АРТмиграция: день четвертый. "Без чемодана человек как дерево...", или выход из зоны комфорта
Четвертый день форума-фестиваля прошел под знаком двух важнейших событий: круглого стола о независимых театральных коллективах и спектакля Лысьвенского театра драмы "Облако-рай". Спектакль оставил сильное впечатление, так что хочется говорить цитатами из него и даже надеть оренбургскую пуховую кепку. Но по порядку. Я бы сказала, что темой дня был выход из зоны комфорта.
"Банда" вне зоны комфорта: опыт независимых театральных коллективов
Разговор о независимых театральных коллективах был очень интересным (у нас в Краснодаре начал второй сезон единственный, насколько я знаю, такой коллектив - "Один театр"). Темой разговора было - как может родиться и существовать независимый театральный коллектив, как ему выжить. Если кратко - выступавшие говорили как о первичном условии о банде единомышленников и о выходе из зоны комфорта.
Олег Лоевский вел круглый стол, задавал вопросы. Он привел пример провинциального частного театра Коляды, который активно работает с субсидиями и грантами. В то время как в мегаполисе существует огромный культурный ресурс, в провинции другая история. Но часто внутри репертуарного театра возникает своя "банда". Он также в течение разговора рассказывал, как артисты строят себе театр, если его отобрали или он сгорел. Театр - это бессмысленная вещь, которой только и стоит заниматься. Как только человек начинает думать, он строит Чернобыльскую АЭС.
Юрий Квятковский рассказал об опыте своего коллектива "Цирк Шарля ля Танна". Банда единомышленников, которая хочет заявить о себе, - это основа театра. Они начали свою пацанскую, пиратскую историю (спектакль "Копы в огне"), которая до сих пор идет в театре Маяковского, в гаражах. Премьера спектакля была на премии Курехина, в Питере, в здании старого кинотеатра, - вне зоны комфорта, потому что она убивает творчество. Они не хотели участвовать в конкурсах со своим проектом, потому что его бы никто не одобрил. Они начали его играть. До сих пор у них нет базы, нет даже бухгалтера. Но есть хороший директор, и после его прихода театр нашел массового зрителя. Вместе с тем, хотя гонорары и поднялись в 4 раза, поддерживаются "пиратские" условия существования.
Ольга Коршакова рассказала об опыте Liquid Theatre. Первый спектакль, "Ликвидация", был сыгран 9 лет назад, с актерами из Москвы и Челябинска. Первый раз спектакль игрался в помещении бывшей фабрики, во тьме: высвечивались сцены. Спектакли полижанровые: танец, музыка, много невербального. Кастингов и наборов актеров не бывает, это группа единомышленников. Нет и распределения ролей: все придумывается сообща. Несколько очень глобальных проектов (на вокзале...). Все начиналось без денег, но была поддержка проекта "Фабрика", который дал площадку. Но до сих пор идет поиск площадки для выступлений и репетиций. Некоторые проекты - на гранты (проект "Далеко отсюда" с португальским хореографом, по программе Евросоюза). Основной плюс частного статуса - мы делаем ровно то, что хотим. Но мы не живем на деньги, которые зарабатываем здесь. С любого гонорара откладываются деньги на будущие проекты. Первое время любому частному коллективу очень сложно, и вообще, здесь вы не найдете богатство, но найдете счастье и радость. Хотелось бы иметь репетиционную площадку, мед. страховки, не хватает трэвел-грантов для поездок на фестивали. Но как только получишь что-то от государства, статус независимого уходит.
Однако есть два проекта Минкульта, которые могут помочь частному театру:
- театр + общество (театр может получить финансирование на социальную работу и постановку любого спектакля, им пользуются многие частные);
- гастрольная программа.
Александр Вайнштейн, директор по развитию независимой площадки "Скороход" в Санкт-Петербурге, рассказал об опыте построения независимой театральной школы ("Легкие люди", сама я большая в России), и о том, как не зависеть от продажи билетов. На 5 млн из собственных денег, кредитов, был сделан ремонт этажа бывшей фабрики. В "Скороходе" играют все независимые театры города (15-20 спектаклей в месяц), 80% - на паритете (половина проданных билетов), но это только 7% бюджета площадки. Еще 25-30% - за счет бара с алкоголем. И также площадка сдается под аренду. На Западе все выходят на частных спонсоров, так делают и они, за счет бартера (строит. материалы).
