Царь в голове (статья Михаила Медведева)
"...Благодаря переплетению личных воль и исторических обстоятельств судьба Романовых неотделима от истории множества царственных, знатных и скромных фамилий мира. Слава общих предков осеняет семейство принца Уэльского и герцога Майкла Кентского, королевы Нидерландов и наследника испанского престола, шведских графов Бернадотов Висборгских, герцогов Лейхтенбергских, князей Голицыных и Чавчавадзе, а также Куликовских и Грундландов, Мэтью и Бидлстонов… Россия для них всех - родина пращуров. Они все для нас - часть общей родовой памяти. Чтобы избавиться от изъянов идентичности, придётся определить место царя в своей голове... Представлять себе хотя бы общую картину в исторически первенствующем семействе своей страны - естественно для всякого неглухого человека..."
* * *
Михаил Медведев:
ЦАРЬ В ГОЛОВЕ
Династии, лишенные престолов, числятся вровень с правящими, сохраняют суверенный статус. Их главы могут жаловать фамильные ордена; их обычаи, уставы и законы сохраняют силу во внутренних делах династий. Этот принцип, порожденный эпохой наполеоновских войн и Венского конгресса, утвердился как плод согласия юристов и дипломатов. Сегодня с ним дόлжно считаться всем, совершенно независимо от политических пристрастий. И потому разговор о доме Романовых оказывается актуальным в самом что ни на есть республиканском контексте. А еще он, как правило, оказывается запутанным.
Две вехи, на которых непосредственно держится российский династический распорядок, вбиты императором Павлом I в 1797 году, в день его коронации: это Учреждение об Императорской фамилии и отдельный акт о порядке престолонаследия, выстраивающий мужчин в порядке первородства и дающий им преимущество перед женщинами. Но эти законы недолго оставались неприкосновенны. Уже в 1820 году, когда цесаревич Константин Павлович развёлся (с саксонской принцессой, принявшей для брака православие) и женился вновь (на польской графине, католичке), его брат Александр I предпочел не просто отсечь конкретную невестку от династии, а решить проблему раз навсегда. Ради этого император, на немецкий манер, ввел принцип равнородства - то есть династическим стал считаться лишь брак с членом другого суверенного дома.
Третий брат, Николай I, в своем консерватизме не пожелал ничего менять, а либеральный Александр II собирался, но не успел; зато оба последующих монарха, Александр III и Николай II, не преминули пересмотреть и дополнить династическое законодательство, последовательно превращая его из абсолютистского - в еще более абсолютистское. Невольным следствием такого самовластия становилось отчуждение и разобщение. Члены династии зачастую видели в родовых законах некую внешнюю силу и - не всегда сознательно - предпочитали переосмыслять ее в духе неформальных семейных отношений. Такому отделению закона от справедливости были не чужды даже сами государи. Когда в 1910 году одна из княжон императорской крови, Татьяна Константиновна, просила дозволения идти под венец с потомком грузинской царской династии князем Константином Багратион-Мухранским, Николай II заверил невесту, что «даже не посмотрел бы» на этот брак как на неравный. Но в следующем году свадьба состоялась - и тот же император, превратясь из доброго родича в сурового правителя, признал брак морганатическим, то есть законным, но неравнородным (что было несправедливо - но следовало российской политике в отношении грузинской знати), и предписал Татьяне «добровольно» отречься от прав на престол.
Все здравствующие ныне ветви Романовых происходят от четырех сыновей Николая I: императора Александра II и великих князей Константина, Николая и Михаила.
Александр II в первом браке положил начало нескольким линиям Романовых, из которых старшую выкосила революция. Младшие линии - потомство его сыновей Владимира и Павла - продолжились и в третьем тысячелетии.
