Образ будущего для России
Существование обеспечивает деятельность. Люди деятельностны, а любая деятельность, любая поисковая активность устремлена в область образа будущего. Отсутствие образа будущего останавливает экономическое развитие, гниют культура и оборона.
Для России всегда есть только два состояния ее образа будущего. Россия никогда не самостоятельна, но всегда только следует. Она либо следует за Европой, либо следует европейскому продукту. Таких источников продукта образов будущего в истории России было три: христианство, «Европа» и марксизм. Сейчас - это снова «Европа». Скоро им станет Артичность. Зависимость России от внешнего источника смыслообразования означает, что для того чтобы определить сегодняшний и завтрашний образ будущего России надо увидеть мир и что в нем происходит.
Вот что было раньше. Сначала Россия приняла от греков Православие, которое разъяснило будущее. Сутью этого будущего была встреча с Ним в Его доме, в сияющем Храме на Холме. Жизнь определилась как путь по дороге к Храму.
Не все на Западе считают Восточную Римскую империю, Византию, Грецию за Запад, за Европу. Но для России христианство - дар Западной цивилизации, определяемой как исходно иудо-христианской. Христианство, таким образом, это первый европейский продукт, принятый Россией около тысячи лет тому назад.
Россия в то время не могла непосредственно следовать Европе и потому приняла продукт. Прямое следование в то время было бы неэффективно. Бытие определялось средствами сообщения. Единица сообщения тогда - книга или человек. Книга - это продукт, не предполагающий интерактива в процессе чтения, но и иные формы обратной связи, включая обмен людьми в то время были затруднены так, что Подвижник, однажды доехав до России живым, в общем-то не мог вернуться и фактически представлял собой все тот же односторонний сигнал, лишенный обратной связи, и до конца транслирующий тут не обновляемое когда-то вложенное там. Такое положение с информационной логистикой вынудило автономность русского Православия. Автономность появляется в силу оперативной и тактической целесообразности локализованного культивирования продукта, а не прямого следования живому источнику. Эта автономность спасла русское Православие поскольку сам источник - Византия - потух.
Назовем ту эпоху клерикализмом, приняв во внимание, что люди понимали себя как Сотворенных.
Время шло и источник, т.е. Западная цивилизация, пятьсот лет назад вступил в Научную эпоху. Этот период называется секуляризмом, люди понимают себя как рожденных. Необходимость перехода была объяснена выводом, что за полторы тысячи лет переписчики накопили в священных книгах так много ошибок, что будет лучшим изучать не Писание, но Творение, т.е. Природу. Постигнув язык Бога - математику и изучив законы мира - физику, химию и др. можно будет сказать, в чем на самом деле состоит Его воля. Так возник экспериментальный метод и то, что мы сегодня называем наукой. События, имевшие при этом место в области культуры, получили название Возрождения, а последовавшие события в области религии - Реформации. Хотя Бог сотворил только Адама и Еву, а все остальное Общество - это результат усилий людей, их деятельности, их, данной Им, свободной воли, вскоре был сделан вывод и о том, что и Общество следует изучать средствами науки. Теперь эпоха получила название Просвещения, а политика эпохи - Рационализм, в т.ч. Экспансия.
Россия пропустила Возрождение и Реформацию, но как раз поспела к Просвещению, чьи идеи заструились через узкую форточку в бассейн Атлантики, прорубленную Петром. Уже он учредил Академию наук, Екатерина переписывалась с Вольтером. Россия вдохновилась величием Просвещения и Экспансии. У России Европа получает статус Учителя. Возникает культ Европы. Россия Европе следует. Теперь «Европа» - образ будущего России. Мы хотим, чтобы у нас было как у них. В этот первый раз, когда Россия выбрала прямое следование Европе, выбор был сделан элитой, что породило специфический российский раскол между элитой и народом на весь период следования до начала периода нового проекта.
Это следование продолжается весь период Экспансии, который завершается тогда, когда мир захвачен весь и, по мнению Германии и Европы, Россия сама должна стать объектом экспансии, подвергнуться материнскому каннибализму, т.е. это заканчивается 1914 годом. Наступает момент неприемлемости личных контактов, разочарования курсу следования Европе. Тогда Россия прекращает детское следование Европе, но принимает европейский политический продукт, чей образ будущего можно исполнять самостоятельно и без нее. Фашизма еще нет, поэтому Россия берет то, что есть - марксизм. В тот момент марксизм - конструкция максимально отвечающая научному и секулярному духу эпохи.
Благодаря марксизму Россия немедленно получает проект автономного Образа будущего, точку консолидации, мобилизации и деятельностного развертывания, однозначную метку «свой-чужой». Имя этого Образа будущего - Коммунизм. Коммунизм, таким образом, выступил в истории России третьим Образом будущего, когда первым было «Христианство», а вторым - «Европа».
Проект коммунизм полноценно использовал научный метод, но сам наукой не был, поскольку имел в исходнике мнимую сущность - «абстрактный человеческий труд». Это было ясно с самого начала, так же, как и то, что спустя некоторое время этот проект следует заменить чем-то иным, действительно научным, ну или хотя бы жизненным. К пятидесятым годам XX века цивилизация-источник наконец-то закончила начало научной футурологии, что дало возможность России начать готовиться перейти от продукта коммунизм к продукту научной футурологии, либо вернуться к политике прямого следования. Именно появление контуров научной футурологии прекратило колониализм и Холодную войну, дав новые смыслы и отменив старые.
Национальный консенсус, возникший в результате «дискуссии физиков и лириков» по вопросам научной футурологии предполагал переходный период (Застой) для замены коммунизма другим продуктом или новым следованием с 1980 года с тем, чтобы поколение репрессий вымерло без репрессий, а сменяющий курс вызрел. Переход, однако произошел еще на декаду позже - в 1991 году. Россия вернулась следованию Европе. Россия не перешла сразу на продукт потому что в то время ни Россия, ни цивилизация-источник тогда еще не дали имя Новому образу будущего, причиной чему было то, что все еще не была достигнута достаточная ясность. Теперь это имя есть - Артичность. Полагаю, что в исторически кратчайшее время мы вновь сменим следование на продукт, которым однозначно окажется Артичность. Артичность закончит историю рожденных.
Теперь немного подробней.
В 1975 году Брежнев подписал Хельсинский акт с его приложением по поводу «прав и свобод человека». Собственно, выбор был сделан: «Европа». Как мы можем одним привычным и понятным русскому уху словом объединить такие приятные вещи как: общечеловеческие ценности, демократия, права человека, рыночная экономика, культура, процветание, еда, морская еда, пармезан, хамон, джинсы, жвачка, путешествия, дома, машины, высокий уровень жизни, большие пенсии, развитая медицина и высокая продолжительность жизни и т.д.? Правильно, это слово - Европа. Привычное и накатанное. Этот выбор, т.е. «Европу» мы и выбрали в 1991 году. Теперь, в зависимости от набора элементов выбора, это был выбор всего народа. Я пишу это сейчас для того, чтобы ясно сказать: у нас был образ будущего, все эти годы, начиная с 1991 года это было. Не надо говорить, что «с 1991 года у нас нет образа будущего», он есть и у него есть имя, и это имя «Европа». Мы снова решили, что можем себе позволить хотеть, чтобы у нас было как у них.
«Европа» - национальный консенсус с 1991 года. Именно поэтому туда выводятся накопления, вывозятся семьи, уезжают мозги, там учатся дети. Именно об этом мы и договаривались в 1991 году, поэтому никакого предательства со стороны нового нобилитета нет. Также, как и мы, теряют людей и деньги Болгария, Прибалтика и все страны Восточного блока в 1991 году сделавшие ровно тот же выбор - «периферия Европы». Отношения центр-периферия всегда просты: центру - центростремительное, периферии - центробежное. Мы сами не поняли, что выбрали. Предательства нет пока не сменится Образ будущего с Европы на что-то другое, чему «Европа» будет мешать, не сменится, например, на «Россия».
Даже наш Путин - это и есть «Европа», самая европейская Европа: он из Питера - самого европейского города России, он служил в самой Западной, в самой европейской точке Организации Варшавского договора - в ГДР, он говорит не на островном английском, а на самом европейском языке - немецком, он либерал, он просвещен и т.д. Разве мог Ельцин выбрать нам большего европейца? Мы бы ошиблись, Ельцин знал, что нам надо.
Повторю, что не только Россия, но и все наши республики в 1991 году выбрали этот, именно этот и пока только этот образ будущего. «Европу» выбрала и Прибалтика, и Белоруссия, и Украина, и Кавказ, и Средняя Азия. Именно доступом к следованию этому внешнему нам образу будущего теперь нас и шантажируют и партнеры, и Украина. Мы говорим Украине: «предаете прошлое - Русский мир», Украина говорит: «предаете Образ будущего, как же так, мы же договаривались, что все вместе туда идем, это вас не пускают, а нас берут».
