Российское образование. Начиная разговор
Оригинал взят у lakonic в Российское образование. Начиная разговор
Рубрика: Родительское сопротивление
Необходимость реформирования образования в России чиновники обосновывают множеством глубоких проблем. Противники реформ утверждают, что именно бюрократы загнали систему образования в глубокий кризис. Таким образом, стороны сходятся в одном: с современной системой образования все крайне неблагополучно. Каждая констатация упадка интеллектуальной культуры современного общества и разгромленного состояния школ, средних и высших профессиональных учебных учреждений, как правило, сопровождается обвинениями в адрес то законодателей, то руководства учебных учреждений, то учителей, то детей и студентов. Иные винят современную экономическую ситуацию, деятельность пятой колонны, реализующей стратегию по разрушению образования в России. Нередки сетования и на «русскую натуру», «русскую лень», консервативность, косность и прочие качества, якобы свойственные гражданам России.
Удивительно то, что ещё 23 года назад в стране были и жизнеспособная, развивающаяся наука, и достаточно качественное образование, и высокая интеллектуальная культура. Разумеется, нередко можно услышать мнение о том, что советская система целиком держалась на людях, а все её достижения были сделаны «не благодаря, а вопреки». Однако налицо факт: когда системы не стало, люди остались прежними, но все отрасли жизни стремительно покатились в бездну. В том числе и образование.
Отдельные либерально настроенные работники школ и ВУЗов убеждают нас, что в СССР и не было никакого качественного образования, а, следовательно, мы ничего и не потеряли: как были неудачниками, так и остались. Другие, более умеренные, деятели утверждают, что у системы образования в СССР было много недостатков, таких, как, например, культ знаний и избыточная «естественнонаучность». И недостатки эти надобно беспощадно искоренять «гуманизацией» и «гуманитаризацией». Ярые сторонники образовательных реформ (как правило, занимающие руководящие посты и непосредственно в учебном процессе не участвующие) почти с восторгом воспевают нововведения последних лет. Оказывается, эти реформы открывают нам путь к некой «модернизации» экономики. Что подразумевается под «модернизацией» - до сих пор загадка, ибо модернизация как выход из традиционного общества уже имела место в СССР, а дважды подобный процесс не повторяют. Некоторые крупные в отечественной политике и экономике фигуры признают, что образование действительно деградирует, но ничего страшного в этом нет. Что нынче образованный человек, человек-творец, просто не нужен - нужен «грамотный потребитель». Что широкое качественное образование категорически вредно для государства, ибо «ведет к революции». Что необходимо, в конце концов, каким-либо образом заставить людей идти работать на заводы. Доморощенные философы и расстроенные студенческой наглостью преподаватели рассуждают, что иного пути, кроме как сделать образование платной услугой, у нас нет. И что только так мы сможем спасти наше будущее, правильно «замотивировав» потребителей «образования» и, конечно же, поставщиков «образовательных услуг».
Иными словами, мнений разных много. При этом, что характерно, непосредственные участники учебного процесса: учителя, преподаватели, студенты, школьники и их родители в большинстве своем к реформам относятся крайне отрицательно, тогда как политики, чиновники, управленцы и люди либерального склада ума - очень даже положительно.
В данном материале я не буду подробно разбирать последние реформы, каждая из которых становилась гвоздем в крышку гроба прежней системы образования. Причины многочисленных неудач можно перечислять до бесконечности: безграмотность составителей законопроектов и принимающих их «законодателей», иррациональное желание приобщиться к европейским нормам и ценностям, полная оторванность «реформаторов» от реальной студенческой и преподавательской жизни, отсутствие системного взгляда на природу проблем нашего образования, коррупция на местах, неумение планировать бюджет, имитация бурной деятельности в отсутствии реального содержания, невозможность контролировать исполнение тех или иных законов на местах, отсутствие кадровой работы (речь, разумеется, идет не о сокращениях - это наши «реформаторы» делать умеют), неумение донести до общественности и работников образования назначение того или иного нововведения, выраженные (и вполне заслуженные) скепсис и неприятие населения и т.д. При этом ни одна из названных причин не раскрывает сути проблемы.