Лиза Спиваковская обещала побольше об опыте vottebe на завтра, чуть-чуть рассказала об опыте создания Театральной бессонницы и Театрального альманаха. На первой Театральной бессоннице, например, половина зрителей до этого никогда не была в театре.
Интересно говорил о необходимости выходить из зона комфорта Дмитрий Мелкин из театра "Огненные люди". Театр - это не творческая работа, говорил он; это пыль, грязь, пот. У цирка и уличного театра - своя антропология; это номады, кочевники; а уличный театр, например, во Франции, - это главный вид театра.
Елена Гремина, создатель и идеолог фестивалей "Любимовка" и "Новая драма", рассказала об опыте Театра.doc. Его история насчитывает уже 12 лет; это театр и фестивали, созданные драматургами. Они первые занялись документальным театром, привлекли внимание фонда Сороса. Театр делался самими маргинальными драматургами; это не бизнес, но это то место, где можно выразить себя так, как ни в кино и ни в ТВ. Театр.doc также не зависит от билетов. Они получили грант Минкульта на соц. работу, но независимы, поэтому могут ставить и "Берлуспутина", и "Час восемнадцать" (о смерти Магнитского). Важны в частном театре дружеские связи, этические вещи. И, как только зарабатываем немного денег, платим людям, актерам. Но важно при этом не превратиться в секту.
По вербатиму - Британский совет помог привезти специалиста, провел мастер-классы. Принципы вербатима (нельзя дописывать, главное - монтаж, охота за речью, актеры сами берут интервью). Это страшно трудоемко.
В репертуаре театра 12 спектаклей.
Пшенный двор, или Облако в кальсонах
"Облако-рай", спектакль по пьесе Г.Николаева "Звездный час по местному времени", поставленный Славой Тыщуком в Лысьве, - спектакль, вызывавший перманентное наслаждение.
Перед спектаклем: пустая сцена, стена с неким ящичком, а на полу - барханы того, что оказывается пшеном. Уже здесь художником задается некая загадка - зачем пшено, почему пшено? - в отгадывание которой волей-неволей вовлекается зритель. Вообще молодой художник Екатерина Галактионова - одна из главных создателей этого спектакля. Придуманный ею желто-серый мир, напоминающий о гамме "Кин-дза-дзы", безысходен по цвету (и вообще, как точно сказал pavelrudnev гамма для спектакля очень смелая, редкая), но и в рамках этого колорита художник находит источник разнообразия оттенков, структур, форм. Пшено, покрывающее сцену, - символ многозначный: это, быть может, и манна небесная, в которой бестревожно живут обитатели глубинки (тогда герой - своего рода Моисей, не выводящий свой народ, а сам выходящий из него...), и, конечно же, барханы провинциальной пустыни, и желтый снег, который, как известно, есть нельзя. Пшено всесильно, но герои как бы не замечают этого: один герой тщательно протирает его шваброй, второй повторяет: "А пол подмести ничего не стоит", - выдавая непонимание всей силы этой неизбывной сущности.
Покрытие сцены пшеном сразу изменяет движения актеров: они уже не так уверенно ходят, они скользят, происходит остранение пластики. Пшено не только задает колорит оттенков желтого, но и используется в других подручных действиях: служит выразительным заменителем спиртного и семечек, - и кажется, что в желтом чемодане героя, открой он его, тоже будет пшено.
Художнику огромный респект и за систему костюмов. Она донельзя иронична, последовательна и по-своему красива: нелепость фасонов (кальсоны с футболками и пиджаками) причудливо сочетается с богатством фактур, а пуховые кепки (и платки, и шапки), у каждого на свой манер, - удачно найденный символ провинциальной гордости.
Об истории, рассказанной в спектакле, много и хорошо говорили на обсуждении: это и вправду история выдавливания героя из провинции: где родился - там не пригодился; и история мнимой смерти; и, несомненно, история восуществления героя, который на протяжении спектакля обретает скорбное богатство рефлексии. Кирилл Имеров, играющий главную роль, отлично справился с этим превращением. Вначале его герой, настоящий Иванушка-дурачок, отличается обаятельностью бессмысленной активности жизни (почему-то вспомнился Краморов), ему и правда некуда себя приложить и не с кем перекинуться словом. Тут, кстати, весьма уместен уральский говорок, который делает героя настоящим человеком "из народа". Но вот выдуманная им история с отъездом завертелась, разрослась, он становится, как метко сказали на обсуждении, Гагариным провинции, который уезжает туда - но которому теперь обязательно надо уехать. Маховик Отъезда запущен, и сдвигается стена, оттесняя и вытесняя Колю из пространства сцены и здешней жизни. Перемены в герое, - единственном, кто здесь меняется, - разительны, и это особенно заметно в сцене, где он фактически встречается с самим собой, когда в его комнату приводят нового съемщика - парнишку, который весело и бессмысленно заводит разговор о погоде, как это делал сам Коля раньше.
