Париж. Собор.
Париж - это прежде всего, Собор. Он и стоит в самом центре города, Сите, незыблемый, как скала, уже почти 900 лет. Впрочем, был период, когда судьба Собора висела на волоске: в 1793 году Собор назвали "гнездом мракобесия". Тогда же были разгромлены гробницы королей в Сен-Дени, гробы вскрыты, трупы вытряхнуты на землю. Говорят, что искали сокровища. Не нашли. Вспоминают, как выглядели останки королей перед сожжением: Луи 14-й сохранился превосходно, но почернел, Анри 4-й вообще выглядел, как живой. Все, что сохранилось от королевских гробов - и есть голова Анри 4-го, которую украли его почитатели и потом вернули Бурбонам при Реставрации. Могилу всемогущего диктатора Ришелье тоже радостно уничтожили всем народом, головой кардинала мальчишки играли в футбол. Так что Собору повезло куда больше. Его разгромили, выбили витражи и разломали крышу, но он уцелел.
Из Собора сделали Храм Разума, религии нового типа времен Революции, насаждевшейся апостолами Просвещения, но она не прижилась. Наполеон вернул его церкви в 1802 году, чтобы в 1804-м там же короноваться.
Собор был в ужасном состоянии, когда его начали реставрировать в середине 19-го века. Восстановление шло почти 25 лет. Само собой, восстановили витражи - теперь все они стали цветными, гробницы, статуи и украшения, шпиль и Галереи на крыше. Именно тогда - а вовсе не в Средневековье! - появились на нем те, что составляют самую известную деталь собора - химеры.
Гюго посвятил Собору один из величайших романов в истории, довольно точно описав его внешний и внутренний вид. Он только не говорил про химер, их тогда просто не было. Существа с человеческими и обезьяньими телами и лицами, с мешаниной из животных конечностей или голов, возникли на нем позднее - как воплощение грехов, страстей и пороков, более свойственное именно 19-му веку.
Париж с изумлением воспринял это нововведение, но церковь его одобрила. Париджский архиепископ сказал, что это отвечает духу католической церкви. В конце концов, это сделало Собор местом паломничества желающих увидеть чудовищ, сидящих на крышах и галереях Собора.
Творение удалось на славу, до сих пор рядом с ними кажется, что все эти чудища, нацелившиеся на Париж, живые.
Вам надо лишь отстоять длинную очередь, подняться на триста ступенек вверх по узкой и тесной лестнице, по которой не разминутся два человека, и вот вы уже на Галерее химер, опоясывающей башни Собора.
Мне кажется, один из самых лучших видом города можно поймать именно с этих башен благодаря их стратегическому расположению - Собор в самом центре. В античности тут стоял храм Юпитера римской Лютеции, потом романская церковь. Это место всегда притягивало людей для священных обрядов.
Химеры, которые смотрят на город, известны по именам. Каждая из них строго индивидуальна, нет ни одной похожей.
Если стоять с ними рядом долго, то они оживают. А человек, которого фотографируют вместе с ними, кажется каменным изваянием по сравнению со страстным выражением статуи.
Париж, который лежит у них под ногами, кажется городом, где ничто не скрыто от этих демонических существ. Непонятно, закладывал ли скульптор в них эту мысль, но она очевидна, когда стоишь рядом с ними.
Существа медленно разрушаются, как и вся облицовка. В середине 20-го века многие османовские здания, как и Собор, были покрыты копотью, и тогда министр культуры Андре Мальро приказал за 10 лет очистить весь Париж от грязи и черноты. Удивительно, но это удалось сделать. То, каким мы видим сегодня Париж, мы обязаны только Мальро. До сих пор в городе действует неукоснительно его железный закон, обязывающий всех владельцев зданий обязательно чистить их раз в десять лет. Когда прах Мальро перенесли в Пантеон, одной из причин была именно эта его заслуга.
Так что идеальным Собор был не всегда. Средневековье, с его дымом, чадом и грязью, превратило Собор в черный остров, скалу, которая возвышалась над морем домов. Наше время вернуло ему тот облик, какой и предполагали строители.
Надо сказать, что и статуи святых и евангелистов появились совсем недавно, после той реконструкции. Все стальное и медное, что можно было найти в Соборе, было вырвано и переправлено в Революции.
Колокола, коньки крыши, статуи и надгробия были разбиты и переплавлены в пули и ядра.
Восстанавливать пришлось по частям, старинным рисункам и записям архитекторов. Известна история с головами библейских царей, стоящих над порталами входа. Их сбили во время Революции первыми, как символы ненавистной монархии. Думали, что это изображения меровингских королей. Статуи считались уничтоженными, но оказалось, их купил какой-то землевладелец якобы под фундамент, а на самом деле захоронил у себя в подвале со всеми почестями для будущих поколений. Отдельно похоронили их головы. Их разыскали совсем недавно, лет 10 назад, когда статуи были уже давно восстановлены. Теперь головы царей хранятся отдельно, не сносить же их копиям снова.
Еще одни существа на фасаде Собора - горгульи. Это уже твари из Средневековья. Их происхождение темно, как и вся средневековая мистика. Даже перевод этого слова неясен. Обычно их изображали, как больших кошек или собак, но с особыми острыми крыльями как у летучих мышей, или в виде какого-то человекоподобного беса-демона, так же с крыльями. летучих мышей, козлиными рожками или змеиными головами, лебедиными шеями или орлиными когтями.
Со старофранцузского, слово gargouille переводится как «глотка» - мне этот вариант больше нравится. Согласно легенде, в реке Сене где-то в 600 г. н. э. , обитал дракон, которого звали Ла Гаргуль. Адскую тварь уничтожили и сожгли, а останки чудища вынесли на крышу церкви и выставили как памятник совершенного подвига. На храмах ими стали маскировать водосточные жёлобы, отводившие искусно со сложной конструкции готических крыш дождевую и талую воду.
Гаргульи восседающие на фасадах католических соборов представлялись двойственно. С одной стороны они были охранными статуями, способными в момент опасности оживать и защищать храм или особняк, с другой стороны, когда их размещали на храмах этим показывалось, что из этого святого места бежит вся нечисть, так как она не может вынести храмовой чистоты.
Ангел Апокалипсиса тоже возник в 19-м веке. С ним Соборная композиция обрела завершенную форму.
Ну, и немного фотографий под конец - пройдемся по Галерее.
Идеальным вариантом было бы снимать химер и другие детали Собора в мононхромном или ч/б изображении. Это придает виду с крыши совершенно вневременной характер. Но я оставлю, как есть, слишком много фотографов изощряется в экспериментах с цветами именно в этих кадрах.
Осыпавшиеся века ухмыляются.
