Ночной монолог
До рассвета было еще далеко. В окно монотонно и печально стучал сентябрьский дождь. В темноте поскрипывала и потрескивала разбухшая от влаги мебель. Чваканье редких машин по мокрому асфальту навевало раздумья. И вдруг, сквозь все эти неясные звуки я отчетливо услышала странный шепот.
«Да, все-таки, как ни крути, годы берут свое. Кхм-кхм… Совсем я стал старый. Днем еще держусь, а вот к вечеру чувствую себя совсем разбитым. Все чаще по ночам, когда весь дом погружен в сон и мрак, я со скрипом расправляю свои старые полочки, протираю чуть подслеповатые стеклышки и вспоминаю, вспоминаю…
Хотя уже и не скажу, где и когда я был сделан. Знаю только, что поселился в этой семье в 1951 году. Или в 52-м? Не помню. Наверное, это склероз. Да не важно. Был я тогда высоким, легким и наивным. Помню, было во мне четыре полки. На них стояли книги. А на пятой, нижней, так сказать, в самой глубине моей фанерной души, аккуратными пачками лежали журналы с выведенными курсивом цитатами из… этих… как их там… Склероз. Ну, фамилии еще такие чудные. Ах да, - Энгельс, Ленин, Сталин.
Мой первый хозяин работал в отделе агитации и пропаганды Сталинградского обкома КПСС. Он был лектором. Читал о международном положении. Да-а… А какое тогда было положение?! Да такое же, как и сейчас: богатые богатели, бедные беднели и боролись за свои права. Одни люди убивали других. Другие растили детей и сеяли хлеб. Жили, надеялись, любили… Так же, как и сейчас. Но, кажется, я уже говорил это.
Но эту полку я не любил. Нет. Как и ту, где эти, с позволения сказать, «классики» пылились в едва ли не полных собраниях своих сочинений. Чуял я, временное это все, не настоящее.
Мне нравились другие полки. На них стояли изданные в самом начале 50-х годов, еще пахнущие типографской краской Ф.Шиллер, Вольтер, Г.Гейне, Кальдерон, Л.де Вега, Ч.Диккенс, М.Твен, Д.Лондон и много-много других иностранцев. Но были книги и наших, российских классиков. Как правило, избранное из Некрасова, Куприна, Гончарова, Блока, Есенина… И полные собрания Лермонтова, Пушкина, Чехова, Гоголя, Ключевского. А еще были книги, напечатанные в те годы, когда вовсю гремели бои и люди гибли на фронтах и в тылу: В.Маяковский 1941 года издания, «Дворянское гнездо» и «Гамлет» (1942), «Божественная комедия» (45). И само собой, «Василий Теркин» (43), «Тихий Дон» (45)…
Потом понемногу стали появляться «оттаявшие» в хрущевские времена Э.Ремарк, Л.Фейхтвангер, Э.Хемингуэй, Р.Тагор, Ж.Амаду. Еще много других - всех и не упомню.
Когда старый хозяин уехал из квартиры, я стал служить его дочери. Но она читала мало - молодая семья, дети, работа. Зато много покупала книг: Ч.Айтматов, Ю.Семенов, Б.Васильев, В.Набоков, В.Короленко, А.Экзюпери и десятки-десятки других… Пришлось ее мужу для новеньких пятую полку крепить к моим старым бокам. Так что я теперь даже толще стал - раздался вширь под тяжестью мудрых мыслей, так сказать. Кхе-хе-хе!..
А потом я стал нужен детям хозяйки. Правда, не очень хорошо старшенького помню. Не жаловал мальчишка меня, что ли? Не часто подходил к книгам. А может, это склероз мой опять чудит? А вот девчонку помню хорошо. Такая штучка была - постоянно в меня свой нос совала. До всего хотела сама докопаться. Ей я подарил все сокровища моих полок, открыл самые дальние уголки своей книжной души.
Да-а… Было время! Всяко было. Помню, в 80-х туго стало с книгами. Вот тут и пригодились дедовы «товарищи» - отнесли сталина-ленина в специальный магазин «Стимул», где за 20 кг макулатуры давали какую-нибудь редкую книгу. Так вот и появились на моих полках А. Конан Дойл, М.Дрюон, М.Митчелл, Ж.Верн, Стругацкие, Булгаков, Ильф с Петровым, Пикуль и многие другие из этой когорты. А что? Целые собрания сочинений таким образом тогда приобретались. Что за время было! Как в войну, ей Богу! Тогда вещи на хлеб обменивали, а в эти годы - макулатуру на мудрость человеческую. Хотя для кого-то это была действительно духовная пища, а для кого-то - всего лишь дань моде. Но все равно очереди выстраивались, книги из-под полы доставались, из-под прилавка, по великому блату…
Да что это я, старый, раскряхтелся? Прошло и слава Богу. Теперь-то вон, сколько книжек стало. И в магазинах, и в этом… как его? Слово такое, заковыристое - в Ин-тер-нете. О как! Сначала я было испугался. Да-а-а. Все, думал, бросит меня молодая хозяйка, забудет, променяет на молодого да быстрого. Ан нет. Все так же приходит ко мне. Совета ищет. На полках копается. Находит что-то. Старое. Новое. Справочники свои листает, энциклопедии разные. О чем-то раздумывает. Расставаться со мной не собирается. Даже несмотря на мою старость, на прогнувшиеся полочки, дребезжащие стеклышки, скрипучие петельки…
О-о-о! Разболтался я что-то. Вон, хозяйка просыпается. Утро уже. Сейчас еще разок потянусь напоследок, скрипну по-стариковски, и до следующей ночи опять помалкивать буду…»