказался от свойственного ему ранее суетливого способа изложения сюжета, во всяком случае - в прологе фильма и некоторых других эпизодах история рассказывается без спешки и достаточно «плавно». Кроме того, Меринов отказался от своей «фирменной» опоры на пластилиновые трансформации, и использовал пластилин не как технологию, а лишь как фактуру для изготовления «перекладочных» барельефных кукол. Не связанные между собой сюжетные элементы «жития» Св. Георгия удачно объединены через последовательные превращения противников Егория друг в друга, объединения их в образ некоего общего Зла. На снижение пафоса работает и «простонародная» интонация рассказчицы - К.Крейлис-Петровой.
Но главным открытием «Горы» этого года, видимо, останется фильм Натальи Березовой «Про Василия Блаженного». Если не ошибаюсь, наши аниматоры впервые обращаются к подобному жанру - пересказу средневекового московского предания. При решении этой задачи был найден совершенно новый подход к раскрытию религиозного сюжета. Авторы еще более подчеркнули его «простонародность», наивность, к тому же приспособив саму историю и закадровый текст для детского восприятия. Почитаемый святой превратился в добродушного городского чудака, любимца детей. Совершенно очевидно, что в таком, абсолютно лишенном пафоса, прочтении этот герой стал ближе современному зрителю. Авторское к нему отношение окрашено теплотой, которую вряд ли способен прочувствовать современный ребенок, читая даже адаптированный вариант «официального» жития. Собственно говоря, фильм Березовой - продолжение традиций алдашинского «Рождества», долгое время остававшегося единичной попыткой очеловечить помпезную пафосную пустоту полуофициозной религиозной пропаганды.
Несколько иной эффект дало обращение Инги Коржневой к материалу ненецкой сказки, тоже имеющей религиозные корни, в фильме «Майма-долгожданный». Здесь перед режиссером стояла сложная задача. Мифологический сюжет сам по себе требовал условного и схематичного прочтения, но в нем присутствуют и элементы героики, и все это надо было окрасить юмором, обязательным в рамках «Горы», да еще и адаптировать для детского восприятия. Подобный интонационный «коктейль» - большой риск для выбравшего такой путь режиссера. В целом можно сказать, что Коржнева с задачей справилась, хотя местами эти три интонационных вектора не вполне гармонично сочетаются между собой, и зрительское восприятие несколько затрудняется, зритель не успевает разобраться - восхищаться героем или смеяться над ним. Совмещение героики с анекдотом - трудноразрешимая задача, если разрешимая вообще.
Остальные фильмы «Горы» - «Глинька» Степана Коваля, «Про Степана-кузнеца» Натальи Чернышевой и «Похождения Лиса» Андрея Кузнецова - не столь яркие и тоже не свободные от недостатков, равно как и не лишенные достоинств. О картине Сергея Олифиренко «Как помирились Солнце с Луной» речь пойдет чуть ниже.
Как уже говорилось, многие картины аниматоров, сделанные вне «Пилота», используют формат «Горы самоцветов». Одна из самых ярких и совершенных по построению и исполнению - «Маленькая Василиса», дебют петербургского режиссера Дарины Шмидт, использовавшей в этой работе опыт «Кота и Лисы» Константина Бронзита. На примере ее главной героини можно отметить, что в современной анимации уже утвердился несколько «усредненный» образ непоседливого, часто сообразительного и всегда обаятельного ребенка, сформировавшийся в таких фильмах, как «Умная дочка», «Жихарка», «Маленькая Василиса», «Козья хатка». При этом режиссерам пока удается найти отличительные черты характеров таких персонажей, но их сходство уже становится назойливым.
