Фрагменты ЮА-симфонии: Разящее «копье нации»-1
Разящее «копье нации»
Клятва народу и родине
«Амандла!> («Власть!»), «Нгавету!» («Народу!») - так звучат на коса боевой клич и отзыв против апартеида. Эти слова скандируют на митингах и собраниях, на подпольных встречах, ими приветствуют друг друга на улице. С ними на устах отправляются на боевые задания, с которых порой очень трудно вернуться живыми. Их чеканят, подняв вверх сжатый кулак, патриоты па расистских судилищах. Их бросают в лицо палачам, идя па эшафот
«Власть народу!» - этот лозунг вдохновляет тысячи бойцов военного крыла АНК «Умконто ве сизве» («Копье нации»), потрясающих устои расистского государства. Рождение ««Умконто ве сизве» - памятная веха в истории освободительного движения Южной Африки, ознаменовавшая переход от мирных форм борьбы за свободу к одновременному пользованию вооруженных акций.
К н. 1960-х многие в АНК, в т. ч. Нельсон Мандела, были разочарованы неэффективностью ненасильственной тактики борьбы. Массы и рядовые члены конгресса требовали от руководителей более решительных действий в ответ на террор режима. Как сказал нам на одной из встреч Оливер Тамбо, «непротивление злу насилием уже не устраивало противников расовой сегрегации».
Чашу терпения переполнили расстрел мирной демонстрации в Шарпевиле 21.03.1960, а также майские события 1961. Тогда, в конце марта, на встрече в Питермарицбурге представители антирасистских партий и организаций решили обратиться к властям с предложением созвать Национальный конвент по разработке демократической конституции, а в случае их отказа провести в знак протеста, с 29 мая, 3-дневную акцию гражданского неповиновения. Правительство и на сей раз игнорировало протянутую большинством руку мира. Предупреждая кровавые провокации, организаторы готовившегося протеста, располагавшие надежными сведениями, рекомендовали населению временно воздержаться от манифестаций и оставаться дома. Однако в Претории решили не миндальничать с бунтовшиками. 28 мая в африканские поселки были неожиданно введены войска. Солдаты и полицейские врывались в дома, избивали африканцев и силой доставляли их к месту работы. Ночью Мандела дал указание отменить бойкот, чтобы избежать кровопролития.
По горячим следам событий по инициативе Манделы, Тамбо и других руководителей АНК в июне состоялась нелегальная встреча лидеров АНК, Индийского конгресса, Конгресса демократов и Южноафриканского конгресса профсоюзов. Мандела предложил в ответ на террор властей принять тактику сочетания ненасильственных методов борьбы с вооруженными, создать военную организацию, которая бы стала действенным орудием сопротивления.
- Вся наша история отмечена стремлением большинства избежать насилия, мирно урегулировать проблемы Южной Африки, - говорил он. - На всякую нашу мирную инициативу власти отвечают всплеском насилия. В этих условиях я предлагаю на насилие ответить насилием, разумеется, не отказываясь от иных методов борьбы.
Однако участники встречи еще не были готовы принять его предложение. Тогда он решил сам создать самостоятельную организацию бойцов, которая могла бы прибегнуть к оружию как форме оппозиции правительству. В качестве компромисса было подтверждено право Манделы как частного лица на такой шаг. В 11.1961 основанная им организация была включена в АНК в качестве его военного крыла.
Впоследствии, на процессе в Ривонии, Мандела подчеркивал, что именно насилие режима побудило патриотов взяться за оружие. «Лишь когда все каналы мирного протеста были закрыты для нас, мы решили обратиться к насильственным формам политической борьбы и создать «Умконто ве сизве», - говорил его первый командир. - Мы поступили так не потому, что желали такого развития, а только по той единственной причине, что правительство не оставило нам иного выбора».