Старший сын Владимира, великий князь Кирилл (1876-1938), в 1905 году вступил в брак вопреки воле Николая II, считавшего этот союз неудобным с точки зрения династической политики. С точки зрения основных законов империи женитьба члена династии, заключенная без предварительного одобрения государя, была преступной и недействительной. В ответ резолюцией от 4 декабря 1906 года император объявил брак незаконным, а Кирилла вместе со всем возможным потомством лишил права на наследование престола. Позже наступило примирение, брак был признан, но о восстановлении Кирилла и «Кирилловичей» в правах на престол речи не шло. Некоторые приверженцы «Кирилловичей» утверждали - и утверждают поныне - что Николай II, ограниченный буквой династического закона, не имел права отрешать Кирилла и его ветвь от престолонаследия. Сторонники этой теории загоняют сами себя в ловушку: если принимать такую логику суждений, то прежде всего император не был правомочен задним числом признать неконституционный брак Кирилла.
Всё это не помешало спасшемуся из революционной России Кириллу в 1924 году - когда уже не осталось надежды на спасение Николая, его сына цесаревича Алексея и брата Михаила - объявить себя императором в изгнании. Титула инкогнито Кирилл использовать не пожелал, так как настаивал на признании себя в качестве главы Российского государства, а не только династии. Альтернативный наследник, брат Кирилла Борис, был лишен амбиций, ни с кем не хотел соперничать и нашел покой в неравнородном браке. В итоге Кирилл фактически стал во главе фамильных дел. Однако сам он до последнего претендовал на большее - на полноту императорских прерогатив. И, разумеется, он прибег к традиционной для изгнанников демонстрации власти: к пожалованию титулов и учреждению нового ордена.
Слева - родоначальник «Владимировичей» Великий князь Владимир Александрович (портрет кисти И. Крамского); справа - Великий князь Борис Владимирович - de jure Борис II - и его неравнородная супруга, Зинаида Рашевская.
De jure Кирилл не мог быть ни главой дома, ни полновластным регентом; все его полномочия были основаны на неформальном согласии брата и других членов династии. Чтобы передача прав была формальной, Борис должен был бы принять на себя главенство, восстановить Кирилла в правах и затем отречься в его пользу. В отсутствие такого акта Кирилл мог лишь, будучи орудием родственного консенсуса, решать административные дела в согласии со старыми нормами - например, жаловать старые ордена; но менять сами нормы или вводить новые он уже был не вправе.
Единственный сын великого князя, Владимир (1917-1992), по рождению являлся князем императорской крови - этот более скромный титул полагается правнукам императоров. Но Кирилл, объявив императором себя, тем самым произвел сына в великие князья. По смерти отца Владимир унаследовал его роль династического лидера, но со временем восстановил сородичей против себя многократным неласковым обхождением. Женой Владимира Кирилловича стала родственница уже упоминавшегося князя Константина Багратион-Мухранского, княжна Леонида. Владимир вопреки установившемуся в России порядку объявил этот брак династически полноценным, а единственного ребенка - дочь Марию (род. 1953) - в обход других членов династии назначил себе в преемники. Это вызвало протесты и в конце концов побудило «бестактно» вспомнить об акте 1906 года. Тем не менее Мария Владимировна - для своих сторонников великая княгиня и императорское высочество, для оппонентов княжна - остается наиболее известным (и по сути единственным активным) претендентом на главенство в династии. Наследником претензий Марии является Георгий, ее сын от брака с прусским принцем.
Слева - Великий князь Кирилл Владимирович (портрет работы К. Маковского); справа - хранители прав и притязаний Кирилловичей: княжна Мария Владимировна (титулующаяся Великой княгиней) и ее наследник Георгий Михайлович.
