Предлагается для о(б)суждения
Шутка. Именно для оБсуждения предлагается материал, написанный для «Сеульского вестника» Александром Шафиром. К оБсуждению приглашаются как инженеры, так и специалисты по Корее широкого профиля, включая уважаемых домохозяек. Необходимость такого обсуждения связана с тем, что проверка написанного на соответствие действительности выходит за пределы моей компетенции по целому ряду вопросов, не только инженерных.
Правила игры
НЕ НАДО: никаких мнений о личности А.Шафира. Представьте, что вы ничего о нем не знаете, фамилию его слышите впервые в жизни и ничего из им написанного до сих пор не читали. Если вы не способны на такое простое умственное упражнение, пожалуйста, ничего не пишите вообще.
НУЖНО: убрать из статьи явные «косяки», грубые ошибки, то, что ни в коем случае не соответствует действительности.
МОЖНО и ПРИВЕТСТВУЕТСЯ: в случае, когда речь идет не о «косяке», а о разнице в восприятии и жизненной позиции (как у оптимистов и пессимистов, или между теми, кто want to abuse, и теми, кто want to be abused), когда речь идет о разных точках зрения, предлагается выразить свое мнение по теме статьи или по какому-то отдельному вопросу в жанре «письма в редакцию», которое так же затем может быть опубликовано в печатной версии газеты. Это не должно быть гигантское литературное произведение размером с обсуждаемую статью. Прекрасно подойдет и реплика размером в один абзац. Грамотно, спокойно написанная. Опять-таки, светлое имя А.Шафира всуе поминать не следует. Максимум - в виде конструкций типа «по мнению автора, дела обстоят так-то и так-то, однако из моего собственного опыта могу сказать следующее».
Всем заранее очень благодарен.
Последнее замечание: статья толком не правленная, но это рабочий момент, не обращайте внимания, потом всё исправим.
СОБСТВЕННО СТАТЬЯ
Высокие технологии по-южнокорейски
Когда в середине двухтысячного года я получил предложение работать в одной из крупнейших корейских компаний, я, как и тысячи других инженеров из СНГ, очень мало знал о Южной Корее. Информация в Интернете была или подозрительно однобокой или написана профессорами-гуманитариями и ничего не говорила о подходе к инженерной работе. Правда, на сайтах рекрутеров советовали готовиться к «армейскому стилю работы», но деталей не раскрывали.
В Корее мне довелось в течение трех лет поработать в крупной компании, которая официально ставит корейские традиции на первое место. Затем работал в корейском стартапе, основанном профессором одного из ведущих технических вузов страны. Пятый год в Корее выдался наиболее насыщенным - я близко познакомился с южнокорейской судебной системой и Министерством юстиции, пытаясь доказать, что контракт, трудовые и иммиграционные законы Кореи не пустой звук, а так же невольно поучаствовал в создании «исконно корейской технологии» для очередного любителя государственных кредитов. Кое-что об этом вы можете прочитать моем блоге shafir.livejournal.com
Близкое знакомство с корейскими инженерами поначалу не предвещает особых неожиданностей. Корейские бренды, такие как «Самсунг» и LG, имеют неплохую репутацию во всем мире. Первые встречи и посещения корейских компаний производят тоже весьма благоприятное впечатление. Сразу бросаются в глаза отличная организация, современное оборудование, чистота, все ходят в приличной одежде, говорят солидно, не повышая голоса.
В разговоре с корейцами быстро выясняется, что, хотя все инженеры и менеджеры в Корее и учили английский язык, лишь единицы готовы к общению с иностранцами. Сразу же бросаются в глаза и некоторые особенности этикета - поклоны, прием визиток двумя руками, непременные расспросы о должности, возрасте и семейном положении при первом знакомстве. Многие конечно наслышаны о «восточной специфике», «удивительной Корее», но в сущности информации очень мало. Достаточно распространенное среди западных людей заблуждение: зная что-то о Китае или Японии, можно быстро понять корейцев.
На практике понимание приходит очень медленно. Лишь работая бок о бок с инженерами Кореи один-два года, начинаешь прояснять для себя некоторые особенности, но почти все странности обычно списываются на личные качества, сложности притирки в новом коллективе без знания языка и так далее. Те, кто не может принять окружающую действительность, обычно довольно быстро уезжают или пытаются перейти в другую компанию (подразделение большой компании). Другие как-то приспосабливаются к окружению и часто стараются не вдаваться в нюансы происходящего вокруг, справедливо полагая, что это позволит сберечь нервы. Лишь очень немногие в силу тех или иных обстоятельств приходят к большему пониманию того, насколько происходящее вокруг них в Корее отличается от всего, к чему они привыкли в «западном обществе».
Тут весьма важно уяснить, в чем корни различий между типичным корейцем и иностранцем. Начать придется издалека, с раннего детства типичного корейца и с корейского языка.
Корейский язык это не просто другие слова для обозначения тех же вещей. Настоящее отличие кроется в том, что корейский язык почти, а может и совершенно не предусматривает разговор на равных. Скажем, в корейском не существует обращений равенства, нет слов «брат» и «сестра», зато есть слова «старшийбрат», «младшийбрат», «старшаясестра» и так далее. Почти каждое предложение имеет специальное «окончание вежливости» и для произношения любой фразы необходимо знать в каком отношении старшинства (подчинения) находятся собеседники. Правда, для обращения к группе людей или к незнакомому человеку неизвестного статуса существует специальная форма речи, что на слуху у всех иностранцев в Корее и известна как «-нида», но она, по сути, уместна лишь в совершенно формальных ситуациях. Так же для «усиления вежливости» в корейском языке применяются специальные глаголы и «вежливые обороты», которые звучат вроде «как вы сегодня почивали, милостивый государь?»
