Ультранеправ
Сказанное Морозовым, что режим претерпевает «ультраправую» эволюцию, стоит обдумать. Морозов последнее время твердит это регулярно. Но использует термин, не определяя его, по аналогии. «Ультраправый» - это значит: как Муссолини, как Гитлер и т. д. А это способ не очень убедительный. Именно эта аналогия как раз и не работает. Почему бы не сказать ещё: как Сталин?
Если, как полагает Александр, режим находится на некой стадии трансформации, пункт назначения которой соответствует общеизвестным «ультраправым» стандартам, то аналогии на достаточно раннем этапе и не должны работать. Политическая оценка происходящего должна обосновываться иначе - опираясь на анализ тенденции и определение координат вектора, исходя из глобальной системы ориентирования на местности. Но именно в этой части Морозов был весьма обтекаем.
Не любой авторитарный режим, даже применяющий методы террора, квалифицируется как «ультраправый». Вон, Мубарак не то, что сажал оппозиционеров на 10 суток, а вообще палил по толпе на площади Тахрир чуть только не из пулеметов. Сотни трупов. Но почему ему никто не приписывает, в сердцах, лавры Муссолини? Саддам Хусейн деятельно молился на камеру, изображая приверженность традиционным ценностям своего народа. Что это меняет? Оба упомянутых лидера генеалогически - леваки с периферии местных политгруппировок, успевших изрядно поноситься с идеями «арабского социалистического возрождения» и испытать себя в деле популистских революционных потрясений.
К универсальным критериям правого фундаментального выбора (личностного, социального, политического), в том виде, в каком их развиваю я, или к каким-либо иным, Морозов не обращается. А упоминаемый им Дугин как ходячий аргумент («ну дык фашизм же») не доказывает ничего - он уже много лет как Дугин. При Горбачеве он не меньше светился на федеральном, как бы сейчас сказали, ТВ, правда, рассказывал истории из европейского политфольклора, а не из евразийской политфантастики.
Мысль об ультраправом характере режима увязывается у Морозова с обнаруженным им фактом становления нового «правящего слоя» (один из критериев «правого поворота» у меня), в качестве какового он усматривает «молодых путинских силовиков». Так он их называет, но воздерживается рассмотреть в деталях, годятся ли актеры на предложенную им роль. Предшественники нынешних героев, «сталинские чекисты», к примеру, с ней явно не справлялись - весьма бодро крутили ручку мясорубки, но, слишком увлекаясь процессом, чересчур часто сами перетекали в фарш. Т. е. слабовато контролировали ситуацию и себя в ней. У нынешних парней из органов сословные и ценностные институты самоконтроля отсутствуют в принципе (гнилые механизмы бюрократической вертикали не в счёт). Но именно этот самоконтроль называется властью и выражает сущность «правящего слоя».
Как он действует, и есть реальная «тайна власти», совсем не то, что несколько дней назад заговорщически поведал миру Греф. Как устроена власть по отношению к тем, кто не есть власть - вопрос технический и второстепенный в сравнении с тем, как она организована внутри себя. Обмануть назначенных дураками - дело нехитрое. Но тот, кто сводит к этому власть, обманывается сам. Этим самообманом редукции вовне российская власть страдает остро и хронически. У неё нет языков культуры и смысла для себя. Её постоянная забота - как организовать вымышленных «их», в то время как самим себе озабоченные этим оставляют наиболее примитивный способ организации. Не замечая, впрочем, что этот способ, основанный на аппаратном принципе «я начальник, ты дурак», оказывается тождествененен применяемому ими вовне. Они относятся к себе так, как относятся к другим, вместо того, чтобы, наоборот, относиться к другим так, как они относятся к себе (поднимая их до себя, как это «автоматически» происходит у духовно и культурно сильной элиты). В свою очередь «оппозиция» рьяно копирует эту унылую методологию, удалением себя за пределы критического интеллектуального горизонта отклоняя приглашение заполнить лакуну субъектности и самой стать властью.
