Маккарти Продакшнс представляет: «Процесс» (1955)
«Процесс» ошеломил меня. Происходящая в 40-х история показывает нам, как потомки рабовладельцев, а ныне сегрегационисты Джима Кроу начали прятаться за коммунистическими ячейками и использовать социальные лозунги - не из угрызений совести, а лишь чтобы придать себе лоска респектабельности, чтобы не раскрыть себя. Звучит знакомо? С конца Второй мировой эти марксистские последователи проникали в научные круги, СМИ и индустрию развлечений, чтобы общими усилиями уничтожить нацию, которую они ненавидят из-за ревизионистской истории и постоянной негативной пропаганды. Стоит ли удивляться, почему либералы так сильно презирают сенатора Джо Маккарти? (с)
Сколько жанров знала антикоммунистическая пропаганда в кино... Шпионские триллеры, созданные в подражание популярным мейнстримным картинам? Есть. Убогие переделки криминальных триллеров с заменой гангстеров на коммунистов? Тоже. Военные фильмы с уничтожением китайско-корейских коммунистических орд? Запросто. Среди них были даже мелодрамы, научная фантастика и фильмы ужасов. Но сегодня разговор пойдет про нечто особенное. Этот фильм не даром неоднократно указывался в ряде сочинений по истории антикоммунистического кино 50-х как один из самых ярких его образцов. Перед нами антикоммунистическая лента в жанре судебной драмы «Trial», снятая уже под закат маккартизма в 1955 году по роману немецкого сценариста, жившего в США, Дона Макевича, который, кстати, скончался аж в 2015 г. в возрасте 93 лет. Перевести название фильма точно невозможно, потому что в английском языке слово «trial» означает не только «судебный процесс», но и «испытание». И сюжет показывает, что оба варианта к нему одинаково применимы. Ведь это единственная судебная драма, которая рассказывает о том, как честный демократ в ходе жуткого испытания спас человека от лап коммунистических бизнесменов и смертной казни за убийство! Заодно скажите спасибо благородному человеку, который недавно выложил фильм на рутрекер с русскими субтитрами.
Итак, 7 июня 1949 года. Частный пляж возле деревни Сан-Джуно. Вечер. Местные жители, дожидаясь вечернего автобуса, проводят время с удовольствием на берегу. Но вдруг откуда-то раздается крик о помощи! Все спешно бегут посмотреть и обнаруживают тело на лестнице, а рядом с ним маленького испуганного мексиканского юношу. Очередной чурка неамериканский пойман за преступлением!
А тем временем в университете штата местный ректор спорит со своим старым товарищем-профессором и его подопечным, Девидом Блейком. Девид взят преподавателем по уголовному праву, но из-за войны он пошел в армейку и не получил адвокатской практики, а значит, университет должен его отчислить. После долгих уговоров ректор все же соглашается его принять, если Девид получит практику за лето.
Сначала, конечно, новоявленному адвокату, который ходит по конторам с письмом от ректора благодарные выпускники университета показывают на дверь. Потому что в стране и так безработица и послевоенная бедность, так что лишние рты им не нужны. Да, товаристч, ужасы капитализма, а вы как думали? Но наконец его неожиданно принимает глава адвокатской конторы мистер Бернард Касл. Вместе они и отправляются к тому обвиняемому мексиканскому подростку - это 17-летний школьник Анхел Чавес. Убийство поставило на уши весь городок, так что это самое громкое преступление лета и на нем можно приобрести сколько угодно практики. Однако мерзкий, жирный начальник полиции Сандерс, который жрет пиццу как начальник города Спрингфилда в «Симпсонах», не хочет пускать адвоката к обвиняемому. Даже пришедшая мать Ангела, вся в слезах, не может тронуть его жестокое сердце.
Тогда Касл включает режим берсерка и гневно кричит на начальника полиции, что если он не пустит их сейчас, они придут с прокурором, и зададут ему парочку неприятных вопросов. Страж закона от этого струхнул и пропустил адвокатов. Не забыв, впрочем, выманить взятку в 10 долларов. Да, товаристч, ужасы капитализма - а ты как думал?
Это уже было в «Симпсонах»...
Разговор в камере с обвиняемым шел довольно интересно. Парень оправдывается, что ни в чем не виноват, он просто занимался с девушкой любовью. В ответ на это Бернард, тактичный и гуманный как приходской батюшка, хватает его за грудки, трясет и кричит, что чтобы таких слов он больше не слышал!
