Нужно ли бояться полицейского государства?
Говоренкова Татьяна Михайловна - директор Центра «Муниципалитет»
Жуков Алексей Иванович - соучредитель Фонда муниципальных исследований им. Т.М.Говоренковой и А.М.Якшина, член Клуба муниципальных деятелей.
Савин Дмитрий Анатольевич - соучредитель Фонда муниципальных исследований им. Т.М.Говоренковой и А.М.Якшина, Председатель Московской организации общероссийской общественной организации «Российская Христианско-Демократическая перспектива»
Чуев Александр Викторович - Председатель общероссийской общественной организации «Российская Христианско-Демократическая перспектива»
Нужно ли бояться полицейского государства?
Глава 2.
Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Третий и классический этап возникновения полицейского права.
«Научная парадигма напоминает авоську с овощами: отдельные овощи могут «выпирать» наружу, но все они тесно связаны между собой».
Т.М.Говоренкова, лекция в Московской муниципальной школе.
Часть 1.
История полицейского права может послужить иллюстрацией к книге Томаса Куна "Структура научных революций"[1], согласно которой научное знание развивается не непрерывно, а скачкообразно, путем научных революций, так называемой «смены парадигм». Под парадигмой подразумевается некоторая исторически сложившаяся система воззрений, без такой целостной системы любое научное знание будет лишь набором фактов, практических приемов и технологических умений. Понятие «парадигма» охватывает широкий круг явлений: от парадигм, сложившихся в рамках отдельных специальных наук, и сохраняющих свое действие недолгое время, до парадигм, охватывающих широкий круг явлений и существующих столетия. Парадигмы рождаются, развиваются и умирают, сменяясь другими парадигмами.
В предыдущей работе[2] авторы рассказали[3] о последовательной смене парадигм полицейского права: парадигму Древнего Мира сменила парадигма[4] Средних Веков, которую в свою очередь сменила парадигма второго этапа развития полицейского права, парадигма эпохи централизованных абсолютистских государств.
Настоящая работа посвящена парадигме третьего этапа развития полицейского права, который еще не завершился, и парадигма его имеет силу до сих пор, поэтому авторы в дальнейшем будут называть ее современной или классической парадигмой полицейского права[5]. Однако перед тем, как перейти к современной парадигме полицейского права, авторы считают своим долгом сделать несколько общих утверждений.
Во-первых, авторы хотят предупредить от возможных упреков в модернизации древности, в распространении теории Т.Куна на эпохи Древнего Мира и Средних Веков. Конечно, воззрения этих эпох вряд ли можно назвать научными в современном смысле слова, но целостное воззрение на мир и место человека в нем существовало и в эти эпохи, и, как было продемонстрировано в предыдущей работе[6], определяло все стороны жизни человека.
Во-вторых, авторы еще раз подчеркивают, что не собираются вступать в дискуссию о том, представляет ли история человечества строго последовательную смену «общественно-экономических формаций». Авторы посвятили свои работы парадигмам полицейского права, возникшим в странах Средиземноморья и Европы, распространившимся в наше время на многие страны мира. Можно обсуждать, насколько совпадают эти парадигмы с теми, которые сложились в других очагах цивилизации. Однако авторы вовсе не утверждают, что парадигмы полицейского права всех стран должны совпадать с этими исторически существовавшими парадигмами или тем более с современной парадигмой полицейского права, и ответ на этот вопрос выходит далеко за рамки настоящей работы.
И, в-третьих, авторы предостерегают читателей от того, чтобы рассматривать смену парадигм как некий «прогресс» (или «регресс»). «Внесение в исторические понятия таких категорий совершенно запутывает и искажает объективное познание. Легкость этого внесения основана на нелепом предрассудке, от которого надо наконец отказаться раз навсегда,- на вере в «прогресс», на убеждении, что всякое общественное развитие есть тем самым прогресс, переход к объективно-лучшему состоянию. Что есть «прогресс» и что - «регресс», это зависит, прежде всего, от содержания личной веры каждого, от того, в чем он именно усматривает абсолютное добро или зло; и совершенно очевидно, что историческое развитие вообще никогда не может удовлетворить всех, и будучи для одних «прогрессом», для других есть «регресс». С другой стороны, поскольку мы вправе установить объективные и общеобязательные критерии добра или идеала общественной жизни, мы не имеем никакого права утверждать ни что вся всемирная история в целом есть «прогресс», ни что, в частности, новая и новейшая европейская история есть неуклонное и непрерывное приближение к абсолютному добру»[7].
1. Современная парадигма полицейского права.
Третий этап развития полицейского права начинается на рубеже XVIII - XIX веков по Р.Х. и продолжается до наших дней. XIX век стал веком расцвета науки о полиции и полицейской деятельности, а XX век расширил полицейскую деятельность до невиданных до того размеров[8], в первую очередь за счет создания сложных механизмов регулирования экономики и систем массового социального страхования.
