Что делать?
С утра матери поймали у Фонда. Каждая просит забрать своего. Одна отошла в сторону и говорит: "Мой-то погибает! У него нога сверху до низу как бревно, не сгибается уже." Я говорю: "В пах, наверное, колется". Она говорит: "Да."Сегодня взял деньги у меня. Говорит, купит лекарство от тромбов. Я говорю: "Понятно все. Если бы он был у нас, я бы на личных контактах где-то договорился и положили бы на операцию. Но его возьмут только в том случае, если мы привезем его из Фонда, как реабилитанта, который уже бросил колоться. А так, упоротого нарколыгу, никто не возьмет." Она говорит: "Но ему же ногу ампутируют!" Я говорю: "В лучшем случае."
Она пошла и заплакала. А я смотрю ей вслед и понимаю, что ничем не могу ей помочь. И пойти ей некуда.
А вечером уже приехал парень. Друг его с весны колется крокодилом. Все проколол. Машину разбил. Жена выгнала. И вот друг посадил его в машину и приехал к нам. Сам зашел, а наркоман в машине сидит. Не соображает ничего и ноги уже гниют. Еще месяц назад мы бы забрали и спасли. А сейчас изобретаем разные варианты. Пока изобретали, он свалил. Домой его не пустят. Жара. Ноги гниют. 34 года. Двое детей.
И каждый день так. Пожалуй, впервые появилось ощущение беспомощности.
А сейчас отзвонились: один из наших, пятнадцатилетний, который жил на Белоярке, работал, купался и играл в футбол каждый день и которого мама была вынуждена забрать, два дня назад запер её в квартире с грудным ребенком и свалил. А друг его, Алексеев, сейчас лежит в реанимации, обкурившись, забрав деньги из дома. Вы скажете, безнадежная ситуация? Да ничего подобного! Мы на протяжении долгих лет в ежедневном режиме решали сотни таких и более сложных. И никого не вижу вокруг, кто бы, кроме нас, стал этим заниматься.
Похоже, что и нет никого.
Она пошла и заплакала. А я смотрю ей вслед и понимаю, что ничем не могу ей помочь. И пойти ей некуда.
А вечером уже приехал парень. Друг его с весны колется крокодилом. Все проколол. Машину разбил. Жена выгнала. И вот друг посадил его в машину и приехал к нам. Сам зашел, а наркоман в машине сидит. Не соображает ничего и ноги уже гниют. Еще месяц назад мы бы забрали и спасли. А сейчас изобретаем разные варианты. Пока изобретали, он свалил. Домой его не пустят. Жара. Ноги гниют. 34 года. Двое детей.
И каждый день так. Пожалуй, впервые появилось ощущение беспомощности.
А сейчас отзвонились: один из наших, пятнадцатилетний, который жил на Белоярке, работал, купался и играл в футбол каждый день и которого мама была вынуждена забрать, два дня назад запер её в квартире с грудным ребенком и свалил. А друг его, Алексеев, сейчас лежит в реанимации, обкурившись, забрав деньги из дома. Вы скажете, безнадежная ситуация? Да ничего подобного! Мы на протяжении долгих лет в ежедневном режиме решали сотни таких и более сложных. И никого не вижу вокруг, кто бы, кроме нас, стал этим заниматься.
Похоже, что и нет никого.