Тогда пацан меняет версию - он девушку... целовал. Да, встретил ее на пляже, поцеловал, случайно (случайно!) порвал платье... А потом она побежала и умерла. Конец. Большего от него добиться не удалось. Конечно, Касл ему не поверил, но тут его секретарша Эбби Найл вспомнила, что у девочки были приступы ревматической лихорадки с самого детства и она даже толком не могла ходить. А значит, когда она испугалась и побежала, у нее просто не выдержало сердце. Ура, преступление раскрыто! Странно, что об этом раньше никто не подумал, правда? Но как доказать, что пацан ее не домогался? Мексиканец не выдерживает и орет - она сама захотела! В ответ гуманный Касл дает ему в щщи оплеуху, чтобы не визжал (заметили, какой благородный адвокат?) и приказывает его матери не говорить ни слова, потому что весь штат гудит из-за этого убийства и им это может навредить.
После этого разговора Касл решил сосредоточиться на сборе пожертвований для защиты ребенка, а руководить процессом защиты он поручает сразу Девиду. Тот колеблется - ведь для этого нужен опыт. Главное не опыт, - уверяет Бернард, - главное это вера в себя! И в обвиняемого. Да, потому что сам Касл ни на грош не верит мексиканцу. Так что на плечи Девида и ляжет основной груз работы в суде. Пока они это обсуждали за столиком в кафе, к ним подошел Джон Армстронг - молодой, но уже подающий большие надежды окружной прокурор, который без обиняков спрашивает: сколько возьмете за парня? И начинает торговаться - от пяти до десяти, от двух до пяти - он человек деловой, любит конкретные цифры. Нам твои политические амбиции не нужны, сам делай свою карьеру! - твердо заявляет профессионал своего дела Касл. Понятно, что Армстронг изменившимся лицом идет выходу с обещанием впаять пацану убийство первой степени. Да, этот Касл не только гуманист, но и большой профессионал...
Итак, Касл решает озаботиться созданием фонда защиты невинного мексиканца, а заодно едет с Девидом к матери погибшей, Гейл Уилси. Его заботит организация похорон - ведь городок бурлит, может дойти и до суда Линча. На его счастье, разбитая горем мать все-таки держит себя в руках и не хочет ненавидеть обвиняемого - ведь она воспитана в христианском духе всепрощения... Но какова ирония судьбы - незадолго до гибели дочери прогрессивная Гейл председательствовала на митинге в защиту прав высылаемых мексиканских мигрантов детей за границы округа. И на нем ей кричали расисты, что если бы ее дочь убил один такой, она бы тут не сидела. Эх, судьба, паршивая ты злодейка...
Наконец Касл уговорил Гейл провести похороны тихо и спокойно, чтобы не нагнетать волнения. Так и сделали. Поутру несчастную девушку хоронят на городском кладбище. Однако план не удался. Невесть откуда и непонятно как о церемонии прознали местные расисты, которые пришли на похороны всей толпой в штатском. Возглавлял их местный аристократ дон Кастильо со своим подручным Капом Грантом. Добившись от священника права сказать речь над телом, Кастильо задвигает спич в духе ксенофобского погрома и превосходства белой расы. Мол, они соседствуют с нашими детьми! Мы не должны повторить этого! Что плохого в том, если мы проведем границу, с одной стороны которой будут белые, а с другой - мексиканцы?
Ну, думаю, под последним Дональд Трамп бы расписался...
Осознав, что расисты уже спелись с мафией и недалеко до погромов, наша троица побежала к начальнику полиции. И не зря! Пока они у него сидели, вокруг собралась толпа и стала биться в двери.
Начальник полиции дозвонился до губернатора, и тот обещал прислать войска... через час. А что делать пока - неизвестно, ведь в участке всего двадцать полицейских. Анхел и его мать истерят, что их убьют. Касл вновь включает свое тонкое знание психологии и умение успокоить людей: «Верно, они вытащат его отсюда и у них уже наготове веревка. Они обмотают ему шею, привяжут камень и сбросят в реку!» Пока охреневшая мать пытается поднять челюсть, Барни сует ей в руки схваченную с полки книгу и кричит: поклянись, что ты будешь делать все, что я прикажу! Это единственный шанс спасти твоего сына! Поклянись!