В целом то, что происходит с образованием в стране, предстает в виде спланированной (не без помощи западных «доброжелателей») диверсии, назначение которой - максимизация социального расслоения и маргинализация населения. Однако подобная модель оказывается слишком упрощенной, что не позволяет нам предложить комплекс ответных мер, призванных повернуть процессы вспять. Давайте признаем, что сложившаяся на сегодняшний день катастрофа имеет системный характер. У неё нет единого источника, как нет и единого разрушающего актора. А посему невозможно выйти из сложившейся ситуации, руководствуясь примитивными рецептами и банальными «перестановками кадров». В то же время абсолютно не стоит брезговать простыми, на первый взгляд, акциями: противодействие той или иной реформе, сборами подписей, пикетами и митингами, информационными кампаниями, направленными, например, на снятие того или иного деятеля с поста, уличение чиновников в коррупции и злоупотреблении служебным положением и пр.
Ситуацию можно было бы представить следующим образом. Советская система образования когда-то жила и развивалась. Но после развала СССР, образно говоря, впала в кому. Жизнь в этом массивном и здоровом когда-то теле продолжалась, но малоубедительно. Однако сразу после наступления комы толпа «реформаторов», своеобразных некомпетентных «врачей-недоучек» заявила, что все дело в том, что у этого тела неправильная форма. И началась череда «операций», призванных якобы исправить недостатки, сделать из этого «неправильного» коматозного тела «правильное», чтоб было «как на западе». Каждая такая «операция» приближает смерть и снижает шансы выхода из комы. Поэтому мы действительно должны точечными акциями предотвращать очередные разрушительные нововведения в сфере образования. В то же время, не «операции» являются причиной отсутствия жизни, а нечто другое. И вопрос о том, как вернуть жизнь, на порядок сложнее. Не решив его, в один прекрасный момент мы просто дождемся уже необратимой смерти российского образования.
Несколько лет назад у меня произошел неожиданный и весьма занятный спор с коллегой. Невольно оказавшись свидетельницей откровенной безграмотности нового поколения студентов, я выразила вслух благодарность судьбе за то, что успела получить среднее и высшее образование ещё на остатках советских наработок. Коллега, с которой мы учились в одной школе, взвилась, упрекнув меня в избыточной драматичности. Стала утверждать, что это образование тоже не отличалось качеством, что уже в наши школьные годы (мы учились в девяностые) ни у учителей, ни у учеников не было никакой мотивации к работе. Потом она стала хвалить новые возможности для обучения, абсолютно не учитывая тот факт, что эти возможности сегодня доступны весьма небольшой части российского населения. Тем не менее, с ключевой фразой ее тирады - «не было мотивации» - можно только согласиться. И правда, не было. А почему?
Стремительный, взрывной, переход от плановой экономики к ущербному варианту рыночной, безжалостные по отношению к бюджетникам и бюджетным организациям гайдаровские реформы, внезапный поворот от несовершенной советской самобытности в сторону совершенно иного Запада обусловили ряд особенностей «лихих девяностых». Оказалось, что человек, работающий на благо общества и «за идею» - это полноценный «лузер». А все блага от жизни получают те, кто умеет «вертеться», т.е. зарабатывать и забираться повыше по карьерной лестнице. При этом карьерный рост и заработок оказались возможными практически только для управленцев, «юристов» и «экономистов». И чему советские учителя должны были учить детей в школе? Чем они могли простимулировать их? Как можно было убеждать в том, что изучение физики, химии и математики поможет сложиться в жизни? Как можно было прививать нравственные ориентиры, приводить в пример благородных литературных героев, в то время, когда здесь и тут на коне оказывались преступники и люди-флюгеры? Как школьники могли воспринимать преподаваемый материал, если за окном происходили вещи, не совместимые с содержанием учебников? И временная нормализация сегодняшней жизни не обратила вспять начатого в 1992-м году процесса, не исправила его последствий, но усыпила недовольство людей в дешевом потреблении.
