Жилищная проблема некоей московской уборщицы 1945-1965 гг.
«Клан уборщицы крупного московского предприятия в 13 человек А-вой жил в общежитии в комнате площадью в 20 кв. метров. Сама уборщица была вдовой коменданта пограничной заставы, погибшего в начале германо-советской войны [ihistorian: т.е. автор текста настолько некомпетентен, что не подозревает про участие в войне против нашей страны других стран. Или просто сознательно лжет]. В комнате было всего семь стационарных спальных мест. Остальные шесть человек -взрослые и дети раскладывались на ночь на полу. Сексуальные отношения происходили почти на виду, к этому привыкли и не обращали внимания. В течение 15 лет три семьи, проживавшие в комнате, безуспешно добивались расселения. Лишь в начале 60-х годов их расселили.
В таких условиях жили сотни тысяч, если не миллионы, городских жителей Советского Союза. Это было обыденным явлением. Еще в 1975 году жилищные управления в Москве не брали на учет для улучшения жилищных условий граждан, если на 1 человека приходилось больше 5 кв. метров жилой площади. Таково было наследие сталинской эпохи".
Источник: Геллер М., Некрич А. История России: 1917-1995. Т.2. Утопия у власти 1945-1985. - М.: МИК, Агар.
Давайте этот пример рассмотрим, он на самом деле показательный, несмотря на то, что известные своим антисоветизмом исследователи специально выудили нечто уникально пугающее современного обывателя, массово живущего пока в просторных советских квартирах. Им даже пришлось этот пример заимствовать из анонимного инстранного источника («клан», «коменданта пограничной заставы», «германо-советской войны», «стационарных спальных мест», «сексуальные отношения»), ссылка на который отсутствует. Я допускаю, что в основе истории какая-то реальная жалоба, в которой, как известно, жалобщику выгодно представить свою ситуацию подраматичнее, но даже в реальной жалобе невозможна фраза: «Сексуальные отношения происходили почти на виду, к этому привыкли и не обращали внимания». Скорее всего какой-то иностранный автор доверился понравившейся ему байке какого-нибудь москвича, додумал ее на предмет сексуальных отношений, а наши доморощенные историки стащили без ссылки и оттиражировали.
1)Ситуация, когда уборщица и 12 иждивенцев проживают в одной комнате в Москве даже для тяжелого послевоенного времени отнюдь не типична. Ведь любой взрослый и работоспособный москвич всегда мог найти себе место работы, где ему предоставли бы уж как минимум место в рабочем общежитии. Поэтому я и предполагаю, что 12 жильцов - это иждивенцы уборщицы. Во всяком случае, чем бы на самом деле не занимались жильцы, - они явно сами берегли свой формальный статус иждивенцев вдовы погибшего офицера-фронтовика.
Типично в СССР было то, что граждане массово прописывались в комнату, хозяин которой имел право на бесплатное улучшение жилищных условий, как данная уборщица-вдова погибшего фронтовика-офицера. При этом, вовсе не обязательно, что они там на самом деле жили. И ведь в конце концов все 13 граждан были расселены, т. е. бесплатно получили от государства или от предприятия несколько квартир или квартиру и комнаты. Поскольку мы рассматриваем данный случай в русле сравнения с жилищной проблемой столичных рабочих в 1897 году, то сам по себе такой итог - фантастика для дореволюционной России.
2)Далее. Уборщица изначально все-таки получила от предприятия отдельную комнату в столице, хотя из 13 членов семьи на предприятии работала лишь она одна на самой простой работе. До революции такое предоставление уборщице комнаты на такую семью от предприятия тоже было фантастикой. Например, в «Правилах внутреннего распорядка» прогрессивной Ярославской Большой мануфактуры указывалось, что «квартирами пользуются только те семьи, в которых число неработающих членов семьи менее числа работающих» (Бородкин Л.И., Валетов Т.Я., Смирнова Ю.Б., Шильникова И.В. «не рублем единым»: Трудовые стимулы рабочих-текстильщиков дореволюционной России. - М.: РОССПЕН, 2010.С.168). Насчет квартир просьба не заблуждаться излишне - речь идет о предоставлении отдельных «каморок» в казармах, что, впрочем, уже было для рабочих тогда большой радостью.
