Штрихи к биографии Леонида Григорьяна
Эти самые штрихи почерпнуты из второй части видеофильма «Монологи», увидевшего свет благодаря издательству «Старые русские», ТО «Заозерная школа» и Дмитрию Коваленко, который, собственно, его и сделал. Это вторая видеовстреча с Леонидом Григорьевичем Григорьяном, снятая незадолго до его смерти. В фильме он рассказывает о своих встречах, общении, дружбе с такими известными поэтами и писателями как Виталий Семин, Александр Солженицын, Фазиль Искандер, Юрий Домбровский, Борис Чичибабин и другими. Кстати, по словам самого Леонида Григорьевича, большинству этих знакомств н обязан Виталию Семину.
Конечно, для полноты картины надо смотреть и слушать все. Но я постаралась (по просьбе Ани) выделить некоторые факты и эпизоды, имеющие непосредственное отношение к биографии Л.Григорьяна, а также к культурной истории Ростова. Все, что я дальше буду излагать - это пересказ фрагментов его монолога.
Евгений Евтушенко
По словам Леонида Григорьяна, своей поэтической судьбой он обязан Евгению Евтушенко. А дело было так. ЛГ имел обыкновение вкладывать какой-нибудь свой «стишок» в письма друзьям - не литераторам. Однажды такое послание он отправил Сергею Артановскому, отдыхавшему в Крыму. И надо же было такому случиться, что на пляже тот загорал рядом с Евтушенко. Познакомились, разговорились. С.Артановский показал поэту стихи ЛГ. Евтушенко прочитал, заинтересовался. И вскоре ЛГ получил от него «длиннейшее» письмо, написанное «чудовищным почерком, похожим на клинопись». Письмо было хвалебное. Евтушенко лишь пожурил ЛГ, что в его стихах «слишком много Пастернака».
Это так подействовало на ЛГ, что если, по его словам, раньше он писал пять стихотворений в год, то в 1965-1966 гг он писал, писал и писал. Как будто второе дыхание открылось. Приходил в «тюремный сквер», садился на скамью и писал... С «благословения» Евтушенко стал посылать свои стихи в «толстые» журналы, вскоре появились первые публикации. Так началась поэтическая биография ЛГ.
Александр Солженицын
С Солженицыным ЛГ познакомился в Ростове, на квартире у родителей своей бывшей студентки Галины Фроловой. Приглашение получил сугубо приватно, встреча была практически конспиративной - Солженицын в это время еще не был запрещен, но период гонений уже начался.
Тайна соблюдалась так строго, что даже другу Виталию Семину не рассказал ЛГ о предстоящей встрече. И оба удивились и обрадовались, встретившись в подъезде. Кстати, шкиперский бородки «а-ля Солженицын» Григорьян и Семин отрастили после той встречи.
Солженицын в Ростове был тогда лишь проездом, по пути из Новочеркасска, где, в частности, знакомился с современным казачьим диалектом. Нашел этот язык стертым и вульгарным.
Еще ЛГ вспоминает, что Солженицын критиковал Шаламова за то, что тот пишет «на грани ужаса» (Шаламов, в свою очередь, считал, что Солженицын пишет «на грани лакировки»).
Удивило ЛГ, что любимая книга Солженицына, аскета и моралиста - «Лолита» Набокова.
А еще ЛГ, бывающий жестким в своих оценках и суждениях, сказал, что не может считать Солженицына истинным христианином, поскольку он не умеет главного - прощать. И что каждая строчка очерка «Бодался теленок с дубом» вопиет о непрощении.
ЛГ вспоминает также, какую важную услугу оказал ему Солженицын. Он рассказал писателю, что в Ростовском мединституте есть такой преподаватель, заведующий кафедрой микробиологии и член парткома Александр Ефимович Эссель, который постоянно заводит с ним антисоветские речи и это носит явно провокационный характер. Солженицын обещал навести справки по своим каналам. И вот спустя некоторое время та же Г.Фролова сообщила, что получила открытку, в которой есть приписка для ЛГ. В приписке говорилось «Александру Ефимовичу привет не передаем, знать его не хотим». Все стало ясно. ЛГ был восхощен «конспирологическими» способностями Солженицына.
Фазиль Искандер
С Искандером, как и со многими другими писателями и поэтами, ЛГ познакомил В.Семин. Они подружились, и эта дружба, возможно, спасла ЛГ. Когда возникла необходимость сделать операцию на головном мозге, он обратился к Искандеру. Это был вопрос буквально жизни и смерти. Писатель в тот момент отсутствовал, но его жена Тонечка, как ласково называет ее ЛГ, позвонила и попросила за «лучшего друга Фазиля». В результате операцию успешно провел профессор Кандель в Институте нейрохирургии Академии наук СССР.