- Совсем ничего не приврал?
- Ровно ничего. Как есть ни единого словечка, - говорю я.
- Положи руку вот на эту книжку и скажи еще раз.
Я вижу, что это просто-напросто словарь, положил на него руку и сказал (Приключения Гекльберри Финна).
Начальник полиции Сандерс уже и сам начинает волноваться. Тогда Барни предлагает ему неплохую идею - выйти и пообещать, что мексиканца повесят. По закону, конечно. Да вы что! Да как же можно! Если не повесят - меня же не переизберут! - говорит тот. Да, продажная полиция - капитализм, а вы как думали? Но тут идею поддерживает непонятно где до этого бывший прокурор Армстронг, который заставляет Сандерса пообещать что угодно. Делать нечего, тостяк и Девид выходят на балкон. Внизу толпа добропорядочных расистов уже пытается вынести двери тараном. Бесполезно, - говорит Сандерс, - двери крепкие, тут динамит нужен.
Накаркал, гад...
Увидев динамит, толстяк окончательно решился, выстрелил из револьвера и произнес речь, в которой напирал на то, что город из-за суда Линча потеряет туристов и приезжих, а скоро и солдаты будут... А в конце клятвенно пообещал, что убийцу девочки обязательно повесят, а если нет - он уйдет в отставку и не будет переизбираться до конца своих дней. Расисты так развеселились от последних слов, что успокоились и разошлись. «Ну что, Анхел Чавес, твои тревоги позади. Штат гарантирует тебе честный суд. И достойную казнь», - довольно говорит честный, как предвыборные обещания депутатов, Сандерс.
Итак, процесс начнется со дня на день. Пока что Барни оставил знакомиться с делами Девида, а сам улетел в Нью-Йорк с госпожой Чавес, собирать деньги на расходы. Девид занял его место в домике у реки, на время, где и живет с Эбби. И конечно же, между двумя юристами, опытным и молодым, просыпается неуверенное чувство...
Проинструктировав парня, как надо себя вести на суде, Девид пообещал ему, что он сделает все для него возможное. А постараться придется, потому что все считают исход дела решенным.
И вот день заседания. Выбирают присяжных. Девид сразу идет в наступление и с помощью подготовленных детективным агентством досье на всех кандидатов сразу выводит на чистую воду одного расиста, который, оказывается, был в толпе в день штурма. Судья его отводит - кстати, судья черный, но это не радует Девида, так как он подозревает, что его специально назначили, чтобы легче было оправдать смертный приговор. Тут от детективов приходит сообщение, что накануне процесса полиция общалась со всеми присяжными, и Девид устраивает скандал, потребовав переменить состав полностью. Пораженный судья выясняет все за закрытыми дверями, где обвинения Девида подтверждаются. Прижавший хвост обвинитель Армстронг, отговорившись, что он ничего не знал, уходит. А Девид в благодарность... вываливает Теду все свои обвинения разом. Молодец, Девид, учись у Касла профессионализму и обходительности с людьми...
Но тут-то Девид и просчитался. Судья поражен: вы отказываете мне в праве судить этого подростка, потому что я черный?! Так вот - зря, господин хороший, это с вашей стороны расизм! Пораженный Девид, поджав хвост, ушел домой, ждать выбора новых присяжных в понедельник.
Дома, когда он вел душещипательные беседы с Эбби, неожиданно позвонил Барни и срочно потребовал его к себе в Нью-Йорк. Конечно, парочка поражена - но у нее нет выбора, и Девид прилетает на место, где Касл уже организовал мощную кампанию.
Свободу Анжеле Дэвис Чавезу!
Возможно, у вас уже зародился вопрос - да какого дьявола?!! Послевоенная безработица, коррупция, преступность, расизм, обман в суде - где тут маккартизм-то? Такое могли бы снять на Мосфильме году этак в 1952-м про обличения загнивающего Запада. А вот тут-то и появляется маккартизм! Оказывается, хитрый Бернард Касл почти неприкрыто делает на защите парня бизнес. Он инструктирует клакеров, как им выступать на собрании, объясняет, кто сколько получит за спонсорство, доброхотам предлагает не просто приводить людей, а брать деньги, с соответствующим дележом, ну и так далее.
