Человеческое и техническое в литературе.
К Достоевскому и закидонам героев.
Я уже давно одну мысль думаю и в коментах к прошлому посту проскользнула эта идея тоже, правда, наверное не с тем же отношением, что у меня.
Не будь закидонов - не было бы и книг.
Я давно думаю, что развитие технической оснащенности жизни и развитие социума лишает жизнь конфликтов, возможности красиво и долго страдать - а соответственно и книги лишает материала. Литературе скоро будет не о чем писать:) как при социализме - о борьбе хорошего с еще более лучшим, да?
Большую часть эффектных книг прошлого, можно свести к нулю улучшением технических или процедурных процессов. Трагедия не в трагедии, а простом техническом несовершенстве.
Вот взять того же "Идиота". Всю пружину действия закручивает Настасья Филипповна. Она назначает и отменяет браки, она сводит или разводит людей, ради нее или против нее совершаются чуть ли не все двигающие сюжет поступки. То есть, строго говоря, ее капризы поведения и составляют причину всех событий и трагедий в книге. Достоевский в упоенном восторге перед демоническими женщинами пытается рассказать нам, что вот это ее неудержимая, харизматичная и роковая сущность увлекает все как вихрь.
Но ведь в основе - никакой урожденно-демонической личности. А обычная детская жертва сексуального насилия. Со всем классическим коплексом и линией поведения - наверное, я сама что-то сделала неправильно, раз со мною так поступили, я плохая, раз это случилось со мною, А раз это случилось - я падшая, дрянная, нечистая - а стало быть я уже никогда не заслуживаю ничего хорошего. А если со мною хорошее случается - я должна взять себя в руки, потому что это не для меня - я не заслужила, и я должна это поломать и сделать так, чтобы было плохо, чтобы со мною обращались плохо - потому что это правильно, потому что это то, что я заслуживаю, потому что я дрянная и мне должна доставаться только дрянь
А будь у общества знания нужные и институты социальные - Тоцкий бы пошел в тюрьму за педофилию, девочку Настю отвели бы к хорошему психологу и ей бы выправили мозги - что она не виновата, что она не грязная и дрянная, а жертва нехорошего взрослого человека, и что то, что было , нужно оставить в прошлом, а в нынешней жизни она заслуживает всего того, что заслуживает нормальный человек - хороших близких отношений, счастья, дружбы и любви.
И не было бы романа:)
То есть осталась бы любовь, мучения чисто человеческие - я люблю его, он любит другую, она непонятно кого.
В позапрошлом посте про роман я сказала, что не верю в возможность такой тяжкой любви к такому простому и бесхитростному человеку. А в комментариях мне понаписали, и я с другой стороны посмотрела на проблему. И поверила - что да, так может быть.
Мы как-то давно в компании спорили, что такое любовь, как нужно любить других людей, что засчитывается. Так вот, среди меня просветленная любовь, непритяжательная, любовь ко всем людям - не считается за любовь. Я так люблю кучу человек - и мне от них ничего не нужно, совершенно дзенски не нужно, не нужно даже, чтобы они были, не говоря уж о том, чтобы были со мною. Я засчитываю за любовь ту, что желает обладать. Вот когда тебе нужно этого человека, когда ты хочешь его себе - это любовь. А все остальное благостное - несмотря на знак практически то же самое, что и полное безразличие.
Я не говорю, что у меня правильное представление, я говорю о том, что для меня считается, а что нет.
Так вот, в "Идиоте" Мышкин любит всех вот так благостно. Вернее, он ко всем относится светло и глядит мимо плохого, как налипшего ила, внутрь и считает, что там у человека тоже хорошо и достойно любви. А двух женщин он любит благостно, с физическим восхищением красотой, с нежным вниманием к тонкостям душевных усилий, с неэгоистическим слежением за их душевными движениями - но при этом никогда не желая их себе, с отсутсвием вот этого моего критерия - желания иметь их, как своих, единолично, себе взять в жизнь и душу, хотеть их себе.