...Ежегодно 16 декабря белые пышно справляют, пожалуй, самый любимый свой праздник - годовщину победы, одержанной в 1838 африканерами над зулусами на реке Нкоме на территории нынешней провинции Наталь. С тех пор река переименована в Кровавую, а эта дата символизирует окончательный приход белых к власти в Южной Африке, Ночью 16.12.1961 в разгар веселья Йоханнесбург и Порт-Элнзабет потрясли раскаты взрывов, возвестив о начале вооруженной борьбы. В первом бою пал смертью храбрых Петрус Молефе, ставший первым героем освободительной армии в новейшей истории Южной Африки. С тех пор 16 декабря отмечается противниками расизма как День героев, день рождения «Умконто ве сизве».
В тот памятный день повсюду в Южной Африке были разбросаны листовки с «Манифестом» новой организации, где подчеркивалось, что ее членами являются южноафриканцы всех рас. «В жизни каждой нации наступает момент, когда ей приходится выбирать одно из двух - покориться или бороться, - говорилось в документе. - Этот момент наступил теперь и для Южной Африки. Мы не покоримся. У нас нет иного выбора, кроме нанесения ответных ударов всеми имеющимися в распоряжении средствами, во имя зашиты нашего народа, нашего будущего и нашей свободы. «Умконто ве сизве» будет оружием народа против правительства и его политики расового угнетения, ударной силой парода в его битве за свободу и равноправие».
На процессе в Ривонии один из руководителей «Копья нации» коммунист Гован Мбеки произнес слова, ставшие клятвой патриотов: «Я - солдат «Умконто ве сизве». Клянусь служить народу и моей родине, беспрекословно соблюдать дисциплину. Обязуюсь поддерживать политику АНК, возглавляющего освободительное движение, отстаивать права и достоинство народа, его интересы».
Главное качество солдат «МК», как сокращенно называют «Умконто ве сизве», - их высокая политическая сознательность. Это не фанатики, а идеологически зрелые члены организации, которая ставит целью добиться коренных перемен в жизни народа. Это армия беззаветно преданных делу и уверенных в своей победе патриотов.
...Личность Криса Хани овеяна в Южной Африке легендами. Всякий южноафриканец расскажет о том, как в к. 1960-х отряд Хани проник в ЮАР, совершив трудный марш через расистскую Родезию. На Криса, начальника штаба «Умконто ве сизве», не раз совершались покушения. Чудом, благодаря великому самообладанию и отваге, он уцелел, когда в 12.1982 расистские коммандос совершили вероломное нападение на столицу Лесото Масеру.
Крис родился в семье строителя в городке Кофимваба (Транскей). Все детство прошло в неблагоустроенном общежитии для рабочих. Отец надолго покидал семью, отправляясь на заработки.
Когда ему исполнилось 12 лет, Крис пошел в католическую школу. Он мечтал стать священником, но отец сказал категорическое «нет». Учился в колледже в Форт-Хейре, закончил в 1962 факультет права в университете Сесиля Родса. Поработав служащим юридических контор Кейптауна, он вскоре ушел в подполье и руководил организацией АНК в западном районе Капской провинции. Крис Хани поражает интеллигентностью и образованностью всех, кто встречался с ним. Со школьных лет у него сохранилась любовь к латинскому языку. Он большой знаток творчества Шекспира.
Рослый, стройный Крис подкупил нас с самого начала чувством юмора и здравого смысла, жизнерадостностью и оптимизмом, каким-то неуловимым умением расположить к себе собеседника. В номер гостиницы в Масеру, где мы остановились, он пришел с 2 соратниками по борьбе, улыбающийся, словно зная нас не первый год.
- Нет крупного города в Южной Африке, где бы мы не вели боевые операции. - Его голос звучал весьма решительно. - Главное назначение «Умконто ве сизве» - крепить моральный дух народа и сделать войну всенародной. Наши люди действуют повсюду. В Соуэто мы препятствуем выселениям за неуплату за жилье, в Кроссроудсе не даем сносить хижины бедняков. Некоторые из наших товарищей погибли, но враг страшится нас. Наше оружие - убежденность и дисциплина. Нет случаев, чтобы паши бойцы вырождались в хулиганов, бандитов или террористов. Мы не сторонники террора против белых граждан как таковых. В планах боевых операций фигурируют только военные и стратегически важные объекты режима. Повторяю, мы не трогаем белых, и тем более детей. Ведь и белые участвуют в нашей борьбе.
