Гуссерль в восприятии Ойкена
Данный текст является переводом отрывка статьи Нилса Голдшмидта и Германна Раухеншвандтнера "Философия социально-рыночной экономики: анализ ордолиберализма Мишелем Фуко". Причин публиковать главу по частям несколько. Во-первых, для экономиста перевод философских текстов - трудоемкий процесс. Еще в университете мы с однокурсниками на лету понимали тексты на английском, которые наша преподаватель английского не могла понять даже на русском. Но здесь мне помогли первоисточники на русском языке, на которые даны ссылки. Первая причина является также второй. Я очень рассчитываю, что этот текст заинтересует экономистов, а для них понять его будет также сложно, как нашей англичанке статьи по экономике. Но именно в этом состоит революционность ситуации в области экономической теории - в переосмыслении основ. Третья причина - попробовать обсудить некоторые места, которые из-за недостатка философских знаний мне были не совсем понятны. Самостоятельно я могу застрять на годы.
Связь Вальтера Ойкена с Эдмундом Гуссерлем не является ни экономическим академически-теоретическим обзором, ни биографическим примечанием, сопровождающим ордолиберальный проект. Скорее это ключевой элемент, необходимый для определения рыночного порядка. Какой порядок соответствует рынку? Является ли рынок результатом естественных поступков людей, относится ли он к своему собственному онтологическому измерению, действительно ли это выведенный неокантианцами существенный источник знаний, эйдетический порядок, или регулирующая идея в кантианском смысле? Рынок больше не соотносится с естественным порядком, природа рынка больше не упоминается в первой трети 20-го века, отмечает Фуко. "Здесь ордолибералы порывают с традицией либерализма XVIII и XIX веков. (...) Почему? Потому что когда из рыночной экономики вы выводите принцип laissez-faire, в сущности, вы все еще следуете тому, что можно было бы назвать «натуралистической наивностью», то есть вы считаете, что рынок, определяется ли он обменом или конкуренцией, так или иначе есть что-то вроде природной данности, что-то, что производится спонтанно и что государство должно признавать, поскольку это природная данность. Но это, говорят ордолибералы, (здесь нетрудно заметить влияние Гуссерля), натуралистическая наивность. Ведь что такое конкуренция? Это не обязательно природная данность. Конкуренция с ее игрой, с ее механизмами и позитивными результатами, которые признаются и ценятся, - это не явление природы, не результат естественной игры аппетитов, инстинктов, поступков, и так далее. В действительности конкуренция обязана своими результатами сущности, которой она обладает, которая ее характеризует и которая ее конституирует." (лекция от 7 февраля 1979 года)
Сущность рынка не является ни чем-то метафизическим, ни коллективным заблуждением, ни диалектически раскрывающимся гегельянским духом. Скорее это - феноменологический порядок, точнее, эйдетический порядок, который Вальтер Ойкен, буквально ссылаясь на Гуссерля, развивает и использует в качестве основания экономической теории.
Заявление Фуко, согласно которому влияние Гуссерля на Ойкена "легко" распознаваемо, серьезно протеворечит тому, что можно найти в опубликованных работах о Фрайбургской школе в период, когда она пришла к Гуссерлю. Хотя Фуко обратил внимание на влияние Гуссерля на Фрайбургскую школу, он все же не сделал подробный философско-исторический анализ. Поэтому кажется уместным с точки зрения истории экономических учений исследовать более детально влияние Гуссерля на работу Ойкена, чтобы лучше понимать эпистемологический статус эйдетического порядка в работах Ойкена и почему Фуко представляет феноменологию как основу ордолиберализма.
Главный тезис, который мы хотим здесь доказать, может быть сформулирован следующим образом: Ойкен, соединяя свой метод с феноменологическим подходом, также находит цель для теории науки, цель, совместимую с идеалистическим методом, которая лучше всего соответствует его поиску "кризисустойчивой науки" и "настоящего" ее основания. Нигде эта аналогия не проявляется так ярко, как в буквальной цитате, позаимствованной из первого тома "Логических исследований" и включенной в "Основы национальной экономии":
"Наука не хочет и не должна быть ареной архитектонической игры. Систематика, присущая науке, - конечно, настоящей, подлинной науке - есть не наше изобретение; она коренится в самих вещах, и мы ее просто находим и открываем. Наука хочет быть орудием завоевания царства истины для нашего знания, и притом возможно большей части этого царства. Но в царстве истины господствует не хаотический беспорядок, а единство закономерности." ("Логические исследования", параграф 6)
Достижения "царства истины" с помощью науки может быть также названо целью научной программы Ойкена. И экономист несколькими предложениями ниже повторяет свое намерение, когда заявляет, что цель - "избавиться от путаницы повседневного опыта" и "твердо держаться идеи истины".