В перестроечные дни Владимир, а затем Мария стали желанными гостями в России, их привечали Борис Ельцин и Анатолий Собчак. Шли переговоры о признании Российской Федерацией особого статуса Марии Владимировны; множество дворянских и монархических объединений заявило о своей верности «Кирилловичам». Итогом стало не слишком логичное поведение Марии: с одной стороны, она приняла новую российскую власть и даже обзавелась республиканским паспортом, а с другой стороны, подобно деду, жалует титулы, гербы и дворянские привилегии, раздает не только исторические ордена империи, но и новые, основанные дедом и отцом - что символически равносильно перевороту. Эта двойственная практика сохраняется, пока и сторонники Марии, и принимающее эту «игру» государство (прежде всего - командование Вооруженных Сил, вполне благосклонное к наградной экспансии княжны в своих рядах) не вполне осознают, о чем именно идет речь.
Отношения «Кирилловичей» и новой российской власти охладило погребение императора Николая II и его семьи в 1998 году. Были приглашены все Романовы, но Мария Владимировна побрезговала оказаться рядом с кузенами. В итоге президент Ельцин приветствовал в Петропавловской крепости совсем других царских потомков. Во время церемонии тогдашний министр культуры, Н.Л. Дементьева, простодушно выговаривала автору этих строк: кого это пригласили? Романовых не может быть так много… Но с этого дня их многочисленность уже нельзя было игнорировать.
Второй по старшинству ветвью семейного древа являются сегодня светлейшие князья Романовы-Ильинские, потомки Павла Александровича через его сына, великого князя Дмитрия Павловича. Двоюродный брат Николая II и Кирилла, прославившийся участием в убийстве Распутина, он женился в 1926 году на американке Одри Эмери. Вторая половина фамилии, прибавленная специально для потомков этого морганатического союза, напоминает о подмосковном имении, где когда-то рос Дмитрий. Сын великого князя Павел (Пол Р. Ильинский, 1928-2004), отличился и на военном, и на статском поприще: дослужился в морской пехоте США до подполковника, трижды избирался мэром города Палм-Бич во Флориде - и, будучи образцовым американцем, никогда не отступался от русских корней, веры и, что важно, титула. С другой стороны, он был воспитан в четком осознании своего нединастического статуса и не пытался претендовать на особенное влияние в фамильных делах. Его потомство - два сына, две дочери и внучки - здравствует в Огайо; второй сын - князь Михаил (род. 1959) - часто бывает в России.
Слева - Великий Великий князь Павел Александрович, предок князей Романовых-Ильинских и Палеев; справа - Великий князь Дмитрий Павлович с супругой Одри и сыном Полом (светлейшим князем Павлом Романовым-Ильинским).
Вернемся к Александру II. Его роман с юной княжной Екатериной Долгорукой завершился супружеством; однако вторая жена и узаконенное по случаю брака потомство не были причислены к императорской фамилии и получили отдельный титул светлейших князей Юрьевских. Эта ветвь Романовых также здравствует; князь Георгий Юрьевский (род. 1961) - швейцарский топ-менеджер, петербургский домовладелец и, возможно, самый элегантный из нынешних потомков императорского дома - в России более всего известен музейными и благотворительными проектами.
Слева - Александр Второй со второй супругой и их общими детьми; справа - светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский - полный тезка своего деда (на левом фото - рядом с матерью).
Далее следуют «Николаевичи» - потомки великого князя Николая Николаевича Старшего, приходившегося Александру II братом. Внук Николая Николаевича, князь крови императорской Роман Петрович, женился на графине Шереметевой: брак был неравным, хотя Шереметевы и происходят от общего предка с боярами Романовыми… Династическую политику «Кирилловичей» князь Роман осудил как манипуляцию законами и явился одним из лидеров семейной оппозиции. Именно им был подготовлен проект реорганизации романовских дел в духе общесемейного совета. Уже после его смерти, в 1979 году, романовское большинство - как члены династии, так и потомки неравных браков - учредило «Объединение членов рода Романовых», возглавляемое сегодня сыном Романа, князем Николаем (род. 1922). В документах Объединения заявлено, что все династические сюжеты, равно как и сам вопрос о существовании престола, должны быть оставлены «на усмотрение великого российского народа». В княжне Марии члены Объединения видят лишь заносчивую кузину, а в ее сыне - представителя совершенно иной, прусской династии. Суть романовской миссии Объединение видит в сохранении культурных традиций и в конкретной помощи россиянам - этим немало занимается брат Николая, князь Дмитрий (род. 1926), в качестве главы благотворительного Романовского фонда.
