Когда прекратится этот госбандитизм над нашими детьми и животными-над природой?!!!
Сегодня убили мою собаку. Отравили.
Ещё с утра она бегала по мне, пыталась разбудить, лизнуть в лицо, требовала внимания. А через час после прогулки она упала на пол и стала биться в конвульсиях. Я схватил её, и мы побежали к ветеринару.
До ближайшего ветеринара два квартала, около трёхсот метров. Я нёс Бусю на руках. За это время, пока мы бежали, у неё было восемь приступов. Всё её маленькое тело напрягалось, ноги начинали судорожно бежать, изо рта шла пена. А глаза маленькой девочки, которой неделю назад исполнилось полгода, не понимали, что с ней происходит. Иногда она начинала громко кричать. Мы с женой держали её, делали массаж, стараясь расслабить мышцы и помочь с дыханием, удерживали голову, чтобы она не захлебнулась рвотными массами.
Эти триста метров были самыми длинными в моей жизни. У меня на руках умирал ребёнок, и единственное что я мог делать - это нести его быстрее и говорить успокаивающие слова.
Мы донесли её. К этому времени моя куртка была вся в моче, дерьме и слюнях, но мне было всё равно. Буся умерла уже на столе ветеринара. Её маленькое сердце не выдержало девятого приступа.
По всем признакам это яд нервно-паралитического действия. И я знаю, кто за это ответственен. Я не буду проводить пикеты. И не буду подавать в суд (хотя эту отраву, которую разбрасывают с разрешения местных властей, вполне могут подбирать и глотать маленькие дети). Я немного подожду, пока ситуация в стране дестабилизируется ещё больше - осталось немного до социального взрыва.
А потом я найду этих гадов и заставлю жрать собственную отраву. И пока они будут сдыхать в мучениях, буду испытывать глубокое моральное удовлетворение. В жопу гуманизм.
От: Александр Роджерс
Ещё с утра она бегала по мне, пыталась разбудить, лизнуть в лицо, требовала внимания. А через час после прогулки она упала на пол и стала биться в конвульсиях. Я схватил её, и мы побежали к ветеринару.
До ближайшего ветеринара два квартала, около трёхсот метров. Я нёс Бусю на руках. За это время, пока мы бежали, у неё было восемь приступов. Всё её маленькое тело напрягалось, ноги начинали судорожно бежать, изо рта шла пена. А глаза маленькой девочки, которой неделю назад исполнилось полгода, не понимали, что с ней происходит. Иногда она начинала громко кричать. Мы с женой держали её, делали массаж, стараясь расслабить мышцы и помочь с дыханием, удерживали голову, чтобы она не захлебнулась рвотными массами.
Эти триста метров были самыми длинными в моей жизни. У меня на руках умирал ребёнок, и единственное что я мог делать - это нести его быстрее и говорить успокаивающие слова.
Мы донесли её. К этому времени моя куртка была вся в моче, дерьме и слюнях, но мне было всё равно. Буся умерла уже на столе ветеринара. Её маленькое сердце не выдержало девятого приступа.
По всем признакам это яд нервно-паралитического действия. И я знаю, кто за это ответственен. Я не буду проводить пикеты. И не буду подавать в суд (хотя эту отраву, которую разбрасывают с разрешения местных властей, вполне могут подбирать и глотать маленькие дети). Я немного подожду, пока ситуация в стране дестабилизируется ещё больше - осталось немного до социального взрыва.
А потом я найду этих гадов и заставлю жрать собственную отраву. И пока они будут сдыхать в мучениях, буду испытывать глубокое моральное удовлетворение. В жопу гуманизм.
От: Александр Роджерс