3)За свою комнату советская уборщица платила минимум. В указанном мной по ссылке примере в 1897 г. за подобную комнату с 7 кроватями уборщица отдала бы месячную зарплату квалифицированного рабочего, т.е. даже снимать эту комнату в столице Российской империи она на свою зарплату уборщицы просто бы не смогла, - погнала была работать даже малолеток, а стариков побираться.
4)Семья советской уборщицы в зависимости от состава могла в течение дня пользоваться просторными залами столовых, клубов, спортивных сооружений, кружков в школах и дворцах пионеров, выезжать в санатории, дома отдыха и пионерские лагеря, - все это было ей в принципе доступно, а уж если представить себе реальную вдову с 12 иждивенцами, то заводской профком держал бы помощь ей путевками на особом контроле). До революции нечто подобное, но все равно в меньшей степени (ясли, столовые, клубы, библиотеки без пионерских лагерей и санаториев-домов отдыха), предлагалось рабочим на редких единичных передовых фабриках с мощным забастовочным потенциалом. Часто же сама казарма уже была благодеянием хозяина.
Игнорирование советской социальной инфраструктуры вокруг жилых поселков - типичное жульничество антисоветских историков при рассмотрение жилищного вопроса в СССР. Между тем, советская власть развитие этой инфраструктуры (школа - ясли - детский сад - спортивное сооружение - библиотека - клуб - столовая - баня -больница и т. п.) всегда ставила на первое место. Логика была простой: пусть мы пока успели построить лишь бараки, но дети рабочих уже ходят в светлые ясли и школы, рабочие кушают в оборудованных столовых, а вечером имеют возможность сходить в клуб, в баню, на волейбольную площадку; ко всему этому прилагаются больница, путевки в пионерлагерь и санаторий или дом отдыха.
Таким образом, даже в этом исключительном примере с проживанием многочисленного «клана» уборщицы в одной московской комнате, мы видим в СССР 1945-1965 гг. невероятный для Российской империи прогресс в решении жилищной проблемы низшего обслуживающего персонала.
В таких условиях жили сотни тысяч, если не миллионы, городских жителей Советского Союза. Это было обыденным явлением. Еще в 1975 году жилищные управления в Москве не брали на учет для улучшения жилищных условий граждан, если на 1 человека приходилось больше 5 кв. метров жилой площади. Таково было наследие сталинской эпохи".
Источник: Геллер М., Некрич А. История России: 1917-1995. Т.2. Утопия у власти 1945-1985. - М.: МИК, Агар.
Давайте этот пример рассмотрим, он на самом деле показательный, несмотря на то, что известные своим антисоветизмом исследователи специально выудили нечто уникально пугающее современного обывателя, массово живущего пока в просторных советских квартирах. Им даже пришлось этот пример заимствовать из анонимного инстранного источника («клан», «коменданта пограничной заставы», «германо-советской войны», «стационарных спальных мест», «сексуальные отношения»), ссылка на который отсутствует. Я допускаю, что в основе истории какая-то реальная жалоба, в которой, как известно, жалобщику выгодно представить свою ситуацию подраматичнее, но даже в реальной жалобе невозможна фраза: «Сексуальные отношения происходили почти на виду, к этому привыкли и не обращали внимания». Скорее всего какой-то иностранный автор доверился понравившейся ему байке какого-нибудь москвича, додумал ее на предмет сексуальных отношений, а наши доморощенные историки стащили без ссылки и оттиражировали.