...На 17 лет отправил в тюрьму расистский суд комиссара «Умконто» Мксолиси Пентану. Его речь на процессе была яркой и убедительной:
- Для меня это последняя возможность публично высказать свои убеждения, и я хочу заявить: в нашей стране происходит не конфликт между белыми и черными, а борьба с анахроничными расистскими порядками. На наше желание быть равными среди равных власти ответили навязыванием унизительной «системы образования банту». Мирные демонстрации подавляются силой. Полиция устраивает засады беззащитным школьникам, расстреливает их, давит бронетранспортерами. В то же время белые врачи рисковали жизнью, спасая африканцев, раненных карателями. Нынешний режим должен быть заменен правительством, которое бы действовало в интересах всего народа...
- Власти утверждают, что вы прибегаете к актам терроризма?- прервал его судья.
- Это ложь! Мы никогда не были террористами. Мы защищаем свой народ от государственного терроризма и преступлений апартеида.
Белому меньшинству давно пора бы понять, что им противостоят не террористы, что попытка сохранить апартеид бесперспективна и будет иметь весьма трагические последствия. В одном из «прифронтовых» государств мы встретились с 25-летней Миной Мотау, комиссаром отряда «Умконто ве сизве». Разговор с ней также приоткрыл нам многое из жизни и психологии борцов за свободу, их нравственную чистоту, твердость духа и политическую зрелость.
- В народной армии освобождения действует революционный принцип: «Взаимная выручка и братская солидарность», - рассказывала энергичная миловидная девушка.- Каждый из нас гордится честью быть бойцом «Умконто», вносить посильный вклад в освобождение нашей многострадальной родины. Все мы, мои товарищи по оружию и я, готовы отдать жизнь за счастливое будущее народа. Этому нас учит АНК.
Старшее поколение борцов пыталось действовать только методами убеждения. На это власти отвечали зверскими репрессиями. Пришлось народу с оружием в руках подняться на борьбу за свободу. В бурах утвердился дух угнетателей, (Нет ли здесь национализма? ;-) - Р.) судя по их зверским преступлениям и твердолобому упрямству, они понимают лишь язык оружия. Мы не отказываемся от мирного решения проблем нашей страны, по при одном условии: на переговорах первостепенным вопросом должны быть немедленное погребение апартеида и создание подлинно демократического, нерасового общества...
«Копье нации» наносит расистам все более чувствительные удары. Мишенями его бойцов стали важнейшие объекты режима, в том числе ядерный комплекс в Куберге, главный штаб ВВС в Претории, военная база близ столицы, здания Президентского совета в Кейптауне, Верховного суда в Питермарицбурге. В к. 1987 взлетели в воздух полицейские казармы в квартале Дубе в Соуэто. Совершаются нападения на промышленные предприятия, разрушаются линии электропередач. Эффективной была «рельсовая война». Нанесенный ущерб оценивается многими сотнями млн. рандов. Народные мстители уничтожают карателей и их прихвостней из числа предателей-африканцев. Фактически страна превращается в сплошную фронтовую зону. В Претории издан целый свод полицейских инструкций по обеспечению безопасности государственных и частных учреждений, а также представителей «расы белых господ».
Можно лишь сердцем измерить героизм народа, твердо решившего покончить с бесчеловечной системой и построить единую демократическую Южную Африку, свободную от расовой дискриминации. Люди, не боясь смерти, идут на танки, пулеметы, против вооруженных до зубов карателей. «Умираю, но не сдаюсь», - с этими словами на устах гибнут патриоты «Умконто».
Стряхивая цепи раболепия
История учит простой истине: даже самый послушный раб таит в душе глухую обиду за попранное достоинство. В тайниках его сознания неугасима жажда справедливости. Даже если он идеальный раб для своего омерзительного господина, если в три погибели сгибает его страх быть уничтоженным за малейшее неповиновение, за самую робкую попытку самостоятельности. Разве может он когда-либо простить то, что фактически растоптан как личность неправедным обществом, обречен на противоестественное состояние, забыть о том, что его отцы и деды также прозябали безответными рабами?