Вполне в «струе» «Горы самоцветов» и две работы учеников Сергея Айнутдинова (Екатеринбург). Первая - «Сказка про солдатскую дочку и волшебное пугало» Евгения Скаридова - прошла довольно интересную эволюцию. Еще в 2006 году, на третьем фестивале-практикуме киношкол «Кинопроба» в Екатеринбурге была награждена как лучший проект разработка художником Еленой Тушковой сюжета сказки «Крошечка-Хаврошечка». Однако в том же году на экраны вышло сразу два анимационных фильма по тому же сюжету и с тем же названием (следствие отсутствия тематического планирования!) - Екатерины Михайловой и Инги Коржневой. Множить и далее «Хаврошечек» было бы анекдотично, а найденную стилистику терять было жаль, и поэтому был найден схожий сюжет, под который, не меняя общего изобразительного ключа, художник переделала разработку. Так появилась сказка о солдатском мундире, сделанная вполне качественно и достойно. Этот пример, кстати, говорит об универсальности формата «Горы самоцветов» и о почти бесконечной возможности его адаптаций все к новым фольклорным произведениям.
Вторая работа - «Девочка, наступившая на хлеб» Елены Лапшиной по сказке Андерсена. Это пример того, как удачно находки «экспериментального» авторского кино ложатся на повествовательно-сюжетные решения. В фильмах Сергея Айнутдинова, выступившего в этой картине автором сценария, уже появлялись ситуации погружения персонажа в беспредметное, «слепое» пространство («Шуточный танец»). Однако в «Девочке…» этот прием удачно встроен в доступный детскому восприятию андерсеновский сюжет: девочка попадает в некую «пустоту» параллельного мира в наказание за свои провинности, и не может оттуда выбраться, пока их не исправит. Такой ход прекрасно прочитывается детьми, и выглядит сегодня оригинальнее и уместнее слезоточивости изначальной андерсеновской истории о попадании к колдунье, превращении в птицу и т.п.
Кстати, эти фильмы - не первый случай следования екатеринбуржских режиссеров «канонам «Горы самоцветов»» - уместно прибавить к этим примерам фильм «О чем не знал дедушка» Д.Сильницкой по сюжету «Трех медведей» Л.Н.Толстого. Третья же работа айнутдиновского ученика - «Почему волки воют на луну?» Антона Каптелова по албанской сказке - менее яркая, чем вышеописанные две.
Успехи екатеринбуржцев этим не исчерпываются. За истекший период там состоялось несколько успешных режиссерских дебютов, позволяющих смотреть на будущее уральской анимации с большим оптимизмом. Отметить хочется еще одну экранизацию Андерсена - фильм «Снегур» Анастасии Соколовой, и картину «Муравейка» Татьяны Мусалямовой. В последней, конечно прослеживается влияние «Путешествия муравья» Э.В.Назарова, особенно в выборе персонажей-насекомых и сюжетных ситуаций. Явно учтен опыт мультипликаторов, работавших на назаровской картине (Н.Э.Богомоловой и других). Но сам фильм - о другом, его герой - не бедолага, попавший в чужую среду, а мечтатель, «путающийся под ногами» у работяг. Фильм построен достаточно тонко, и отличается, помимо прочего, изобразительным решением - нежным, «акварельно-пастельным».
Особая удача - законченный год назад дебютный фильм Ольги Черновой «Мышонок и Лис» по произведению Виталия Бианки. Хочется особо поздравить авторов с этой, во всех отношениях удачной, картиной. Познавательную интермедию Бианки режиссер разыграла как конфликт характеров, и вещь сразу стала «кинематографичной». Отлично изобразительное решение, приближающее этот фильм к «Мышонку Пику» Г.М.Сокольского и другим работам мастеров «Союзмультфильма». Хорошо озвучание. И очень точно найден баланс между зооморфностью героев и антропоморфными чертами их пластики. По мультипликату этот фильм ничуть не уступает лучшим картинам «старой школы», и вместе с фильмами «Девочка дура» Зои Киреевой и «Воробьи - дети голубей» Нины Бисяриной заставляет говорить о том, что на Урале наконец-то появилась прочная «база» высококлассного профессионального мультипликата.