1)Ситуация, когда уборщица и 12 иждивенцев проживают в одной комнате в Москве даже для тяжелого послевоенного времени отнюдь не типична. Ведь любой взрослый и работоспособный москвич всегда мог найти себе место работы, где ему предоставли бы уж как минимум место в рабочем общежитии. Поэтому я и предполагаю, что 12 жильцов - это иждивенцы уборщицы. Во всяком случае, чем бы на самом деле не занимались жильцы, - они явно сами берегли свой формальный статус иждивенцев вдовы погибшего офицера-фронтовика.
Типично в СССР было то, что граждане массово прописывались в комнату, хозяин которой имел право на бесплатное улучшение жилищных условий, как данная уборщица-вдова погибшего фронтовика-офицера. При этом, вовсе не обязательно, что они там на самом деле жили. И ведь в конце концов все 13 граждан были расселены, т. е. бесплатно получили от государства или от предприятия несколько квартир или квартиру и комнаты. Поскольку мы рассматриваем данный случай в русле сравнения с жилищной проблемой столичных рабочих в 1897 году, то сам по себе такой итог - фантастика для дореволюционной России.
2)Далее. Уборщица изначально все-таки получила от предприятия отдельную комнату в столице, хотя из 13 членов семьи на предприятии работала лишь она одна на самой простой работе. До революции такое предоставление уборщице комнаты на такую семью от предприятия тоже было фантастикой. Например, в «Правилах внутреннего распорядка» прогрессивной Ярославской Большой мануфактуры указывалось, что «квартирами пользуются только те семьи, в которых число неработающих членов семьи менее числа работающих» (Бородкин Л.И., Валетов Т.Я., Смирнова Ю.Б., Шильникова И.В. «не рублем единым»: Трудовые стимулы рабочих-текстильщиков дореволюционной России. - М.: РОССПЕН, 2010.С.168). Насчет квартир просьба не заблуждаться излишне - речь идет о предоставлении отдельных «каморок» в казармах, что, впрочем, уже было для рабочих тогда большой радостью.
3)За свою комнату советская уборщица платила минимум. В указанном мной по ссылке примере в 1897 г. за подобную комнату с 7 кроватями уборщица отдала бы месячную зарплату квалифицированного рабочего, т.е. даже снимать эту комнату в столице Российской империи она на свою зарплату уборщицы просто бы не смогла, - погнала была работать даже малолеток, а стариков побираться.
4)Семья советской уборщицы в зависимости от состава могла в течение дня пользоваться просторными залами столовых, клубов, спортивных сооружений, кружков в школах и дворцах пионеров, выезжать в санатории, дома отдыха и пионерские лагеря, - все это было ей в принципе доступно, а уж если представить себе реальную вдову с 12 иждивенцами, то заводской профком держал бы помощь ей путевками на особом контроле). До революции нечто подобное, но все равно в меньшей степени (ясли, столовые, клубы, библиотеки без пионерских лагерей и санаториев-домов отдыха), предлагалось рабочим на редких единичных передовых фабриках с мощным забастовочным потенциалом. Часто же сама казарма уже была благодеянием хозяина.
Игнорирование советской социальной инфраструктуры вокруг жилых поселков - типичное жульничество антисоветских историков при рассмотрение жилищного вопроса в СССР. Между тем, советская власть развитие этой инфраструктуры (школа - ясли - детский сад - спортивное сооружение - библиотека - клуб - столовая - баня -больница и т. п.) всегда ставила на первое место. Логика была простой: пусть мы пока успели построить лишь бараки, но дети рабочих уже ходят в светлые ясли и школы, рабочие кушают в оборудованных столовых, а вечером имеют возможность сходить в клуб, в баню, на волейбольную площадку; ко всему этому прилагаются больница, путевки в пионерлагерь и санаторий или дом отдыха.
Таким образом, даже в этом исключительном примере с проживанием многочисленного «клана» уборщицы в одной московской комнате, мы видим в СССР 1945-1965 гг. невероятный для Российской империи прогресс в решении жилищной проблемы низшего обслуживающего персонала.