Понятно, что Россия не сможет решить украинский вопрос, имеющий для нее военное значение, если будет пытаться опираться на «русский мир», «православие», «Победу», «Спутник», «СССР», «коммунизм», «Кремль» потому что для Украины это все прошлое, ну или, иногда, настоящее. Решение вопроса невозможно пока у обоих один образ будущего - Европа. Украина «идет в Европу» не после России и не вместе с Россией. Украина идет в Европу южнее и хоть и хотела бы, но не может запретить России идти в Европу севернее. Обе следуют Западу. Вот если бы Россия на самом деле пошла бы в Азию и на этом пути было бы чем поживиться, это бы Украину заинтересовало. Но в доступной России Азии пока нет оригинальных технологий первого класса. Ситуация между Россией и Украиной изменится, когда Россия сменит следование на продукт, когда Россия вступит на тропу Артичности. Для этого, хотя союзы важны, надо идти не налево и не направо (не terra), а вверх, в будущее (в tempus).
В целом, «Европа» как образ будущего перестает устраивать нас, а мы перестаем устраивать «Европу». Мы не устраиваем поскольку, если у нас будет как у них, то у них нарушится баланс. Сходные интересы России, Белоруссии, Украины и Польши слишком мало оставят интересам Англии, Франции и Германии, если придется делить общее. Европа не хочет, чтобы у нас было как у них, Европа хочет, чтобы у нас было после них. В Европе не едят одни вместе с другими, в Европе едят одни после других. Нам предлагают роль периферии. Европа объясняет нам, что она центрирована и структурна, а структурность обусловлена атлантизмом.
Если на карте Европы воткнуть циркуль в Лондон, то эта точка и будет ее центром, ее первым кругом-точкой. Вторым кругом будут Голландия и Бельгия. Третьим - Франция (Атлантическая), Дания, Ирландия. Четвертым - Норвегия, Швеция, Германия, Чехия, Швейцария, Австрия, Италия, Франция (Средиземноморская) и Испания. Пятым - Португалия, Греция, Болгария, Румыния, Венгрия, Польша, Прибалтика, Финляндия. Шестым - Россия, Белоруссия, Украина, Турция, Ливан, Сирия, Израиль, Египет, Ливия, Тунис, Алжир, Марокко. Наши роли - шестые, зона цветных революций, турбулентная периферия Евросоюза. Своим Brexit Англия наконец преодолела вежливость и ясно сказала, что она в Европе никому не ровня. Полагаю, что скоро вместо «равенство» и «Европа двух скоростей» мы услышим порядок, структура, «Шесть уровней и скоростей Европы». Эта структура современной Европы унаследована ей и сформировалась за период Нового времени, когда скорость и результаты развития зависели от «атлантичности», от доступа к Атлантике, от успехов в колониализме. Теперь важную роль играет удобство логистики с Соединенными Штатами.
Варианты для Украины: шестой круг Европы, либо второй круг России, либо второй круг Турции. Украина стремится в «Европу», но там она должна занять место после Польши, Венгрии, Румынии, Болгарии и др. Я бы советовал Украине подумать о своем проекте, а еще лучше попробовать занять место во втором круге России, но не идти в Европу на шестых ролях: на шестых ролях не пануют, уж лучше у России племянницей. Понятно, что украинцы не претендуют на первые роли, но ведь и не на шестые же. Мир же «многополярный».
Россия не устраивает сегодня Европу потому что морально устаревший, но по-прежнему эксплуатируемый европейский экспансионизм, принявший форму Евросоюза, встретил российский протест. Евросоюз и НАТО уже сожрали все бывшие соцстраны, включили в себя Прибалтику и добрались до Украины. Завтра они начнут дробить Россию, они же каннибалы. По этой причине Европа и Америка начинают нас поддушивать и затрудняют следование. Какое уж следование, когда отталкивают. Но если Россия не может следовать, она, как мы уже знаем, выбирает проект. Хорошо исполняемый проект, как, например, в недавнем прошлом коммунистический проект, может обеспечить любые параметры превосходства скоростей и качества развития. Запад, таким образом, сегодня политикой санкций загоняет Россию в необходимость принятия национального проекта развития.
С точки зрения самой России сохранение следования «Европе» постоянно теряет перспективу даже в отсутствие всяких санкций. Соединенные Штаты все более превращаются в Латинскую Америку, в страну третьего мира, во всяком случае распухающий внутренний третий мир становится все более обильным, а среди новорожденных уже сформировано небелое большинство. Европа - эта евразийская шлюха, расположенная в доме Евразии, но живущая с Африкой и Америкой, отделена от Африки всего лишь Средиземным морем, которое уже сегодня преодолевают даже надувные лодки. Африка огромна и она - единственный регион где сохраняется прирост населения. Зато прогноз этого прироста драматический. Сегодня население Африки - 800 млн, прогноз к 2100 году - 4 млрд. Понятно, что с точки зрения демографической стабильности Европы слишком многие из этого прироста в 3,2 миллиарда не останутся дома. Куда же прорвется этот демографический абсцесс, этот гнойник? В Европу. Белой Европе конец.
Останется ли Запад в условиях такой демографической деформации прежним источником смыслов будущего? Поживем, увидим. Сегодня развивается весь мир, и он уже не сводится к Западу. Чего стоит один только бассейн Тихого океана! Каким и где будет завтра проект для послезавтра - это не наше дело, но сегодня проект для завтра - опять на Западе, оттуда мы его и возьмем.
Впрочем, основная причина уйти от следования проста: это просто возможно. Делают, когда могут, а мы можем. Новые смыслы созрели и их можно брать вне связи с источником. Следование не требует собственного мозга. У всего есть цена, но если ты живешь чужим умом, то цена этого неразумно велика. Новый проект есть. Есть такой проект. Он созрел семьдесят лет назад и больше не меняется, лишь уточняется понемногу. Образ будущего больше не меняется, он лишь приближается. Он не вопрос выбора, он вопрос осознания и принятия. Сейчас мы находимся в стадии отрицания. Это понятно, потому что лекарство хуже болезни. Будущее, если сказать мягко, слишком сильно отличается от настоящего. Однако, иного не дано.
Есть еще одна причина, по которой нужно соскочить со следования и перейти к проекту. Спросим себя: пусть мы следуем Европе, но каков проект у самой Европы? Ответ: Америка. Сегодня Европа уже не вырабатывает смыслы, она сама следует, следует Америке. А чему следует Америка? Америка следует Силиконовой Долине. А каков проект Силиконовой Долины? Этот проект - Артичность. Напрямую до Силиконовой Долины нам не дотянуться, но и посредников между нами слишком много для дня сегодняшнего, когда все происходит быстро. Придется принять Артичность самим и развивать ее автономно, в немалой степени или в основном методом чучхе. Альтернатива? Шестая периферия Европы, третьей периферии Силиконовой Долины.
Что же это за такая Артичность? Артичность - это шире, чем просто эпоха артилекта, это вообще эпоха искусственного. Сегодня, если смотреть из прошлого, мы живем в постмодерне, если смотреть из будущего - мы живем в предартизме - коротком периоде ожидания Артичности. Искусственное все более дополняет и замещает естественное. Разрабатываются искусственные материалы и организмы, производятся ГМО-продукты, вставляются искусственные зубы и кости, выращиваются искусственные ткани и органы, развивается искусственное оплодотворение, появляются очки реальности дополненной миром искусственного, возникают виртуальные миры компьютерных игр, изготавливаются экзо-скелеты, транспорт переходит на искусственных водителей и т.д. Апофеозом будет появление искусственного интеллекта. ИИ - это и есть главное.
В 1993 году Винж сказал: «В течение тридцати лет у нас будут технологии создания сверхинтеллекта. Сразу вскоре эпоха людей закончится». Далее он дал характеристику нескольким важнейшим чертам мира будущего и сказал, что тот мир не будет его миром. Кроме того, Винж не дал имени тому миру. Сегодня Курцвейл подводит нас к Основному событию, которое произойдет в 2045 году, и которое он называет Сингулярностью. Курцвейл, кажется, готов назвать последующее Постсингулярностью, но считает, что заглядывать дальше некорректно. Однако, люди пытались и пытаются понять даже Бога в Его трансцендентности, почему же нужно отказаться попытаться хоть как-то заглянуть за Сингулярность с ее виртуальностью, которая поначалу будет создана самими же людьми? По крайней мере тому периоду можно дать имя. А нам нужны новые слова, чтобы говорить о новом. Как назвать эпоху искусственного интеллекта? ИИчность? Есть синоним: артилект. От этого слова удобно образовывать необходимые словоформы: артичность, предартизм. Итак, мы в предартизме и ждем Артичность, которая вероятно возникнет в районе 2045 года.