Так же бросается в глаза нарочитая сдержанность речи подавляющего большинства корейцев. Слоги и слова произносятся без ударений, интонацией слегка выделяется лишь окончание вопросительных предложений. А как же быть с эмоциями? Для эмоций удивления и неожиданности заботливо предусмотрены специальные ключевые слова.
Конечно же, все эти особенности корейского языка являются лишь отражением образа жизни корейца, его жизненных ценностей. С самого раннего детства каждый кореец учится правильно себя вести, слушаться старших, не показывать свои эмоции и ходить строем. Конечно, Корея в этом смысле не уникальна, но степень организации в корейском обществе куда выше, вероятно, любого другого, не считая японского.
Всё настолько отличается от “европейского” подхода, что основные слова-понятия корейской жизни требуют не просто перевода, а очень подробного объяснения причем почувствовать, что это значит для самих корейцев в Корее большинству иностранцев всё равно не дано. Я попытаюсь хоть как-то дать представление о понятиях вокруг которых строится жизнь корейца в Корее: кибун, косэн и ури.
“Кибун” переводят, как “правильное ощущение”, “психологический комфорт”, “размеренность”. В соответствии с конфуцианским мировоззрением, человек, принимающий решения, должен находиться в правильном расположении духа, иначе он не сможет принять верное решение. Это расположение духа и есть кибун. Подчиненные, младшие должны всячески способствовать тому, чтобы кибун их лидера был в неприкосновенности. Тут важна каждая мелочь. И правильная речь - вежливая и приятная для слуха. И никогда ни приносить плохих вестей, и не говорить “нет”. И ограждать старшего от волнений - например, чем выше начальник, тем дальше от входа в кабинет его стол или офис и тем сложнее даже чисто физически достичь этого начальника - корейцы могут дойти даже до “невозможного в Корее” рукоприкладства, но не допустить “нежелательного посетителя” к старшему. Достаточно очевидно, что при таком подходе чем человек становится старше и одновременно чем выше продвигается по карьерной лестнице, тем его более оберегают от волнений, тем он становится более и более чувствительным даже к мельчайшим нюансам происходящего вокруг. Каждый разговор с таким уважаемым начальником или членом семьи, превращается в изысканный ритуал, где выверена каждая фраза, каждый звук. Речи о том, чтобы говорить иногда не слишком приятную правду и быть не может…
“Косэн” переводят как “трудная жизнь”, “страдание”, “тяготы”. Опять же всё намного сложнее. Косэн - это отражение восточной скромности, компенсация успеха корейца. В связи с тем, что в Корее никто почти никогда не покажет, как он по-настоящему относится к другому человеку, слишком успешное и позитивное поведение довольно быстро приводит к тому, что такой “во всем успешный человек” оказывается окруженным одними завистниками и скрытыми врагами. Поэтому кореец никогда не постесняется рассказать о своих проблемах, трудностях. Нет практически никаких табу на то, какими горестями можно делиться. “Работать, как проклятый” - это тоже косэн. И отсутствие результата - косэн, то есть скорее повод пожалеть, а не для насмешек…
“Ури” переводят как “мы”. Но это далеко не простое бытовое “мы”, а обозначение любой общности корейцев. Одиночный человек в Корее никому не интересен, да и сам он, оторванный от ури, моментально теряется. Одиночка не может ничего. Он может делать лишь то, что ему приказано старшим, находящимся поблизости. Он практически полностью беззащитен. Другое дело, часть ури - семьи, коллектива, страны, любой группы людей, объединенных этим чувством общности. Чем группа больше, тем важнее её ури в Корее. Ури не бросит. Ури защитит от враждебного окружения. Но и человек должен полностью подчинится ури, сколь бы абсурдно ни было навязываемое им поведение…
Всё это и многое другое впитывается с самого раннего детства. В первые же годы жизни кореец учится подчиняться. Подчиняться родителям, старшим братьям и другим старшим родственниками, воспитателям, учителям, официальным правилам.
Жизнь типичного корейца до поступления в вуз крутится вокруг необходимости успешно сдать вступительные экзамены. Именно от того, в какой вуз поступит кореец и зависит вся его карьера. Экзамены вполне честные, и лишь самоотверженная подготовка к сдаче тестов может помочь. Корейская школа и неразрывно связанные с ней продленки - хагвоны - построены на сплошной зубрежке и “потогонной системе”. Голову забивают миллионами фактов, а времени на то, чтобы остановиться и попытаться это всё обдумать, попросту не предусмотрено. Ученик должен лишь “с открытым ртом” слушать родителя, учителя и выполнять их задания - сомневаться, спрашивать ни в коем случае нельзя.
Система дает очень мало сбоев, да и сами эти “сбои” не попадаются на глаза, так как тихо занимаются черной работой в волчих углах Кореи. Практически каждый кореец к концу школы становится почти идеальным исполнителем, он может очень быстро вызубрить любую инструкцию и следовать ей безо всяких сомнений, что называется носом землю рыть. С другой стороны, если ситуация не предусмотрена инструкцией, например, в присутствии «неправильного» иностранца, кореец почти всегда попадает в очевидный ступор - нервно смеётся, а в запущенных случаях убегает и даже иногда падает на землю, как будто его бьют (до такой степени, конечно, доходит очень редко но я видел это два раза). Спасти ситуацию может только старший и опытный кореец рядом, кто может отдать правильный приказ. Такие молодые корейцы уже так же могут “погонять” и “строить” младших используя приказную лексику (или палки если не доходит), но не более того.
Поступление в университет для корейца является большим облегчением. Важно лишь поступить в престижный вуз, выпускники которого автоматически занимают то или иное положение в корейском обществе - по сути попасть в правильное ури. Учеба в корейских университетах представляет собой более расслабленную версию корейских же школ. Т.е. надо послушно ходить на лекции, писать конспекты, зубрить, сдавать тесты на знания и навыки, но уже по тем или иным специальностям. Свободного времени уже значительно больше. Иногда даже попадаются профессора, в основном западные, которые дают шанс студентам подумать, а не только зубрить. Корейскому студенту в общем достаточно лишь не вылететь из университета, что после школьной программы не представляет большой проблемы. Что интересно, таким образом - зубря и сдавая тесты, можно доучится и до бакалавра, и до магистра, и даже до доктора - просто тесты становятся всё сложнее, но думать всё равно вовсе не обязательно. Защита диссертации тоже не проблема - главное, чтобы руководитель был уважаемый, затем найти тему, в которой всё равно никто ничего не понимает, и всё будет о'кей.
