Дзенис О. П. Как мы брали 25 окт. Зимний дворец.
Уважаемые читатели, впервые в интернете размещаю статью - Дзенис О. П. Как мы брали 25 окт. Зимний дворец.(наброски участника) // «Правда», 6-7 ноября 1921. № 257 с. 7
Дзенис Освальд Петрович, 1896 г. р., уроженец г. Рига, латыш, член ВКП(б) в 1915-1936 гг., комиссар Павловского полка и участник штурма Зимнего дворца в 1917 г. в Петрограде, президент Украинской Ассоциации марксистско-ленинских институтов (УАМЛИН), член ЦИК УССР, проживал: г. Киев, ул. 25 Октября, д. 40, кв. 23. Арестован 9 ноября 1936 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 9 марта 1937 г. приговорен за "участие в антисоветской террористической группе" к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Москва 10 марта 1937 г. (Донское кладбище.) (Источник: http://visz.nlr.ru/searchword.php?qs=%EB%E0%F2%FB%F8&rpp=20&p=67 )
Как мы брали 25 октября Зимний дворец (наброски участника)
За несколько дней до октябрьского переворота почти во все крупные части петроградского гарнизона - гвардейские резервные полки, военные училища и т. д. были назначены постановлением военно-революционного комитета комиссары Петроградского совета. Роль их сводилась к подготовке предназначенных к активному участию в перевороте частей, к руководству их действиями во время намеченного переворота и к обезвреживанию действий и распоряжений штаба Петроградского военного округа. Большая часть этих комиссаров рекрутировалась из молодых офицеров - большевиков, активных работников военной организации при ЦК, только недавно выпущенных под залог партийной организации из тюрем, где они сидели по обвинению в активном участии в событиях 3-5 июля. Я был назначен в гвард. Павловский полк.
Дни пролетали быстрее. Делегаты на 2-й Съезд Советов съезжались. После состоявшегося недавно перед тем - 18 и 19 октября - собрания активных работников петроградской организации - всем было ясно, что переворот неизбежен, что он будет и к нему нужно во что бы то ни стало подготовиться. Это убеждение вкоренялось в голову каждого солдата, и мысли и взоры всех были обращены на предстоящее открытие съезда. В полках происходили собрания и митинги, на которых кроме местных ораторов выступали также приехавшие на съезд делегаты - большевики с фронта и из провинции. Так подошло 24 октября, - канун знаменитых событий, день, когда внимание и ожидание достигли наивысшего напряжения.
«Разводят мосты», - вот тот сигнал, который развязал эту напряженность и после которого уже можно было сказать: столкновение началось. Временное правительство, прекрасно сознавая, что работа 2-го съезда советов неизбежно будет связана с открытой вооруженной борьбой за власть, зная и видя, что в частях гарнизона ведется непрерывная организационная подготовка к выступлению, собрало к Зимнему дворцу и в прилегающие к нему здания на Дворцовой площади несколько школ прапорщиков, в том числе Ораниенбаумскую, Гатчинскую и др., женский батальон из Парголова, три сотни 3-го Уральского пехотного казачьего полка и батарею Михайловского артиллерийского училища. Часов в 6 вечера 24-го, чтобы затруднить сообщение между частями города и, в частности, чтобы разъединить Петроградскую сторону с Петропавловской крепостью от центральной части Петрограда, оно отдало приказ развести мосты.
С этим сигналом прибежали в штаб полка взволнованные товарищи. Не прошло и получаса, как патруль, посланный к Троицкому мосту со стороны Марсова поля, донес, что «пришли разводить». Пришлось дать приказ одной из рот о занятии моста. Полуроты расположились на обоих концах моста. Вскоре одну из них, на Петроградской стороне, заметили самокатчики, стоявшие тогда во дворце Кшесинской.