Этим «Мышонок и Лис» выгодно отличается от фильма Дмитрия Геллера «Мальчик», вызвавшего в анимационных кругах неоднозначную реакцию. Этот фильм построен как притча, но после просмотра оставляет у зрителя недоумение. Прежде всего, заметна невнятица образного построения мира. Непонятен выбор главного героя - почему это лошадь? Почему не свинья, лось, коза, не человек, наконец? Некоторые сюжетные ходы кажутся абсолютно необоснованными, логика «расползается по швам». Явные намеки на библейские и иные мифологические мотивы тоже не получают внятного обоснования. Наконец, режиссер не смог выбрать пластический камертон, необходимый при работе с персонажем-животным. Главный герой большую часть экранного времени движется совершенно «зооморфно», но иногда переходит на «антропоморфное» движение, что вызывает комический эффект, очевидно, автором не запланированный. Как известно, «комическое кроется в несоответствии». Именно это происходит, например, когда натуралистически изображенная лошадь подносит лист к морде копытом. Тем более когда она становится на задние копыта и начинает жестикулировать передними конечностями, как руками, «выворачивая себе суставы». Герои меняют логику поведения и ведут себя то как лошади, то как гуигнгнмы. В довершение всего совершенно не читается построенный на пантомиме эпизод на плоту - остается непонятным, кто эти лошади-собеседники героя, и почему они сталкивают его в воду. В целом режиссер выявляет собственное неумение работать с сюжетно-повествовательным материалом.
Кстати, еще один пример «прокола» в пластическом решении картины можно найти в недавнем, очень хорошем фильме Натальи Мальгиной «Собачья дверца». Все персонажи этой картины движутся с соблюдением законов «зоологической» биомеханики, кроме одного - кота, в поведении которого преобладает человекоподобная пластика. Это неявно, но сильно диссонирует с мультипликатом остальных героев, «режет глаз».
Еще одна удача екатеринбуржцев - фильм Екатерины Соколовой «Глупая…» по мотивам новеллы Юрия Коваля «Воронья любовь» («Ворона»). Авторы довольно далеко ушли от первоисточника, добавив к основной сюжетной линии повествование об отношениях Кольки-механизатора с женой, которое порой выходит на первый план. Таким образом финальная фраза (о «глупой любви») получает двойное толкование. Картина построена на небрежно-схематичном мультипликате, характерном для фильмов О.Черкасовой, В.Ольшванга, раннего А.Золотухина. Очень хороша работа художника, сумевшего передать колорит и даже «воздух» зимней деревни, подобрать точные детали, сделать ее узнаваемой. При почти полном отсутствии текста очевидно сохранение в картине духа прозы Коваля.
Вообще, период, прошедший с момента написания прошлогоднего обзора, можно назвать «годом дебютов». Большая часть фильмов этого года принесла на экран совершенно новые имена. И значительную часть этих фильмов можно признать удачами.
Наконец-то стала доступной рядовым московским зрителям снятая еще в 2006 году картина Сергея Рябова «Рыбка». Простая по сюжету история разыграна очень изящно, чему способствует та самая, почти утраченная ныне, культура пауз и статик, о которой шла речь в первой части этого текста. Радует владение молодого режиссера столь нетипичным для сегодняшней анимации приемом.
Другой дебютный фильм - «Румпельштильцхен» Оксаны Холодовой по сказке братьев Гримм - оставляет двойственное впечатление. Хороша работа художника, неплохо придуманы типажи, да и режиссерские задатки у Холодовой видны, хотя бы по разработке некоторых эпизодов. Фильм губит отсутствие драматургии. Не проведено элементарной сценарной адаптации сказки, она оставлена такой, какой была в первоисточнике. Не выбрана стратегия повествования - репличного, пантомимического или опирающегося на закадровый текст. Применяются все три подхода. Не сделано даже попытки перевести текст в действие или в диалог. При этом немногочисленные реплики невыразительны, и вместе с закадровым текстом словно переписаны в сценарий из книги механически. Не прояснены сюжетные мотивации, история грешит неувязками. Так, не мотивировано поведение короля после женитьбы, не подготовлено и выглядит совершенно случайным попадание мельничихи к Румпельштильцхену, не объяснена ее забывчивость, и т.д. Огорчает, что усилия режиссера, художника и аниматоров были приложены к столь сырому материалу.