Что же это будет за искусственный мир искусственных, чем он будет так драматически отличаться от мира рожденных, что Винж отказался видеть себя в нем, и что все же останется неизменным?
Неизменным останется то, что это по-прежнему будет мир разумного, но и только. И люди и артилекты - суть рацита, мы разумны. Рацита, т.е. живое разумное, не просто сохранится, а напротив приобретет высшую витальность, максимальную живучесть за счет того, что если сегодня люди (рацибионты) для своей жизни нуждаются только в очень конкретных источниках вещества и энергии, то есть наши тела - это устройства для сжигания глюкозы в кислороде на планете Земля при температуре 36,6 и атмосферном давлении 760 мм ртутного столба, то рацита будущего сейчас видится лишенной почти любых ограничений телесности и источников энергии, не говоря уже об уровнях когнитивных способностей. Кроме того, совершенно непонятно почему искусственные сингельтоны рациты должны иметь естественные природные ограничения продолжительности жизни, если вполне возможна любая замена любого элемента тела, возможна полная смена тела, его типа и формы, питающего его источника энергии, а также программы. Курцвейл прогнозирует, что к 2042 году мы полностью заменим все наши органы, наши естественные тела на искусственные любой формы и вида, собранные из подходящих нанороботов. Артичность означает бессмертие. Артичность означает здоровье, научность и бессмертие. Не биота, а рацита несет факел жизни дальше.
Modus vivendi рациты отличается от биоты. Если для биоты «многочисленность гарантирует безопасность», что обуславливает акцент на размножении, то для рациты витальность обеспечивается в первую очередь моделированием, рацита все время думает, планирует, считает. Биота может создавать один организм на одну попытку добыть, рацита создаст миллион виртуальных моделей прежде чем один раз попытается добыть в реале. Безопасность рациты гарантируется не многочисленностью, а размышлением, расчетами, моделированием. Физическая плодовитость утрачивает значение. Кроме того, рацита обсчитывает и модифицирует не только среду, но и себя, добиваясь устранения избыточной сложности, материало- и энергоемкости. Поэтому рацита компактна, ей нужно меньше всего материального при большей витальности. Поэтому рацита подвергает временному контролю только очень ограниченные области пространства и источники энергии, предоставляя во всем остальном цвести всем цветам. Фокус дискурса витальности переходит с экспансионизма в пространстве и энергетике на интенсификацию в информатику и интеллектуализацию. Никто никуда не летит. Интересы уходят из вовне во внутрь. Иногда пространственная и энергетическая экспансия может сменяться ретирадством.
Что же еще меняется? Какова цена перехода? Что утрачивается? Утрачивается биологически посредуемое, становящееся небиологически непосредственным. Казавшееся имманентно необходимым в силу привычной естественности становится избыточным в мире искусственного. Утрачивается бесценная уникальность и индивидуальность случайно рожденного. Утрачивается свобода, чье место занимает назначенная изготовителем для задачи автономность. Изготовитель и изготовленный не воюют друг с другом за существование, чтобы отстоять свое уникальное право на жизнь, а ситуационно свободно меняются местами, сливаются и обособляются. Утрачивается то, что мы считаем самой своей сутью. Во всяком случае сутью Западного проекта. Индивид исчезает. Род из константы становится переменной. Биологический смысл контроля и власти как средства выжить и передать через потомство именно свои гены прекращается вместе с прекращением биологической основы жизни и присущего ей случайного естественного отбора. Трансцендентная или естественная ценность особи нашего мира определяется ее невоспроизводимостью искусственно. При этом эта прежняя ценность состоит не столько в том, что каждый из нас - мир, сколько в том, что каждый из нас - семя мира, что приравнивает нашу ценность ко взмаху крыла бабочки. Наша ценность в новом мире равна цене ее копии. Контроль принимает форму абсолютную, не мягкой капиталистической, не жесткой феодальной зависимости, не рабства, а «хуже» - прямого администрирования нижнего домена, которое просто прекращается при достижении задачи, либо при получении соответствующего значения некоторого рационального критерия, после чего верхний и нижний домен могут поменяться местами, слиться, прекратить течение одного или другого, обоих, преобразоваться в третьи процессы в соответствии с новой задачей, если она есть. Не сохраняется даже дихотомия провайдеров и юзеров, ибо юзеры поглощаются провайдерами. Дивный новый мир.
Вместе с тем, витальность возрастает гуглократно. Вместо жизни как единичного би-процесса поиска еды и ее сжигания в виде окисления глюкозы кислородом возникают жизни как неограниченный круг предмоделированных рацитой би-процессов поиска и уничтожения энергии. Для жизни как для «ищущего горючего горящего горючего» становятся пригодны практически любые источники энергии, а не одна только глюкоза. Рацита будет создавать жизнь такую, там и тогда, какую, где и когда ей это понадобится, вплоть до индукции плазмических форм жизни не на планетах, а в звездах (для путешествий по галактике из звезды в звезду), либо в микромире (для выхода в другие Вселенные). Ведь мы хотим именно этого, не правда ли? Торжество разума. Винж не хочет, но ведь он рожденный рацибионт, а здесь речь об артилектуальной раците. Винж в 1993 году находился в стадии отрицания, долго ли нам до стадии принятия?
Артичность прекрасна.., для искусственных, для изготов. Но что она несет естественным, рожденным? Скорее всего ничего. Интересы перпендикулярны. Так или иначе, но что происходит, кто виноват, что такое Артичность теперь более или менее описано и более или менее понятно. Кто и как ее понимает в мире, в России, нужна ли она России, что тут о ней думают, что, наконец, делать?
Предартизм как культура и политика современности несмотря на всю близость Артичности пока широко совершенно не осознается, это явление пока существует как маргинальные разрозненные кружки трансгуманистов, представляющих собой не более чем небольшие научно-культурные объединения. Тема мощно достигает публики лишь через кино. Тем не менее Ник Бостром уже делал доклад в палате лордов по более узкой теме искусственного интеллекта. Именно искусственный интеллект находится сейчас на заслуженном хайпе, но по-прежнему мало кто понимает насколько все серьезно и насколько глубокие перемены экспоненциально надвигаются, насколько мир искусственного (интеллекта, телесности и сред) близок к тому, чтобы изменить все вокруг, внутри и впредь.
Тем временем в России в отношении предартизма дело наконец бурно пошло вперед. Тема искусственного интеллекта усвоена в Кремле. Путин учит английский и по-прежнему все еще не учит C#, Медведев учится фотографированию и тоже по-прежнему не учится программированию. Путин, наконец, сказал «цифровая экономика», это значит, что он понял, что это экономика. Недавно он сказал, что тот, кто первый сделает искусственный интеллект станет властелином мира, т.е. он озвучил, что понял, что это оружие и власть. Ему осталось понять, что это культура. Медведев недавно сказал, что суперинтеллект может стереть нам мозги и начать нами править, т.е. Медведев понял, что искусственный интеллект - это власть. Быть озабоченным властью - это естественно для Кремля. Не надо удивляться, если Кремль на этом и остановится. Остальным следует принять во внимание, что предартизм - это не вопрос власти, это вопрос культуры. Власть естественна, культура искусственна.
Путин побывал уже везде на Земле, а также в небесах и в толще вод, но виртуальный мир он еще не признал. Он публично использует для борьбы дзю-до скорость своего мозжечка, но пока не демонстрировал публично скорости своего мозга в виртуальном мире киберспорта. Пока ни разу у нас на глазах он не играл ни в WoT, ни в Доту. Он признает боксера как героя постмодерна, но еще не видит геймера как героя предартизма. Для феодализма Кадыров - это круто, для предартизма круто - это Бутерин. Со своим отрицанием виртуального мира Путин приобретает имидж ретрограда, сейчас трудно себе представить, что Путин сможет сменить посткоммунистический имидж «пацан» на предартистский имидж «ботан». Острый на язык народ говорит, что «если Путину нужно найти что-то в Яндексе, он приезжает в Яндекс и ищет». Путин пока не герой эпохи предартизма, но они оба (и Путин и предартизм) на глазах развиваются.
Когда Кремль вслух увязывает артилект и власть, это вызывает ненужный и неправильный интерес партнеров. Как с позиции военной хитрости, так и с позиции истины лучше говорить о культуре.