Пару слов о корейской армии. В ней нормального мужчину-корейца не ждет ничего неожиданного - всё та же муштра. Разве, что показывают серьезное вооружение и учат с ним обращаться. Физическая и боевая подготовка в обычной жизни «на гражданке» почти никогда не пригодится - ведь и пальцем никого тронуть нельзя, если ты не полицейский, конечно.
К двадцати четырем корейским годам (отсчитываемым от зачатия), нормальный кореец остается совершенно инфантильным исполнителем “без руля”. С точки зрения иностранцев это по сути ребенок-переросток.
Раньше или позже корейцы начинают работать. Кто на рисовом поле, кто на стройке, кто в семейном бизнесе, кто в корейской корпорации, крупнейшие из которых называются чэболи. Попасть в солидную компанию не просто. Нужно пройти строгий отбор или хотя бы иметь семейные связи.
Вначале берут стажером. Тут начинается очередной этап учебы, в данном случае - приемам работы в компании, зубрежка документов, чертежей, программ так, чтобы без запинки сказать, что где. Потом дают примитивную работу, типа “пойди-принеси”. Опять же доставать несомненно совершенно глупыми вопросами старших ни в коем случае нельзя. На инженерных должностях эта начальная учеба продолжается не менее полугода, обычно год. Зарплаты символические, живут часто в общежитии компании - можно сказать, это продолжение службы в армии. Потом необходимо сдать экзамен на знание истории и правил компании, а для будущих инженеров обязателен еще и иностранный язык. Только после этого корейский работник становится постоянным членом коллектива, самого младшего ранга.
Если говорить об иностранных языках, то в современной Корее стал главным языком в технике, торговле и медицине стал английский. Английские слова, а точнее их американская фонетическая версия, составляют значительную часть современного корейского языка. Прохождение тестов на английском языке (а вовсе не умение говорить по-английски), является фактически обязательным для получения почти всех должностей связанных с новой техникой, т.е. есть насущной необходимостью для большинства корейцев. Корейскую версию английского языка называют “конглиш”. Носителей этого диалекта понимают далеко не все иностранцы, еще хуже обстоит дело с пониманием корейцами иностранцев в силу существенных различий в фонетике. Но и это еще не всё. Корейцы, не привыкшие общаться “по-западному”, т.е. те, кто подолгу не жил, не работал или не учился на Западе, пытаются говорить по-английски в том же иерархическом ключе, что и по-корейски. Т.е. при общении с важными для них иностранцами никогда не говорят нет, не приносят «плохих вестей» (а это может быть скажем отсутствие денег заплатить зарплату), начинают разговор с выяснения статуса иностранца, чтобы правильно себя позиционировать (как старшего или младшего) и так далее. Обычно эта манера подходит лишь для “разговоров о погоде", красотах Кореи и чтобы корейские техники поняли, как и что им надо делать, чтобы та или иная западная технология как-то заработала в Корее.
Тут собственно настала пора перейти к корейским инженерам. Думаю читатель уже начинает понимать, что корейская система воспитания исполнителей не приспособлена для производства инженеров и программистов. Можно, конечно, предположить, что корейские инженеры это бывшие исполнители в возрасте, когда уже “стало можно” делать что-то по своему, самому отдавать приказы и создавать “правила игры”. Но и это, за очень редким исключением не так. Дело в том, что сорок лет назад в Корее просто ещё не было того, что называется «технической традицией». Кроме того, в 35 лет нормальному корейцу уже давно пора становиться менеджером, а не сидеть в инженерах.
Итак, откуда все-таки берется корейская технология? Ведь еще тридцать лет назад на заводах корейских чэболей производили практически одну только продукцию иностранной разработки по прямым заказам американских, и иногда японских компаний. Да и сейчас, почти всё, что сходит с конвейера в Корее, это слегка видоизмененные и адаптированные аналоги иностранных технологических образцов.
Во-первых, в Корее довольно много от природы талантливых инженеров, которые за свою способность работать “как проклятые” были наняты в те или иные иностранные компании, где они за несколько лет научились сами принимать технические решения, советоваться с более опытными товарищами, не бояться ошибаться и другим “западным фокусам”. Во-вторых, в Корее кое-как овладели методом “steal, copy-paste, merge and than Q&A”, что по-русски будет приблизительно так: “украл, размножил, склепал из разных кусков, а потом заставил это, высиживая по 14 часов месяцами в офисе, пройти все тесты”. Ну и еще, конечно, не надо забывать иностранные конструкторские бюро, работающие на корейские компании, иностранных инженеров в самой Корее и покупку готовых технологий.
Собственно тут мы и подошли к самому интересному. Вот что обычно видит иностранец, работающий инженером в Корее: группы инженеров-корейцев, “живя” на работе, создают новые технологии. Типичный инженер в Корее поставлен в очень жесткие рамки - он может только исполнять указание руководителя “сделать всё красиво”. Он также может лишь внимать ценным идеям руководителя на бесконечных собраниях. Он ещё может дать простые (выполнимые) указания подчиненным. Ну и он может перерывать весь Интернет в поисках готового решения задачи. Но он не может возражать руководителю даже если знает, что задача поставлена неправильно (см. кибун руководителя). Он не может спрашивать совета более старших и опытных инженеров, так как боится их отвлечь или - хуже - опозорить тем, что они и сами не знают ответа (см. кибун старшего). Он не может спросить совета младшего, так как подорвет этим свой авторитет и кибун. И, конечно, он не может даже намекнуть то, что сосед кореец делает что-то в корне не правильно и завалит весь проект, так как это вредно для ури. И так далее. В результате, все сидят, страдают («наращивая» косэн), никакого результата нет годами, и это в совершенно казалось бы пустяковом проекте. Правда руководители пытаются эту специфику коллектива хоть как-то скомпенсировать, проводя бесконечный “выпуск пара” на практически еженедельных попойках за счет фирмы, где руководитель при помощи сочжу в смеси с пивом пытается довести сотрудников до “разговора по душам”, не развязав сам при этом язык слишком сильно (корейцу со слабой печенью очень трудно стать большим начальником).