Потом, после операции, ЛГ какое-то время обитал у Чупринина, на реабилитации. Искандер же жил этажом ниже. Разумеется, они часто общались. Говорили, вспоминает ЛГ, о «Докторе Живаго», о Кушнере. Здесь Искандер показал ему журнал «Метрополь». И подарил ему свою книгу «Сандро из Чегема», надписав «Единственному поэту страны, прикосновение к мозгам которого казалось полезным».
Булат Окуджава, Василий Аксенов
К 50-летию ВЛКСМ (это значит - 1968 год) студенты мединститута решили сделать себе подарок - пригласить Б.Окуджаву и В.Аксенова. Пошли с этим предложением в партком. На вопросы партийного начальства, кто это такие, объяснили, что один - певец , композитор, поэт-фронтовик, а второй - писатель, но по образованию врач, так что в мединститут его пригласить - самое то. Получили согласие, все организовали, повесили объявление в «Большой терапии» (самая большая аудитория в меде, амфитеатром). И тут более осведомленные товарищи приходят к секретарю парткома Гребцову и спрашивают, не сошел ли он с ума, пригласив на юбилей комсомола этих двух персонажей. Растолковали, что он чуть ли не врагов народа в родной институт зазвал. Но менять что-о было уже поздно.
Народу собралось, естественно, битком, причем не только из мединститута, но и из университета. Пока ждали гостей, Гребцов вышел, как на плац, и скомандовал: мол, сейчас выступят такие-то и такие-то, надо дать им достойный отпор!
В первом ряду сидело институтское начальство «с ледяными злобными мордами». Времена-то, вспоминает ЛГ, были такие, что даже песня «Капли датского короля» считалась антисоветской.
Говорили на той встрече о многом и о разном. Аксенов, например, о русской литературе 20-30 годов - Бабеле, Платонове. Окуджава был без гитары, отвечал на вопросы. В том числе - на вопрос, как он относится к событиям в Чехословакии (68-й год!). Окуджава ответил, что считает это трагической ошибкой. И тут из рядов раздался возглас: «Позор!» Так и осталось неясным, Окуджаве ли некий доброхот решил «дать отпор» или же это по поводу ввода войск в Чехословакию...
Всю встречу записывал мальчик с магнитофоном, что в те времена было еще редкостью. Его буквально уволокли в кабинет к Гребцову и запись отняли.
А мединститутское начальство накатало «телеги» во все возможные инстанции.
А еще из этой части видеофильма "Монологи" я узнала, что Леонид Григорьян закончил 36-ю школу,рядом с которой жил. Это мне особенно приятно, поскольку я теперь могу иметь дерзость считать себя в некотором роде его однокашницей.))
Конечно, для полноты картины надо смотреть и слушать все. Но я постаралась (по просьбе Ани) выделить некоторые факты и эпизоды, имеющие непосредственное отношение к биографии Л.Григорьяна, а также к культурной истории Ростова. Все, что я дальше буду излагать - это пересказ фрагментов его монолога.
Евгений Евтушенко
По словам Леонида Григорьяна, своей поэтической судьбой он обязан Евгению Евтушенко. А дело было так. ЛГ имел обыкновение вкладывать какой-нибудь свой «стишок» в письма друзьям - не литераторам. Однажды такое послание он отправил Сергею Артановскому, отдыхавшему в Крыму. И надо же было такому случиться, что на пляже тот загорал рядом с Евтушенко. Познакомились, разговорились. С.Артановский показал поэту стихи ЛГ. Евтушенко прочитал, заинтересовался. И вскоре ЛГ получил от него «длиннейшее» письмо, написанное «чудовищным почерком, похожим на клинопись». Письмо было хвалебное. Евтушенко лишь пожурил ЛГ, что в его стихах «слишком много Пастернака».
Это так подействовало на ЛГ, что если, по его словам, раньше он писал пять стихотворений в год, то в 1965-1966 гг он писал, писал и писал. Как будто второе дыхание открылось. Приходил в «тюремный сквер», садился на скамью и писал... С «благословения» Евтушенко стал посылать свои стихи в «толстые» журналы, вскоре появились первые публикации. Так началась поэтическая биография ЛГ.
Александр Солженицын
С Солженицыным ЛГ познакомился в Ростове, на квартире у родителей своей бывшей студентки Галины Фроловой. Приглашение получил сугубо приватно, встреча была практически конспиративной - Солженицын в это время еще не был запрещен, но период гонений уже начался.
Тайна соблюдалась так строго, что даже другу Виталию Семину не рассказал ЛГ о предстоящей встрече. И оба удивились и обрадовались, встретившись в подъезде. Кстати, шкиперский бородки «а-ля Солженицын» Григорьян и Семин отрастили после той встречи.
