Вера Кричевская (интервью) // "Сноб", №4, апрель 2012 года
<...>
- Что вы делаете прямо сейчас?
- В феврале-марте я снимала документальное кино о проекте «Гражданин поэт»: о его яркой короткой жизни и смерти. 5 марта 2012 года, в первый день новой путинской эры, которая тоже должна быть яркой и короткой, мы закончили съемки и я приступила к монтажу.
Это кино про год жизни целой страны. Довольно простая структурно, повествовательная история о том, с чего проект начался и чем закончился. «Гражданин поэт» родился 15 февраля, сразу после того, как «Газете.Ру» и телеканалу«Дождь» помощница судьи Данилкина Наталья Васильева дала интервью, в котором рассказала, что приговор по второму делу Ходорковского и Лебедева был привезен из Мосгорсуда. Я, кстати, до сих пор думаю, что последние иллюзии по поводу медведевской оттепели были развеяны в том же Хамовническом суде, но на два месяца раньше, когда огласили тот самый приговор. Не для Кремля, а для «фейсбука» окончательно тогда определилась дальнейшая жизнь. Не наша жизнь, а та, что за кремлевской стеной.
- Что входит в этот фильм?
- Все то, что происходило в период с 15 февраля 2011-го по 5 марта 2012-го. Сразу после президентских выборов был последний съемочный день. На заключительном концерте «Гражданина поэта» в «Крокус Сити Холле» в Москве я снимала эпизоды для фильма, а на Пушкинской площади в это время грубо «вязали» и участников митинга, и журналистов, девушек, женщин. И я, вместо того чтобы смотреть на то, что творилось на сцене, только «твиттер» читала, не находила себе места. На каждом концерте Дмитрий Быков представляет поэтический аттракцион - пишет на глазах у публики стишок на заказанную тему. Зал в «Крокусе» заказал тему: первое место Прохорова на выборах в Лондоне - Быков написал. Тогда я стала писать ему SMS, что происходит на Пушкинской, и он параллельно с «твиттером» написал «Медного всадника». Вот такие жизненные эпизоды и есть часть фильма.
В этот фильм войдут съемки с чеса «Гражданина поэта» из разных городов России, от Красноярска до Сочи, и немного хроники из Лондона. Проект так устроен, что все, о чем они писали, - это главные новости недели в стране и мире, поэтому должен получиться такой итоговый годовой выпуск: Ходорковский, Ливия, начало конца тандема, середина конца тандема, конец тандема, смерть Джобса, рокировочка, выборы, Навальный, митинги, выборы, митинги.
- Нет ли ощущения, что «Гражданин поэт» в некотором смысле опопсовел: они устраивают концертный чес по стране, как поп-звезды.
- Они и есть звезды. Можно сказать, и поп-звезды, но не попса. Во-первых, собирать залы - это успех. И после того как закончатся поминки «Гражданина поэта», сразу же начнется чес «Жизни после смерти», как называет это Андрей Васильев. Во-вторых, этот проект раскрепощает людей, делает их более свободными: смех дает им чувство свободы, смех убивает ментальное рабство. И то, что вы называете упрощением, на самом деле величайшее достижение проекта. Это говорит о том, что спрос на острую политическую сатиру растет. Это значит, что какое-то количество людей находится в состоянии пробуждения сознания. За ними подтянутся другие.
- Зачем вы делаете этот фильм?
- К «Гражданину поэту» я чувствую большую причастность. Мне показалось логичным, что мы вместе этот проект рожали, вместе прошли через медную трубу телеканала «Дождь», а потому вместе должны его похоронить.
- Как вы нашли деньги на фильм?
- Фильм мне заказал Андрей Васильев. Купил меня свободой: капитализация протеста - пожалуйста, путинский проект - пожалуйста, прохоровские холуи - на здоровье. Я люблю работать, когда никто не мешает. Деньги Васильеву дал Прохоров. Но мы обсудили, что никакой «приемки» продукта не будет. И для меня было важно, что фильм выходит после выборов и потому не может быть частью агитации или пропаганды.
- Где будет показан этот фильм?
- Пока мне вообще это неинтересно. Мой мозг занят только тем, чтобы все сложить в одну историю. Мне никто не ставил дедлайнов. Но я сама хочу его сделать до конца марта, потому что у меня есть ощущение, что потом он будет никому не нужен. Мы будем переживать совсем другие события. Этот фильм может быть интересен через десять лет как историческое кино про то, как российская власть не заметила, что стала смешной, как она потеряла сакральность.
<...>
отсюда
.