Это сопоставление поистине страшно, недаром старичок (хорошая работа А.Миронова), приводящий нового жителя с говорящей фамилией Саратов, говорит о Коле: "Он как бы есть, но его нет".
Как нередко это бывает в новой драме, уморительная комедия имеет немало сакральных смыслов: отъезд является смертью героя; перед отъездом, обставляя его шумными "поминками"-проводами, Филомеев (отличная работа В.Пугачева) "крестит" его ключом от чемодана. Желтый советский чемоданчик (а тема узнаваемо-советского ожидаемо педалируется в эстетике спектакля) становится символом лучшей доли, на которую, ничтоже сумняшеся, сподвигает Колю провинциальный социум. Хозяин чемодана, Филомеев, произносит одну из афористических фраз спектакля: "Без чемодана человек как дерево, всю жизнь на одном месте". Мечта о социальной мобильности, которая кроется во всех обитателях этого пшенного двора, беспощадно воплощается в герое, который к этому и не готов, но ведь общество так ждет! Сходная тема поднимается в "Жанне" Пулинович, где незадачливые молодые герои становятся жертвами принципа "езжай и добейся" (а чего добиваться-то?). Так и здесь: все обретают надежду, что Коля наконец-то человеком станет, только выражают ее по-разному. И сколько бы Коля не хоронил в пшене облезлый глобус, путь перед ним уже не закроется.
Все в спектакле оправданно. И хотя спектакль был перенесен с гораздо бОльшей сцены, я не увидела никакой неловкости. Хотя актеры и оторвали ручку от двери - все было обыграно! Мебель появляется и уходит неслучайно. Разные фасоны (и желтые лосины, и пуховая шапка, и носочки на кальсончики) становятся безусловно считываемым указателем социального статуса. Из пшена и пуховых фактур, из пятнами крашенной стены, из провинциальнейшего социума рождается правдивая, высокая и берущая за душу история, которая становится в итоге не только сказкой изгнания, но и сказкой рождения человека, историей инициации. Иван-дурак - нет, не становится царевичем, но царство мирного пшена, зона комфорта, для него уже закрыта.
Ну и, по традиции, немного видео.
На обсуждении спектакля все без исключения благодарили режиссера и актеров за актуальный и отлично сделанный спектакль, выделяя разные аспекты и смыслы.
По образному сравнению П.Руднева, здесь провинция, как детородный орган, выталкивает людей из себя, оставаясь неизменной. В.Михельсон уподобил историю мнимой смерти: одна из важных сцен спектакля буквально такова: герой говорит друзьям: если я такой хороший, может, я не буду умирать? А они ему: нет, ты уж пожалуйста! А. Колесникова уподобила историю "Самоубийце" Н.Эрдмана. Д.Трубочкин указал, что в спектакле бытовые разговоры выходят на уровень разговоров о бытии, а текст перерастает в событие; экономия цвета, указал он, - принцип аристократизма в обшарпанных интерьерах. У двоих выступавших были вопросы к сцене прощания с Наташей, когда уже все понявший герой вновь неожиданно становится собой-прежним.
А режиссер из Питера Женя Львова, утверждая, что артисты играли очень "вкусно и кругло", подарила им арбуз! ("Поле чудес" - прокомментировал Павел Руднев).
И, конечно, вот вам пруф-запись:
От вербатима до Брехта - один курс
Последним событием дня стала творческая презентация мастерской Школы-студии МХАТ под руководством Дм. Брусникина. Мастер курса и преподаватели (Ю.Квятковский, А.Розин, С.Щедрин, М.Рахлин) рассказали о необычной программе курса, где на 1 курсе ребята полгода занимались вербатимом и поставили спектакль, который играют в репертуарном театре; затем, после погружения в Достоевского, был поставлен спектакль "Бесы", который играется в Боярских палатах. В планах у них - Брехт и Шекспир.