А главное, чем он сейчас озабочен - контрактом с какой-то знаменитостью за предоставление арены для выступлений. А Девид ему нужен как рекламное лицо, не более. И все это проводится в союзе с некой... Народной партией. Народной партией... Которая пишет на своих лозунгах гадкие слова: «За мир и свободу». Вы поняли? Да-да! Девид так и говорит прямым текстом: ««Народная партия», это что такое, тут наверняка половина коммунисты, неужели ты не знаешь об этом?»
Барни и бровью не ведет: «Я бы сказал, 60% процентов. Многие при этом наживаются на партии со страшной силой». Девид настолько шокирован беспринципностью своего знакомого, что даже выдергивает у него в ярости вилку электробритвы из розетки и пафосно говорит: «Мне такие деньги не нужны!» О да, эти грязные коммунистические деньги... Сволочи, ведь эти вонючие коммуняки наверняка их награбили - на безудержной эксплуатации людей, наркоторговле, финансовом обмане, криминале, спекуляции, обирании пенсионеров и больных... Как там еще коммунисты деньги добывают? А, их наверняка им еще привозит из-за океана сам дядюшка Джо в Кремле!
Но Барни быстро поставил на место Девида - ведь он же хочет спасти Анхела? А ин демократик Америка без денег ни туды и ни сюды, как и полагается - капитализм, а вы что думали? Девид в итоге все-таки согласился выступить на собрании - но со своей собственной речью. Барни не против - мировой мужик, ни секунды не терял хорошее расположение духа и уверенность в себе.
И не зря. Все у него было продумано как по часам. Сначала он заводит толпу с помощью проверенных коммунистических приемов - раскачка приглашенным черным профессором, потом хор детишек из детского лагеря Народной партии, а в антракте национальные танцы для расслабления.
Потом пришло время гвоздя программы. После слезной речи матери слово дали Девиду Блеку. Тот долго собирается с духом, думая, что бы сказать, и наконец решается: «Я глубоко убежден, что Анхел Чавес должен быть освобожден. В противном случае я бы не стал защищать мальчика. Я видел и слышал многое в этот вечер...» И только он хотел продолжить, как Касл сделал знак, и оркестр врубил музыку, заглушив его слова. На трибуну поднялся конферасье, который быстренько выпроводил нашего героя судебной борьбы и передал слово главному виновнику торжества - Барни Каслу, который улыбается похлеще Дональда Трампа!
Зал взревел как бурное море. Музыка, крики, конфетти с небес... Девиду оставалось только сесть и наблюдать за беззастенчивой накруткой толпы - ее Барни проводил с профессиональным мастерством, которому бы позавидовал бы Жириновский в свои лучшие годы.
Верите ли вы мне? - закричал он. Верим, о учитель! - закричал зал. Тогда поднимите вверх свои доллары все, кто мне верит! Окей, даже так, я сегодня добрый - все, кроме агентов ФБР, поднимите доллары! А далее идет неприкрытый спектакль. Барни приказал всем махать долларами, чтобы поиграть в зеленое море волнуется раз, а потом сказал - закройте глаза и держите так минуту! Клянусь могилой матери, что когда вы их откроете, ваш доллар будет на месте! Все, конечно, обалдели от такого обещания и послушно закрыли глаза. И стоило им это сделать, как... девушки в зале под указаниями Барни быстро пробежали по рядам и вырвали все деньги. Разинувшие глаза простофили, конечно, начали недовольно гудеть. Но Барни сказал: это называется «выборы», дурачье да, я вас обманул, но вы узнали кое-что, что стоило доллара - верить нельзя никому! Моя мать активистка Республиканской партии и вполне себе жива.
Разрядив шуткой атмосферу, Барни начал читать горячую коммунистическую речь, в которой призвал бедных и кротких отойти от рабского смирения и взять свое, что им суждено иметь. И лишь наэлектризовав толпу, коммунистический Трамп призвал всех жертвовать деньги на освобождение мальчика. И у него сработало! Союз портовых рабочих дал 10.000 долларов! Остальные тоже стали давать, по доллару, по пять и так далее. Увидевший этот неприкрытый бизнес Девид не выдержал и вышел из зала под торжественные крики обманутых вкладчиков в коммунистическую пирамиду...