Очень неплох фильм Залины Бидеевой «Ангелочек» по Леониду Андрееву. Видны владение режиссером и исполнителями техникой живописной анимации, работа с цветовой драматургией. Сам фильм во многом - и по технике, и по изобразительному решению, и по сюжету - напоминает известную работу Н.В.Орловой «Кому повем печаль мою?..» по Чехову, но работа Бидеевой изобразительно точнее, убедительнее и выше. Но все же и этот фильм, к сожалению, оказался подпорчен излишней сентиментальностью, проявившейся в закадровом тексте и стихах. Текст хорош сам по себе, но в данном фильме абсолютно излишен, даже вреден. Без этой детали картина бы сильно выиграла, и осталась бы при этом понятной. Кроме того, неточным представляется выбор голосовых тембров актеров при озвучании.
Весьма радует последний выпуск альманаха «Волшебный фонарь», выпускаемого школой-студией «ШАР» и исполняемого тоже преимущественно дебютантами. В пятом номере альманаха собрано шесть сюжетов для детей, каждый из которых не лишен определенных достоинств. На двух работах заметна «печать мастера» - И.Л.Максимова. Сюжет «Один» Тимура Ситникова построен абсолютно по «максимовским» рецептам (особенно напоминает «Нити»), но режиссер попробовал решить этот сюжет в иной изобразительной стилистике, что у него получилось. А пластилиновая работа Екатерины Бим (Максимовой) «Как зайчик ни в кого не превратился» интересна, во-первых, переводом максимовских «семейных» персонажей в объем (это оказалось вполне возможным), а во-вторых, как еще одна попытка адаптации персонажей Максимова к детскому кино. Уже в своей «Синей луже» Катя Максимова показала, что «максимовский» стиль вполне пригоден для изложения доступных детям повествовательных историй, и «Зайчик» еще раз это подтвердил.
Удачны и другие сюжеты «Волшебного фонаря»: «Про зверей и людей» Алексея Зайцева, изобразительно решенный традиционно, но весьма прочувствованный (о дефиците чувств на экране уже говорилось выше); «Виолончель» Татьяны Курнаевой, хоть и построенный на банально-дидактической истории о пробуждении вкуса к музыке, но интригующий оригинальной акварельной техникой; «Жизнь маленьких зверей» Игоря Маломуда, снятый в технике перекладки (вполне на уровне работ былого «Мульттелефильма»), и рассказывающий абсолютно «немультипликационный», бытовой сюжет (такой прием не раз приносил удачу аниматорам!) о верности ребенка своему «тамагочи», о том, как потребность в игре перерастает в потребность в настоящих, «взаправдашних» чувствах и переживаниях, в реальном опыте. Еще один сюжет - «Самый страшный зверь» Дмитрия Резчикова - сделан неплохо, но опять-таки многое теряет от невыразительных реплик и сухости дикторского текста.
Надо сказать и о сюжетах из предыдущего «Волшебного фонаря», не попавших в прошлогодний обзор. «Дворник на Луне» Константина Голубкова, снятый по мотивам Даниила Хармса, обрадовал точной мерой гротесковости персонажей, соразмерностью элементов сюжета (тройной повтор мотива сновидения), и замечательно переданной «параллельностью» официально-бытовой и «частно-мистической» жизни. Режиссеру удается убедить зрителя в достоверности происходящих на экране событий. Раздражает разве что один кадр - когда в плоскостной, перекладочной среде появляется «трехмерный» трамвай, уезжающий в глубину кадра, сделанный из «перекладочных» деталей и оставляющий впечатление «картонности».
