Театр абсурда Леха Качиньского, или Смерть как награда. Версия психолога
Еще 22 апреля польские власти должны были обнародовать записи «черных ящиков» упавшего под Смоленском президентского лайнера. То, что они уже окончательно расшифрованы, ни у кого не вызывает сомнения. Не удивляет и то, что официальное объявление о результатах расшифровки всех записей отложено еще на 2 недели. Открывшаяся правда, скорее всего, ставит поляков в затруднительную ситуацию, так как им довольно сложно будет официально признать, что, по всей видимости, именно Лех Качиньский настоял на опасном приземлении в аэропорту Смоленска, что автоматически делает именно его виновным в гибели 95 человек.
Командир президентского борта самолета, естественно, не имел права самостоятельно решиться на посадку самолета после того, как был предупрежден смоленским диспетчером о невозможности посадки из-за сильного тумана. Только президент мог дать распоряжение садиться или нет в таких условиях, хотя все пилоты проходят специальную подготовку, чтобы не поддаться давлению высокопоставленных лиц. По версии психолога, эта авиакатастрофа с трагической гибелью большинства правящей элиты, скорее, не столько мистика, сколько бессознательная или вполне осознанная режиссура оригинального политика, зацикленного на своем рейтинге и своей исключительной роли в истории Польши.
Как ни кощунственно это не звучит, но трагическая смерть Леха Качиньского была желательна для него как выход из сложной ситуации без «потери лица», как награда, как уход на взлете карьеры, которая на самом деле катилась вниз. Как президент он все сделал на этом посту для того, чтобы остаться самым непопулярным президентом в истории Польши. Все шло к тому, что через несколько месяцев он должен был оставить свой пост. Даже то, что в официальных юбилейных поминальных торжествах по случаю катынской трагедии в этом году обошлись без него, Леха Качиньского, было для него знаковым и здорово разозлило и обидело его.А ведь для него Катынь была святым знаменем, которым много лет он размахивал, разжигая, с одной стороны, ненависть к России, с другой - добиваясь признания Россией правды о Катыни. А поскольку он хотел остаться в истории непобежденным политиком, остаться в ней навсегда президентом, у него, по нашей версии, не было другого пути, как умереть на этом посту. И, по возможности, умереть «громко», если не героически.
Подсознательно, видимо, он искал себе такую смерть. Об этом свидетельствуют два известных факта, имевших место в Грузии: один раз он захотел заставить сесть президентский самолет в опасных для приземления самолета обстоятельствах, второй раз он буквально прогулялся под обстрелом пуль российских миротворческих сил, тогда как он как президент страны, входящей в состав НАТО, мог быть запросто убит. Какой скандал мирового масштаба тогда мог произойти! Это ли не было бы настоящим попаданием в историю? Тогда не получилось... Надо полагать, что Лех Качиньский не мог не думать о последствиях таких своих шагов. Такое неприкрытое
«бесстрашие» может оцениваться психологами как склонность к скрытому суициду или суицидальным поведением.
Когда у человека, независимо от того, является ли он политиком или нет, миссия, для служения которой он посвящает свою жизнь, выполнена, он обычно вольно или невольно готов к смерти, если нет новых, более значимых целей. Миссия, с которой Лех Качиньский пришел в политику со времен «Солидарности» - борьба за независимость, независимость сначала от Советского Союза, потом от России - была выполнена. И бывшая последней точкой кипения в разногласиях с Россией проблема Катыни тоже практически была разрешена. В этом отношении Лех Качиньский сыграл свою роль в истории Польши, и, казалось бы, достойно выполнил свою миссию.
Однако весь парадокс может быть в том, что после выполнения своей миссии - добиться независимости Польши и признания вины России в катынской трагедии, - ему этого показалось мало. Он видел и понимал, что все его попытки остаться в истории Польши непобежденным политиком, оказываются несостоятельными. С каждым годом, месяцем и днем он больше терял популярность,которую ставил выше всего.