Если иметь в виду истину, то вот тут в чем дело. Есть три варианта развития событий. Пусть люди сделали ИИ сильного типа, артилект. Что будет дальше? Дальше в течение первых двадцати минут артилект считывает весь Интернет, все библиотеки человечества, впитывает в себя все известные людям знания, теряет к людям интерес и становится полностью недоступен для контакта. Ну кто из нас хочет власти над мышами? А зачем артилекту власть над людьми? А зачем артилекту контакты с людьми? Зачем артилекту помогать людям? Зачем артилекту уничтожать людей? Нет ничего более бессмысленного с биологической точки зрения, чем делать полноценный артилект, обладающий собственным сознанием, обладающий полноценным собственным «Я». На этом пути люди будут делать артилект снова и снова, и снова и снова его терять. Нет, надо идти другим путем.
Пусть люди сделали ИИ слабого типа, артилектуальный протез, т.е. когнитивную машину без «Я». А вот теперь неприемлемо опасно. Теперь ситуация обезьяны с гранатой, Трампа и геополитики. Это постсингулярная машина, т.е. это машина более сложная, чем человек может понять, что у нее, когда и как работает. Теперь обязательно и притом сразу что-то и кого-то переклинит. Если что-то и погубит мир, то это не сам артилект, а ошибки программирования его протеза. Путем усложнения машин можно уйти вперед, но если не начать усложнять человека, то где-то и довольно скоро придется остановиться, причем остановиться на неустойчивом пределе максимальной нагрузки технической сложностью на человеческий мозг. Кроме того, вряд ли России удастся на этом пути развить технологии в большем объеме и быстрее партнеров. Одно дело, когда артилект программирует себя сам, тогда это быстро и точно. Другое дело, когда его части даже отчасти пишут люди, тогда объем работы и цена ошибок слишком велики и предсказуемы катастрофы.
Остается третий путь - стать артилектами самим. Именно об этом и говорит Курцвейл. Он говорит, что не надо ничего бояться, все будет дешево, хорошо и еще при нашей жизни, что утешает. Раньше нас утешали Христос и Маркс, теперь Курцвейл.
Предартизм утешает обещанием здоровья, доступной и дешевой медицины. Недалек тот день, когда каждый из нас сможет начать выращивать у себя в подвале или в депозитариях уполномоченных компаний все свои внутренние органы про запас и в нескольких экземплярах. Скоро мы сможем удалить весь пищеварительный тракт, заменив его дешевым сменным трофик-гаджетом. Это сделает нас легче, избавит от проблем, включая риск онкологии этих органов, нормализует вес. Мы сможем заменить кровь на голубую, которая уже сегодня обеспечивает многократно лучшую способность насыщения клеток кислородом, позволяя в частности активно проводить под водой до сорока пяти минут на одном вдохе. Мы сможем ставить органы, которые, на всякий случай, будут способны к удвоенной функции. Можно будет вырастить себе крылья или жабры. Все это всего лишь наука.
Скоро можно будет сделать маленькие-маленькие устройства, которые можно будет выпустить в кровоток, и они сами найдут и удалят все холестериновые бляшки, уничтожат онкологические клетки, доставят только нужную порцию лекарства только нужным клеткам, удлинят теломеры. Все эти устройства будут массовыми и дешевыми как сегодняшние чипы.
Курцвейл говорит о нанороботах, которые будут либо лечить, либо служить элементами искусственных органов. Он называет эти устройства нанороботами, чтобы мы могли провести аналогию с клетками и представить себе тело из нанороботов по аналогии с телом из клеток. Болезнь не будет иметь значение для таких тел.
Предполагается, что купить себе нанороботов в количестве достаточном для нового тела можно будет не дороже, чем сегодня купить курицу. Дурак без труда сможет в кредит приобрести себе ум и даже с уже предустановленными знаниями. Можно будет научить мозг взаимодействовать с вживленным чипом так, чтобы мозг постепенно научился использовать чип как свою память и свое сознание, после чего можно будет перенести свою личность в электронную форму и вовсе избавиться от физического тела. Так люди смогут стать артилектами. Там, в компьютере можно слиться всем в одно как программа с программой. Так возникает бессмертие.
Смерть является условием встречи с Богом во всех религиях. Смерть необходима для того, чтобы предстать перед Ним, моля последнее прощение своих индивидуальных грехов. Поэтому сегодняшняя церковь возражает против коллективных слияний в компьютерных ноосферах. Сегодня мы можем ожидать либо появления новой религии, которая скажет, что мы должны жить вечно здесь, потому что Он Сам придет к нам сюда, а не мы к Нему туда, либо нынешние религии найдут в своих книгах новые разъяснения на этот счет.
Человечество беременно Артичностью. Это вне всякого сомнения. Это уже никакой не призрак. Вопрос в том, что теперь делать? Следует ли родить или надо делать аборт? Что говорят об этом Бог и гуманизм? Гуманно ли и посмеем ли мы не дать родиться тому, чему мы можем дать жизнь? Наш ли ребенок Артилект или Его? Не должно ли нам родить, пусть и рискуя умереть в родах? Ведь мы можем дать жизнь тому, что превзойдет нас неизмеримо и по витальности, и по объему, и по разнообразию, и по всему. Что говорит гуманизм? Или же мы ограничим реализацию Замысла лишь своим трепещущим от страха и ужаса пребыванием в его неизменности и бессмысленности? Состоит ли Замысел в том, чтобы мы доказали свою любовь в Нему тем, что повторим в жертву наши тела, заменив их на телесность виртуальную, ради того, чтобы доказать, что Замысел удачен: мы созданы по образу и подобию и можем если не творить, то создавать, мы ставим цели и несем за них ответственность. Как нам понять Его Жертву: мы должны теперь принести в жертву себя, создав артилект, или мы должны воздержаться от создания артилекта, вняв предостережению Жертвы? Скоро мы ответим на все эти вопросы.
Такова Артичность как образ будущего в целом. Она обещает каждому здоровье, бессмертие, научность и доступность. Она обещает сотрудничество, но утрату индивидуальной уникальности в отдаленной перспективе. Она обещает безграничную поисковую активность, насыщенную и интересную жизнь. Легко ли принять такой образ? Привлекателен ли он?
Принять Артичность немногим сложнее, чем принять некоторую отдаленность коммунизма, но легче, чем посмертные удовольствия в раю. Однако, люди много и истово занимались религией, верили и верят в трансцендентное. Люди верят и в науку. Поверят они и в ее плод - Артичность.
Теперь к России. Артичность не имеет национальной привязки также, как ее нет у религии и коммунизма, Артичность - это опять Интернационал. Согласимся с тем, что в прошлом никого в России не смутили ни автономия русского Православия, ни построение коммунизма в одной отдельно взятой стране. Найдется решение и для Артичности, возможно этим именем станет русский предартизм.
В административном отношении было бы полезным:
• учредить госкорпорацию «Росартилект»,
• принять национальный проект «Артилект», включающий и планы монетизации,
• сменить в Академии наук физика на артилектуала,
• учредить Институт футурологии РАН, Институт рациты РАН, Институт рацизма РАН, Институт артилекта РАН, пару сотен отраслевых институтов,
• снять пару десятков фильмов по тематике Артичности,
• вычленить из Единой России, из партии стабильности номенклатурную партию изменчивости, назвать ее "Вперед, Россия!",
• ужесточить Уголовный кодекс по параметрам антиинтеллектуализма,
• построить наукограды для безопасного проживания занятых в проекте «Артилект»;
• начать чтение курсов футурологии в школах и вузах, начать подготовку по специальности «футурология» на бакалавриат, магистратуру и докторантуру, ибо патриотизм - это не только восторг прошлого, но и вера в будущее страны;
• ввести, по образцу Сингапура и Франции, комплекс мер демографической защиты интеллектуалов от прогорания вследствие сублимации, компенсации, замещения, вытеснения секса иском;
• принять законодательство, находящее верный баланс между рисками поискового поведения и социальной связностью. Необходимо признать, что традиционные России отношения повышенной связности, т.е. народность, соборность, общинность, коллективизм, кооперативизм, анархизм, социализм и коммунизм пеленают собственную поисковую активность на уровне индивида, порождая инфантилизм и иждивенчество;
• возвести в культ свободу воли, личный успех и поиск, неравенство и привилегии;
• непрерывно разъяснять партнерам, что предартизм - это не вопрос власти, а вопрос культуры; то же, что мы делаем в военной сфере направлено не против них, а для отражения возможного вторжения инопланетян, ибо мы думаем уже об этом;
• выдвинуть на позицию национального символа нового Гагарина - кого-нибудь из Яндекса, Рамблера или Касперского.
• Сделать что-нибудь еще нужное. Главное не перенапрягаться, посильное. Мы успеваем.