В какой степени оправданным выглядит позиционирование Ойкена как феноменолога? Чтобы это выяснить, необходимо изучить более детально в работах Гуссерля те аспекты, которые имеют отношение к ордолиберальной конструкции идей. С этой целью остальные шесть явных цитат, найденных в работах Ойкена, будут изучены в хронологическом порядке, чтобы с помощью этого исследования выяснить также имплицитные связи.
Впервые связь Ойкена с основными феноменологическими методами проявляется в программном эссе "В чем цель эконмической теории?"(“Was leistet die nationalökonomische Theorie?”). Под заголовком "Выдержки из теорий" Ойкен отмечает следующее:
"Если при разработке теории возникает ошибка вследствии априорных предположений, она считается ложной; но если разработка была правильной с логической точки зрения, теория содержит объективную, всеобщую истину, независимую от чего-либо произвольного и субъективного. Она выражает очевидную истину причин (vérité de raison)."
Ойкен подкрепляет свою точку зрения доказательствами из "Логических исследований" (как обычно, когда он ссылается на Гуссерля). Вот снова оригинал:
"Основному объективно-идеальному различию между законом и фактом неизменно соответствует субъективное различие в способе переживания. Если бы мы никогда не переживали сознания рациональности, аподиктического в его характерном отличии от сознания фактичности, то мы совсем не имели бы понятия закона, мы были бы неспособны различать закон и факт, родовую (идеальную, закономерную) всеобщность - и универсальную (фактическую, случайную) всеобщность, необходимое (т. е. опять-таки закономерное, родовое) следствие и фактическое (случайное, универсальное) следствие... Vérités de raison Лейбница представляют собой не что иное как законы, и притом в чистом и строгом смысле идеальных истин, которые коренятся исключительно в самих понятиях, данных нам и познаваемых нами в аподиктически очевидных, чистых всеобщностях." ("Логические исследования", параграф 39)
Кроме очевидных параллелей, которые достигают высшей точки в ориентации на "идеальные истины", и лингвистическом сходстве, включая термин “vérité de raison”, заимствованный у Лейбница, есть одна особенно примечательная аналогия. Ойкен, используя термин "очевидная истина причин", явно обращается к гуссерлевской концепции "очевидности" как цели теоретического знания. В данном случае цель - "полное сответствие того, что мыслится с тем, что дано как таковое". Это означает, что Ойкен заимствовал у Гуссерля феноменологическую основу очевидности, чтобы иметь возможность представлять постоянные корреляции подтверждений в рамках данной теории, и в соответствии с этим - в гуссерлевской терминологии - абсолютную невообразимость (немыслимость) их небытия. Ойкен считает этот подход "архимедовой точкой опоры..., при помощи которой достигаются объективные и точные знания специфических связей индивидуальной, конкретной реальности." Только через эту перспективу может быть понята строгая дифференциация Ойкеным между действительностью и истиной теорий:
"В то время как фактически придусмотренные теорией условия приблизительно придерживаются определенного места и времени, соответствующая часть теоретического аппарата приводится в движение, тогда как другая находится в относительном покое... Однако истинность теорий нисколько не обусловлена их фактичностью..."
Продолжение
Связь Вальтера Ойкена с Эдмундом Гуссерлем не является ни экономическим академически-теоретическим обзором, ни биографическим примечанием, сопровождающим ордолиберальный проект. Скорее это ключевой элемент, необходимый для определения рыночного порядка. Какой порядок соответствует рынку? Является ли рынок результатом естественных поступков людей, относится ли он к своему собственному онтологическому измерению, действительно ли это выведенный неокантианцами существенный источник знаний, эйдетический порядок, или регулирующая идея в кантианском смысле? Рынок больше не соотносится с естественным порядком, природа рынка больше не упоминается в первой трети 20-го века, отмечает Фуко. "Здесь ордолибералы порывают с традицией либерализма XVIII и XIX веков. (...) Почему? Потому что когда из рыночной экономики вы выводите принцип laissez-faire, в сущности, вы все еще следуете тому, что можно было бы назвать «натуралистической наивностью», то есть вы считаете, что рынок, определяется ли он обменом или конкуренцией, так или иначе есть что-то вроде природной данности, что-то, что производится спонтанно и что государство должно признавать, поскольку это природная данность. Но это, говорят ордолибералы, (здесь нетрудно заметить влияние Гуссерля), натуралистическая наивность. Ведь что такое конкуренция? Это не обязательно природная данность. Конкуренция с ее игрой, с ее механизмами и позитивными результатами, которые признаются и ценятся, - это не явление природы, не результат естественной игры аппетитов, инстинктов, поступков, и так далее. В действительности конкуренция обязана своими результатами сущности, которой она обладает, которая ее характеризует и которая ее конституирует." (лекция от 7 февраля 1979 года)
Сущность рынка не является ни чем-то метафизическим, ни коллективным заблуждением, ни диалектически раскрывающимся гегельянским духом. Скорее это - феноменологический порядок, точнее, эйдетический порядок, который Вальтер Ойкен, буквально ссылаясь на Гуссерля, развивает и использует в качестве основания экономической теории.