Казалось бы, иностранцам нет дела до того, сколько часов корейцы сидят на работе, на совещаниях, в ресторанах и до прочей специфики работы по-корейски. В конце концов, если их кибуну, косэну, и ури все эти порой весьма странные на посторонний взгляд приемы работы только способствуют, корейцы вполне довольны таким положением, то, возможно, лучше об всех этих странностях и не задумываться. Тем не менее, иностранные инженеры имеют дело с корейскими коллегами и за пределами Кореи, и в командировках в Корею, не говоря уже о тех, кто работают в Корее на корейские компании. И тут оказывается, что «не вежливо» работать «не по-корейски», нужно хотя бы делать надлежащий вид, сидеть на работе со всеми, а не то могут найти (найдут) другого, кто не такой принципиальный.
В любом случае, корейские методы в инженерной работе мягко говоря не очень эффективны, и так как результата нет, эта “плохая весть” таки доходит (через месяцы и годы) до руководства, и оно дает приказ призвать в проект “пожарника” - иностранного специалиста, часто заранее приглашенного в компанию как раз на такой случай и до этого момента на знавшего, чем себя занять, за несколько дней сделав работу, положенную продвинутому корейскому инженеру на полгода. Иностранец всеми этими корейскими традициями не связан, он не обучен лишь исполнять, как скажут. Если он действительно хороший специалист, то сделает всё быстро и хорошо, благо вокруг будут бегать, пытаясь чему научиться корейцы, которым дали задание всячески помочь хоть своими исполнительскими способностями.
Беда этого иностранца заключается в том, что, сделав так эту работу, он по сути всячески унизит окружающих корейцев, у кого в их возрасте и уважаемом положении инженера, кибун уже очень развит. Унизит, показав, что можно делать не по шаблону, не так, как зубрили, одному за недели то, что не сделал целый отдел за месяцы. Унизит тем, что иностранец, даже сам того не понимая, нарушит все мыслимые и даже не осознаваемые корейцами условности, не всегда с должным восхищением отзывается о Корее и её гениальных инженерах, не понимает всю важность косэна, а напротив всячески показывает, что у него все о'кей, что не развязывает язык в ресторане, а напротив слушает пьяные откровения начальника корейца и мотает их на ус, и так далее. Тут очень к месту оказывается традиционная нелюбовь к чужакам вообще, и к японцам, американцам, китайцам и т.д. в частности, а так же шкурный интерес корейских инженеров и менеджеров приписать все идеи иностранца на свое имя и при случае прикарманить бонусы, расписавшись за иностранца в ведомости, ведь ни один из их ури не возразит - это немыслимо.
До «момента расставания» иностранец находился как бы в коконе. До этой секунды всё вокруг него вертелось как бы само собой, ведь Корея - страна исполнителей, чтящих кибун. Всё было очень вежливо и чинно. Все только и льстили, если это нравилось иностранцу. Потому контраст обычно оказывается очень болезненным. Выясняется, что с тем же успехом, что корейцы умеют сохранять кибун и ури, они могут их разрушать. Ведь корейцы отлично знают, какие формы вежливости и поведения вообще способствуют сохранению достоинства и коллектива. Потому достаточно делать всё или хотя бы часть с точностью до наоборот, и иностранец, как пробка, вылетит из коллектива, страны, обычно забыв про все деньги, авторское право и пункты контракта.
Вот тут у Кореи и может «появиться» очередная “исконно корейская технология”, все идеи могут быть беззастенчиво записаны на коллег-корейцев, все имена иностранцев во внутренних документах могут быть вымараны, а разработки иностранца часто так и нашпигованные новыми для компании решениям скорее всего будут разбирать годами по мельчайшим “косточкам” целые коллективы «обучающихся» молодых корейцев. Мой опыт говорит о том, что это пока не исключение, а скорее неписаное правило в Корее.
Получается, что “жизненный цикл” иностранного инженера в Корее фактически предопределен еще до его приезда в страну. Правда, как и в любой системе, иногда случаются накладки. Например, иностранец может «застрять» на годы в “западном коллективе”, где такие традиционные методы работы не в почете, или в “японский коллективе”, где воспитанным в японских традициях корейцам по-японски стыдно обманывать по сути беззащитного в Корее иностранца. Так же иной иностранец может продолжать терпеть любые унижения и цепляться за Корею до последнего. Ещё иногда бывает и так, что иностранцы приживаются на длительное время, перестав обращать внимание на происходящий вокруг инженерный абсурд (называя его «инженерным раем») и тихо живут в таком “коконе” годами, желая знать как можно меньше о Корее.
Но это все исключения. Потому система настроена таким образом, чтобы очередь жаждущих приезда в Корею способных самостоятельно работать инженеров из “бедных стран” никогда не иссякала. Подходящие иностранные инженеры, должны быть готовы приехать по первому зову, терпеливо ожидая месяцами даты заезда, что заодно отлично помогает корейцам сторговаться о зарплате пониже. Как только очередной инженер-иностранец “сгорит” и “вылетит” из Кореи, на его место чуть ли не через неделю приедет “свеженький клиент”. И только случайно найденные обрывки “нетипичного продвинутого программного кода” или чего-то подобного (уже без иностранных имен) да подозрительно хорошо знающие английский корейцы, никогда толком не бывшие на Западе, будут признаком того, что не он первый проходит через эту фирму или группу…
17 мая 2009г. Александр Шафир
Правила игры
НЕ НАДО: никаких мнений о личности А.Шафира. Представьте, что вы ничего о нем не знаете, фамилию его слышите впервые в жизни и ничего из им написанного до сих пор не читали. Если вы не способны на такое простое умственное упражнение, пожалуйста, ничего не пишите вообще.