Чтобы выполнить свою новую миссию - остаться не просто непобежденным президентом, но и великим национальным героем, - по моей версии, он пожертвовал жизнью десятков близких и верных ему достойнейших людей. Если это так, то Лех Качиньский бессознательно виртуозно срежиссировал свою последнюю миссию, чтобы навсегда остаться в истории Польши как великий трагический герой, навеки связанный с Катынью и, значит, святой борьбой за независимость родины.
Командир президентского борта самолета, естественно, не имел права самостоятельно решиться на посадку самолета после того, как был предупрежден смоленским диспетчером о невозможности посадки из-за сильного тумана. Только президент мог дать распоряжение садиться или нет в таких условиях, хотя все пилоты проходят специальную подготовку, чтобы не поддаться давлению высокопоставленных лиц. По версии психолога, эта авиакатастрофа с трагической гибелью большинства правящей элиты, скорее, не столько мистика, сколько бессознательная или вполне осознанная режиссура оригинального политика, зацикленного на своем рейтинге и своей исключительной роли в истории Польши.
Как ни кощунственно это не звучит, но трагическая смерть Леха Качиньского была желательна для него как выход из сложной ситуации без «потери лица», как награда, как уход на взлете карьеры, которая на самом деле катилась вниз. Как президент он все сделал на этом посту для того, чтобы остаться самым непопулярным президентом в истории Польши. Все шло к тому, что через несколько месяцев он должен был оставить свой пост. Даже то, что в официальных юбилейных поминальных торжествах по случаю катынской трагедии в этом году обошлись без него, Леха Качиньского, было для него знаковым и здорово разозлило и обидело его.А ведь для него Катынь была святым знаменем, которым много лет он размахивал, разжигая, с одной стороны, ненависть к России, с другой - добиваясь признания Россией правды о Катыни. А поскольку он хотел остаться в истории непобежденным политиком, остаться в ней навсегда президентом, у него, по нашей версии, не было другого пути, как умереть на этом посту. И, по возможности, умереть «громко», если не героически.
Подсознательно, видимо, он искал себе такую смерть. Об этом свидетельствуют два известных факта, имевших место в Грузии: один раз он захотел заставить сесть президентский самолет в опасных для приземления самолета обстоятельствах, второй раз он буквально прогулялся под обстрелом пуль российских миротворческих сил, тогда как он как президент страны, входящей в состав НАТО, мог быть запросто убит. Какой скандал мирового масштаба тогда мог произойти! Это ли не было бы настоящим попаданием в историю? Тогда не получилось... Надо полагать, что Лех Качиньский не мог не думать о последствиях таких своих шагов. Такое неприкрытое
«бесстрашие» может оцениваться психологами как склонность к скрытому суициду или суицидальным поведением.
Когда у человека, независимо от того, является ли он политиком или нет, миссия, для служения которой он посвящает свою жизнь, выполнена, он обычно вольно или невольно готов к смерти, если нет новых, более значимых целей. Миссия, с которой Лех Качиньский пришел в политику со времен «Солидарности» - борьба за независимость, независимость сначала от Советского Союза, потом от России - была выполнена. И бывшая последней точкой кипения в разногласиях с Россией проблема Катыни тоже практически была разрешена. В этом отношении Лех Качиньский сыграл свою роль в истории Польши, и, казалось бы, достойно выполнил свою миссию.
Однако весь парадокс может быть в том, что после выполнения своей миссии - добиться независимости Польши и признания вины России в катынской трагедии, - ему этого показалось мало. Он видел и понимал, что все его попытки остаться в истории Польши непобежденным политиком, оказываются несостоятельными. С каждым годом, месяцем и днем он больше терял популярность,которую ставил выше всего.
Чтобы выполнить свою новую миссию - остаться не просто непобежденным президентом, но и великим национальным героем, - по моей версии, он пожертвовал жизнью десятков близких и верных ему достойнейших людей. Если это так, то Лех Качиньский бессознательно виртуозно срежиссировал свою последнюю миссию, чтобы навсегда остаться в истории Польши как великий трагический герой, навеки связанный с Катынью и, значит, святой борьбой за независимость родины.