Солженицын в Ростове был тогда лишь проездом, по пути из Новочеркасска, где, в частности, знакомился с современным казачьим диалектом. Нашел этот язык стертым и вульгарным.
Еще ЛГ вспоминает, что Солженицын критиковал Шаламова за то, что тот пишет «на грани ужаса» (Шаламов, в свою очередь, считал, что Солженицын пишет «на грани лакировки»).
Удивило ЛГ, что любимая книга Солженицына, аскета и моралиста - «Лолита» Набокова.
А еще ЛГ, бывающий жестким в своих оценках и суждениях, сказал, что не может считать Солженицына истинным христианином, поскольку он не умеет главного - прощать. И что каждая строчка очерка «Бодался теленок с дубом» вопиет о непрощении.
ЛГ вспоминает также, какую важную услугу оказал ему Солженицын. Он рассказал писателю, что в Ростовском мединституте есть такой преподаватель, заведующий кафедрой микробиологии и член парткома Александр Ефимович Эссель, который постоянно заводит с ним антисоветские речи и это носит явно провокационный характер. Солженицын обещал навести справки по своим каналам. И вот спустя некоторое время та же Г.Фролова сообщила, что получила открытку, в которой есть приписка для ЛГ. В приписке говорилось «Александру Ефимовичу привет не передаем, знать его не хотим». Все стало ясно. ЛГ был восхощен «конспирологическими» способностями Солженицына.
Фазиль Искандер
С Искандером, как и со многими другими писателями и поэтами, ЛГ познакомил В.Семин. Они подружились, и эта дружба, возможно, спасла ЛГ. Когда возникла необходимость сделать операцию на головном мозге, он обратился к Искандеру. Это был вопрос буквально жизни и смерти. Писатель в тот момент отсутствовал, но его жена Тонечка, как ласково называет ее ЛГ, позвонила и попросила за «лучшего друга Фазиля». В результате операцию успешно провел профессор Кандель в Институте нейрохирургии Академии наук СССР.
Потом, после операции, ЛГ какое-то время обитал у Чупринина, на реабилитации. Искандер же жил этажом ниже. Разумеется, они часто общались. Говорили, вспоминает ЛГ, о «Докторе Живаго», о Кушнере. Здесь Искандер показал ему журнал «Метрополь». И подарил ему свою книгу «Сандро из Чегема», надписав «Единственному поэту страны, прикосновение к мозгам которого казалось полезным».
Булат Окуджава, Василий Аксенов
К 50-летию ВЛКСМ (это значит - 1968 год) студенты мединститута решили сделать себе подарок - пригласить Б.Окуджаву и В.Аксенова. Пошли с этим предложением в партком. На вопросы партийного начальства, кто это такие, объяснили, что один - певец , композитор, поэт-фронтовик, а второй - писатель, но по образованию врач, так что в мединститут его пригласить - самое то. Получили согласие, все организовали, повесили объявление в «Большой терапии» (самая большая аудитория в меде, амфитеатром). И тут более осведомленные товарищи приходят к секретарю парткома Гребцову и спрашивают, не сошел ли он с ума, пригласив на юбилей комсомола этих двух персонажей. Растолковали, что он чуть ли не врагов народа в родной институт зазвал. Но менять что-о было уже поздно.
Народу собралось, естественно, битком, причем не только из мединститута, но и из университета. Пока ждали гостей, Гребцов вышел, как на плац, и скомандовал: мол, сейчас выступят такие-то и такие-то, надо дать им достойный отпор!
В первом ряду сидело институтское начальство «с ледяными злобными мордами». Времена-то, вспоминает ЛГ, были такие, что даже песня «Капли датского короля» считалась антисоветской.
Говорили на той встрече о многом и о разном. Аксенов, например, о русской литературе 20-30 годов - Бабеле, Платонове. Окуджава был без гитары, отвечал на вопросы. В том числе - на вопрос, как он относится к событиям в Чехословакии (68-й год!). Окуджава ответил, что считает это трагической ошибкой. И тут из рядов раздался возглас: «Позор!» Так и осталось неясным, Окуджаве ли некий доброхот решил «дать отпор» или же это по поводу ввода войск в Чехословакию...
Всю встречу записывал мальчик с магнитофоном, что в те времена было еще редкостью. Его буквально уволокли в кабинет к Гребцову и запись отняли.
А мединститутское начальство накатало «телеги» во все возможные инстанции.
А еще из этой части видеофильма "Монологи" я узнала, что Леонид Григорьян закончил 36-ю школу,рядом с которой жил. Это мне особенно приятно, поскольку я теперь могу иметь дерзость считать себя в некотором роде его однокашницей.))