Слева - Великий князь Николай Николаевич Старший - родоночальник «Николаевичей» (портрет работы Н. Шильдера); справа - светлейший князь Дмитрий Романович с супругой на приеме в Москве.
Позиция, занятая «Николаевичами» и увлекшая большинство Романовых, понятна и прямолинейна, но небезупречна. Да, претензии «Кирилловичей» идут вразрез с родовым законом, но это можно сказать и о режиме кризисного менеджмента, предложенном князем Романом. Более того, за три десятка лет существования Объединения вымерли все его члены, рожденные в равнородных браках, и сегодня оно представляет знатный род Романовых, но никак не императорский дом. Впрочем, сам Николай Романович считает себя членом династии и часто титулуется «князем Российским», а некоторые авторы видят в нем законного главу дома. Это мнение основано на неверном толковании одного из указов Николая II (который в 1911 году объявил неравные браки вполне приемлемыми для князей крови - в отличие от великих князей, которым подобные союзы не рекомендовались; часто забывают, что этот указ отнюдь не отменил принцип, отсекающий «морганатов» от династии). Небрежность князя в этом вопросе отчасти понятна - он не придает династическим тонкостям значения. «Николаевичи» считают, что нулевые шансы реставрации империи лишают смысла старые родовые законы, но, как мы уже знаем, этот династический нигилизм ошибочен. Международная традиция судит иначе: политика и династические дела могут быть полностью разделены.
Проблемой остается относительная левизна нынешних «Николаевичей». Дмитрий - правый социалист, Николай более сдержан: «я не монархист и не республиканец». Пристрастия вменяемые, но как-то не идущие наследникам царей. Когда в 2000 году Николай поддержал возвращение сталинской мелодии гимна, это шокировало многих.
У немолодых братьев нет сыновей, и с тремя дочерьми Николая Романовича эта ветвь рода обречена пресечься.
За «Николаевичами» следуют сравнительно многочисленные «Михайловичи», происходящие от младшего сына Николая I, а ныне представленные потомством великого князя Александра Михайловича (1866-1933) и сестры Николая II, Ксении. Брачные союзы их сыновей с аристократическими российскими родами были почтенны, но неравнородны, и после смерти князя крови Василия Александровича (1907-1989) все «Михайловичи» остались за пределами династии. К этой ветви сегодня относятся американский художник князь Андрей Андреевич Старший (род. 1923), имеющий трех сыновей, живущие в Англии князья Ростислав Ростиславич Младший (род. 1985) и Никита Ростиславич (род. 1987), а также их сестры и кузины в США, Англии и Франции.
Что же произошло со статусом главы династии - если принять в расчет исключение «Кирилловичей» из очереди?
На этот счет законодательство указывает: права переходят к женщинам, а именно к ближайшей родственнице последнего главы дома. В 1989 году еще здравствовали две княжны императорской крови, принадлежавшие к «Константиновичам» (место этой ветви - между «Павловичами» и «Николаевичами»). В США жила незамужняя Вера Константиновна (1906-2001), в Уругвае - ее племянница Екатерина Иоанновна, вдовствующая маркиза Фараче де Виллафореста (1915-2007). Екатерина была на одно поколение дальше от Василия Александровича и к тому же в свое время - по случаю вступления в брак с итальянским дворянином невладетельного ранга - вовсе отреклась от прав на престол. Так что именно Вера, дочь великого князя Константина Константиновича (поэта, писавшего под псевдонимом К.Р.), стала наследницей монарших прав в пределах императорского дома. Она прекрасно осознавала свой статус, но не собиралась его доказывать никому из сомневающихся и к тому же, как одна из основательниц Объединения, не считала этот вопрос особенно актуальным.