НУЖНО: убрать из статьи явные «косяки», грубые ошибки, то, что ни в коем случае не соответствует действительности.
МОЖНО и ПРИВЕТСТВУЕТСЯ: в случае, когда речь идет не о «косяке», а о разнице в восприятии и жизненной позиции (как у оптимистов и пессимистов, или между теми, кто want to abuse, и теми, кто want to be abused), когда речь идет о разных точках зрения, предлагается выразить свое мнение по теме статьи или по какому-то отдельному вопросу в жанре «письма в редакцию», которое так же затем может быть опубликовано в печатной версии газеты. Это не должно быть гигантское литературное произведение размером с обсуждаемую статью. Прекрасно подойдет и реплика размером в один абзац. Грамотно, спокойно написанная. Опять-таки, светлое имя А.Шафира всуе поминать не следует. Максимум - в виде конструкций типа «по мнению автора, дела обстоят так-то и так-то, однако из моего собственного опыта могу сказать следующее».
Всем заранее очень благодарен.
Последнее замечание: статья толком не правленная, но это рабочий момент, не обращайте внимания, потом всё исправим.
СОБСТВЕННО СТАТЬЯ
Высокие технологии по-южнокорейски
Когда в середине двухтысячного года я получил предложение работать в одной из крупнейших корейских компаний, я, как и тысячи других инженеров из СНГ, очень мало знал о Южной Корее. Информация в Интернете была или подозрительно однобокой или написана профессорами-гуманитариями и ничего не говорила о подходе к инженерной работе. Правда, на сайтах рекрутеров советовали готовиться к «армейскому стилю работы», но деталей не раскрывали.
В Корее мне довелось в течение трех лет поработать в крупной компании, которая официально ставит корейские традиции на первое место. Затем работал в корейском стартапе, основанном профессором одного из ведущих технических вузов страны. Пятый год в Корее выдался наиболее насыщенным - я близко познакомился с южнокорейской судебной системой и Министерством юстиции, пытаясь доказать, что контракт, трудовые и иммиграционные законы Кореи не пустой звук, а так же невольно поучаствовал в создании «исконно корейской технологии» для очередного любителя государственных кредитов. Кое-что об этом вы можете прочитать моем блоге shafir.livejournal.com
Близкое знакомство с корейскими инженерами поначалу не предвещает особых неожиданностей. Корейские бренды, такие как «Самсунг» и LG, имеют неплохую репутацию во всем мире. Первые встречи и посещения корейских компаний производят тоже весьма благоприятное впечатление. Сразу бросаются в глаза отличная организация, современное оборудование, чистота, все ходят в приличной одежде, говорят солидно, не повышая голоса.
В разговоре с корейцами быстро выясняется, что, хотя все инженеры и менеджеры в Корее и учили английский язык, лишь единицы готовы к общению с иностранцами. Сразу же бросаются в глаза и некоторые особенности этикета - поклоны, прием визиток двумя руками, непременные расспросы о должности, возрасте и семейном положении при первом знакомстве. Многие конечно наслышаны о «восточной специфике», «удивительной Корее», но в сущности информации очень мало. Достаточно распространенное среди западных людей заблуждение: зная что-то о Китае или Японии, можно быстро понять корейцев.
На практике понимание приходит очень медленно. Лишь работая бок о бок с инженерами Кореи один-два года, начинаешь прояснять для себя некоторые особенности, но почти все странности обычно списываются на личные качества, сложности притирки в новом коллективе без знания языка и так далее. Те, кто не может принять окружающую действительность, обычно довольно быстро уезжают или пытаются перейти в другую компанию (подразделение большой компании). Другие как-то приспосабливаются к окружению и часто стараются не вдаваться в нюансы происходящего вокруг, справедливо полагая, что это позволит сберечь нервы. Лишь очень немногие в силу тех или иных обстоятельств приходят к большему пониманию того, насколько происходящее вокруг них в Корее отличается от всего, к чему они привыкли в «западном обществе».
Тут весьма важно уяснить, в чем корни различий между типичным корейцем и иностранцем. Начать придется издалека, с раннего детства типичного корейца и с корейского языка.
Корейский язык это не просто другие слова для обозначения тех же вещей. Настоящее отличие кроется в том, что корейский язык почти, а может и совершенно не предусматривает разговор на равных. Скажем, в корейском не существует обращений равенства, нет слов «брат» и «сестра», зато есть слова «старшийбрат», «младшийбрат», «старшаясестра» и так далее. Почти каждое предложение имеет специальное «окончание вежливости» и для произношения любой фразы необходимо знать в каком отношении старшинства (подчинения) находятся собеседники. Правда, для обращения к группе людей или к незнакомому человеку неизвестного статуса существует специальная форма речи, что на слуху у всех иностранцев в Корее и известна как «-нида», но она, по сути, уместна лишь в совершенно формальных ситуациях. Так же для «усиления вежливости» в корейском языке применяются специальные глаголы и «вежливые обороты», которые звучат вроде «как вы сегодня почивали, милостивый государь?»
Так же бросается в глаза нарочитая сдержанность речи подавляющего большинства корейцев. Слоги и слова произносятся без ударений, интонацией слегка выделяется лишь окончание вопросительных предложений. А как же быть с эмоциями? Для эмоций удивления и неожиданности заботливо предусмотрены специальные ключевые слова.