В связи с этим не могу не согласиться с однажды озвученным комментарием Анны Очкиной, кандидата философских наук, доцента кафедры политологии факультета социологии и социальной работы Пензенского государственного педагогического университета: «Никакая система образования не висит в воздухе, она всегда встроена в определенную общность… Никакую систему образования нельзя исправить технически, копаясь внутри нее, как в механизме… Система образования - это люди… и это цель, которая транслируется обществу… Наше общество не может договориться по поводу того, какую цель оно хочет задать образованию, как эта цель будет сформулирована и кто будет её транслировать… Если бы ЕГЭ был нашей главной проблемой, мы бы были счастливы». И верно, не ЕГЭ является нашей главной проблемой, даже не болонский процесс, не образовательные стандарты, не слияния школ, детсадов, ССУЗов и ВУЗов, не новый закон об образовании, не новый список рекомендованной литературы от РАО и не печально известная «Дорожная карта». Безусловно, все эти новшества изрядно подрывают интеллектуальный потенциал России. Но ведь жизни все равно нет! И простой поворот вспять, все эти попытки вернуть все на свои места, не приведут к желаемому результату.
Когда-то у страны был путь, были цели, было будущее. И всё, что происходило в сфере образования, имело соответствующее направление, устремление вперед. В девяностые советского будущего не стало совсем, а всё то, что смогли предложить взамен, оказалось отдающим гнилью суррогатом. Западные ориентиры очень быстро потеряли свой вдохновляющий потенциал и стали проклинаться большинством населения. Смысл пропал. Никто не понимает, чего мы хотим от наших школ и университетов. Никто не представляет, чему мы хотим учить наших студентов. Никто не осознает, зачем всё это нужно. Дальше примитивной прагматики дело не идет: реформаторы хотят сократить «нерациональные» траты на образование, чиновники - побольше «заработать», учителя и преподаватели - удержаться на своем месте, по инерции выполняя свой долг, а ученики - с минимальными затратами сил получить соответствующие корочки.
И посему ни одна из «лечебных» реформаторских процедур не поможет нам выкарабкаться, если мы не вернем себе будущее, не ответим на вопрос «зачем всё это нужно?» А тактика и стратегия восстановления - это уже дело наживное.
На заре становления СССР образование тоже стремительно реформировали. Многие из этих реформ в дальнейшем дискредитировали себя, положительный потенциал некоторых из них так и не сумели реализовать. В 30-е годы пора бурных экспериментов сменилась порой частичного возврата положительного опыта царской России. Однако с момента возникновения СССР в 1922 году количество учебных заведений и образованных людей непрерывно росло, количество беспризорников снижалось. Воспитывалась рабочая сила, нацеленная на возрождение страны и превращение её в великую империю с великим проектом. И все было направлено к этой мощной цели. В результате в сороковых годах мы одержали Великую Победу, а в пятидесятые-шестидесятые годы советская система образования стала одной из лучших в мире. Все эти успехи невозможно объяснить без некой общегосударственной, сверхчеловеческой волевой компоненты, абсолютно не вписывающейся в сухие модели самонадеянных прагматиков и не соответствующей жалобным стонам сегодняшних либералов по поводу «политических репрессий» и повсеместного страха. Эту вдохновляющую, мобилизующую компоненту не сумел доработать Сталин и окончательно поломал Хрущев. Но запал был настолько велик, что его хватило еще на двадцать с лишним лет.
Многие великие мыслители подчеркивали масштабность русской души и её склонность к широте, к максимализму. Её неприятие рамок и ограничений, а также выраженную устремленность в будущее или в прошлое. Её неумение жить по-бюргерски, в настоящем, в постоянном потреблении и краткосрочном планировании. Заложенные в наших культурных кодах слабости являются в то же время и нашей силой. Именно для русского человека обретение будущего представляет безграничный потенциал движения. В то же время именно русские без него обречены.
Только обретение общегосударственной цели способно пробудить страну и вернуть нашей системе просвещения и обучения статус лучшей в мире. И подобные цели не задаются командой сверху на каком-нибудь обращении президента. Они вызревают и обкатываются в рабочих коллективах, после чего захватывают пространство, разрастаясь из своих центров кристаллизации, заражая идеей все новых и новых людей.
Поэтому, сама будучи преподавателем ВУЗа, я обращаюсь к педагогическому сообществу, а также к учащимся и их родителям с вопросом: каким вы хотите видеть будущее вашей страны? К чему вы хотели бы стремиться, отказавшись от индивидуализма, осознав себя частью единого, пусть больного и немощного, но все-таки живого организма? Чем бы вы могли ради этого пожертвовать?
В то же время, покуда этой цели нет в пространстве общенародной мысли, мы в любом случае обязаны защищать общедоступность и максимально высокое качество образования. В противном случае, скоро будет пройдена точка невозврата, окончательной смерти, когда ничего уже не сможет помочь.
