О притеснениях евреев
продолжение
О притеснениях евреев в в СССР Авен пишет много и вкусно:"В 1988 году я должен был уехать в Австрию заниматься наукой в Международном институте прикладного системного анализа. С огромными усилиями подписав контракт - у Академии наук СССР было в институте одно место экономиста, но кого брать, решали не в Москве, а в Вене, и не наши, а тамошние ученые, - я неожиданно не получил разрешения на выезд, так называемое “решение” ЦК КПСС. Причины не назывались, но было и так понятно: во-первых, я не был членом партии и во-вторых, этнически - по маме - не вполне соответствовал идеалу советского ученого." Ну то есть причин Авен на самом деле не знает, но уверено "догадывается" и при том не стесняется поделится с читателями своей догадкой. Надо ли говорить, что Авен в итоге в Австрию поехал. А русский не поехал.
В другом месте излагает ещё более уверено: "Боря набирал лучших, он умел убедить Трапезникова, директора института, что ему нужны эти ребята, что надо взять евреев, хотя их никуда не брали. И он давал им возможность работать" Ах не брали? Притесняли при приёме в блатной Институт? Как некрасиво! Институт, кстати, был что надо: "Когда я пришел в ИПУ, я был совершенно потрясен, потому что увидел этакий храм науки. А чуть раньше построили новое здание, и там был пруд с уточками, которые плавали, и внутри какие-то белки бегали, и трава зеленая. И ходят люди, которых я до этого либо видел на портретах, либо встречал их фамилии в учебниках. Конечно, ходили все открыв рот." Итак, основываясь на книге, давайте посмотрим, кто именно работает в Институте, куда не брали евреев. Начнём с чистокровного еврея Березовского (кстати, каким образом он попал в это антисемитское утиное гнездо со своим смехотворным Лесотехническим Институтом)? Кто ещё работает во вселенском оплоте антисемитизма? Вот собеседники Авена, сотрудники Института: Леонид Богуславский; Юлий Дубов; Михаил Денисов; Виталий Гринберг; Владимир Борзенко; Александр Гнедин; Галина Бешарова. Кто они? По мере прочтения ситуация проясняется. "...сын литератора Зои Богуславской и инженера Бориса Кагана... у тебя еще не было такой проблемы, как у Гнедина или Барышникова, которые с какого-то момента просто не могли официально работать, ожидая выезда в Израиль...это в основном Кемпнер, с Лёвой это наиболее ярко проявилось...помню, я когда-то с Ослоном на улице пересекся...на следующее утро приходим в институт - я и Юра Ремизов, и Трахтенгерц, завлаб" - и т.д. Особенно тронул Трахтенгерц, зав. лаб. от антисемитов мучимый. Что интересно, других фамилий Авен и его собеседники практически не вспоминают.
Авен человек явно неглупый, имеющий отношение к математике, и не может не понимать, что число гонимых евреев, работающих в элитном Институте, на свежий взгляд много превышает процент евреев в населении. Отчего так? Откинув расистские объяснения остается одно - евреи собрались на берегу пруда с белками единственно в результате несправедливого фаворитизма по национальному признаку, каковой вывод прямо противоречит хуцпе, которую излагает Авен. Автор, вероятно пишет вполне сносные стихи, и перечитывая главу "Математик" не мог так же и не чувствовать диссонанса. Таким образом автор и понимает и чувствует, что лжёт про "притеснения" , но продолжает упорно лгать. Здесь следует отметить, что читая эту книгу я впервые понял почему.
Приличны хуцпы про "притеснения" всегда оставались для меня загадкой. В моей группе в Институте было 12 человек, двое русских и десять евреев. И всё равно они рассказывали про "притеснения", и через много лет! А могли ли быть в СССР документы с указаниями "не брать евреев на работу"? Все, кто жил тогда и помнит про "интернационализм", понимают что это невозможно, да и не представили таких документов спустя годы, хотя, вероятно, искали. Как же осуществлялась тогда эта искомая антисемитская политика? При помощи каких инструментов? Изустно инструктировали? Кто, где? По любому господствующий интернационализм не позволял. Никакой государственный антисемитизм, о котором "догадывается" Авен был просто невозможен, он противоречил самим основами советского строя. Возможно, впрочем, была какая то частная местная самодеятельность, действительно может кого-то, куда-то, кто-то не пускал. Точно знаю, что на тёплых местах, где собиралось слишком много евреев (а их всегда там собиралось) проводилась политика самоограничения, так чтоб со стороны не бросалось в глаза, что тут "одни евреи". Старались сами себя слега разбавить "Ивановыми". Можно себе представить, что при этом в хлебном месте отказывали какому нибудь маленькому Мойше, и он потом считал что его "притесняли", на хлебное место взяли Иванова. Это максимум что я могу себе представить в плане организованного антисемитизма в СССР.
Тем не менее евреи постоянно нам рассказывают про "притеснения". Почему?
Читая Авена, я понял, что мотивация его сходна с попытками оправдания осуществляемых в Гражданскую евреями чекистских репрессий - де это вам плата за погромы и черту оседлости. Не будь погромов, их бы следовало выдумать, иначе откуда столько евреев среди чекистов, комиссаров и НКВДэшников?
Вот и выдумывает Авен (и сам верит, так легче) про притеснения по еврейскому признаку в позднем СССР - чтобы оправдать последующий подбор в олигархи на основе несправедливого еврейского национального фаворитизма, де вы нас притесняли, так вот теперь на спрашивайте почему к залоговым аукционам подпускают только евреев.
Мотивация солидная, хуцпа по делу.