Понятно, что Девид раздражен и когда его в аэропорту встречает Эбби, он бросает ей резкие обвинения, что она его не предупредила. Но процесс продолжать надо, и наш адвокат проводит его с такой же тщательностью, что и раньше. Потратив три недели на подбор жюри, Девид докапывается, что один из присяжных друг Сандерса и опять требует отвода. Тут даже очень толерантному к Девиду судье надоело, и он тактично намекает нашему правдорубу, чтобы он держал себя в руках. Объявляется перерыв, и тут наступает самое интересное. К Девиду приходит некий мистер Финн, который все это время за ним тщательно следил... как и положено в демократическом обществе... Он говорит, что рад был знать такого неплохого человека и... вручает ему повестку в комиссию по антиамериканской деятельности, куда наш герой-антикоммунист попал за слишком тесное знакомство с Народной партией... Как же это демократично, правда?
Сначала наивный юрист пытается отбояриться и сообщает телеграммой главе комиссии города Капитал-Сити (это что уже, Нью-Йорк побоялись назвать?) Карлу Баттлу, что он слишком занят, чтобы приходить по повестке. Он, видите ли, должностное лицо, это, видите ли, вмешательство в дело свободного независимого суда... А Эбби он говорит, что уважает работу комиссии внимательно при этом оглядывая мебель в поисках жучков, но Карл Баттл обыкновенный карьерист, который пытается сделать себе имя на этой кампании.
Разочарованная Эбби не выдерживает и пытается уйти, но Девид перехватывает ее на выходе, и происходит Тяжелый Душевный Разговор. Разумеется, Девид сразу понял, что раз Барни коммунист - то и Эбби тоже! Как ты могла?! - пафосно восклицает он с видом оскорбленного Отелло. И Эбби раскрывает душу - нет, она не коммунистка, но она работала с Барни честно и исполнительно. Она посещала митинги и собрания, чувствовала себя важной, чувствовала, что рядом с ней tovaristchi, с которыми они могут изменить мир. Но у партии, как известно, есть страшный грех - каждый должен придерживаться ее генеральной линии... А к чему это приводит? «Ты никогда не задумывался, почему наши дамы-товарищи такие непривлекательные?» - спрашивает Эбби: «Потому что линия партии говорит, что секс не важнее глотка воды!». О мой бог, проклятые коммунистические асексуалы, даже косметикой не пользуются... Да, а еще приказывают, что делать, во что верить, какой плакат носить... В общем, делают все то, что обычно полагается в нормальных партиях, чего пиндосам с их мобилизационной моделью партийной политики, конечно, не понять - и потому Эбби всерьез решила, что не может так жить и излечилась от коммунизма. Как она совершенно верно отметила - не зря ей сразу не дали партбилет...
В общем, Эбби задвигает, что не могла поверить в систему, которая каждый день меняет свои лозунги (это про коммунистов, если что), а тут как раз подвернулся Девид, и она стала проника-а-а-аться... И теперь, конечно, она раскаялась и под конец в слезах попросила прощения. Разумеется, благородный мужчина не мог отказать. Сказав, что гнусные коммуняки думали, что разведут их, но у них ничего не получилось (что полный бред, так как ничего подобного коммуняки не думали - в фильме этого нет), он ее страстно обнимает. Все кончилось, дорогая, коммунисты позади, мы всегда будем вместе и никакая партия нас не разлучит! Как трогательно... Жаль, что девушка не могла взять в руку любимого и пафосно сжечь свой партбилет, чтобы тем самым излечиться от идеологической зависимости - отличная была бы сцена.
Итак, наконец-то наступает процесс. Первым допрашивают доктора, который установил причину смерти девушки, а вдобавок был ее лечащим врачом. Конечно, Девид легко ловит доктора на противоречиях - ведь известно, что девушка из-за болезни даже ходила с трудом, а значит, могла помереть от чего угодно. И если она по его версии умерла от «жестокого перенапряжения» - то почему ее нашли на верхнем пролете лестницы? Прокурор тут же выскочил и добился перерыва.
Впрочем, после перерыва доктор хитро отбоярился, так что схватить его за жабры не удалось. Но далее все проходит в том же духе - Девид опрашивает свидетелей и ловко ловит их на противоречиях, так что доводы обвинения потихоньку сыпятся.
И вот под конец уже прибывает Барни из Нью-Йорка, который попросил судью отложить заседание до следующего утра, так как они могут пригласить нового свидетеля. Кто же это? Сам Анхел! Но как же так, ведь показания Анхела - это единственный довод против него! - кричит Девид.