Лариса Магданова
Рубрика: Родительское сопротивление
Необходимость реформирования образования в России чиновники обосновывают множеством глубоких проблем. Противники реформ утверждают, что именно бюрократы загнали систему образования в глубокий кризис. Таким образом, стороны сходятся в одном: с современной системой образования все крайне неблагополучно. Каждая констатация упадка интеллектуальной культуры современного общества и разгромленного состояния школ, средних и высших профессиональных учебных учреждений, как правило, сопровождается обвинениями в адрес то законодателей, то руководства учебных учреждений, то учителей, то детей и студентов. Иные винят современную экономическую ситуацию, деятельность пятой колонны, реализующей стратегию по разрушению образования в России. Нередки сетования и на «русскую натуру», «русскую лень», консервативность, косность и прочие качества, якобы свойственные гражданам России.
Удивительно то, что ещё 23 года назад в стране были и жизнеспособная, развивающаяся наука, и достаточно качественное образование, и высокая интеллектуальная культура. Разумеется, нередко можно услышать мнение о том, что советская система целиком держалась на людях, а все её достижения были сделаны «не благодаря, а вопреки». Однако налицо факт: когда системы не стало, люди остались прежними, но все отрасли жизни стремительно покатились в бездну. В том числе и образование.
Отдельные либерально настроенные работники школ и ВУЗов убеждают нас, что в СССР и не было никакого качественного образования, а, следовательно, мы ничего и не потеряли: как были неудачниками, так и остались. Другие, более умеренные, деятели утверждают, что у системы образования в СССР было много недостатков, таких, как, например, культ знаний и избыточная «естественнонаучность». И недостатки эти надобно беспощадно искоренять «гуманизацией» и «гуманитаризацией». Ярые сторонники образовательных реформ (как правило, занимающие руководящие посты и непосредственно в учебном процессе не участвующие) почти с восторгом воспевают нововведения последних лет. Оказывается, эти реформы открывают нам путь к некой «модернизации» экономики. Что подразумевается под «модернизацией» - до сих пор загадка, ибо модернизация как выход из традиционного общества уже имела место в СССР, а дважды подобный процесс не повторяют. Некоторые крупные в отечественной политике и экономике фигуры признают, что образование действительно деградирует, но ничего страшного в этом нет. Что нынче образованный человек, человек-творец, просто не нужен - нужен «грамотный потребитель». Что широкое качественное образование категорически вредно для государства, ибо «ведет к революции». Что необходимо, в конце концов, каким-либо образом заставить людей идти работать на заводы. Доморощенные философы и расстроенные студенческой наглостью преподаватели рассуждают, что иного пути, кроме как сделать образование платной услугой, у нас нет. И что только так мы сможем спасти наше будущее, правильно «замотивировав» потребителей «образования» и, конечно же, поставщиков «образовательных услуг».
Иными словами, мнений разных много. При этом, что характерно, непосредственные участники учебного процесса: учителя, преподаватели, студенты, школьники и их родители в большинстве своем к реформам относятся крайне отрицательно, тогда как политики, чиновники, управленцы и люди либерального склада ума - очень даже положительно.
В данном материале я не буду подробно разбирать последние реформы, каждая из которых становилась гвоздем в крышку гроба прежней системы образования. Причины многочисленных неудач можно перечислять до бесконечности: безграмотность составителей законопроектов и принимающих их «законодателей», иррациональное желание приобщиться к европейским нормам и ценностям, полная оторванность «реформаторов» от реальной студенческой и преподавательской жизни, отсутствие системного взгляда на природу проблем нашего образования, коррупция на местах, неумение планировать бюджет, имитация бурной деятельности в отсутствии реального содержания, невозможность контролировать исполнение тех или иных законов на местах, отсутствие кадровой работы (речь, разумеется, идет не о сокращениях - это наши «реформаторы» делать умеют), неумение донести до общественности и работников образования назначение того или иного нововведения, выраженные (и вполне заслуженные) скепсис и неприятие населения и т.д. При этом ни одна из названных причин не раскрывает сути проблемы.