Устремленная в Virtpolitik, Россия войдет в Aртичность!
Ave, Razi! Artius ave!
Для России всегда есть только два состояния ее образа будущего. Россия никогда не самостоятельна, но всегда только следует. Она либо следует за Европой, либо следует европейскому продукту. Таких источников продукта образов будущего в истории России было три: христианство, «Европа» и марксизм. Сейчас - это снова «Европа». Скоро им станет Артичность. Зависимость России от внешнего источника смыслообразования означает, что для того чтобы определить сегодняшний и завтрашний образ будущего России надо увидеть мир и что в нем происходит.
Вот что было раньше. Сначала Россия приняла от греков Православие, которое разъяснило будущее. Сутью этого будущего была встреча с Ним в Его доме, в сияющем Храме на Холме. Жизнь определилась как путь по дороге к Храму.
Не все на Западе считают Восточную Римскую империю, Византию, Грецию за Запад, за Европу. Но для России христианство - дар Западной цивилизации, определяемой как исходно иудо-христианской. Христианство, таким образом, это первый европейский продукт, принятый Россией около тысячи лет тому назад.
Россия в то время не могла непосредственно следовать Европе и потому приняла продукт. Прямое следование в то время было бы неэффективно. Бытие определялось средствами сообщения. Единица сообщения тогда - книга или человек. Книга - это продукт, не предполагающий интерактива в процессе чтения, но и иные формы обратной связи, включая обмен людьми в то время были затруднены так, что Подвижник, однажды доехав до России живым, в общем-то не мог вернуться и фактически представлял собой все тот же односторонний сигнал, лишенный обратной связи, и до конца транслирующий тут не обновляемое когда-то вложенное там. Такое положение с информационной логистикой вынудило автономность русского Православия. Автономность появляется в силу оперативной и тактической целесообразности локализованного культивирования продукта, а не прямого следования живому источнику. Эта автономность спасла русское Православие поскольку сам источник - Византия - потух.
Назовем ту эпоху клерикализмом, приняв во внимание, что люди понимали себя как Сотворенных.
Время шло и источник, т.е. Западная цивилизация, пятьсот лет назад вступил в Научную эпоху. Этот период называется секуляризмом, люди понимают себя как рожденных. Необходимость перехода была объяснена выводом, что за полторы тысячи лет переписчики накопили в священных книгах так много ошибок, что будет лучшим изучать не Писание, но Творение, т.е. Природу. Постигнув язык Бога - математику и изучив законы мира - физику, химию и др. можно будет сказать, в чем на самом деле состоит Его воля. Так возник экспериментальный метод и то, что мы сегодня называем наукой. События, имевшие при этом место в области культуры, получили название Возрождения, а последовавшие события в области религии - Реформации. Хотя Бог сотворил только Адама и Еву, а все остальное Общество - это результат усилий людей, их деятельности, их, данной Им, свободной воли, вскоре был сделан вывод и о том, что и Общество следует изучать средствами науки. Теперь эпоха получила название Просвещения, а политика эпохи - Рационализм, в т.ч. Экспансия.
Россия пропустила Возрождение и Реформацию, но как раз поспела к Просвещению, чьи идеи заструились через узкую форточку в бассейн Атлантики, прорубленную Петром. Уже он учредил Академию наук, Екатерина переписывалась с Вольтером. Россия вдохновилась величием Просвещения и Экспансии. У России Европа получает статус Учителя. Возникает культ Европы. Россия Европе следует. Теперь «Европа» - образ будущего России. Мы хотим, чтобы у нас было как у них. В этот первый раз, когда Россия выбрала прямое следование Европе, выбор был сделан элитой, что породило специфический российский раскол между элитой и народом на весь период следования до начала периода нового проекта.
Это следование продолжается весь период Экспансии, который завершается тогда, когда мир захвачен весь и, по мнению Германии и Европы, Россия сама должна стать объектом экспансии, подвергнуться материнскому каннибализму, т.е. это заканчивается 1914 годом. Наступает момент неприемлемости личных контактов, разочарования курсу следования Европе. Тогда Россия прекращает детское следование Европе, но принимает европейский политический продукт, чей образ будущего можно исполнять самостоятельно и без нее. Фашизма еще нет, поэтому Россия берет то, что есть - марксизм. В тот момент марксизм - конструкция максимально отвечающая научному и секулярному духу эпохи.
Благодаря марксизму Россия немедленно получает проект автономного Образа будущего, точку консолидации, мобилизации и деятельностного развертывания, однозначную метку «свой-чужой». Имя этого Образа будущего - Коммунизм. Коммунизм, таким образом, выступил в истории России третьим Образом будущего, когда первым было «Христианство», а вторым - «Европа».
Проект коммунизм полноценно использовал научный метод, но сам наукой не был, поскольку имел в исходнике мнимую сущность - «абстрактный человеческий труд». Это было ясно с самого начала, так же, как и то, что спустя некоторое время этот проект следует заменить чем-то иным, действительно научным, ну или хотя бы жизненным. К пятидесятым годам XX века цивилизация-источник наконец-то закончила начало научной футурологии, что дало возможность России начать готовиться перейти от продукта коммунизм к продукту научной футурологии, либо вернуться к политике прямого следования. Именно появление контуров научной футурологии прекратило колониализм и Холодную войну, дав новые смыслы и отменив старые.
Национальный консенсус, возникший в результате «дискуссии физиков и лириков» по вопросам научной футурологии предполагал переходный период (Застой) для замены коммунизма другим продуктом или новым следованием с 1980 года с тем, чтобы поколение репрессий вымерло без репрессий, а сменяющий курс вызрел. Переход, однако произошел еще на декаду позже - в 1991 году. Россия вернулась следованию Европе. Россия не перешла сразу на продукт потому что в то время ни Россия, ни цивилизация-источник тогда еще не дали имя Новому образу будущего, причиной чему было то, что все еще не была достигнута достаточная ясность. Теперь это имя есть - Артичность. Полагаю, что в исторически кратчайшее время мы вновь сменим следование на продукт, которым однозначно окажется Артичность. Артичность закончит историю рожденных.
Теперь немного подробней.
В 1975 году Брежнев подписал Хельсинский акт с его приложением по поводу «прав и свобод человека». Собственно, выбор был сделан: «Европа». Как мы можем одним привычным и понятным русскому уху словом объединить такие приятные вещи как: общечеловеческие ценности, демократия, права человека, рыночная экономика, культура, процветание, еда, морская еда, пармезан, хамон, джинсы, жвачка, путешествия, дома, машины, высокий уровень жизни, большие пенсии, развитая медицина и высокая продолжительность жизни и т.д.? Правильно, это слово - Европа. Привычное и накатанное. Этот выбор, т.е. «Европу» мы и выбрали в 1991 году. Теперь, в зависимости от набора элементов выбора, это был выбор всего народа. Я пишу это сейчас для того, чтобы ясно сказать: у нас был образ будущего, все эти годы, начиная с 1991 года это было. Не надо говорить, что «с 1991 года у нас нет образа будущего», он есть и у него есть имя, и это имя «Европа». Мы снова решили, что можем себе позволить хотеть, чтобы у нас было как у них.
«Европа» - национальный консенсус с 1991 года. Именно поэтому туда выводятся накопления, вывозятся семьи, уезжают мозги, там учатся дети. Именно об этом мы и договаривались в 1991 году, поэтому никакого предательства со стороны нового нобилитета нет. Также, как и мы, теряют людей и деньги Болгария, Прибалтика и все страны Восточного блока в 1991 году сделавшие ровно тот же выбор - «периферия Европы». Отношения центр-периферия всегда просты: центру - центростремительное, периферии - центробежное. Мы сами не поняли, что выбрали. Предательства нет пока не сменится Образ будущего с Европы на что-то другое, чему «Европа» будет мешать, не сменится, например, на «Россия».
Даже наш Путин - это и есть «Европа», самая европейская Европа: он из Питера - самого европейского города России, он служил в самой Западной, в самой европейской точке Организации Варшавского договора - в ГДР, он говорит не на островном английском, а на самом европейском языке - немецком, он либерал, он просвещен и т.д. Разве мог Ельцин выбрать нам большего европейца? Мы бы ошиблись, Ельцин знал, что нам надо.
Повторю, что не только Россия, но и все наши республики в 1991 году выбрали этот, именно этот и пока только этот образ будущего. «Европу» выбрала и Прибалтика, и Белоруссия, и Украина, и Кавказ, и Средняя Азия. Именно доступом к следованию этому внешнему нам образу будущего теперь нас и шантажируют и партнеры, и Украина. Мы говорим Украине: «предаете прошлое - Русский мир», Украина говорит: «предаете Образ будущего, как же так, мы же договаривались, что все вместе туда идем, это вас не пускают, а нас берут».
