Человек и группа
Вчера в двадцатипятером отличнейше погуляли под рассказы Михаила Шрайбмана: метро "Улица 1905 года", "Булыжник - оружие пролетариата", Прохоровская мануфактура (Трёхгорка), прокрались мимо Белого дома - и Горбатый мост.
Михаил очень сочно рассказывает про эту вот городскую герилью в зимней тёмной Москве. Фонари погашены, закрыты лавки, по улицам ходят люди с флагами и факелами, в облитые водой баррикады вмёрзла кровь.
Но больше всего меня поразил вот какой рассказ.
Была Прохоровская мануфактура. Лучшие в России - возможно, и в Европе, - условия для рабочих: потому что готовили крутых специалистов для работы на дорогом и передовом оборудовании. Высокие зарплаты, свои больницы, школы, летние санатории, даже театр. По сравнению с жизнью неквалифицированного рабочего, вчерашнего крестьянина, - ну просто оазис. И этот оазис становится центром восстания. Потому что прохоровские рабочие - они не за себя дерутся, а за весь рабочий класс. Болит у них сердце за рабочий класс.
И я поняла, что это основной вопрос моей жизни последних лет. Почему люди ассоциируют себя с той или иной группой и готовы биться за её интересы? В какой момент мой пламенный приёмный прадедушка - еврейский мальчик-слесарь - решил, что ему по дороге не с бундовцами, а с большевиками?
И ладно бы дела прошлые. Необходимость ассоциировать себя с группой никуда не делась, индивидуализм - фикция. Остаются какие-нибудь "17%", или люди с Чубаккой на майке (я предельно серьёзна, гиковское братство сильно. Просто сириец или камбоджиец - непонятное существо, которое тысячами гибнет от ужасных обстоятельств в выпуске новостей. То ли дело сириец, который знает Люка Скайуокера или Дейенерис!), или ещё кто-то. И очень важно понять, кто для собеседника "свой". Потому что при радикально разных "своих" диалог не получается.
Михаил очень сочно рассказывает про эту вот городскую герилью в зимней тёмной Москве. Фонари погашены, закрыты лавки, по улицам ходят люди с флагами и факелами, в облитые водой баррикады вмёрзла кровь.
Но больше всего меня поразил вот какой рассказ.
Была Прохоровская мануфактура. Лучшие в России - возможно, и в Европе, - условия для рабочих: потому что готовили крутых специалистов для работы на дорогом и передовом оборудовании. Высокие зарплаты, свои больницы, школы, летние санатории, даже театр. По сравнению с жизнью неквалифицированного рабочего, вчерашнего крестьянина, - ну просто оазис. И этот оазис становится центром восстания. Потому что прохоровские рабочие - они не за себя дерутся, а за весь рабочий класс. Болит у них сердце за рабочий класс.
И я поняла, что это основной вопрос моей жизни последних лет. Почему люди ассоциируют себя с той или иной группой и готовы биться за её интересы? В какой момент мой пламенный приёмный прадедушка - еврейский мальчик-слесарь - решил, что ему по дороге не с бундовцами, а с большевиками?
И ладно бы дела прошлые. Необходимость ассоциировать себя с группой никуда не делась, индивидуализм - фикция. Остаются какие-нибудь "17%", или люди с Чубаккой на майке (я предельно серьёзна, гиковское братство сильно. Просто сириец или камбоджиец - непонятное существо, которое тысячами гибнет от ужасных обстоятельств в выпуске новостей. То ли дело сириец, который знает Люка Скайуокера или Дейенерис!), или ещё кто-то. И очень важно понять, кто для собеседника "свой". Потому что при радикально разных "своих" диалог не получается.