Другие фильмы предыдущего «Фонаря» не столь впечатляют. «Девочка в обувной коробке» Татьяны Подвейкиной - нарочитый примитив по мультипликату и изобразительной стилистике, сперва интригующий, но невразумительный сюжетно. «Человек с ветром в голове» комиксиста Хихуса (Павла Сухих) лишний раз подтверждает, что большинство графиков, карикатуристов или художников комикса, попав в анимацию, остаются в своих «амплуа». Андрей Бильжо так и не научился драматургически разрабатывать и раскадровывать сюжеты, оставшись карикатуристом, а фильм Хихуса лишен даже намека на мультипликат, без которого тоже остается лишь шевелящимся комиксом.
В сравнении с «Волшебным фонарем» четвертый альманах студии «Мастер-Фильм» «Мультипотам» показывает абсолютное продюсерское пренебрежение соблюдением адресности своей работы. Альманах позиционируется как детский, однако большинство его сюжетов пригодны в лучшем случае для старших школьников. Это касается и «Детства Королева» Ильи Панкратова (неплохой сам по себе кукольный этюд с «запрограммированным» в названии финалом), и сюжета «На зубок» Артема Лукичева (показ агрессивности микромира, вызывающий в памяти «раннепилотовские» картины Рината Газизова и, в меньшей степени, - «Увеличительное стекло» А.М.Горленко), и «Табуретки» Михаила Лисового (история в жанре «черного юмора», не совсем внятно рассказанная, и совсем малопригодная для детской психологии). Диссонирует с предыдущими тремя четвертый сюжет - «Колыбельная» Сергея Данильченко, экранизирующий сентиментальную детскую песенку, но тоже изобилующий ностальгическими намеками на детство автора (кадры диафильма, елочные игрушки), вряд ли понятными современным детям. В целом «Мультипотам» совершенно не соответствует определению «детский». Очевидно, апелляция к детской аудитории «притянута за уши» продюсером для облегчения доступа к госбюджетному финансированию (детское кино, как и дебюты, финансируется по традиции «в льготном режиме»).
Зато можно поздравить ВГИК - среди выпускников, защитивших дипломы в июне-октябре 2008 года, есть несколько весьма перспективных. Прежде всего это касается студентов мастерской В.Н.Зуйкова и А.П.Зябликовой. Блестяще справилась со своей постановкой Мария Литвинова. Выбор в качестве основы для диплома кантаты «Спасение» Даниила Хармса на музыку Андрея Семенова сперва вызвал недоумение у педагогов, но Литвинова настояла на этом выборе и доказала свою правоту. У режиссера был большой опыт работы в театре теней, и она его эффективно использовала, разыграв кантату как спектакль. Точно подан контраст между рисованными актерами и «фотоколлажной» публикой. Поведение зрителей сыграно очень смешно и выразительно. Вообще, фильм блещет остроумием, а музыка Семенова «застревает в голове» как эстрадный шлягер. В финале Театр побеждает Жизнь, фотография приобретает цвет, превращается в рисунок, и Игра торжествует.
Хочется особо отметить, что здесь ученику пришлось соревноваться с учителем. «Кантату «Спасение»» Литвиновой невольно сравниваешь с последней работой ее педагога по режиссуре А.П.Зябликовой «Меню». «Меню» тоже сделано в перекладке, и тоже пародирует сценическую форму (концерт). В основу положен цикл песен на стихи Андрея Усачева, каждая из которых представляет какое-либо блюдо. Комический эффект извлекается из «смешения ресторана с концертом». Зябликова хорошо справилась с новой в ее практике техникой перекладки (хотя некоторые танцевальные номера не вполне выдерживают ложащуюся на них нагрузку), значительно усовершенствовала сценарную основу. Например, придуманный Усачевым поединок самурая и джигита, наперегонки крошащих овощи для салата, она продолжила, введя в сюжет борцов сумо. Вообще, по количеству чисто режиссерских находок «Меню» может служить образцом изобретательности и сильно выигрывает на фоне других экранизаций Усачева (например, последних фильмов Эллы Авакян, где действие разыгрывается настолько вяло, что усиливает предсказуемость сюжетных ходов). Чуть страдает фильм от «разнофактурности», разностильности элементов кадра (из-за обилия изобразительных цитат в сюжетах «Спагетти» и «Французская кухня»), но причины этого недостатка - условия производства фильма. В целом «Меню» может быть признано удачей режиссера, но все же по цельности фильм уступает «Кантате «Спасение»». Одна из причин - то, что Литвинова была свободнее Зябликовой в выборе материала и в обращении с ним. В первом случае инициатива исходила от режиссера, во втором - от продюсера.