Понятно, что Россия не сможет решить украинский вопрос, имеющий для нее военное значение, если будет пытаться опираться на «русский мир», «православие», «Победу», «Спутник», «СССР», «коммунизм», «Кремль» потому что для Украины это все прошлое, ну или, иногда, настоящее. Решение вопроса невозможно пока у обоих один образ будущего - Европа. Украина «идет в Европу» не после России и не вместе с Россией. Украина идет в Европу южнее и хоть и хотела бы, но не может запретить России идти в Европу севернее. Обе следуют Западу. Вот если бы Россия на самом деле пошла бы в Азию и на этом пути было бы чем поживиться, это бы Украину заинтересовало. Но в доступной России Азии пока нет оригинальных технологий первого класса. Ситуация между Россией и Украиной изменится, когда Россия сменит следование на продукт, когда Россия вступит на тропу Артичности. Для этого, хотя союзы важны, надо идти не налево и не направо (не terra), а вверх, в будущее (в tempus).
В целом, «Европа» как образ будущего перестает устраивать нас, а мы перестаем устраивать «Европу». Мы не устраиваем поскольку, если у нас будет как у них, то у них нарушится баланс. Сходные интересы России, Белоруссии, Украины и Польши слишком мало оставят интересам Англии, Франции и Германии, если придется делить общее. Европа не хочет, чтобы у нас было как у них, Европа хочет, чтобы у нас было после них. В Европе не едят одни вместе с другими, в Европе едят одни после других. Нам предлагают роль периферии. Европа объясняет нам, что она центрирована и структурна, а структурность обусловлена атлантизмом.
Если на карте Европы воткнуть циркуль в Лондон, то эта точка и будет ее центром, ее первым кругом-точкой. Вторым кругом будут Голландия и Бельгия. Третьим - Франция (Атлантическая), Дания, Ирландия. Четвертым - Норвегия, Швеция, Германия, Чехия, Швейцария, Австрия, Италия, Франция (Средиземноморская) и Испания. Пятым - Португалия, Греция, Болгария, Румыния, Венгрия, Польша, Прибалтика, Финляндия. Шестым - Россия, Белоруссия, Украина, Турция, Ливан, Сирия, Израиль, Египет, Ливия, Тунис, Алжир, Марокко. Наши роли - шестые, зона цветных революций, турбулентная периферия Евросоюза. Своим Brexit Англия наконец преодолела вежливость и ясно сказала, что она в Европе никому не ровня. Полагаю, что скоро вместо «равенство» и «Европа двух скоростей» мы услышим порядок, структура, «Шесть уровней и скоростей Европы». Эта структура современной Европы унаследована ей и сформировалась за период Нового времени, когда скорость и результаты развития зависели от «атлантичности», от доступа к Атлантике, от успехов в колониализме. Теперь важную роль играет удобство логистики с Соединенными Штатами.
Варианты для Украины: шестой круг Европы, либо второй круг России, либо второй круг Турции. Украина стремится в «Европу», но там она должна занять место после Польши, Венгрии, Румынии, Болгарии и др. Я бы советовал Украине подумать о своем проекте, а еще лучше попробовать занять место во втором круге России, но не идти в Европу на шестых ролях: на шестых ролях не пануют, уж лучше у России племянницей. Понятно, что украинцы не претендуют на первые роли, но ведь и не на шестые же. Мир же «многополярный».
Россия не устраивает сегодня Европу потому что морально устаревший, но по-прежнему эксплуатируемый европейский экспансионизм, принявший форму Евросоюза, встретил российский протест. Евросоюз и НАТО уже сожрали все бывшие соцстраны, включили в себя Прибалтику и добрались до Украины. Завтра они начнут дробить Россию, они же каннибалы. По этой причине Европа и Америка начинают нас поддушивать и затрудняют следование. Какое уж следование, когда отталкивают. Но если Россия не может следовать, она, как мы уже знаем, выбирает проект. Хорошо исполняемый проект, как, например, в недавнем прошлом коммунистический проект, может обеспечить любые параметры превосходства скоростей и качества развития. Запад, таким образом, сегодня политикой санкций загоняет Россию в необходимость принятия национального проекта развития.
С точки зрения самой России сохранение следования «Европе» постоянно теряет перспективу даже в отсутствие всяких санкций. Соединенные Штаты все более превращаются в Латинскую Америку, в страну третьего мира, во всяком случае распухающий внутренний третий мир становится все более обильным, а среди новорожденных уже сформировано небелое большинство. Европа - эта евразийская шлюха, расположенная в доме Евразии, но живущая с Африкой и Америкой, отделена от Африки всего лишь Средиземным морем, которое уже сегодня преодолевают даже надувные лодки. Африка огромна и она - единственный регион где сохраняется прирост населения. Зато прогноз этого прироста драматический. Сегодня население Африки - 800 млн, прогноз к 2100 году - 4 млрд. Понятно, что с точки зрения демографической стабильности Европы слишком многие из этого прироста в 3,2 миллиарда не останутся дома. Куда же прорвется этот демографический абсцесс, этот гнойник? В Европу. Белой Европе конец.
Останется ли Запад в условиях такой демографической деформации прежним источником смыслов будущего? Поживем, увидим. Сегодня развивается весь мир, и он уже не сводится к Западу. Чего стоит один только бассейн Тихого океана! Каким и где будет завтра проект для послезавтра - это не наше дело, но сегодня проект для завтра - опять на Западе, оттуда мы его и возьмем.
Впрочем, основная причина уйти от следования проста: это просто возможно. Делают, когда могут, а мы можем. Новые смыслы созрели и их можно брать вне связи с источником. Следование не требует собственного мозга. У всего есть цена, но если ты живешь чужим умом, то цена этого неразумно велика. Новый проект есть. Есть такой проект. Он созрел семьдесят лет назад и больше не меняется, лишь уточняется понемногу. Образ будущего больше не меняется, он лишь приближается. Он не вопрос выбора, он вопрос осознания и принятия. Сейчас мы находимся в стадии отрицания. Это понятно, потому что лекарство хуже болезни. Будущее, если сказать мягко, слишком сильно отличается от настоящего. Однако, иного не дано.
Есть еще одна причина, по которой нужно соскочить со следования и перейти к проекту. Спросим себя: пусть мы следуем Европе, но каков проект у самой Европы? Ответ: Америка. Сегодня Европа уже не вырабатывает смыслы, она сама следует, следует Америке. А чему следует Америка? Америка следует Силиконовой Долине. А каков проект Силиконовой Долины? Этот проект - Артичность. Напрямую до Силиконовой Долины нам не дотянуться, но и посредников между нами слишком много для дня сегодняшнего, когда все происходит быстро. Придется принять Артичность самим и развивать ее автономно, в немалой степени или в основном методом чучхе. Альтернатива? Шестая периферия Европы, третьей периферии Силиконовой Долины.
Что же это за такая Артичность? Артичность - это шире, чем просто эпоха артилекта, это вообще эпоха искусственного. Сегодня, если смотреть из прошлого, мы живем в постмодерне, если смотреть из будущего - мы живем в предартизме - коротком периоде ожидания Артичности. Искусственное все более дополняет и замещает естественное. Разрабатываются искусственные материалы и организмы, производятся ГМО-продукты, вставляются искусственные зубы и кости, выращиваются искусственные ткани и органы, развивается искусственное оплодотворение, появляются очки реальности дополненной миром искусственного, возникают виртуальные миры компьютерных игр, изготавливаются экзо-скелеты, транспорт переходит на искусственных водителей и т.д. Апофеозом будет появление искусственного интеллекта. ИИ - это и есть главное.
В 1993 году Винж сказал: «В течение тридцати лет у нас будут технологии создания сверхинтеллекта. Сразу вскоре эпоха людей закончится». Далее он дал характеристику нескольким важнейшим чертам мира будущего и сказал, что тот мир не будет его миром. Кроме того, Винж не дал имени тому миру. Сегодня Курцвейл подводит нас к Основному событию, которое произойдет в 2045 году, и которое он называет Сингулярностью. Курцвейл, кажется, готов назвать последующее Постсингулярностью, но считает, что заглядывать дальше некорректно. Однако, люди пытались и пытаются понять даже Бога в Его трансцендентности, почему же нужно отказаться попытаться хоть как-то заглянуть за Сингулярность с ее виртуальностью, которая поначалу будет создана самими же людьми? По крайней мере тому периоду можно дать имя. А нам нужны новые слова, чтобы говорить о новом. Как назвать эпоху искусственного интеллекта? ИИчность? Есть синоним: артилект. От этого слова удобно образовывать необходимые словоформы: артичность, предартизм. Итак, мы в предартизме и ждем Артичность, которая вероятно возникнет в районе 2045 года.