Гораздо подробнее - на видео
А после разговора был концерт, который сыграли ребята с курса. Впечатлило :) Особенно порадовал юноша в белых очках. Наслаждайтесь!
"Банда" вне зоны комфорта: опыт независимых театральных коллективов
Разговор о независимых театральных коллективах был очень интересным (у нас в Краснодаре начал второй сезон единственный, насколько я знаю, такой коллектив - "Один театр"). Темой разговора было - как может родиться и существовать независимый театральный коллектив, как ему выжить. Если кратко - выступавшие говорили как о первичном условии о банде единомышленников и о выходе из зоны комфорта.
Олег Лоевский вел круглый стол, задавал вопросы. Он привел пример провинциального частного театра Коляды, который активно работает с субсидиями и грантами. В то время как в мегаполисе существует огромный культурный ресурс, в провинции другая история. Но часто внутри репертуарного театра возникает своя "банда". Он также в течение разговора рассказывал, как артисты строят себе театр, если его отобрали или он сгорел. Театр - это бессмысленная вещь, которой только и стоит заниматься. Как только человек начинает думать, он строит Чернобыльскую АЭС.
Юрий Квятковский рассказал об опыте своего коллектива "Цирк Шарля ля Танна". Банда единомышленников, которая хочет заявить о себе, - это основа театра. Они начали свою пацанскую, пиратскую историю (спектакль "Копы в огне"), которая до сих пор идет в театре Маяковского, в гаражах. Премьера спектакля была на премии Курехина, в Питере, в здании старого кинотеатра, - вне зоны комфорта, потому что она убивает творчество. Они не хотели участвовать в конкурсах со своим проектом, потому что его бы никто не одобрил. Они начали его играть. До сих пор у них нет базы, нет даже бухгалтера. Но есть хороший директор, и после его прихода театр нашел массового зрителя. Вместе с тем, хотя гонорары и поднялись в 4 раза, поддерживаются "пиратские" условия существования.
Ольга Коршакова рассказала об опыте Liquid Theatre. Первый спектакль, "Ликвидация", был сыгран 9 лет назад, с актерами из Москвы и Челябинска. Первый раз спектакль игрался в помещении бывшей фабрики, во тьме: высвечивались сцены. Спектакли полижанровые: танец, музыка, много невербального. Кастингов и наборов актеров не бывает, это группа единомышленников. Нет и распределения ролей: все придумывается сообща. Несколько очень глобальных проектов (на вокзале...). Все начиналось без денег, но была поддержка проекта "Фабрика", который дал площадку. Но до сих пор идет поиск площадки для выступлений и репетиций. Некоторые проекты - на гранты (проект "Далеко отсюда" с португальским хореографом, по программе Евросоюза). Основной плюс частного статуса - мы делаем ровно то, что хотим. Но мы не живем на деньги, которые зарабатываем здесь. С любого гонорара откладываются деньги на будущие проекты. Первое время любому частному коллективу очень сложно, и вообще, здесь вы не найдете богатство, но найдете счастье и радость. Хотелось бы иметь репетиционную площадку, мед. страховки, не хватает трэвел-грантов для поездок на фестивали. Но как только получишь что-то от государства, статус независимого уходит.
Однако есть два проекта Минкульта, которые могут помочь частному театру:
- театр + общество (театр может получить финансирование на социальную работу и постановку любого спектакля, им пользуются многие частные);
- гастрольная программа.
Александр Вайнштейн, директор по развитию независимой площадки "Скороход" в Санкт-Петербурге, рассказал об опыте построения независимой театральной школы ("Легкие люди", сама я большая в России), и о том, как не зависеть от продажи билетов. На 5 млн из собственных денег, кредитов, был сделан ремонт этажа бывшей фабрики. В "Скороходе" играют все независимые театры города (15-20 спектаклей в месяц), 80% - на паритете (половина проданных билетов), но это только 7% бюджета площадки. Еще 25-30% - за счет бара с алкоголем. И также площадка сдается под аренду. На Западе все выходят на частных спонсоров, так делают и они, за счет бартера (строит. материалы).
Лиза Спиваковская обещала побольше об опыте vottebe на завтра, чуть-чуть рассказала об опыте создания Театральной бессонницы и Театрального альманаха. На первой Театральной бессоннице, например, половина зрителей до этого никогда не была в театре.
