(no subject)
В.Шубинскому
Сюда сквозь расщелины в масляной ночи
С Востока взирают закрытые очи
Немилых Украйне раввинов,
А с Севера смотрят летящие козы,
Любовники держат увядшие розы,
Как будто, из пламени вынув
Горящую скрипку, скроенный из праха,
Из неги субботней, из вещего страха
Стоит цепенеющий Кто-то,
А южное небо в таинственных знаках,
И кровь неотмщенная плещется в маках,
И тянется мертвая нота.
И здесь, в этом страшном ее клокотаньи
Веселые тени козацкой Украйны,
Андрий со своею изменой,
Пузастые дети, глазастые вишни,
Турецкий султан, и лиловый Куинджи,
И Гоголь - один во вселенной;
Здесь дурень, что бросил беленую хату,
И черный бунчук богоданного ката,
И череп коня со змеею;
И ветер отравленный тихо колышет
Ковыль, и очами печальными вышит
Правоздух над этой землею.
Украйна! твои москали и поляки,
Жиды и татаре - лишь вечные знаки -
Сойдутся для детского плача
По той первобытной отчизне-чужбине,
Что в белых полях затерялась, отныне
Ни жизни, ни смерти не знача.
Ольга Мартынова, 1990
Сюда сквозь расщелины в масляной ночи
С Востока взирают закрытые очи
Немилых Украйне раввинов,
А с Севера смотрят летящие козы,
Любовники держат увядшие розы,
Как будто, из пламени вынув
Горящую скрипку, скроенный из праха,
Из неги субботней, из вещего страха
Стоит цепенеющий Кто-то,
А южное небо в таинственных знаках,
И кровь неотмщенная плещется в маках,
И тянется мертвая нота.
И здесь, в этом страшном ее клокотаньи
Веселые тени козацкой Украйны,
Андрий со своею изменой,
Пузастые дети, глазастые вишни,
Турецкий султан, и лиловый Куинджи,
И Гоголь - один во вселенной;
Здесь дурень, что бросил беленую хату,
И черный бунчук богоданного ката,
И череп коня со змеею;
И ветер отравленный тихо колышет
Ковыль, и очами печальными вышит
Правоздух над этой землею.
Украйна! твои москали и поляки,
Жиды и татаре - лишь вечные знаки -
Сойдутся для детского плача
По той первобытной отчизне-чужбине,
Что в белых полях затерялась, отныне
Ни жизни, ни смерти не знача.
Ольга Мартынова, 1990