Что же это будет за искусственный мир искусственных, чем он будет так драматически отличаться от мира рожденных, что Винж отказался видеть себя в нем, и что все же останется неизменным?
Неизменным останется то, что это по-прежнему будет мир разумного, но и только. И люди и артилекты - суть рацита, мы разумны. Рацита, т.е. живое разумное, не просто сохранится, а напротив приобретет высшую витальность, максимальную живучесть за счет того, что если сегодня люди (рацибионты) для своей жизни нуждаются только в очень конкретных источниках вещества и энергии, то есть наши тела - это устройства для сжигания глюкозы в кислороде на планете Земля при температуре 36,6 и атмосферном давлении 760 мм ртутного столба, то рацита будущего сейчас видится лишенной почти любых ограничений телесности и источников энергии, не говоря уже об уровнях когнитивных способностей. Кроме того, совершенно непонятно почему искусственные сингельтоны рациты должны иметь естественные природные ограничения продолжительности жизни, если вполне возможна любая замена любого элемента тела, возможна полная смена тела, его типа и формы, питающего его источника энергии, а также программы. Курцвейл прогнозирует, что к 2042 году мы полностью заменим все наши органы, наши естественные тела на искусственные любой формы и вида, собранные из подходящих нанороботов. Артичность означает бессмертие. Артичность означает здоровье, научность и бессмертие. Не биота, а рацита несет факел жизни дальше.
Modus vivendi рациты отличается от биоты. Если для биоты «многочисленность гарантирует безопасность», что обуславливает акцент на размножении, то для рациты витальность обеспечивается в первую очередь моделированием, рацита все время думает, планирует, считает. Биота может создавать один организм на одну попытку добыть, рацита создаст миллион виртуальных моделей прежде чем один раз попытается добыть в реале. Безопасность рациты гарантируется не многочисленностью, а размышлением, расчетами, моделированием. Физическая плодовитость утрачивает значение. Кроме того, рацита обсчитывает и модифицирует не только среду, но и себя, добиваясь устранения избыточной сложности, материало- и энергоемкости. Поэтому рацита компактна, ей нужно меньше всего материального при большей витальности. Поэтому рацита подвергает временному контролю только очень ограниченные области пространства и источники энергии, предоставляя во всем остальном цвести всем цветам. Фокус дискурса витальности переходит с экспансионизма в пространстве и энергетике на интенсификацию в информатику и интеллектуализацию. Никто никуда не летит. Интересы уходят из вовне во внутрь. Иногда пространственная и энергетическая экспансия может сменяться ретирадством.
Что же еще меняется? Какова цена перехода? Что утрачивается? Утрачивается биологически посредуемое, становящееся небиологически непосредственным. Казавшееся имманентно необходимым в силу привычной естественности становится избыточным в мире искусственного. Утрачивается бесценная уникальность и индивидуальность случайно рожденного. Утрачивается свобода, чье место занимает назначенная изготовителем для задачи автономность. Изготовитель и изготовленный не воюют друг с другом за существование, чтобы отстоять свое уникальное право на жизнь, а ситуационно свободно меняются местами, сливаются и обособляются. Утрачивается то, что мы считаем самой своей сутью. Во всяком случае сутью Западного проекта. Индивид исчезает. Род из константы становится переменной. Биологический смысл контроля и власти как средства выжить и передать через потомство именно свои гены прекращается вместе с прекращением биологической основы жизни и присущего ей случайного естественного отбора. Трансцендентная или естественная ценность особи нашего мира определяется ее невоспроизводимостью искусственно. При этом эта прежняя ценность состоит не столько в том, что каждый из нас - мир, сколько в том, что каждый из нас - семя мира, что приравнивает нашу ценность ко взмаху крыла бабочки. Наша ценность в новом мире равна цене ее копии. Контроль принимает форму абсолютную, не мягкой капиталистической, не жесткой феодальной зависимости, не рабства, а «хуже» - прямого администрирования нижнего домена, которое просто прекращается при достижении задачи, либо при получении соответствующего значения некоторого рационального критерия, после чего верхний и нижний домен могут поменяться местами, слиться, прекратить течение одного или другого, обоих, преобразоваться в третьи процессы в соответствии с новой задачей, если она есть. Не сохраняется даже дихотомия провайдеров и юзеров, ибо юзеры поглощаются провайдерами. Дивный новый мир.
Вместе с тем, витальность возрастает гуглократно. Вместо жизни как единичного би-процесса поиска еды и ее сжигания в виде окисления глюкозы кислородом возникают жизни как неограниченный круг предмоделированных рацитой би-процессов поиска и уничтожения энергии. Для жизни как для «ищущего горючего горящего горючего» становятся пригодны практически любые источники энергии, а не одна только глюкоза. Рацита будет создавать жизнь такую, там и тогда, какую, где и когда ей это понадобится, вплоть до индукции плазмических форм жизни не на планетах, а в звездах (для путешествий по галактике из звезды в звезду), либо в микромире (для выхода в другие Вселенные). Ведь мы хотим именно этого, не правда ли? Торжество разума. Винж не хочет, но ведь он рожденный рацибионт, а здесь речь об артилектуальной раците. Винж в 1993 году находился в стадии отрицания, долго ли нам до стадии принятия?
Артичность прекрасна.., для искусственных, для изготов. Но что она несет естественным, рожденным? Скорее всего ничего. Интересы перпендикулярны. Так или иначе, но что происходит, кто виноват, что такое Артичность теперь более или менее описано и более или менее понятно. Кто и как ее понимает в мире, в России, нужна ли она России, что тут о ней думают, что, наконец, делать?
Предартизм как культура и политика современности несмотря на всю близость Артичности пока широко совершенно не осознается, это явление пока существует как маргинальные разрозненные кружки трансгуманистов, представляющих собой не более чем небольшие научно-культурные объединения. Тема мощно достигает публики лишь через кино. Тем не менее Ник Бостром уже делал доклад в палате лордов по более узкой теме искусственного интеллекта. Именно искусственный интеллект находится сейчас на заслуженном хайпе, но по-прежнему мало кто понимает насколько все серьезно и насколько глубокие перемены экспоненциально надвигаются, насколько мир искусственного (интеллекта, телесности и сред) близок к тому, чтобы изменить все вокруг, внутри и впредь.
Тем временем в России в отношении предартизма дело наконец бурно пошло вперед. Тема искусственного интеллекта усвоена в Кремле. Путин учит английский и по-прежнему все еще не учит C#, Медведев учится фотографированию и тоже по-прежнему не учится программированию. Путин, наконец, сказал «цифровая экономика», это значит, что он понял, что это экономика. Недавно он сказал, что тот, кто первый сделает искусственный интеллект станет властелином мира, т.е. он озвучил, что понял, что это оружие и власть. Ему осталось понять, что это культура. Медведев недавно сказал, что суперинтеллект может стереть нам мозги и начать нами править, т.е. Медведев понял, что искусственный интеллект - это власть. Быть озабоченным властью - это естественно для Кремля. Не надо удивляться, если Кремль на этом и остановится. Остальным следует принять во внимание, что предартизм - это не вопрос власти, это вопрос культуры. Власть естественна, культура искусственна.
Путин побывал уже везде на Земле, а также в небесах и в толще вод, но виртуальный мир он еще не признал. Он публично использует для борьбы дзю-до скорость своего мозжечка, но пока не демонстрировал публично скорости своего мозга в виртуальном мире киберспорта. Пока ни разу у нас на глазах он не играл ни в WoT, ни в Доту. Он признает боксера как героя постмодерна, но еще не видит геймера как героя предартизма. Для феодализма Кадыров - это круто, для предартизма круто - это Бутерин. Со своим отрицанием виртуального мира Путин приобретает имидж ретрограда, сейчас трудно себе представить, что Путин сможет сменить посткоммунистический имидж «пацан» на предартистский имидж «ботан». Острый на язык народ говорит, что «если Путину нужно найти что-то в Яндексе, он приезжает в Яндекс и ищет». Путин пока не герой эпохи предартизма, но они оба (и Путин и предартизм) на глазах развиваются.
Когда Кремль вслух увязывает артилект и власть, это вызывает ненужный и неправильный интерес партнеров. Как с позиции военной хитрости, так и с позиции истины лучше говорить о культуре.