Морозов слишком мало рассказал нам про путинских силовиков, чтобы наделять их статусом выше, чем они наделены согласно распространённым (хотя и довольно противоречивым) взглядам. Пока нет признаков роста иерархии или по крайней мере воли к иерархии там, где всё указывает на медленно прогрессирующее сползание власти в болотную консистенцию навстречу уже поджидающему её протестному меньшинству. Ещё раз - репрессии не аргумент, ни в какую сторону: ни против тех, кому они адресованы, ни против тех, кто их применяет, если дискуссия идёт именно о том, что вынесено в тему «завещания» Морозова на OpenSpace.
Власть не планирует «собраться», не предпринимает ничего серьезного, чтобы этого достичь. Деморализующие страшилки от Якунина про «комнату, откуда всё в мире управляется», охотно цитируемые Морозовым, лишнее тому подтвеждение. Они расслабляют. Их внутренний смысл именно в том, что они делегируют мандат на дальнейший расслабон, исправляя внешнее недоразумение противоречия «правого» статуса и «левого» самосознания, предлагая понятную и прозрачную модель мысли. Модель снимает напряжение: нечего изображать из себя власть в мире, где вон она где - власть. В мандате написано: будь проще, тащи, что плохо лежит, пока Хозяева не явились.
Мифология от Якунина - это сервис, через который российская недовласть получает важную услугу, сразу психологическую и юридическую: лицензию почти открыто чувствовать себя не «властью», но «мятежом», «восстанием», «бунтом» в соответствии с глубинной левой самоидентификацией населеляющих её индивидов. «Восставшие» - они именно такие, слегка отмороженные и склонные чуток вынести что-нибудь из магазина или офиса, попавшего по дороге на баррикады под праведный гнев. Типовые издержки бунта же. Никто ничему не должен удивляться, если внезапно придёт в голову спросить, «а чейто они практически у себя воруют?». Не у себя - у мировой финансовой олигархии коммуниздим.
Об этом можно много говорить, но эта критика событий и тенденций справа/сверху (если вновь использовать метафизику «сползания») - мало востребована. Слева/снизу лучше, сподручнее, веселее, удобнее. Отсюда и Путин ультраправ, и взгляд на будущее России, традиционно тяготеющей влево, ультратрезв. И вообще тут всё сходится (и все сходятся).
А заодно и перо приравняли к штыку, извиняюсь, «правизну» приравняли к ругательству. И кого-то «фошистом» обозвали. Делу это не поможет, если считать «делом» дальнейшее «сползание». Но и вреда особого не нанесёт. Конечно, ничего не стоит будить лихо, пока оно тихо.
Если, как полагает Александр, режим находится на некой стадии трансформации, пункт назначения которой соответствует общеизвестным «ультраправым» стандартам, то аналогии на достаточно раннем этапе и не должны работать. Политическая оценка происходящего должна обосновываться иначе - опираясь на анализ тенденции и определение координат вектора, исходя из глобальной системы ориентирования на местности. Но именно в этой части Морозов был весьма обтекаем.
Не любой авторитарный режим, даже применяющий методы террора, квалифицируется как «ультраправый». Вон, Мубарак не то, что сажал оппозиционеров на 10 суток, а вообще палил по толпе на площади Тахрир чуть только не из пулеметов. Сотни трупов. Но почему ему никто не приписывает, в сердцах, лавры Муссолини? Саддам Хусейн деятельно молился на камеру, изображая приверженность традиционным ценностям своего народа. Что это меняет? Оба упомянутых лидера генеалогически - леваки с периферии местных политгруппировок, успевших изрядно поноситься с идеями «арабского социалистического возрождения» и испытать себя в деле популистских революционных потрясений.
К универсальным критериям правого фундаментального выбора (личностного, социального, политического), в том виде, в каком их развиваю я, или к каким-либо иным, Морозов не обращается. А упоминаемый им Дугин как ходячий аргумент («ну дык фашизм же») не доказывает ничего - он уже много лет как Дугин. При Горбачеве он не меньше светился на федеральном, как бы сейчас сказали, ТВ, правда, рассказывал истории из европейского политфольклора, а не из евразийской политфантастики.