В целом то, что происходит с образованием в стране, предстает в виде спланированной (не без помощи западных «доброжелателей») диверсии, назначение которой - максимизация социального расслоения и маргинализация населения. Однако подобная модель оказывается слишком упрощенной, что не позволяет нам предложить комплекс ответных мер, призванных повернуть процессы вспять. Давайте признаем, что сложившаяся на сегодняшний день катастрофа имеет системный характер. У неё нет единого источника, как нет и единого разрушающего актора. А посему невозможно выйти из сложившейся ситуации, руководствуясь примитивными рецептами и банальными «перестановками кадров». В то же время абсолютно не стоит брезговать простыми, на первый взгляд, акциями: противодействие той или иной реформе, сборами подписей, пикетами и митингами, информационными кампаниями, направленными, например, на снятие того или иного деятеля с поста, уличение чиновников в коррупции и злоупотреблении служебным положением и пр.
Ситуацию можно было бы представить следующим образом. Советская система образования когда-то жила и развивалась. Но после развала СССР, образно говоря, впала в кому. Жизнь в этом массивном и здоровом когда-то теле продолжалась, но малоубедительно. Однако сразу после наступления комы толпа «реформаторов», своеобразных некомпетентных «врачей-недоучек» заявила, что все дело в том, что у этого тела неправильная форма. И началась череда «операций», призванных якобы исправить недостатки, сделать из этого «неправильного» коматозного тела «правильное», чтоб было «как на западе». Каждая такая «операция» приближает смерть и снижает шансы выхода из комы. Поэтому мы действительно должны точечными акциями предотвращать очередные разрушительные нововведения в сфере образования. В то же время, не «операции» являются причиной отсутствия жизни, а нечто другое. И вопрос о том, как вернуть жизнь, на порядок сложнее. Не решив его, в один прекрасный момент мы просто дождемся уже необратимой смерти российского образования.
Несколько лет назад у меня произошел неожиданный и весьма занятный спор с коллегой. Невольно оказавшись свидетельницей откровенной безграмотности нового поколения студентов, я выразила вслух благодарность судьбе за то, что успела получить среднее и высшее образование ещё на остатках советских наработок. Коллега, с которой мы учились в одной школе, взвилась, упрекнув меня в избыточной драматичности. Стала утверждать, что это образование тоже не отличалось качеством, что уже в наши школьные годы (мы учились в девяностые) ни у учителей, ни у учеников не было никакой мотивации к работе. Потом она стала хвалить новые возможности для обучения, абсолютно не учитывая тот факт, что эти возможности сегодня доступны весьма небольшой части российского населения. Тем не менее, с ключевой фразой ее тирады - «не было мотивации» - можно только согласиться. И правда, не было. А почему?
Стремительный, взрывной, переход от плановой экономики к ущербному варианту рыночной, безжалостные по отношению к бюджетникам и бюджетным организациям гайдаровские реформы, внезапный поворот от несовершенной советской самобытности в сторону совершенно иного Запада обусловили ряд особенностей «лихих девяностых». Оказалось, что человек, работающий на благо общества и «за идею» - это полноценный «лузер». А все блага от жизни получают те, кто умеет «вертеться», т.е. зарабатывать и забираться повыше по карьерной лестнице. При этом карьерный рост и заработок оказались возможными практически только для управленцев, «юристов» и «экономистов». И чему советские учителя должны были учить детей в школе? Чем они могли простимулировать их? Как можно было убеждать в том, что изучение физики, химии и математики поможет сложиться в жизни? Как можно было прививать нравственные ориентиры, приводить в пример благородных литературных героев, в то время, когда здесь и тут на коне оказывались преступники и люди-флюгеры? Как школьники могли воспринимать преподаваемый материал, если за окном происходили вещи, не совместимые с содержанием учебников? И временная нормализация сегодняшней жизни не обратила вспять начатого в 1992-м году процесса, не исправила его последствий, но усыпила недовольство людей в дешевом потреблении.
В связи с этим не могу не согласиться с однажды озвученным комментарием Анны Очкиной, кандидата философских наук, доцента кафедры политологии факультета социологии и социальной работы Пензенского государственного педагогического университета: «Никакая система образования не висит в воздухе, она всегда встроена в определенную общность… Никакую систему образования нельзя исправить технически, копаясь внутри нее, как в механизме… Система образования - это люди… и это цель, которая транслируется обществу… Наше общество не может договориться по поводу того, какую цель оно хочет задать образованию, как эта цель будет сформулирована и кто будет её транслировать… Если бы ЕГЭ был нашей главной проблемой, мы бы были счастливы». И верно, не ЕГЭ является нашей главной проблемой, даже не болонский процесс, не образовательные стандарты, не слияния школ, детсадов, ССУЗов и ВУЗов, не новый закон об образовании, не новый список рекомендованной литературы от РАО и не печально известная «Дорожная карта». Безусловно, все эти новшества изрядно подрывают интеллектуальный потенциал России. Но ведь жизни все равно нет! И простой поворот вспять, все эти попытки вернуть все на свои места, не приведут к желаемому результату.