Настроение было тревожное, и тревога росла с каждым часом. Весь полк был на ногах и дежурил, несмотря на то, что одной части было разрешено отдыхать. Часам к 9-ти веч. я выслал патруль по ближайшим, прилетающим к Дворцовой площади улицам со стороны Марсового поля с задачей войсковой разведки - доносить о всех замечающихся приготовлениях противника. Часам к 11-ти патрули, стоявшие на Миллионной улице, обратили особенное внимание на большое количество выезжающих с Дворцовой площади от Зимнего дворца автомобилей. Выставили заставы, и было отдано распоряжение впредь задерживать и опрашивать все проезжающие автомобили и проходящих людей. в целях проверки документов и задержания подозрительных.
Не прошло и пяти минут после отдачи этого распоряжения, как вводят в клуб полка (где мы с полковым комитетом расположили оперативный штаб полка) среднего роста, с небольшой сединой, человека в штатском. Оказывается, он задержан вместе с своим автомобилем при выезде с площади на Миллионную. Спрашиваю документы. Оказывается, подполковник Сурнин, начальник контр-разведки штаба Петроградского военного округа. Немедленно на его же автомобиле отправляю его в Смольный в распоряжение Ревкома.
Только что успели его отправить, вводят одного за другим двух новых - министра вероисповеданий Карташева и товарища министра финансов. Арестовывать или нет? Военно-революционный комитет до сих пор на наши настойчивые запросы упорно отмалчивается: видимо, ему некогда. Решаю - раз уже начали, нужно продолжать. И эти также отправляются в Смольный под надзором председателя полкового комитета тов. Летунова. Но дальше уже редко кого из задержанных пришлось отправлять в Смольный, больно уж много стали задерживать. Менее важных отпускали, высшее офицерство штаба округа и Главного штаба заключали в «общую камеру» - буфет клуба полка.
Ждем ответа от Ревкома. Наконец привозят два, один за другим, две записки, написанные т. Подвойским. Первая: арестом начальника контр-разведки Сурнина ревком весьма доволен; его, оказывается, уже посадили куда следует. А вторая записка - сюрприз: Ревком оказался, по его мнению, слишком рано поставленным перед фактом начала столкновения; он пока еще не знает, когда именно начнутся действия. но как бы то ни было - не ранее другого дня, т.-е. 25-го октября. Аресты и притом, таких крупных фигур, как министров временного правительства, он считает слишком преждевременными действиями, вызывающими в противнике тревогу и внимание. Предлагают аресты прекратить и заставы снять. Однако, то обстоятельство, что нашими разведчиками (хоть слабую, но всё же некоторую разведывательную службу нам удалось организовать) было замечено оживление среди войск временного правительства, также весьма серьезно подготовлявшихся к столкновению, заставляет нас на этот раз ослушаться Ревкома и провести его указания лишь частично. Задерживание лиц, выходивших из дворца и прилегающих к нему правительственных зданий, продолжается. Арестованные помещаются в клуб полка: там их к 12-ти часам дня 25 октября набралось человек до 200. Но товарищи не хотят ограничиться одним задерживанием проходящих и просят разрешения снимать посты юнкеров. Оказывается, временное правительство уже выставило посты и со своей стороны. Результаты тут же оказались.
Вот картина на Миллионной. Недалеко от нашей заставы, шагах в 25 - 30, стоит часовой с подчаском. Трое павловцев ухитрились обойти их с тыла и внезапно подходят сзади. Раздается крик: «Руки вверх, бросай винтовки!», и юнкера захватываются оба живьем, без шума. Так в нескольких местах (между прочим, у певческой капеллы на Мойке) в течение ночи удалось снять целый ряд постов. Часов около трех утра был снят таким же образом часовой с подчаском и вдобавок, вместе с ними, караульный начальник.
Часам к двум я получил от Военного Революционного Комитета записку, что нужно заставу усилить и организовать фактический контроль проходящих и проезжающих. Но было уже поздно: во дворце спохватились и никто из более влиятельных лиц уже не решался оттуда выходить.
Так прошла вся ночь с 24 на 25-е октября. Лишь утром, когда я направился в Ревком для участия в выработке плана предстоящих действий и для получения дальнейших директив, мы узнали, что начало столкновения было положено не только нами. но и у телефонной станции, которую пришлось отбить у юнкеров с боем, ибо, заняв ее. они немедленно выключили все телефоны, за исключением нужных правительству и лишили Ревком всякой связи. Это событие и заставило Ревком отдать ночью же распоряжение со своей стороны о выставлении застав, контроле проходящих и т. д.
продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/97973.html.
Дзенис Освальд Петрович, 1896 г. р., уроженец г. Рига, латыш, член ВКП(б) в 1915-1936 гг., комиссар Павловского полка и участник штурма Зимнего дворца в 1917 г. в Петрограде, президент Украинской Ассоциации марксистско-ленинских институтов (УАМЛИН), член ЦИК УССР, проживал: г. Киев, ул. 25 Октября, д. 40, кв. 23. Арестован 9 ноября 1936 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 9 марта 1937 г. приговорен за "участие в антисоветской террористической группе" к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Москва 10 марта 1937 г. (Донское кладбище.) (Источник: http://visz.nlr.ru/searchword.php?qs=%EB%E0%F2%FB%F8&rpp=20&p=67 )
Как мы брали 25 октября Зимний дворец (наброски участника)
За несколько дней до октябрьского переворота почти во все крупные части петроградского гарнизона - гвардейские резервные полки, военные училища и т. д. были назначены постановлением военно-революционного комитета комиссары Петроградского совета. Роль их сводилась к подготовке предназначенных к активному участию в перевороте частей, к руководству их действиями во время намеченного переворота и к обезвреживанию действий и распоряжений штаба Петроградского военного округа. Большая часть этих комиссаров рекрутировалась из молодых офицеров - большевиков, активных работников военной организации при ЦК, только недавно выпущенных под залог партийной организации из тюрем, где они сидели по обвинению в активном участии в событиях 3-5 июля. Я был назначен в гвард. Павловский полк.
Дни пролетали быстрее. Делегаты на 2-й Съезд Советов съезжались. После состоявшегося недавно перед тем - 18 и 19 октября - собрания активных работников петроградской организации - всем было ясно, что переворот неизбежен, что он будет и к нему нужно во что бы то ни стало подготовиться. Это убеждение вкоренялось в голову каждого солдата, и мысли и взоры всех были обращены на предстоящее открытие съезда. В полках происходили собрания и митинги, на которых кроме местных ораторов выступали также приехавшие на съезд делегаты - большевики с фронта и из провинции. Так подошло 24 октября, - канун знаменитых событий, день, когда внимание и ожидание достигли наивысшего напряжения.
«Разводят мосты», - вот тот сигнал, который развязал эту напряженность и после которого уже можно было сказать: столкновение началось. Временное правительство, прекрасно сознавая, что работа 2-го съезда советов неизбежно будет связана с открытой вооруженной борьбой за власть, зная и видя, что в частях гарнизона ведется непрерывная организационная подготовка к выступлению, собрало к Зимнему дворцу и в прилегающие к нему здания на Дворцовой площади несколько школ прапорщиков, в том числе Ораниенбаумскую, Гатчинскую и др., женский батальон из Парголова, три сотни 3-го Уральского пехотного казачьего полка и батарею Михайловского артиллерийского училища. Часов в 6 вечера 24-го, чтобы затруднить сообщение между частями города и, в частности, чтобы разъединить Петроградскую сторону с Петропавловской крепостью от центральной части Петрограда, оно отдало приказ развести мосты.
С этим сигналом прибежали в штаб полка взволнованные товарищи. Не прошло и получаса, как патруль, посланный к Троицкому мосту со стороны Марсова поля, донес, что «пришли разводить». Пришлось дать приказ одной из рот о занятии моста. Полуроты расположились на обоих концах моста. Вскоре одну из них, на Петроградской стороне, заметили самокатчики, стоявшие тогда во дворце Кшесинской.
Настроение было тревожное, и тревога росла с каждым часом. Весь полк был на ногах и дежурил, несмотря на то, что одной части было разрешено отдыхать. Часам к 9-ти веч. я выслал патруль по ближайшим, прилетающим к Дворцовой площади улицам со стороны Марсового поля с задачей войсковой разведки - доносить о всех замечающихся приготовлениях противника. Часам к 11-ти патрули, стоявшие на Миллионной улице, обратили особенное внимание на большое количество выезжающих с Дворцовой площади от Зимнего дворца автомобилей. Выставили заставы, и было отдано распоряжение впредь задерживать и опрашивать все проезжающие автомобили и проходящих людей. в целях проверки документов и задержания подозрительных.