И вот это они обе чувствуют. Без этого желания он совершенно неуловим. Он явно их любит, он готов для них на всякие жертвы, он может проводить все время рядом, он может жениться - но он не хочет их себе. И это для них все равно, что остутствие всего. В попытках хоть как-то это ввести в рамки, понятные себе, они пытаются сделать вид, что он просто любит другую, вот так любят, как им нужно. Это же было бы понятно, правда? И понятно , отчего страдаешь.
А Мышкин опять выворачивается. - Смотрит ясными глазами и говорит: люблю обеих. И ведь правда, любит. Вот тут начинается у девушек зубовный скрежет и душевные страдания. Человек ничего не скрывает, ничего не заначивает от них - а все не твой, никак не твой, хоть отдается полностью.
Вот на этом основании я понимаю, как может возникнуть невротически сильная любовь к такому, казалось бы, не вызывающему страданий человеку.
Но это все мысленная конструкция у Достоевского. Ни сам он, ни ближний кто не был таким просветленным дзенским существом. Так что трудно проверить,как в действительности бы развивались похожие отношения.
Но мечта его совершенно прозрачна все же - вот представим, что я не я - а человек такой же слабый, хилый и больной - только при этом совершенно идеальный ( неизвестный собачий принц, ага) - и распишем себе, как все женщины, что мне насолили в жизни - страстные оторвы и пылкие юницы - от меня такого, хилого и идеального - без ума, жить без меня не могут, все делают только ради меня, обо мне только и думают, хотят меня страстно себе, полностью и навсегда, всегда хотят, что бы не происходило - не разлюбляют, а все хотят - а я и не взирая. Я весь остаюсь светлый, прекрасный собой - и не взирая. Они меня любят, любят. А я и не взирая.
Ну кончится все плохо, конечно, и в середине будет много жалостного, я еще туда введу смертельно больного, как-нибудь пришью к сюжету, уж больно хорош он для целей жалостности, и все будут много и с размахом биться об стенки, не только я об пол, и все пострадают. Но. Основная-то подспудность останется. Они меня все любят, а я и не взирая!
Я уже давно одну мысль думаю и в коментах к прошлому посту проскользнула эта идея тоже, правда, наверное не с тем же отношением, что у меня.
Не будь закидонов - не было бы и книг.
Я давно думаю, что развитие технической оснащенности жизни и развитие социума лишает жизнь конфликтов, возможности красиво и долго страдать - а соответственно и книги лишает материала. Литературе скоро будет не о чем писать:) как при социализме - о борьбе хорошего с еще более лучшим, да?
Большую часть эффектных книг прошлого, можно свести к нулю улучшением технических или процедурных процессов. Трагедия не в трагедии, а простом техническом несовершенстве.
Вот взять того же "Идиота". Всю пружину действия закручивает Настасья Филипповна. Она назначает и отменяет браки, она сводит или разводит людей, ради нее или против нее совершаются чуть ли не все двигающие сюжет поступки. То есть, строго говоря, ее капризы поведения и составляют причину всех событий и трагедий в книге. Достоевский в упоенном восторге перед демоническими женщинами пытается рассказать нам, что вот это ее неудержимая, харизматичная и роковая сущность увлекает все как вихрь.
Но ведь в основе - никакой урожденно-демонической личности. А обычная детская жертва сексуального насилия. Со всем классическим коплексом и линией поведения - наверное, я сама что-то сделала неправильно, раз со мною так поступили, я плохая, раз это случилось со мною, А раз это случилось - я падшая, дрянная, нечистая - а стало быть я уже никогда не заслуживаю ничего хорошего. А если со мною хорошее случается - я должна взять себя в руки, потому что это не для меня - я не заслужила, и я должна это поломать и сделать так, чтобы было плохо, чтобы со мною обращались плохо - потому что это правильно, потому что это то, что я заслуживаю, потому что я дрянная и мне должна доставаться только дрянь
А будь у общества знания нужные и институты социальные - Тоцкий бы пошел в тюрьму за педофилию, девочку Настю отвели бы к хорошему психологу и ей бы выправили мозги - что она не виновата, что она не грязная и дрянная, а жертва нехорошего взрослого человека, и что то, что было , нужно оставить в прошлом, а в нынешней жизни она заслуживает всего того, что заслуживает нормальный человек - хороших близких отношений, счастья, дружбы и любви.