Так, стоп, что за хрень... Согласно линии защиты, девка погибла сама, от болезни... Показания Анхела это вполне подтверждают... Как они могут ему навредить? Сценарист явно где-то запутался...
Но это неважно, важно, что необходим конфликт - поэтому Барни собирается подвести мексиканца под монастырь, потому что партии нужен мученик! Вы же знаете этих грязных коммуняк, которым посадить человека ни за что как плюнуть. Эбби в ярости говорит, что Девиду лучше бросить дело - но благородный юрист, конечно, не может бросить маленького мальчика на съедение коммунякам, акулам политического бизнеса...
Итак, в решающий день мексиканец рассказывает, как все было. Как он забрался на частный пляж, сбежал от смотрителя, встретил девушку, та положила его руку на коленку... сама, а когда он ее поцеловал и порвал платье... разумеется, случайно - завизжала и побежала. И умерла, как уже говорилось. Понятно, что это выглядит малоубедительно, так что прокурор быстро деморализует мальца, выставляет его лгуном и вообще сомнительным элементом. В общем, весь процесс - коту под хвост, дело всей жизни рухнуло!!!
Барни торжествует - мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Но Девид, конечно, не собирается сдаваться и героически кричит поганому коммунисту, что он добьется оправдания мальца. Он бежит к матери Чавеса, но та выгоняет его с Эбби за порог и кричит речи в коммунистическом духе, которыми ее оболванили проклятые партийцы - мол, миллионы поднимутся, они встанут на защиту моего сыночка! Те негодуют - вас забудут через пять лет, как это делают коммунисты! Но их агитация не удалась - верная дочь партии Чавес не поддалась на провокацию!
Девид твердо решил, что будь что будет, а Барни он закопает - и сдаст его с потрохами... Комиссии по антиамериканской деятельности. Да-да, той самой, которая чуть его самого не прижучила. Это как стучать в гестапо на еврея-спекулянта. Но тут даже Эбби горько смеется - эх ты, адвокаааат! Ведь чем будет крыть Девид? Не за его ли спиной собрали 325 тысяч долларов? А он даже не может сказать, куда они ушли. Разве не он несет ответственность за это? И в чем он теперь будет признаваться, в том, что работал с коммунистами? Да Баттлу плевать на правду, ему главное - закопать людей ради славы. Эбби даже распаляется и начинает крыть горе-юриста вопросами покруче, чем он сам делал на процессе. Вы не прибыли в Комиссию, потому что были заняты? А на сбор денег вы прибыли, были не заняты? В одних только документах записано, что вы получили 150.000 долларов - где они? Вы будете отвечать на вопросы или воспользуетесь Пятой поправкой?
Только теперь до нашего адвоката дошло - какая же это хитрая вещь, капиталистический суд... Но, конечно же, он не сдается и мчит в библиотеку, изучая законы - выход должен быть. И, конечно, по заветам жанра ему таки удается найти лазейку. В день оглашения приговора он приходит и, несмотря на ярые протесты Барни, просит слова. А получив его... Тут же заявляет, что Барни желал крови мальца. Грязный коммунист, конечно, протестует, а когда судья приказывает вывести его из зала, кричит, что у него есть конституционные права - вы же знаете этих коммуняк, чуть что, прячутся за конституцию! Но судья обрывает его и говорит, что права - это он.
В чем же была гениальная тактика адвоката, хотите вы знать? Ну, он... он сказал, что он дурак (трудно спорить), а потом рассказал все, что было. Как Барни его использовал, как он подвел пацана под петлю, чтобы вызвать волну расизма и заработать еще больше, что это он во всем виноват и вообще, он коммунистический агент, а его использовали. Казалось бы - как эти голословные обвинения могут отменить приговор, данный формально по всем демократическим нормам и даже по показаниям самого обвиняемого? Но Барни по прихоти сценариста выходит из себя, кричит, хамит и обзывает судью дурачиной: «Голова в платке, вот вы кто, дядя Том!» Мда, и это человек, который окучивал толпу не хуже Кашпировского... Какой стыд, какой стыд...