Когда-то у страны был путь, были цели, было будущее. И всё, что происходило в сфере образования, имело соответствующее направление, устремление вперед. В девяностые советского будущего не стало совсем, а всё то, что смогли предложить взамен, оказалось отдающим гнилью суррогатом. Западные ориентиры очень быстро потеряли свой вдохновляющий потенциал и стали проклинаться большинством населения. Смысл пропал. Никто не понимает, чего мы хотим от наших школ и университетов. Никто не представляет, чему мы хотим учить наших студентов. Никто не осознает, зачем всё это нужно. Дальше примитивной прагматики дело не идет: реформаторы хотят сократить «нерациональные» траты на образование, чиновники - побольше «заработать», учителя и преподаватели - удержаться на своем месте, по инерции выполняя свой долг, а ученики - с минимальными затратами сил получить соответствующие корочки.
И посему ни одна из «лечебных» реформаторских процедур не поможет нам выкарабкаться, если мы не вернем себе будущее, не ответим на вопрос «зачем всё это нужно?» А тактика и стратегия восстановления - это уже дело наживное.
На заре становления СССР образование тоже стремительно реформировали. Многие из этих реформ в дальнейшем дискредитировали себя, положительный потенциал некоторых из них так и не сумели реализовать. В 30-е годы пора бурных экспериментов сменилась порой частичного возврата положительного опыта царской России. Однако с момента возникновения СССР в 1922 году количество учебных заведений и образованных людей непрерывно росло, количество беспризорников снижалось. Воспитывалась рабочая сила, нацеленная на возрождение страны и превращение её в великую империю с великим проектом. И все было направлено к этой мощной цели. В результате в сороковых годах мы одержали Великую Победу, а в пятидесятые-шестидесятые годы советская система образования стала одной из лучших в мире. Все эти успехи невозможно объяснить без некой общегосударственной, сверхчеловеческой волевой компоненты, абсолютно не вписывающейся в сухие модели самонадеянных прагматиков и не соответствующей жалобным стонам сегодняшних либералов по поводу «политических репрессий» и повсеместного страха. Эту вдохновляющую, мобилизующую компоненту не сумел доработать Сталин и окончательно поломал Хрущев. Но запал был настолько велик, что его хватило еще на двадцать с лишним лет.
Многие великие мыслители подчеркивали масштабность русской души и её склонность к широте, к максимализму. Её неприятие рамок и ограничений, а также выраженную устремленность в будущее или в прошлое. Её неумение жить по-бюргерски, в настоящем, в постоянном потреблении и краткосрочном планировании. Заложенные в наших культурных кодах слабости являются в то же время и нашей силой. Именно для русского человека обретение будущего представляет безграничный потенциал движения. В то же время именно русские без него обречены.
Только обретение общегосударственной цели способно пробудить страну и вернуть нашей системе просвещения и обучения статус лучшей в мире. И подобные цели не задаются командой сверху на каком-нибудь обращении президента. Они вызревают и обкатываются в рабочих коллективах, после чего захватывают пространство, разрастаясь из своих центров кристаллизации, заражая идеей все новых и новых людей.
Поэтому, сама будучи преподавателем ВУЗа, я обращаюсь к педагогическому сообществу, а также к учащимся и их родителям с вопросом: каким вы хотите видеть будущее вашей страны? К чему вы хотели бы стремиться, отказавшись от индивидуализма, осознав себя частью единого, пусть больного и немощного, но все-таки живого организма? Чем бы вы могли ради этого пожертвовать?
В то же время, покуда этой цели нет в пространстве общенародной мысли, мы в любом случае обязаны защищать общедоступность и максимально высокое качество образования. В противном случае, скоро будет пройдена точка невозврата, окончательной смерти, когда ничего уже не сможет помочь.
Лариса Магданова