Мысль об ультраправом характере режима увязывается у Морозова с обнаруженным им фактом становления нового «правящего слоя» (один из критериев «правого поворота» у меня), в качестве какового он усматривает «молодых путинских силовиков». Так он их называет, но воздерживается рассмотреть в деталях, годятся ли актеры на предложенную им роль. Предшественники нынешних героев, «сталинские чекисты», к примеру, с ней явно не справлялись - весьма бодро крутили ручку мясорубки, но, слишком увлекаясь процессом, чересчур часто сами перетекали в фарш. Т. е. слабовато контролировали ситуацию и себя в ней. У нынешних парней из органов сословные и ценностные институты самоконтроля отсутствуют в принципе (гнилые механизмы бюрократической вертикали не в счёт). Но именно этот самоконтроль называется властью и выражает сущность «правящего слоя».
Как он действует, и есть реальная «тайна власти», совсем не то, что несколько дней назад заговорщически поведал миру Греф. Как устроена власть по отношению к тем, кто не есть власть - вопрос технический и второстепенный в сравнении с тем, как она организована внутри себя. Обмануть назначенных дураками - дело нехитрое. Но тот, кто сводит к этому власть, обманывается сам. Этим самообманом редукции вовне российская власть страдает остро и хронически. У неё нет языков культуры и смысла для себя. Её постоянная забота - как организовать вымышленных «их», в то время как самим себе озабоченные этим оставляют наиболее примитивный способ организации. Не замечая, впрочем, что этот способ, основанный на аппаратном принципе «я начальник, ты дурак», оказывается тождествененен применяемому ими вовне. Они относятся к себе так, как относятся к другим, вместо того, чтобы, наоборот, относиться к другим так, как они относятся к себе (поднимая их до себя, как это «автоматически» происходит у духовно и культурно сильной элиты). В свою очередь «оппозиция» рьяно копирует эту унылую методологию, удалением себя за пределы критического интеллектуального горизонта отклоняя приглашение заполнить лакуну субъектности и самой стать властью.
Морозов слишком мало рассказал нам про путинских силовиков, чтобы наделять их статусом выше, чем они наделены согласно распространённым (хотя и довольно противоречивым) взглядам. Пока нет признаков роста иерархии или по крайней мере воли к иерархии там, где всё указывает на медленно прогрессирующее сползание власти в болотную консистенцию навстречу уже поджидающему её протестному меньшинству. Ещё раз - репрессии не аргумент, ни в какую сторону: ни против тех, кому они адресованы, ни против тех, кто их применяет, если дискуссия идёт именно о том, что вынесено в тему «завещания» Морозова на OpenSpace.
Власть не планирует «собраться», не предпринимает ничего серьезного, чтобы этого достичь. Деморализующие страшилки от Якунина про «комнату, откуда всё в мире управляется», охотно цитируемые Морозовым, лишнее тому подтвеждение. Они расслабляют. Их внутренний смысл именно в том, что они делегируют мандат на дальнейший расслабон, исправляя внешнее недоразумение противоречия «правого» статуса и «левого» самосознания, предлагая понятную и прозрачную модель мысли. Модель снимает напряжение: нечего изображать из себя власть в мире, где вон она где - власть. В мандате написано: будь проще, тащи, что плохо лежит, пока Хозяева не явились.
Мифология от Якунина - это сервис, через который российская недовласть получает важную услугу, сразу психологическую и юридическую: лицензию почти открыто чувствовать себя не «властью», но «мятежом», «восстанием», «бунтом» в соответствии с глубинной левой самоидентификацией населеляющих её индивидов. «Восставшие» - они именно такие, слегка отмороженные и склонные чуток вынести что-нибудь из магазина или офиса, попавшего по дороге на баррикады под праведный гнев. Типовые издержки бунта же. Никто ничему не должен удивляться, если внезапно придёт в голову спросить, «а чейто они практически у себя воруют?». Не у себя - у мировой финансовой олигархии коммуниздим.
Об этом можно много говорить, но эта критика событий и тенденций справа/сверху (если вновь использовать метафизику «сползания») - мало востребована. Слева/снизу лучше, сподручнее, веселее, удобнее. Отсюда и Путин ультраправ, и взгляд на будущее России, традиционно тяготеющей влево, ультратрезв. И вообще тут всё сходится (и все сходятся).
А заодно и перо приравняли к штыку, извиняюсь, «правизну» приравняли к ругательству. И кого-то «фошистом» обозвали. Делу это не поможет, если считать «делом» дальнейшее «сползание». Но и вреда особого не нанесёт. Конечно, ничего не стоит будить лихо, пока оно тихо.