Судья так обалдел, что даже выгонять его не стал, а дослушал Девида. И что же предложил Девид? Применить к несовершеннолетнему какой-то акт, который дает судье право смягчить наказание до заключения в индустриальную школу. И хотя формально вроде как убийства это не касается, но... почему бы и нет? В подкрепление своей хитрой стратегии Девид произносит сопливую речь, что он требует для Анхела только правосудия и главное - что они все многому научились в ходе этой истории.
Если вам мало этой идиотии, то вот еще больше - сам Армстронг, который не подавал ранее ни намека на сочувствие, встает и говорит: ой, а я тут всю ночь не спал и мучался геморроем - мол, пацан виновен, но формально, так что обвинение оставляет все на усмотрение судьи. Зал аплодирует, и судья тут же, не раздумывая, улыбается и приговаривает пацана к заключению в школу на срок, назначенный директором.
То есть, вы поняли? С пацана никто не снял обвинений. Он все еще признан виновным. На нем навсегда клеймо убийцы. Если после совершеннолетия его поймают на краже сыра в продуктовом, любой прокурор в два счета раскрутит обвинение против него как рецидивиста... Но с помощью какой-то идиотской лазейки ему отменили казнь, а значит, все хорошо. Справедливость восторжествовала! Зал ликует и пожимает адвокату руки! Да здравствует американский суд, самый гуманный суд в мире!
Ах да, относительно Касла... Что с ним? Его повесили, его выгнали с работы, его - о ужас! - отдали Комиссии по антиамериканской деятельности? Нет, нет, нет... Проницательный как Шерлок Холмс судья говорит - вы пытались меня спровоцировать, чтобы я повесил вашего клиента, а вам впаял год тюрьмы, чтобы вы были мучеником. Может быть, вы бы даже добились отмены. Но я вам даю за оскорбление 30 дней - этого никто не отменит. И Касла уводят, хотя денег он, конечно, не вернет, а месяц спустя продолжит свою работу... Справедливость восторжествовала!!!
На прощание принесший повестку в Комиссию мистер Финн по секрету говорит, что Баттл может вообще отменить ее, так как не умеет бороться с такими крутыми адвокатами. Довольный Девид пожимает руки мисс Чавес и все расходятся. Процесс окончен!
Каково же будет заключение по этому... «Процессу»? Откуда взята основная идея фильма о разоблачении коммунистов, использующих судебный процесс для обогащения - понятно, из правой антикоммунистической пропаганды. Коммунисты, как известно, были деятельными защитниками прав женщин, чернокожих и других меньшинств в довоенной Америке, регулярно организовывали кампании в их защиту, поэтому это надо было как-то объяснить и скомпрометировать. В этом отношении «Процесс» ничем не отличается от другой антикоммунистической агитки того времени, «Я был коммунистом для ФБР», где излагается точно такой же план по финансированию партии, и где тоже есть разочаровавшаяся в коммунизме девушка. Весь идеологический заряд двух фильмов идентичен - показать, что коммунисты пользуются политически незрелыми членами общества, используя их либеральные убеждения.
Вот только фильм, в отличие от «Я был коммунистом для ФБР» и других поделок, бывших глупой и дубовой пропагандой, свою пропаганду проводит умно и тонко. Он сознательно дистанцируется не только от коммунизма, но и расизма, подчеркивая, что только демократические ценности и непредвзятое правосудие могут преодолеть застарелые проблемы. Он не скрывает сложности и проблемы послевоенного американского общества. Более того - он даже намеренно и открыто критикует радикализм Комиссий по антиамериканской деятельности, показывая, что и во главе их были неправильные люди, бившие не туда. И это как раз не удивительно - ведь фильм вышел в 1955 году, когда пик маккартизма прошел, и общество, уставшее от его разгула, хотело перемен и либерализации. После сокрушительного краха карьеры сенатора Маккарти эта политика начала быстро сворачиваться. Поэтому-то фильм смеет рисовать проблему не с помощью черно-белых красок, осуждает наравне с коммунизмом «перегибы» борьбы с ним - в образе главы Комиссии с говорящим именем Карл Баттл (Баттл - «битва») угадывается и сам Маккарти, и сенатор от Калифорнии Джек Тенни, пытавшийся занять его место, и даже небезызвестный Карл Мундт. Словом, фильм формально осуждает не только левый, но и правый экстремизм, затрагивает вопросы бедности, коррупции, политического обмана и ставит в центр сюжета борьбу с расизмом. А эта борьба с расизмом в США не затихала никогда и даже в годы маккартизма все больше пробивала себе дорогу в кино уже с конца 40-х - в том числе в таких крайне жестких по отношению к расистам фильмах как «Перекрестный огонь» (1947), «Выхода нет» (1950), «Колодец» (1951) и «Штормовое предупреждение» (1951). Впрочем, и в этом отношении «Процесс» не слишком выходил за рамки привычного - подобно «Штормовому предупреждению», смягченному уже на стадии производства, он не решился усилить критику расизма и изобразил его не просто как широкое и политически влиятельное движение, а как кучку зловредных эгоистов, связанных с мафией и к тому же не решился сделать жертвой чернокожего, ограничившись мексиканцем.