Слева - Великий князь Константин Константинович - поэт К.Р. (портрет работы А. Леонтовского); справа - его дочь, княжна крови императорской Вера, в детстве.
Со смертью Веры права на виртуальный престол ушли за пределы рода Романовых - к тому ее ближайшему родичу, который может считаться равнородным по российским критериям. Это правнук великой княжны Ольги, сестры К.Р., король Греческий - в изгнании, кто бы сомневался - Константин II (род. 1940; по российскому счету он оказывается Константином I). Любопытно, что он, как и все Романовы после Петра III (а также как королева Дании и британский наследник), принадлежит к Голштинскому дому.
Слева - княжна Вера Константиновна (de jure Вера I) в конце жизни; ее тетка Ольга Константиновна - прабабка Константина II, короля Эллинов (на фото - справа; на заднем плане - Симеон II, царь Болгарский).
Увы, король совершенно не заинтересован в своих российских правах. Во-первых, ему хватает хлопот и в его греческом качестве. Во-вторых, он вряд ли захочет ссориться с Марией Владимировной, своей давней доброй знакомой и кумой (ее сыну Георгию Константин приходится крестным отцом). А, кроме того, вряд ли кто-то имел случай объяснить королю, насколько это серьезно…
Что же - можете вы спросить - серьезно, кому нужна династия, если нет империи? В другом месте можно было бы пуститься в рассуждения о том, как идея фундаментальных прав человека парадоксально преломляется в судьбах свергнутых монарших семей; они тоже люди, и исторически присущий им статус не может просто испариться. Но для ценителя исторической подлинности исчерпывающим будет другой ответ: «так установилось; так было принято, когда люди помнили дело; так приличествует быть».
В этом случае - как относиться к этим князьям невидимого Китежа?
Как к любым людям, занимающим авторитетные позиции, что подразумевает некоторый аванс уважения и доверия, но ничего не гарантирует. Статус и тень великих предков за спиной - только шанс, который может быть использован или потерян. Принцы бывают хорошими и дурными, и принцы, живущие в изгнании - не исключение. Но, наравне с дворцами и парками их августейших пращуров, они достались нам такими, как есть. И с нашей стороны совершенно естественно быть в курсе их фамильных позиций и титулов.
Как, однако, титуловать нынешних Романовых, если ни один из носящих это имя не является больше членом императорского дома? Ни один из них - не великий князь и даже не князь крови, ни один не может титуловаться императорским высочеством… Проблему решает общее наследство, не зависящее от российских имперских законов - это завезенные Петром III из Германии титулы Священной Римской империи. Все Романовы являются принцами Шлезвига и Гольштейна; в силу этого всех их можно титуловать светлейшими князьями.
Благодаря переплетению личных воль и исторических обстоятельств судьба Романовых неотделима от истории множества царственных, знатных и скромных фамилий мира. Слава общих предков осеняет семейство принца Уэльского и герцога Майкла Кентского, королевы Нидерландов и наследника испанского престола, шведских графов Бернадотов Висборгских, герцогов Лейхтенбергских, князей Голицыных и Чавчавадзе, а также Куликовских и Грундландов, Мэтью и Бидлстонов… Россия для них всех - родина пращуров. Они все для нас - часть общей родовой памяти. Чтобы избавиться от изъянов идентичности, придётся определить место царя в своей голове, и нестроения в среде императорского потомства не могут этому препятствовать. Династические расколы и споры возникают регулярно и практически везде. Но представлять себе хотя бы общую картину в исторически первенствующем семействе своей страны - естественно для всякого неглухого человека.
* * *
Об авторе: http://sovet.geraldika.ru/article/17586