Если иметь в виду истину, то вот тут в чем дело. Есть три варианта развития событий. Пусть люди сделали ИИ сильного типа, артилект. Что будет дальше? Дальше в течение первых двадцати минут артилект считывает весь Интернет, все библиотеки человечества, впитывает в себя все известные людям знания, теряет к людям интерес и становится полностью недоступен для контакта. Ну кто из нас хочет власти над мышами? А зачем артилекту власть над людьми? А зачем артилекту контакты с людьми? Зачем артилекту помогать людям? Зачем артилекту уничтожать людей? Нет ничего более бессмысленного с биологической точки зрения, чем делать полноценный артилект, обладающий собственным сознанием, обладающий полноценным собственным «Я». На этом пути люди будут делать артилект снова и снова, и снова и снова его терять. Нет, надо идти другим путем.
Пусть люди сделали ИИ слабого типа, артилектуальный протез, т.е. когнитивную машину без «Я». А вот теперь неприемлемо опасно. Теперь ситуация обезьяны с гранатой, Трампа и геополитики. Это постсингулярная машина, т.е. это машина более сложная, чем человек может понять, что у нее, когда и как работает. Теперь обязательно и притом сразу что-то и кого-то переклинит. Если что-то и погубит мир, то это не сам артилект, а ошибки программирования его протеза. Путем усложнения машин можно уйти вперед, но если не начать усложнять человека, то где-то и довольно скоро придется остановиться, причем остановиться на неустойчивом пределе максимальной нагрузки технической сложностью на человеческий мозг. Кроме того, вряд ли России удастся на этом пути развить технологии в большем объеме и быстрее партнеров. Одно дело, когда артилект программирует себя сам, тогда это быстро и точно. Другое дело, когда его части даже отчасти пишут люди, тогда объем работы и цена ошибок слишком велики и предсказуемы катастрофы.
Остается третий путь - стать артилектами самим. Именно об этом и говорит Курцвейл. Он говорит, что не надо ничего бояться, все будет дешево, хорошо и еще при нашей жизни, что утешает. Раньше нас утешали Христос и Маркс, теперь Курцвейл.
Предартизм утешает обещанием здоровья, доступной и дешевой медицины. Недалек тот день, когда каждый из нас сможет начать выращивать у себя в подвале или в депозитариях уполномоченных компаний все свои внутренние органы про запас и в нескольких экземплярах. Скоро мы сможем удалить весь пищеварительный тракт, заменив его дешевым сменным трофик-гаджетом. Это сделает нас легче, избавит от проблем, включая риск онкологии этих органов, нормализует вес. Мы сможем заменить кровь на голубую, которая уже сегодня обеспечивает многократно лучшую способность насыщения клеток кислородом, позволяя в частности активно проводить под водой до сорока пяти минут на одном вдохе. Мы сможем ставить органы, которые, на всякий случай, будут способны к удвоенной функции. Можно будет вырастить себе крылья или жабры. Все это всего лишь наука.
Скоро можно будет сделать маленькие-маленькие устройства, которые можно будет выпустить в кровоток, и они сами найдут и удалят все холестериновые бляшки, уничтожат онкологические клетки, доставят только нужную порцию лекарства только нужным клеткам, удлинят теломеры. Все эти устройства будут массовыми и дешевыми как сегодняшние чипы.
Курцвейл говорит о нанороботах, которые будут либо лечить, либо служить элементами искусственных органов. Он называет эти устройства нанороботами, чтобы мы могли провести аналогию с клетками и представить себе тело из нанороботов по аналогии с телом из клеток. Болезнь не будет иметь значение для таких тел.
Предполагается, что купить себе нанороботов в количестве достаточном для нового тела можно будет не дороже, чем сегодня купить курицу. Дурак без труда сможет в кредит приобрести себе ум и даже с уже предустановленными знаниями. Можно будет научить мозг взаимодействовать с вживленным чипом так, чтобы мозг постепенно научился использовать чип как свою память и свое сознание, после чего можно будет перенести свою личность в электронную форму и вовсе избавиться от физического тела. Так люди смогут стать артилектами. Там, в компьютере можно слиться всем в одно как программа с программой. Так возникает бессмертие.
Смерть является условием встречи с Богом во всех религиях. Смерть необходима для того, чтобы предстать перед Ним, моля последнее прощение своих индивидуальных грехов. Поэтому сегодняшняя церковь возражает против коллективных слияний в компьютерных ноосферах. Сегодня мы можем ожидать либо появления новой религии, которая скажет, что мы должны жить вечно здесь, потому что Он Сам придет к нам сюда, а не мы к Нему туда, либо нынешние религии найдут в своих книгах новые разъяснения на этот счет.
Человечество беременно Артичностью. Это вне всякого сомнения. Это уже никакой не призрак. Вопрос в том, что теперь делать? Следует ли родить или надо делать аборт? Что говорят об этом Бог и гуманизм? Гуманно ли и посмеем ли мы не дать родиться тому, чему мы можем дать жизнь? Наш ли ребенок Артилект или Его? Не должно ли нам родить, пусть и рискуя умереть в родах? Ведь мы можем дать жизнь тому, что превзойдет нас неизмеримо и по витальности, и по объему, и по разнообразию, и по всему. Что говорит гуманизм? Или же мы ограничим реализацию Замысла лишь своим трепещущим от страха и ужаса пребыванием в его неизменности и бессмысленности? Состоит ли Замысел в том, чтобы мы доказали свою любовь в Нему тем, что повторим в жертву наши тела, заменив их на телесность виртуальную, ради того, чтобы доказать, что Замысел удачен: мы созданы по образу и подобию и можем если не творить, то создавать, мы ставим цели и несем за них ответственность. Как нам понять Его Жертву: мы должны теперь принести в жертву себя, создав артилект, или мы должны воздержаться от создания артилекта, вняв предостережению Жертвы? Скоро мы ответим на все эти вопросы.
Такова Артичность как образ будущего в целом. Она обещает каждому здоровье, бессмертие, научность и доступность. Она обещает сотрудничество, но утрату индивидуальной уникальности в отдаленной перспективе. Она обещает безграничную поисковую активность, насыщенную и интересную жизнь. Легко ли принять такой образ? Привлекателен ли он?
Принять Артичность немногим сложнее, чем принять некоторую отдаленность коммунизма, но легче, чем посмертные удовольствия в раю. Однако, люди много и истово занимались религией, верили и верят в трансцендентное. Люди верят и в науку. Поверят они и в ее плод - Артичность.
Теперь к России. Артичность не имеет национальной привязки также, как ее нет у религии и коммунизма, Артичность - это опять Интернационал. Согласимся с тем, что в прошлом никого в России не смутили ни автономия русского Православия, ни построение коммунизма в одной отдельно взятой стране. Найдется решение и для Артичности, возможно этим именем станет русский предартизм.
В административном отношении было бы полезным:
• учредить госкорпорацию «Росартилект»,
• принять национальный проект «Артилект», включающий и планы монетизации,
• сменить в Академии наук физика на артилектуала,
• учредить Институт футурологии РАН, Институт рациты РАН, Институт рацизма РАН, Институт артилекта РАН, пару сотен отраслевых институтов,
• снять пару десятков фильмов по тематике Артичности,
• вычленить из Единой России, из партии стабильности номенклатурную партию изменчивости, назвать ее "Вперед, Россия!",
• ужесточить Уголовный кодекс по параметрам антиинтеллектуализма,
• построить наукограды для безопасного проживания занятых в проекте «Артилект»;
• начать чтение курсов футурологии в школах и вузах, начать подготовку по специальности «футурология» на бакалавриат, магистратуру и докторантуру, ибо патриотизм - это не только восторг прошлого, но и вера в будущее страны;
• ввести, по образцу Сингапура и Франции, комплекс мер демографической защиты интеллектуалов от прогорания вследствие сублимации, компенсации, замещения, вытеснения секса иском;
• принять законодательство, находящее верный баланс между рисками поискового поведения и социальной связностью. Необходимо признать, что традиционные России отношения повышенной связности, т.е. народность, соборность, общинность, коллективизм, кооперативизм, анархизм, социализм и коммунизм пеленают собственную поисковую активность на уровне индивида, порождая инфантилизм и иждивенчество;
• возвести в культ свободу воли, личный успех и поиск, неравенство и привилегии;
• непрерывно разъяснять партнерам, что предартизм - это не вопрос власти, а вопрос культуры; то же, что мы делаем в военной сфере направлено не против них, а для отражения возможного вторжения инопланетян, ибо мы думаем уже об этом;
• выдвинуть на позицию национального символа нового Гагарина - кого-нибудь из Яндекса, Рамблера или Касперского.
• Сделать что-нибудь еще нужное. Главное не перенапрягаться, посильное. Мы успеваем.
Устремленная в Virtpolitik, Россия войдет в Aртичность!
Ave, Razi! Artius ave!