И тем не менее, фильм вышел по своему убедительный и продуманный. Хотя, конечно, в его агитационном посыле есть одно тонкое место - намеренно карикатурное изображение коммунистов. Ведь по сути, вся критика коммунизма в сценарном конфликте фильме строится на лживом обвинении их в своекорыстии. Конечно, подтвердить это было нечем, но для такой картины это и не нужно. А главное - фильм получился убедительный не только благодаря вложенным идеям, но и с чисто художественной формы. Если отбросить антикоммунистический посыл фильма, то мы получим достаточно крепкую судебную драму о молодом неопытном адвокате, против которого не только подсудимые, но и собственный беспринципный коллега. Режиссером был канадский режиссер и продюсер Марк Робсон, бывший редактор «Гражданина Кейна» и многолетний работник студии RKO, где он отметился созданием разных фильмов, что позволило ему начать карьеру твердого и успешного режиссера, оставшегося в истории фильмами «Мосты в Токо-Ри» (1955) и «Пейтон-Плейс» (1957). Уже исследовавший тему расизма в военном фильме «Дом храбрых» (1949) о битве многонационального отряда с японцами, он на сей создал драму, явно ориентировавшуюся на процессуальные фильмы тех времен. В ней, несмотря на некоторые огрехи сценария и пропаганду, есть яркая и драматическая сюжетная линия, отличная психологическая картина, убедительное и яркое взаимодействие персонажей, а также продуманные сцены судебной борьбы и сценарная выверенность взаимоотношений актеров. Одно удовольствие следить за постановкой фильма и режиссерскими приемами, наблюдать, как камерные психологические эпизоды сменяются явно продокументальными и даже трагедийными - ни на секунду не снижая напряжение. Несмотря на то, что это не самый известный фильм режиссера, у него отлично получилась производственная психологическая драма, которая не разменивается на лишнее.
Способствует драматичному и талантливому исполнению картины и качественная игра актеров, состоявших из уже хорошо зарекомендовавших себя известных артистов. Главную роль заслуженно получил известный голливудский актер Гленн Форд, который хорошо известен своим амплуа обычного человека. У него отлично получилось показать нерешительного героя с сильными убеждениями. Актриса не первого ряда Дороти МакГуайер в роли Эбби, тем не менее, не уступала своему партнеру, отлично создав драматичный и трогательный женский образ. На своем месте положительного судьи был и Хуан Фернандес, пионер черных актеров в американском кино и сам звезда антирасистского фильма «Осквернитель праха», где он играл обвиненного в убийстве белого чернокожего фермера. Обладавший выраженным достоинством и внешним обаянием, актер ярко использовал эти свои достоинства в фильме. Но всех этих героев едва ли не затмил исполнитель роли Барни Артур Кеннеди. Отличный актер, обладавший богатым даром мастерского перевоплощения и естественности, он неоднократно выходил на экран в самых разных образах, в том числе и отрицательных. На сей раз он создал образ великолепного мерзавца, беспринципного, но умного, яркого и эмоционального, чьи пороки далеко не сразу выходят наружу и даже после их проявления персонаж не может не тронуть харизмой и энергией. Неудивительно, что за свою роль в фильме он получил «Золотой глобус», а также пять раз номинировался на Оскар - поверьте, это была честная награда. Я сцены с ним на собрании вообще бы крутил в университетах на лекциях по психологии и политологии как учебное пособие.
Вот таким был один из очень немногих хороших антикоммунистических фильмов эпохи маккартизма - который был настолько умен, что сам дистанцировался от него. Посмотрим, многие ли смогут достичь его успеха?
Click to view