Интересно говорил о необходимости выходить из зона комфорта Дмитрий Мелкин из театра "Огненные люди". Театр - это не творческая работа, говорил он; это пыль, грязь, пот. У цирка и уличного театра - своя антропология; это номады, кочевники; а уличный театр, например, во Франции, - это главный вид театра.
Елена Гремина, создатель и идеолог фестивалей "Любимовка" и "Новая драма", рассказала об опыте Театра.doc. Его история насчитывает уже 12 лет; это театр и фестивали, созданные драматургами. Они первые занялись документальным театром, привлекли внимание фонда Сороса. Театр делался самими маргинальными драматургами; это не бизнес, но это то место, где можно выразить себя так, как ни в кино и ни в ТВ. Театр.doc также не зависит от билетов. Они получили грант Минкульта на соц. работу, но независимы, поэтому могут ставить и "Берлуспутина", и "Час восемнадцать" (о смерти Магнитского). Важны в частном театре дружеские связи, этические вещи. И, как только зарабатываем немного денег, платим людям, актерам. Но важно при этом не превратиться в секту.
По вербатиму - Британский совет помог привезти специалиста, провел мастер-классы. Принципы вербатима (нельзя дописывать, главное - монтаж, охота за речью, актеры сами берут интервью). Это страшно трудоемко.
В репертуаре театра 12 спектаклей.
Click to viewПшенный двор, или Облако в кальсонах
"Облако-рай", спектакль по пьесе Г.Николаева "Звездный час по местному времени", поставленный Славой Тыщуком в Лысьве, - спектакль, вызывавший перманентное наслаждение.
Перед спектаклем: пустая сцена, стена с неким ящичком, а на полу - барханы того, что оказывается пшеном. Уже здесь художником задается некая загадка - зачем пшено, почему пшено? - в отгадывание которой волей-неволей вовлекается зритель. Вообще молодой художник Екатерина Галактионова - одна из главных создателей этого спектакля. Придуманный ею желто-серый мир, напоминающий о гамме "Кин-дза-дзы", безысходен по цвету (и вообще, как точно сказал pavelrudnev гамма для спектакля очень смелая, редкая), но и в рамках этого колорита художник находит источник разнообразия оттенков, структур, форм. Пшено, покрывающее сцену, - символ многозначный: это, быть может, и манна небесная, в которой бестревожно живут обитатели глубинки (тогда герой - своего рода Моисей, не выводящий свой народ, а сам выходящий из него...), и, конечно же, барханы провинциальной пустыни, и желтый снег, который, как известно, есть нельзя. Пшено всесильно, но герои как бы не замечают этого: один герой тщательно протирает его шваброй, второй повторяет: "А пол подмести ничего не стоит", - выдавая непонимание всей силы этой неизбывной сущности.
Покрытие сцены пшеном сразу изменяет движения актеров: они уже не так уверенно ходят, они скользят, происходит остранение пластики. Пшено не только задает колорит оттенков желтого, но и используется в других подручных действиях: служит выразительным заменителем спиртного и семечек, - и кажется, что в желтом чемодане героя, открой он его, тоже будет пшено.
Художнику огромный респект и за систему костюмов. Она донельзя иронична, последовательна и по-своему красива: нелепость фасонов (кальсоны с футболками и пиджаками) причудливо сочетается с богатством фактур, а пуховые кепки (и платки, и шапки), у каждого на свой манер, - удачно найденный символ провинциальной гордости.
Об истории, рассказанной в спектакле, много и хорошо говорили на обсуждении: это и вправду история выдавливания героя из провинции: где родился - там не пригодился; и история мнимой смерти; и, несомненно, история восуществления героя, который на протяжении спектакля обретает скорбное богатство рефлексии. Кирилл Имеров, играющий главную роль, отлично справился с этим превращением. Вначале его герой, настоящий Иванушка-дурачок, отличается обаятельностью бессмысленной активности жизни (почему-то вспомнился Краморов), ему и правда некуда себя приложить и не с кем перекинуться словом. Тут, кстати, весьма уместен уральский говорок, который делает героя настоящим человеком "из народа". Но вот выдуманная им история с отъездом завертелась, разрослась, он становится, как метко сказали на обсуждении, Гагариным провинции, который уезжает туда - но которому теперь обязательно надо уехать. Маховик Отъезда запущен, и сдвигается стена, оттесняя и вытесняя Колю из пространства сцены и здешней жизни. Перемены в герое, - единственном, кто здесь меняется, - разительны, и это особенно заметно в сцене, где он фактически встречается с самим собой, когда в его комнату приводят нового съемщика - парнишку, который весело и бессмысленно заводит разговор о погоде, как это делал сам Коля раньше.