Заявление Фуко, согласно которому влияние Гуссерля на Ойкена "легко" распознаваемо, серьезно протеворечит тому, что можно найти в опубликованных работах о Фрайбургской школе в период, когда она пришла к Гуссерлю. Хотя Фуко обратил внимание на влияние Гуссерля на Фрайбургскую школу, он все же не сделал подробный философско-исторический анализ. Поэтому кажется уместным с точки зрения истории экономических учений исследовать более детально влияние Гуссерля на работу Ойкена, чтобы лучше понимать эпистемологический статус эйдетического порядка в работах Ойкена и почему Фуко представляет феноменологию как основу ордолиберализма.
Главный тезис, который мы хотим здесь доказать, может быть сформулирован следующим образом: Ойкен, соединяя свой метод с феноменологическим подходом, также находит цель для теории науки, цель, совместимую с идеалистическим методом, которая лучше всего соответствует его поиску "кризисустойчивой науки" и "настоящего" ее основания. Нигде эта аналогия не проявляется так ярко, как в буквальной цитате, позаимствованной из первого тома "Логических исследований" и включенной в "Основы национальной экономии":
"Наука не хочет и не должна быть ареной архитектонической игры. Систематика, присущая науке, - конечно, настоящей, подлинной науке - есть не наше изобретение; она коренится в самих вещах, и мы ее просто находим и открываем. Наука хочет быть орудием завоевания царства истины для нашего знания, и притом возможно большей части этого царства. Но в царстве истины господствует не хаотический беспорядок, а единство закономерности." ("Логические исследования", параграф 6)
Достижения "царства истины" с помощью науки может быть также названо целью научной программы Ойкена. И экономист несколькими предложениями ниже повторяет свое намерение, когда заявляет, что цель - "избавиться от путаницы повседневного опыта" и "твердо держаться идеи истины".
В какой степени оправданным выглядит позиционирование Ойкена как феноменолога? Чтобы это выяснить, необходимо изучить более детально в работах Гуссерля те аспекты, которые имеют отношение к ордолиберальной конструкции идей. С этой целью остальные шесть явных цитат, найденных в работах Ойкена, будут изучены в хронологическом порядке, чтобы с помощью этого исследования выяснить также имплицитные связи.
Впервые связь Ойкена с основными феноменологическими методами проявляется в программном эссе "В чем цель эконмической теории?"(“Was leistet die nationalökonomische Theorie?”). Под заголовком "Выдержки из теорий" Ойкен отмечает следующее:
"Если при разработке теории возникает ошибка вследствии априорных предположений, она считается ложной; но если разработка была правильной с логической точки зрения, теория содержит объективную, всеобщую истину, независимую от чего-либо произвольного и субъективного. Она выражает очевидную истину причин (vérité de raison)."
Ойкен подкрепляет свою точку зрения доказательствами из "Логических исследований" (как обычно, когда он ссылается на Гуссерля). Вот снова оригинал:
"Основному объективно-идеальному различию между законом и фактом неизменно соответствует субъективное различие в способе переживания. Если бы мы никогда не переживали сознания рациональности, аподиктического в его характерном отличии от сознания фактичности, то мы совсем не имели бы понятия закона, мы были бы неспособны различать закон и факт, родовую (идеальную, закономерную) всеобщность - и универсальную (фактическую, случайную) всеобщность, необходимое (т. е. опять-таки закономерное, родовое) следствие и фактическое (случайное, универсальное) следствие... Vérités de raison Лейбница представляют собой не что иное как законы, и притом в чистом и строгом смысле идеальных истин, которые коренятся исключительно в самих понятиях, данных нам и познаваемых нами в аподиктически очевидных, чистых всеобщностях." ("Логические исследования", параграф 39)
Кроме очевидных параллелей, которые достигают высшей точки в ориентации на "идеальные истины", и лингвистическом сходстве, включая термин “vérité de raison”, заимствованный у Лейбница, есть одна особенно примечательная аналогия. Ойкен, используя термин "очевидная истина причин", явно обращается к гуссерлевской концепции "очевидности" как цели теоретического знания. В данном случае цель - "полное сответствие того, что мыслится с тем, что дано как таковое". Это означает, что Ойкен заимствовал у Гуссерля феноменологическую основу очевидности, чтобы иметь возможность представлять постоянные корреляции подтверждений в рамках данной теории, и в соответствии с этим - в гуссерлевской терминологии - абсолютную невообразимость (немыслимость) их небытия. Ойкен считает этот подход "архимедовой точкой опоры..., при помощи которой достигаются объективные и точные знания специфических связей индивидуальной, конкретной реальности." Только через эту перспективу может быть понята строгая дифференциация Ойкеным между действительностью и истиной теорий:
"В то время как фактически придусмотренные теорией условия приблизительно придерживаются определенного места и времени, соответствующая часть теоретического аппарата приводится в движение, тогда как другая находится в относительном покое... Однако истинность теорий нисколько не обусловлена их фактичностью..."
Продолжение