Очень неплоха работа Анны Шепиловой «Другая». Оригинальный сюжет с оттенком мистики, придуманный режиссером, хорошо ложится на избранное графическое изобразительное решение и разыгрывается преимущественно молодыми аниматорами достаточно грамотно. Следует отметить организаторские способности режиссера, сумевшей привлечь к съемке профессиональных исполнителей и довести фильм до конца, не опираясь исключительно на свои силы или на силы однокурсников.
Еще одна удача ВГИКовского выпуска этого года - диплом Александры Лукиной «Дочки-матери». Сюжет о повторении детьми судьбы родителей разыгран в графической манере, с применением «эклера», но «эклер» в данном случае выглядит абсолютно органично и не выделяется из общей пластики. Стоит также отметить работу Людмилы Липовки «Много снов назад», снятую в технике 3D, единственным серьезным недостатком которой является уродство главной героини - девочки, ее «гомункулоподобность». Однако с этой проблемой в трехмерной технике не могут справиться и многие опытные режиссеры, так что для дипломницы этот дефект вполне простителен. Достойна упоминания и дипломная работа студентки мастерской А.Ю.Хржановского Анастасии Головань «Second Hand».
К сожалению, пока не представляют интереса почти все курсовые работы студентов факультета мультимедиа, многие из которых построены на религиозных, рождественских мотивах, но при этом прямолинейны и назидательно-слезоточивы. Из работ студентов Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения хочется отметить курсовую работу Марины Мошковой «В масштабе», стилизованную под чертеж и остроумно использующую возможности этого стилистического решения для построения сюжета. Интересен также трехмерный фильм «Баллада», но о нем речь пойдет ниже.
Отдельно надо сказать о трехмерной компьютерной анимации. Фильм Владлена Барбэ «Луна-Марс» - характерный пример того, что реалистические 3D-персонажи не выдерживают возложенной на них ролевой нагрузки. Если условный герой (таракан) смотрится вполне естественно, то натуралистичные главные герои превращаются в подобие «зомби», оживленных трупов. Это - беда, характерная для многих отечественных картин, снятых в этой технологии. Можно вспомнить «Чужака» Сергея Мартынова и Елены Калиберды, или вышеупомянутую дипломную работу Людмилы Липовки. Если раньше Анатолий Петров, работая в ручной рисованной технике, на стандартном целлулоиде и обычном мультстанке, добивался достоверности экранной жизни своих реалистических героев, то современным отечественным мастерам компьютерной графики это не под силу. Петров заходил на территорию игрового кино и выдерживал испытание, сегодняшние режиссеры, вооруженные по последнему слову техники, эту схватку проигрывают. Кроме того, что в трехмерной анимации практически отсутствуют профессиональные мультипликаторы уровня Анатолия Петрова, далеко не всегда удается найти нужную меру условности, не бросаться в натурализм, не перешагивать границу, за которой начинаются «патология» и уродство.
И здесь «лучом света» является фильм Сергея Олифиренко из проекта «Гора самоцветов» «Как помирились Солнце и Луна». Олифиренко удалось решить обе задачи - добиться достоверности актерской игры своих героев и сохранить их условную природу. Персонажей «Солнца и Луны» уже нельзя упрекнуть в «патологичности», при этом их игра вполне выразительна. Это относится как к «человеческим» персонажам, так и к самим Солнцу и Луне. Еще в 1990-е годы Олифиренко намеревался снять картину «Бунт кукол» в технологии рукотворной объемной анимации, но отказался от этого намерения после выхода западного полнометражного компьютерного фильма со схожим сюжетом. Теперь режиссер на пути к удовлетворению своих творческих амбиций.
Читать дальше...