Это сопоставление поистине страшно, недаром старичок (хорошая работа А.Миронова), приводящий нового жителя с говорящей фамилией Саратов, говорит о Коле: "Он как бы есть, но его нет".
Как нередко это бывает в новой драме, уморительная комедия имеет немало сакральных смыслов: отъезд является смертью героя; перед отъездом, обставляя его шумными "поминками"-проводами, Филомеев (отличная работа В.Пугачева) "крестит" его ключом от чемодана. Желтый советский чемоданчик (а тема узнаваемо-советского ожидаемо педалируется в эстетике спектакля) становится символом лучшей доли, на которую, ничтоже сумняшеся, сподвигает Колю провинциальный социум. Хозяин чемодана, Филомеев, произносит одну из афористических фраз спектакля: "Без чемодана человек как дерево, всю жизнь на одном месте". Мечта о социальной мобильности, которая кроется во всех обитателях этого пшенного двора, беспощадно воплощается в герое, который к этому и не готов, но ведь общество так ждет! Сходная тема поднимается в "Жанне" Пулинович, где незадачливые молодые герои становятся жертвами принципа "езжай и добейся" (а чего добиваться-то?). Так и здесь: все обретают надежду, что Коля наконец-то человеком станет, только выражают ее по-разному. И сколько бы Коля не хоронил в пшене облезлый глобус, путь перед ним уже не закроется.
Все в спектакле оправданно. И хотя спектакль был перенесен с гораздо бОльшей сцены, я не увидела никакой неловкости. Хотя актеры и оторвали ручку от двери - все было обыграно! Мебель появляется и уходит неслучайно. Разные фасоны (и желтые лосины, и пуховая шапка, и носочки на кальсончики) становятся безусловно считываемым указателем социального статуса. Из пшена и пуховых фактур, из пятнами крашенной стены, из провинциальнейшего социума рождается правдивая, высокая и берущая за душу история, которая становится в итоге не только сказкой изгнания, но и сказкой рождения человека, историей инициации. Иван-дурак - нет, не становится царевичем, но царство мирного пшена, зона комфорта, для него уже закрыта.
Ну и, по традиции, немного видео.
На обсуждении спектакля все без исключения благодарили режиссера и актеров за актуальный и отлично сделанный спектакль, выделяя разные аспекты и смыслы.
По образному сравнению П.Руднева, здесь провинция, как детородный орган, выталкивает людей из себя, оставаясь неизменной. В.Михельсон уподобил историю мнимой смерти: одна из важных сцен спектакля буквально такова: герой говорит друзьям: если я такой хороший, может, я не буду умирать? А они ему: нет, ты уж пожалуйста! А. Колесникова уподобила историю "Самоубийце" Н.Эрдмана. Д.Трубочкин указал, что в спектакле бытовые разговоры выходят на уровень разговоров о бытии, а текст перерастает в событие; экономия цвета, указал он, - принцип аристократизма в обшарпанных интерьерах. У двоих выступавших были вопросы к сцене прощания с Наташей, когда уже все понявший герой вновь неожиданно становится собой-прежним.
А режиссер из Питера Женя Львова, утверждая, что артисты играли очень "вкусно и кругло", подарила им арбуз! ("Поле чудес" - прокомментировал Павел Руднев).
И, конечно, вот вам пруф-запись:
От вербатима до Брехта - один курс
Последним событием дня стала творческая презентация мастерской Школы-студии МХАТ под руководством Дм. Брусникина. Мастер курса и преподаватели (Ю.Квятковский, А.Розин, С.Щедрин, М.Рахлин) рассказали о необычной программе курса, где на 1 курсе ребята полгода занимались вербатимом и поставили спектакль, который играют в репертуарном театре; затем, после погружения в Достоевского, был поставлен спектакль "Бесы", который играется в Боярских палатах. В планах у них - Брехт и Шекспир.
Гораздо подробнее - на видео
А после разговора был концерт, который сыграли ребята с курса. Впечатлило :) Особенно порадовал юноша в белых очках. Наслаждайтесь!