Конечно же, все эти особенности корейского языка являются лишь отражением образа жизни корейца, его жизненных ценностей. С самого раннего детства каждый кореец учится правильно себя вести, слушаться старших, не показывать свои эмоции и ходить строем. Конечно, Корея в этом смысле не уникальна, но степень организации в корейском обществе куда выше, вероятно, любого другого, не считая японского.
Всё настолько отличается от “европейского” подхода, что основные слова-понятия корейской жизни требуют не просто перевода, а очень подробного объяснения причем почувствовать, что это значит для самих корейцев в Корее большинству иностранцев всё равно не дано. Я попытаюсь хоть как-то дать представление о понятиях вокруг которых строится жизнь корейца в Корее: кибун, косэн и ури.
“Кибун” переводят, как “правильное ощущение”, “психологический комфорт”, “размеренность”. В соответствии с конфуцианским мировоззрением, человек, принимающий решения, должен находиться в правильном расположении духа, иначе он не сможет принять верное решение. Это расположение духа и есть кибун. Подчиненные, младшие должны всячески способствовать тому, чтобы кибун их лидера был в неприкосновенности. Тут важна каждая мелочь. И правильная речь - вежливая и приятная для слуха. И никогда ни приносить плохих вестей, и не говорить “нет”. И ограждать старшего от волнений - например, чем выше начальник, тем дальше от входа в кабинет его стол или офис и тем сложнее даже чисто физически достичь этого начальника - корейцы могут дойти даже до “невозможного в Корее” рукоприкладства, но не допустить “нежелательного посетителя” к старшему. Достаточно очевидно, что при таком подходе чем человек становится старше и одновременно чем выше продвигается по карьерной лестнице, тем его более оберегают от волнений, тем он становится более и более чувствительным даже к мельчайшим нюансам происходящего вокруг. Каждый разговор с таким уважаемым начальником или членом семьи, превращается в изысканный ритуал, где выверена каждая фраза, каждый звук. Речи о том, чтобы говорить иногда не слишком приятную правду и быть не может…
“Косэн” переводят как “трудная жизнь”, “страдание”, “тяготы”. Опять же всё намного сложнее. Косэн - это отражение восточной скромности, компенсация успеха корейца. В связи с тем, что в Корее никто почти никогда не покажет, как он по-настоящему относится к другому человеку, слишком успешное и позитивное поведение довольно быстро приводит к тому, что такой “во всем успешный человек” оказывается окруженным одними завистниками и скрытыми врагами. Поэтому кореец никогда не постесняется рассказать о своих проблемах, трудностях. Нет практически никаких табу на то, какими горестями можно делиться. “Работать, как проклятый” - это тоже косэн. И отсутствие результата - косэн, то есть скорее повод пожалеть, а не для насмешек…
“Ури” переводят как “мы”. Но это далеко не простое бытовое “мы”, а обозначение любой общности корейцев. Одиночный человек в Корее никому не интересен, да и сам он, оторванный от ури, моментально теряется. Одиночка не может ничего. Он может делать лишь то, что ему приказано старшим, находящимся поблизости. Он практически полностью беззащитен. Другое дело, часть ури - семьи, коллектива, страны, любой группы людей, объединенных этим чувством общности. Чем группа больше, тем важнее её ури в Корее. Ури не бросит. Ури защитит от враждебного окружения. Но и человек должен полностью подчинится ури, сколь бы абсурдно ни было навязываемое им поведение…
Всё это и многое другое впитывается с самого раннего детства. В первые же годы жизни кореец учится подчиняться. Подчиняться родителям, старшим братьям и другим старшим родственниками, воспитателям, учителям, официальным правилам.
Жизнь типичного корейца до поступления в вуз крутится вокруг необходимости успешно сдать вступительные экзамены. Именно от того, в какой вуз поступит кореец и зависит вся его карьера. Экзамены вполне честные, и лишь самоотверженная подготовка к сдаче тестов может помочь. Корейская школа и неразрывно связанные с ней продленки - хагвоны - построены на сплошной зубрежке и “потогонной системе”. Голову забивают миллионами фактов, а времени на то, чтобы остановиться и попытаться это всё обдумать, попросту не предусмотрено. Ученик должен лишь “с открытым ртом” слушать родителя, учителя и выполнять их задания - сомневаться, спрашивать ни в коем случае нельзя.
Система дает очень мало сбоев, да и сами эти “сбои” не попадаются на глаза, так как тихо занимаются черной работой в волчих углах Кореи. Практически каждый кореец к концу школы становится почти идеальным исполнителем, он может очень быстро вызубрить любую инструкцию и следовать ей безо всяких сомнений, что называется носом землю рыть. С другой стороны, если ситуация не предусмотрена инструкцией, например, в присутствии «неправильного» иностранца, кореец почти всегда попадает в очевидный ступор - нервно смеётся, а в запущенных случаях убегает и даже иногда падает на землю, как будто его бьют (до такой степени, конечно, доходит очень редко но я видел это два раза). Спасти ситуацию может только старший и опытный кореец рядом, кто может отдать правильный приказ. Такие молодые корейцы уже так же могут “погонять” и “строить” младших используя приказную лексику (или палки если не доходит), но не более того.
Поступление в университет для корейца является большим облегчением. Важно лишь поступить в престижный вуз, выпускники которого автоматически занимают то или иное положение в корейском обществе - по сути попасть в правильное ури. Учеба в корейских университетах представляет собой более расслабленную версию корейских же школ. Т.е. надо послушно ходить на лекции, писать конспекты, зубрить, сдавать тесты на знания и навыки, но уже по тем или иным специальностям. Свободного времени уже значительно больше. Иногда даже попадаются профессора, в основном западные, которые дают шанс студентам подумать, а не только зубрить. Корейскому студенту в общем достаточно лишь не вылететь из университета, что после школьной программы не представляет большой проблемы. Что интересно, таким образом - зубря и сдавая тесты, можно доучится и до бакалавра, и до магистра, и даже до доктора - просто тесты становятся всё сложнее, но думать всё равно вовсе не обязательно. Защита диссертации тоже не проблема - главное, чтобы руководитель был уважаемый, затем найти тему, в которой всё равно никто ничего не понимает, и всё будет о'кей.