В понимании африканера-расиста это - хрестоматийная проблема барского великодушия и неблагодарности слуги. Он не может осмыслить подлинные причины перерождения приголубленного слуги в борца за народное счастье. Психологически интересен и поучителен путь каждого африканца к восстанию против сил, еще вчера казавшихся ему всесильными, неодолимыми.
...Вот такое раскрытие таинства человеческой души произошло в Кейптауне, когда в 06.1987 начался процесс над 15 патриотами. Излагая суть дела, государственный обвинитель Вилджоин много и нудно морализировал о «непростительности и несостоятельности насилия», к которому прибегли подсудимые.
- Проповедуя насилие, вы подрываете основы христианского общества. Как можно пытаться ниспровергнуть богом власть, которая заботится о вас?..
Вилджоину верноподданически хлопали белые зеваки, явившиеся поглазеть, как будут судить «негодных кафров, замахнувшихся па белых благодетелей». Они понимающе кивали друг другу, восхищаясь красноречием и логикой обвинителя.
Однако настроение зала резко переменилось, а судьи помрачнели, когда заговорил 25-летний боец «Умконто ве сизве» Теофилус Мзуква:
- Поймет ли суд, почему такой обыкновенный человек, как я, который страдал всю свою короткую жизнь, обратился к борьбе? Способен ли понять суд, что именно любовь к народу привела меня к действиям, за которые нас сейчас судят? Уверен, что не поймет. Я представляю тех, удел которых бедность и унижение, кто должен воспринимать как должное жестокость белых людей, считающих, что цвет их кожи дает им природное право помыкать другими. Я выступаю от имени тех, кем движет идея мира и справедливости для каждого человека.
Теофилус поведал тяжелую историю своей семьи, похожую на судьбы миллионов черных, которые мечутся по стране в поисках работы. Его отец приехал из Статтерхайма в Кейптаун в 1940-х, чтобы найти там заработок. Первое время ему еще кое-как удавалось перебиваться продажей подержанной одежды, постоянно скрываясь от полиции, поскольку у него не было пропуска, который позволил бы ему устроиться где-нибудь постоянно. Потом дела пошли все хуже и хуже.
Т. н. «закон о пропусках» - хитроумное изобретение режима, цель которого приковать африканца к его этническому району - бантустану, лишить его каких-либо прав за пределами этой искусственно созданной расистами территории. Закон предписывает каждому африканцу постоянно иметь при себе пропуск - «референс бук». Каких только сведений о владельце не вмещает в себя эта объемистая книжка на 96 страницах: в ней и удостоверение личности, выданное по закону о регистрации населения, и отметки бюро найма рабочей силы, и контрольные пометки о передвижениях, и расписки об уплате налогов, и прочее и прочее. Если книжка забыта дома, нарушителя немедленно арестовывают. Формально этот закон недавно отменен, но на деле горе африканцу, забывшему «референс бук».
Отец умер, когда Теофилусу было 13 лет, и обязанность прокормить пятерых детей свалилась на больную мать. Она получала гроши, работая служанкой. Дети были предоставлены самим себе. Днем они никогда не видели ее, поскольку с утра до ночи она трудилась на белых хозяев, ухаживая за их детьми.
- В 1976 в Соуэто я впервые увидел, как расстреливают африканцев, впервые увидел убитого, - рассказывал он. - Департамент по делам банту, который мы зовем департаментом рабства, тогда попытался силой навязать язык африкаанс черным школьникам. Все мы протестовали. Но единственным ответом на про тесты были пули, слезоточивый газ, аресты и тюрьма. Помню, как рядом со мной рухнул убитый наповал товарищ. До сих пор не могу представить его мертвым: он всегда был такой веселый, жизнерадостный. Я думал, что весь этот кошмар снится мне. А перед нами стояли белые люди в мундирах, методично целились в нас, детей. С того момента я стал ненавидеть расистов. Еще одним этапом в моем политическом прозрении стал бойкот школы в 1980, всеобщий протест против ужасного положения в ней. Наши жалобы наталкивались на глухую стену непонимания. Мы стремились учиться в школе, но получить серьезное образование было просто невозможно, потому что от школы осталось одно название. Нас не желали и не желают допускать к знаниям. В то время я как раз узнал историю АНК, о том, как с 1912 руководители конгресса добивались мирного решения проблем нашей страны, но власти оставались глухи к их обращениям, а в 1960 запретили эту организацию.