Не прошло и пяти минут после отдачи этого распоряжения, как вводят в клуб полка (где мы с полковым комитетом расположили оперативный штаб полка) среднего роста, с небольшой сединой, человека в штатском. Оказывается, он задержан вместе с своим автомобилем при выезде с площади на Миллионную. Спрашиваю документы. Оказывается, подполковник Сурнин, начальник контр-разведки штаба Петроградского военного округа. Немедленно на его же автомобиле отправляю его в Смольный в распоряжение Ревкома.
Только что успели его отправить, вводят одного за другим двух новых - министра вероисповеданий Карташева и товарища министра финансов. Арестовывать или нет? Военно-революционный комитет до сих пор на наши настойчивые запросы упорно отмалчивается: видимо, ему некогда. Решаю - раз уже начали, нужно продолжать. И эти также отправляются в Смольный под надзором председателя полкового комитета тов. Летунова. Но дальше уже редко кого из задержанных пришлось отправлять в Смольный, больно уж много стали задерживать. Менее важных отпускали, высшее офицерство штаба округа и Главного штаба заключали в «общую камеру» - буфет клуба полка.
Ждем ответа от Ревкома. Наконец привозят два, один за другим, две записки, написанные т. Подвойским. Первая: арестом начальника контр-разведки Сурнина ревком весьма доволен; его, оказывается, уже посадили куда следует. А вторая записка - сюрприз: Ревком оказался, по его мнению, слишком рано поставленным перед фактом начала столкновения; он пока еще не знает, когда именно начнутся действия. но как бы то ни было - не ранее другого дня, т.-е. 25-го октября. Аресты и притом, таких крупных фигур, как министров временного правительства, он считает слишком преждевременными действиями, вызывающими в противнике тревогу и внимание. Предлагают аресты прекратить и заставы снять. Однако, то обстоятельство, что нашими разведчиками (хоть слабую, но всё же некоторую разведывательную службу нам удалось организовать) было замечено оживление среди войск временного правительства, также весьма серьезно подготовлявшихся к столкновению, заставляет нас на этот раз ослушаться Ревкома и провести его указания лишь частично. Задерживание лиц, выходивших из дворца и прилегающих к нему правительственных зданий, продолжается. Арестованные помещаются в клуб полка: там их к 12-ти часам дня 25 октября набралось человек до 200. Но товарищи не хотят ограничиться одним задерживанием проходящих и просят разрешения снимать посты юнкеров. Оказывается, временное правительство уже выставило посты и со своей стороны. Результаты тут же оказались.
Вот картина на Миллионной. Недалеко от нашей заставы, шагах в 25 - 30, стоит часовой с подчаском. Трое павловцев ухитрились обойти их с тыла и внезапно подходят сзади. Раздается крик: «Руки вверх, бросай винтовки!», и юнкера захватываются оба живьем, без шума. Так в нескольких местах (между прочим, у певческой капеллы на Мойке) в течение ночи удалось снять целый ряд постов. Часов около трех утра был снят таким же образом часовой с подчаском и вдобавок, вместе с ними, караульный начальник.
Часам к двум я получил от Военного Революционного Комитета записку, что нужно заставу усилить и организовать фактический контроль проходящих и проезжающих. Но было уже поздно: во дворце спохватились и никто из более влиятельных лиц уже не решался оттуда выходить.
Так прошла вся ночь с 24 на 25-е октября. Лишь утром, когда я направился в Ревком для участия в выработке плана предстоящих действий и для получения дальнейших директив, мы узнали, что начало столкновения было положено не только нами. но и у телефонной станции, которую пришлось отбить у юнкеров с боем, ибо, заняв ее. они немедленно выключили все телефоны, за исключением нужных правительству и лишили Ревком всякой связи. Это событие и заставило Ревком отдать ночью же распоряжение со своей стороны о выставлении застав, контроле проходящих и т. д.
продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/97973.html.