Пару слов о корейской армии. В ней нормального мужчину-корейца не ждет ничего неожиданного - всё та же муштра. Разве, что показывают серьезное вооружение и учат с ним обращаться. Физическая и боевая подготовка в обычной жизни «на гражданке» почти никогда не пригодится - ведь и пальцем никого тронуть нельзя, если ты не полицейский, конечно.
К двадцати четырем корейским годам (отсчитываемым от зачатия), нормальный кореец остается совершенно инфантильным исполнителем “без руля”. С точки зрения иностранцев это по сути ребенок-переросток.
Раньше или позже корейцы начинают работать. Кто на рисовом поле, кто на стройке, кто в семейном бизнесе, кто в корейской корпорации, крупнейшие из которых называются чэболи. Попасть в солидную компанию не просто. Нужно пройти строгий отбор или хотя бы иметь семейные связи.
Вначале берут стажером. Тут начинается очередной этап учебы, в данном случае - приемам работы в компании, зубрежка документов, чертежей, программ так, чтобы без запинки сказать, что где. Потом дают примитивную работу, типа “пойди-принеси”. Опять же доставать несомненно совершенно глупыми вопросами старших ни в коем случае нельзя. На инженерных должностях эта начальная учеба продолжается не менее полугода, обычно год. Зарплаты символические, живут часто в общежитии компании - можно сказать, это продолжение службы в армии. Потом необходимо сдать экзамен на знание истории и правил компании, а для будущих инженеров обязателен еще и иностранный язык. Только после этого корейский работник становится постоянным членом коллектива, самого младшего ранга.
Если говорить об иностранных языках, то в современной Корее стал главным языком в технике, торговле и медицине стал английский. Английские слова, а точнее их американская фонетическая версия, составляют значительную часть современного корейского языка. Прохождение тестов на английском языке (а вовсе не умение говорить по-английски), является фактически обязательным для получения почти всех должностей связанных с новой техникой, т.е. есть насущной необходимостью для большинства корейцев. Корейскую версию английского языка называют “конглиш”. Носителей этого диалекта понимают далеко не все иностранцы, еще хуже обстоит дело с пониманием корейцами иностранцев в силу существенных различий в фонетике. Но и это еще не всё. Корейцы, не привыкшие общаться “по-западному”, т.е. те, кто подолгу не жил, не работал или не учился на Западе, пытаются говорить по-английски в том же иерархическом ключе, что и по-корейски. Т.е. при общении с важными для них иностранцами никогда не говорят нет, не приносят «плохих вестей» (а это может быть скажем отсутствие денег заплатить зарплату), начинают разговор с выяснения статуса иностранца, чтобы правильно себя позиционировать (как старшего или младшего) и так далее. Обычно эта манера подходит лишь для “разговоров о погоде", красотах Кореи и чтобы корейские техники поняли, как и что им надо делать, чтобы та или иная западная технология как-то заработала в Корее.
Тут собственно настала пора перейти к корейским инженерам. Думаю читатель уже начинает понимать, что корейская система воспитания исполнителей не приспособлена для производства инженеров и программистов. Можно, конечно, предположить, что корейские инженеры это бывшие исполнители в возрасте, когда уже “стало можно” делать что-то по своему, самому отдавать приказы и создавать “правила игры”. Но и это, за очень редким исключением не так. Дело в том, что сорок лет назад в Корее просто ещё не было того, что называется «технической традицией». Кроме того, в 35 лет нормальному корейцу уже давно пора становиться менеджером, а не сидеть в инженерах.
Итак, откуда все-таки берется корейская технология? Ведь еще тридцать лет назад на заводах корейских чэболей производили практически одну только продукцию иностранной разработки по прямым заказам американских, и иногда японских компаний. Да и сейчас, почти всё, что сходит с конвейера в Корее, это слегка видоизмененные и адаптированные аналоги иностранных технологических образцов.
Во-первых, в Корее довольно много от природы талантливых инженеров, которые за свою способность работать “как проклятые” были наняты в те или иные иностранные компании, где они за несколько лет научились сами принимать технические решения, советоваться с более опытными товарищами, не бояться ошибаться и другим “западным фокусам”. Во-вторых, в Корее кое-как овладели методом “steal, copy-paste, merge and than Q&A”, что по-русски будет приблизительно так: “украл, размножил, склепал из разных кусков, а потом заставил это, высиживая по 14 часов месяцами в офисе, пройти все тесты”. Ну и еще, конечно, не надо забывать иностранные конструкторские бюро, работающие на корейские компании, иностранных инженеров в самой Корее и покупку готовых технологий.
Собственно тут мы и подошли к самому интересному. Вот что обычно видит иностранец, работающий инженером в Корее: группы инженеров-корейцев, “живя” на работе, создают новые технологии. Типичный инженер в Корее поставлен в очень жесткие рамки - он может только исполнять указание руководителя “сделать всё красиво”. Он также может лишь внимать ценным идеям руководителя на бесконечных собраниях. Он ещё может дать простые (выполнимые) указания подчиненным. Ну и он может перерывать весь Интернет в поисках готового решения задачи. Но он не может возражать руководителю даже если знает, что задача поставлена неправильно (см. кибун руководителя). Он не может спрашивать совета более старших и опытных инженеров, так как боится их отвлечь или - хуже - опозорить тем, что они и сами не знают ответа (см. кибун старшего). Он не может спросить совета младшего, так как подорвет этим свой авторитет и кибун. И, конечно, он не может даже намекнуть то, что сосед кореец делает что-то в корне не правильно и завалит весь проект, так как это вредно для ури. И так далее. В результате, все сидят, страдают («наращивая» косэн), никакого результата нет годами, и это в совершенно казалось бы пустяковом проекте. Правда руководители пытаются эту специфику коллектива хоть как-то скомпенсировать, проводя бесконечный “выпуск пара” на практически еженедельных попойках за счет фирмы, где руководитель при помощи сочжу в смеси с пивом пытается довести сотрудников до “разговора по душам”, не развязав сам при этом язык слишком сильно (корейцу со слабой печенью очень трудно стать большим начальником).