Ему пришлось оставить школу, чтобы помочь матери, которая уже не могла выдерживать выпавшее на ее плечи непосильное бремя.
- Я наблюдал за мамой, и сердце мое обливалось кровью при виде ее страданий. - При этих словах сидевшая в зале мать Теофилуса закрыла лицо черным платком.
Он страдал от издевательств и насмешек, работая носильщиком в магазинах, чистильщиком котлов на электростанции.
- Понравилось ли вам, господа судьи, вам, христолюбивый и сладкоречивый господин обвинитель, если бы вас по 20-30 раз в день обзывали черномазыми кафрами, втаптывая в грязь ваше человеческое достоинство? - спросил он.
Судьи молчали. Молчал и Вилджоин. Как в рот воды набрала вся еще недавно шумливая белая аудидория.
- Согласен.. Мне тоже это не нравилось. Я весь кипел внутри, когда слышал, как белые сопляки презрительно называли 60-летних африканцев «боями», мальчиками напобегушках, а к себе требовали уважительного «баас» - хозяин, или сэр.
Теофилуса увольняли за язвительный язык и ершистый характер. Таких белые не любят. На электростанции он заболел туберкулезом.
- С нами там не нянчились. Не давали ни секунды передышки. Скобля котлы, мы вдыхали гарь, мечтая о глотке свежего воздуха. Когда я, прокопченный до костей, выбирался оттуда, даже мать родная не могла порой узнать меня.
В расистском государстве больные никому не нужны. Его вышвырнули на улицу, не заплатив ни гроша.
- Я пришел в такую ярость, что отказался уйти с работы, пока мне не выдадут причитающееся. Белые смотрели на меня как на преступника. Впервые в жизни я проявил характер, и они испугались, что могу отомстить им. Пожалуй, мои обидчики были правы: отчаявшись, я действительно готов был в тот момент на любой поступок. Семья голодала. Вся моя жизнь напоминала существование человека, которого то и дело грабят.
Ему выдали зарплату за отработанные дни и часть отпускных, однако не заплатили денег, причитающихся при увольнении.
- Все это привело меня к выводу: лучше сражаться ради перемен на моей родине и умереть за общую долю, чем влачить позорное существование, пресмыкаться ради куска хлеба. Я понял, что цену жизни определяет не бездействие, а конкретные дела. Мое терпение истощилось, когда южноафриканские коммандос напали на Масеру и убили одного из моих дорогих друзей - Мэри Мини. Я вступил в ряды АНК, стал бойцом
боец «Умконто ве сизве». Несколько лет, которые я провел в борьбе, - самые счастливые годы моей жизни.
Вилджоин, не выдержав, хмыкнул на весь зал:
- Ничего себе счастье! Кончил кандалами.
- Мы поклялись делать все для свободы. Мы больше не были рабами, гордо держали голову, поскольку защищали свой народ. И те, кто был рядом со мной, уважали и любили меня. В АНК, как нигде и никогда в жизни, я испытал, что такое искренние человеческие чувства. Я не породнился с насилием, оно было навязано нам. Мы только отвечаем насилием на насилие апартеида. Я хочу, чтобы была претворена в жизнь «Хартия свободы», хочу, чтобы все южноафриканцы жили, как братья и сестры, на мирной и вольной земле. АНК показал мне моего истинного врага. Нет, нет, не белого человека, а апартеид. Для нас, членов АНК, человеческая жизнь - высшая ценность, нам запрещено нападать на гражданских лиц.
Вилджоин явно был сам не рад своей реплике.
- Прекратить пропаганду! - завопил он.
Судьи тут же свернули неблагоприятно складывавшийся для них допрос Теофилуса и вызвали другого подсудимого - Джозефа Нгому. Расстроенный обвинитель попытался взять реванш на нем.
- В своем безумии вы не щадите даже своих собратьев, - пошел он в наступление, намекая на то, что патриоты ликвидируют втершихся в их ряды шпиков.