И не было бы романа:)
То есть осталась бы любовь, мучения чисто человеческие - я люблю его, он любит другую, она непонятно кого.
В позапрошлом посте про роман я сказала, что не верю в возможность такой тяжкой любви к такому простому и бесхитростному человеку. А в комментариях мне понаписали, и я с другой стороны посмотрела на проблему. И поверила - что да, так может быть.
Мы как-то давно в компании спорили, что такое любовь, как нужно любить других людей, что засчитывается. Так вот, среди меня просветленная любовь, непритяжательная, любовь ко всем людям - не считается за любовь. Я так люблю кучу человек - и мне от них ничего не нужно, совершенно дзенски не нужно, не нужно даже, чтобы они были, не говоря уж о том, чтобы были со мною. Я засчитываю за любовь ту, что желает обладать. Вот когда тебе нужно этого человека, когда ты хочешь его себе - это любовь. А все остальное благостное - несмотря на знак практически то же самое, что и полное безразличие.
Я не говорю, что у меня правильное представление, я говорю о том, что для меня считается, а что нет.
Так вот, в "Идиоте" Мышкин любит всех вот так благостно. Вернее, он ко всем относится светло и глядит мимо плохого, как налипшего ила, внутрь и считает, что там у человека тоже хорошо и достойно любви. А двух женщин он любит благостно, с физическим восхищением красотой, с нежным вниманием к тонкостям душевных усилий, с неэгоистическим слежением за их душевными движениями - но при этом никогда не желая их себе, с отсутсвием вот этого моего критерия - желания иметь их, как своих, единолично, себе взять в жизнь и душу, хотеть их себе.
И вот это они обе чувствуют. Без этого желания он совершенно неуловим. Он явно их любит, он готов для них на всякие жертвы, он может проводить все время рядом, он может жениться - но он не хочет их себе. И это для них все равно, что остутствие всего. В попытках хоть как-то это ввести в рамки, понятные себе, они пытаются сделать вид, что он просто любит другую, вот так любят, как им нужно. Это же было бы понятно, правда? И понятно , отчего страдаешь.
А Мышкин опять выворачивается. - Смотрит ясными глазами и говорит: люблю обеих. И ведь правда, любит. Вот тут начинается у девушек зубовный скрежет и душевные страдания. Человек ничего не скрывает, ничего не заначивает от них - а все не твой, никак не твой, хоть отдается полностью.
Вот на этом основании я понимаю, как может возникнуть невротически сильная любовь к такому, казалось бы, не вызывающему страданий человеку.
Но это все мысленная конструкция у Достоевского. Ни сам он, ни ближний кто не был таким просветленным дзенским существом. Так что трудно проверить,как в действительности бы развивались похожие отношения.
Но мечта его совершенно прозрачна все же - вот представим, что я не я - а человек такой же слабый, хилый и больной - только при этом совершенно идеальный ( неизвестный собачий принц, ага) - и распишем себе, как все женщины, что мне насолили в жизни - страстные оторвы и пылкие юницы - от меня такого, хилого и идеального - без ума, жить без меня не могут, все делают только ради меня, обо мне только и думают, хотят меня страстно себе, полностью и навсегда, всегда хотят, что бы не происходило - не разлюбляют, а все хотят - а я и не взирая. Я весь остаюсь светлый, прекрасный собой - и не взирая. Они меня любят, любят. А я и не взирая.
Ну кончится все плохо, конечно, и в середине будет много жалостного, я еще туда введу смертельно больного, как-нибудь пришью к сюжету, уж больно хорош он для целей жалостности, и все будут много и с размахом биться об стенки, не только я об пол, и все пострадают. Но. Основная-то подспудность останется. Они меня все любят, а я и не взирая!