продолжение
О притеснениях евреев в в СССР Авен пишет много и вкусно:"В 1988 году я должен был уехать в Австрию заниматься наукой в Международном институте прикладного системного анализа. С огромными усилиями подписав контракт - у Академии наук СССР было в институте одно место экономиста, но кого брать, решали не в Москве, а в Вене, и не наши, а тамошние ученые, - я неожиданно не получил разрешения на выезд, так называемое “решение” ЦК КПСС. Причины не назывались, но было и так понятно: во-первых, я не был членом партии и во-вторых, этнически - по маме - не вполне соответствовал идеалу советского ученого." Ну то есть причин Авен на самом деле не знает, но уверено "догадывается" и при том не стесняется поделится с читателями своей догадкой. Надо ли говорить, что Авен в итоге в Австрию поехал. А русский не поехал.
В другом месте излагает ещё более уверено: "Боря набирал лучших, он умел убедить Трапезникова, директора института, что ему нужны эти ребята, что надо взять евреев, хотя их никуда не брали. И он давал им возможность работать" Ах не брали? Притесняли при приёме в блатной Институт? Как некрасиво! Институт, кстати, был что надо: "Когда я пришел в ИПУ, я был совершенно потрясен, потому что увидел этакий храм науки. А чуть раньше построили новое здание, и там был пруд с уточками, которые плавали, и внутри какие-то белки бегали, и трава зеленая. И ходят люди, которых я до этого либо видел на портретах, либо встречал их фамилии в учебниках. Конечно, ходили все открыв рот." Итак, основываясь на книге, давайте посмотрим, кто именно работает в Институте, куда не брали евреев. Начнём с чистокровного еврея Березовского (кстати, каким образом он попал в это антисемитское утиное гнездо со своим смехотворным Лесотехническим Институтом)? Кто ещё работает во вселенском оплоте антисемитизма? Вот собеседники Авена, сотрудники Института: Леонид Богуславский; Юлий Дубов; Михаил Денисов; Виталий Гринберг; Владимир Борзенко; Александр Гнедин; Галина Бешарова. Кто они? По мере прочтения ситуация проясняется. "...сын литератора Зои Богуславской и инженера Бориса Кагана... у тебя еще не было такой проблемы, как у Гнедина или Барышникова, которые с какого-то момента просто не могли официально работать, ожидая выезда в Израиль...это в основном Кемпнер, с Лёвой это наиболее ярко проявилось...помню, я когда-то с Ослоном на улице пересекся...на следующее утро приходим в институт - я и Юра Ремизов, и Трахтенгерц, завлаб" - и т.д. Особенно тронул Трахтенгерц, зав. лаб. от антисемитов мучимый. Что интересно, других фамилий Авен и его собеседники практически не вспоминают.
Авен человек явно неглупый, имеющий отношение к математике, и не может не понимать, что число гонимых евреев, работающих в элитном Институте, на свежий взгляд много превышает процент евреев в населении. Отчего так? Откинув расистские объяснения остается одно - евреи собрались на берегу пруда с белками единственно в результате несправедливого фаворитизма по национальному признаку, каковой вывод прямо противоречит хуцпе, которую излагает Авен. Автор, вероятно пишет вполне сносные стихи, и перечитывая главу "Математик" не мог так же и не чувствовать диссонанса. Таким образом автор и понимает и чувствует, что лжёт про "притеснения" , но продолжает упорно лгать. Здесь следует отметить, что читая эту книгу я впервые понял почему.
Приличны хуцпы про "притеснения" всегда оставались для меня загадкой. В моей группе в Институте было 12 человек, двое русских и десять евреев. И всё равно они рассказывали про "притеснения", и через много лет! А могли ли быть в СССР документы с указаниями "не брать евреев на работу"? Все, кто жил тогда и помнит про "интернационализм", понимают что это невозможно, да и не представили таких документов спустя годы, хотя, вероятно, искали. Как же осуществлялась тогда эта искомая антисемитская политика? При помощи каких инструментов? Изустно инструктировали? Кто, где? По любому господствующий интернационализм не позволял. Никакой государственный антисемитизм, о котором "догадывается" Авен был просто невозможен, он противоречил самим основами советского строя. Возможно, впрочем, была какая то частная местная самодеятельность, действительно может кого-то, куда-то, кто-то не пускал. Точно знаю, что на тёплых местах, где собиралось слишком много евреев (а их всегда там собиралось) проводилась политика самоограничения, так чтоб со стороны не бросалось в глаза, что тут "одни евреи". Старались сами себя слега разбавить "Ивановыми". Можно себе представить, что при этом в хлебном месте отказывали какому нибудь маленькому Мойше, и он потом считал что его "притесняли", на хлебное место взяли Иванова. Это максимум что я могу себе представить в плане организованного антисемитизма в СССР.
Тем не менее евреи постоянно нам рассказывают про "притеснения". Почему?
Читая Авена, я понял, что мотивация его сходна с попытками оправдания осуществляемых в Гражданскую евреями чекистских репрессий - де это вам плата за погромы и черту оседлости. Не будь погромов, их бы следовало выдумать, иначе откуда столько евреев среди чекистов, комиссаров и НКВДэшников?
Вот и выдумывает Авен (и сам верит, так легче) про притеснения по еврейскому признаку в позднем СССР - чтобы оправдать последующий подбор в олигархи на основе несправедливого еврейского национального фаворитизма, де вы нас притесняли, так вот теперь на спрашивайте почему к залоговым аукционам подпускают только евреев.
Мотивация солидная, хуцпа по делу.
продолжение