- А как вы относитесь к Иуде Искариоту, предавшему Иисуса Христа? - задал контрвопрос подсудимый.
- Что вы имеете в виду? - растерялся тот и нервно поправил на голове шапочку.
- Оправдывая доносчиков и осведомителей охранки, вы тем самым оправдываете действия Иуды, продавшего своего учителя за тридцать сребреников, - ответил Джозеф. - Действия предателей, вставших на службу полиции, ставят под угрозу жизнь многих людей. Мы судим доносчиков судом народа.
- Обязательно ли бороться против правительства? Ведь теперь оно осуществляет реформы, облегчает вашу жизнь? - подошел с другого бока Вилджоин.
- Подавляющее большинство моих сестер и братьев по цвету кожи рождаются, живут и умирают в ужасающей нищете, - парировал обвиняемый. - Я впервые попробовал хлеб с маслом, когда мне исполнилось 15 лет, а обычно мы питались кукурузными лепешками или хлебом, запивая их водой. Я не вижу никакого просвета в жизни. Легко произносить громкие слова, но действия правительства не соответствуют его заявлениям. Основы апартеида не затронуты. Вы посмотрите: во все африканские поселки введены войска, и днем и ночью там снуют полицейские патрули, Солдаты присутствуют даже в школах. Их навязывают нам в качестве педагогов. У нас такое впечатление, что любой черный для вас не является гражданским лицом. Посчитайте, сколько африканцев убивают каждый день. А вы лицемерно говорите о каких-то реформах, об отвращении к насилию. Вас не коробит только ваше собственное насилие...
- Хватит! Лишаю вас слова. Нечего болтать не по существу, - загремел взбешенный судья.
Он подал знак конвойным увести «неудобных» обвиняемых.
На другом заседании подсудимые коллективно отвергли предъявленное им стандартное обвинение в «терроризме».
- Будучи бойцами «Умконто ве сизве», сражающегося за свободу, мы требуем, чтобы нас рассматривали как военнопленных, - зачитал их заявление Джозеф Нгома. - Мы считаем себя вправе добиваться свержения режима с оружием в руках, поскольку миллионы людей в нашей стране лишены возможности решать свою судьбу. Мы напоминаем, что в документах ООН признается это наше право...
28.11.1980 президент АНК Оливер Тамбо подписал Женевскую конвенцию 1949 об обращении с военнопленными и протокол № 1 от 1977. «Мы обязуемся обращаться с солдатами и офицерами южноафриканской армии, захваченными бойцами «Умконто ве сизве», как с военнопленными, - заявил он тогда. - Мы обязуемся соблюдать все другие положения конвенции и, естественно, требуем, чтобы режим ЮАР взял на себя такое же обязательство рассматривать бойцов «Умконто» как охраняемых конвенцией солдат. Торжественно заявляя о приверженности Женевской конвенции и протоколу, мы даем обещание не перенимать методы неприятеля, который проявляет позорное неуважение ко всем общепринятым нормам человечности. Цель нашей борьбы - свобода, и мы руководствуемся моралью свободы».
Все это было известно судьям.
- Вы не имеете права судить моих подзащитных, - указал им адвокат профессор Колин Банди, заведующий кафедрами истории Кейптаунского и Западного Капского университетов. - В глазах чернокожего населения правительство не имеет никакой законности. Да, вы не вправе судить Теофилуса Мзукву, Джозефа Нгому и других членов «Умконто ве сизве», поскольку на них должны быть распространены все положения Женевской конвенции о военнопленных. Вы же слышали, что люди из АНК не причиняют вреда гражданским лицам.
- Показания подсудимых не имеют силы для юстиции ЮАР и не будут приняты во внимание, - обрезал защитника судья и объявил заседание закрытым.
Расистская Фемида беспощадна к врагам апартеида, и ее служители, садясь в свои кресла, подгоняют свою совесть под запросы белой общины, но все же Вилджоину и его коллегам на этом процессе было не по себе. Быть может, именно на таких судилищах белое меньшинство начинает прозревать, видеть, какой огромный исторический, человеческий потенциал противостоит расизму в Южной Африке.