Казалось бы, иностранцам нет дела до того, сколько часов корейцы сидят на работе, на совещаниях, в ресторанах и до прочей специфики работы по-корейски. В конце концов, если их кибуну, косэну, и ури все эти порой весьма странные на посторонний взгляд приемы работы только способствуют, корейцы вполне довольны таким положением, то, возможно, лучше об всех этих странностях и не задумываться. Тем не менее, иностранные инженеры имеют дело с корейскими коллегами и за пределами Кореи, и в командировках в Корею, не говоря уже о тех, кто работают в Корее на корейские компании. И тут оказывается, что «не вежливо» работать «не по-корейски», нужно хотя бы делать надлежащий вид, сидеть на работе со всеми, а не то могут найти (найдут) другого, кто не такой принципиальный.
В любом случае, корейские методы в инженерной работе мягко говоря не очень эффективны, и так как результата нет, эта “плохая весть” таки доходит (через месяцы и годы) до руководства, и оно дает приказ призвать в проект “пожарника” - иностранного специалиста, часто заранее приглашенного в компанию как раз на такой случай и до этого момента на знавшего, чем себя занять, за несколько дней сделав работу, положенную продвинутому корейскому инженеру на полгода. Иностранец всеми этими корейскими традициями не связан, он не обучен лишь исполнять, как скажут. Если он действительно хороший специалист, то сделает всё быстро и хорошо, благо вокруг будут бегать, пытаясь чему научиться корейцы, которым дали задание всячески помочь хоть своими исполнительскими способностями.
Беда этого иностранца заключается в том, что, сделав так эту работу, он по сути всячески унизит окружающих корейцев, у кого в их возрасте и уважаемом положении инженера, кибун уже очень развит. Унизит, показав, что можно делать не по шаблону, не так, как зубрили, одному за недели то, что не сделал целый отдел за месяцы. Унизит тем, что иностранец, даже сам того не понимая, нарушит все мыслимые и даже не осознаваемые корейцами условности, не всегда с должным восхищением отзывается о Корее и её гениальных инженерах, не понимает всю важность косэна, а напротив всячески показывает, что у него все о'кей, что не развязывает язык в ресторане, а напротив слушает пьяные откровения начальника корейца и мотает их на ус, и так далее. Тут очень к месту оказывается традиционная нелюбовь к чужакам вообще, и к японцам, американцам, китайцам и т.д. в частности, а так же шкурный интерес корейских инженеров и менеджеров приписать все идеи иностранца на свое имя и при случае прикарманить бонусы, расписавшись за иностранца в ведомости, ведь ни один из их ури не возразит - это немыслимо.
До «момента расставания» иностранец находился как бы в коконе. До этой секунды всё вокруг него вертелось как бы само собой, ведь Корея - страна исполнителей, чтящих кибун. Всё было очень вежливо и чинно. Все только и льстили, если это нравилось иностранцу. Потому контраст обычно оказывается очень болезненным. Выясняется, что с тем же успехом, что корейцы умеют сохранять кибун и ури, они могут их разрушать. Ведь корейцы отлично знают, какие формы вежливости и поведения вообще способствуют сохранению достоинства и коллектива. Потому достаточно делать всё или хотя бы часть с точностью до наоборот, и иностранец, как пробка, вылетит из коллектива, страны, обычно забыв про все деньги, авторское право и пункты контракта.
Вот тут у Кореи и может «появиться» очередная “исконно корейская технология”, все идеи могут быть беззастенчиво записаны на коллег-корейцев, все имена иностранцев во внутренних документах могут быть вымараны, а разработки иностранца часто так и нашпигованные новыми для компании решениям скорее всего будут разбирать годами по мельчайшим “косточкам” целые коллективы «обучающихся» молодых корейцев. Мой опыт говорит о том, что это пока не исключение, а скорее неписаное правило в Корее.
Получается, что “жизненный цикл” иностранного инженера в Корее фактически предопределен еще до его приезда в страну. Правда, как и в любой системе, иногда случаются накладки. Например, иностранец может «застрять» на годы в “западном коллективе”, где такие традиционные методы работы не в почете, или в “японский коллективе”, где воспитанным в японских традициях корейцам по-японски стыдно обманывать по сути беззащитного в Корее иностранца. Так же иной иностранец может продолжать терпеть любые унижения и цепляться за Корею до последнего. Ещё иногда бывает и так, что иностранцы приживаются на длительное время, перестав обращать внимание на происходящий вокруг инженерный абсурд (называя его «инженерным раем») и тихо живут в таком “коконе” годами, желая знать как можно меньше о Корее.
Но это все исключения. Потому система настроена таким образом, чтобы очередь жаждущих приезда в Корею способных самостоятельно работать инженеров из “бедных стран” никогда не иссякала. Подходящие иностранные инженеры, должны быть готовы приехать по первому зову, терпеливо ожидая месяцами даты заезда, что заодно отлично помогает корейцам сторговаться о зарплате пониже. Как только очередной инженер-иностранец “сгорит” и “вылетит” из Кореи, на его место чуть ли не через неделю приедет “свеженький клиент”. И только случайно найденные обрывки “нетипичного продвинутого программного кода” или чего-то подобного (уже без иностранных имен) да подозрительно хорошо знающие английский корейцы, никогда толком не бывшие на Западе, будут признаком того, что не он первый проходит через эту фирму или группу…
17 мая 2009г. Александр Шафир