Писать о третьем этапе и проще, и сложнее, чем о предыдущих. С одной стороны, мы наблюдаем этот период «изнутри», являясь не только зрителями, но и участниками событий, нам доступен такой объем информации о полицейской деятельности этого этапа, как ни о каком другом. С другой стороны многое, потенциально заложенное в третьем этапе, еще не проявилось в полной мере, не приобрело окончательного облика: «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии»[9]. И большой объем доступной информации может быть не только благом: за деталями часто теряется целое, за деревьями не виден лес. К счастью, в нашем распоряжении есть классические книги по науке о полиции, которые и послужат авторам путеводной нитью в дальнейшем изложении.
Для объяснения сути парадигмы современного этапа полицейского права, то есть лежащей в ее основе центральной идеи не требуется многотомного изложения. В кратком виде идея эта заключена в многократно цитированном авторами определении И.Е.Андреевского: полицейская деятельность есть деятельность граждан, их объединений, местных властей и государства, направленная на создание условий благоустройства, то есть условий безопасности и благосостояния[10]. В определении этом важен как перечень субъектов полицейской деятельности, так и порядок, в котором они перечислены. Члены юридических формул не числа, а их объединение - не арифметическое сложение, поэтому правило «от перемены мест слагаемых сумма не меняется» здесь не применимо[11].
Перечень субъектов полицейской деятельности, приведенный И.Е.Андреевским, указывает на то, что граждане, их объединения и местные власти являются субъектами полицейской деятельности наравне с государством, а порядок перечисления отвечает принципу «субсидиарности»[12]: только если возможностей и сил самих граждан оказывается недостаточно для решения встающих перед ними проблем, на помощь им должны последовательно приходить “вышележащие этажи” общества и государства: сначала структуры гражданского общества[13], затем местные власти (местные публичные союзы), и только затем государство.
Заметим сразу же, что определение И.Е.Андреевского вовсе не предполагает «атомизации» общества, превращения его в простую сумму отдельных индивидуумов, связанных между собой исключительно рыночными отношениями. И граждане, и их союзы, и местные публичные органы, и государство образуют живое единство. Однако главная задача «верхних этажей» заключается не в подмене собой личной инициативы и связанной с нею личной ответственности граждан, а создание максимально благоприятных условий для развития этой инициативы и обеспечения этой ответственности, без этой инициативы и этой ответственности невозможно создание ни условий безопасности, ни условий благосостояния.
«Какая же это наука?» - может спросить читатель, - «Ведь это просто набор общеизвестных банальностей? И для того, чтобы прийти к этим общеизвестным банальностям, надо было написать десятки книг и тысячи статей?»
Во-первых, это далеко не общеизвестные и далеко не банальности. Еще в начале XVIII века господствовали совсем иные взгляды, и в основе парадигмы предыдущего, второго этапа развития полицейского права, эпохи абсолютистского государства, лежали совсем иные принципы. Согласно господствовавшим в это время представлениям единственным источником создания условий безопасности и благосостояния могло быть только централизованное абсолютистское государство, поставившее своей целью взять народ под полную правительственную опеку и доставить ему благополучие, хотя бы он сам к достижению его по своему неразумию и не стремился[14]. «Народу, как больному ребенку, должно указывать, что ему есть и что пить» - рассуждал Фридрих II Прусский, прозванный великим[15]. Ни самостоятельной инициативе граждан и их союзов, ни местным публичным союзам в этой схеме не было места, и если они в какой-то мере сохранялись, то лишь как неизбежное зло, пресечь которое у государства еще не было возможности. Зато уж все возможные меры для того, чтобы максимально ужать эту самостоятельность и граждан, и их союзов, и особенно местных публичных союзов, прилагались в полной мере.
Во-вторых, и некоторые банальности не вредно повторять, чтобы не запамятовать о них. К примеру, таблица умножения, бывшая в свое время научным достижением, в наши дни стала банальностью, украшая последний лист школьных тетрадей. И что же, люди прекратили делать арифметические ошибки? Также и многие из тех, кто на словах горой стоит за права и свободы граждан, развитие третьего сектора и местного самоуправления[16], на деле прилагает все усилия, чтобы максимально ограничить их инициативу. А есть и те, кто с этими «банальностями» просто не согласен, кто выступает за максимальную централизацию всего и вся, вплоть до контроля над сознанием граждан[17], так что к месту повторенная банальность может принести только пользу.
2. Предпосылки и источники современной парадигмы полицейского права.
Современная парадигма полицейского права столь кардинально отличается от парадигмы полицейского права эпохи абсолютистского государства, что отличие это не может вытекать исключительно из внутренних потребностей развития науки полицейского права[18]., Оно является результатом смены общей парадигмы общественных наук, ставшей в свою очередь результатом глубоких перемен, произошедших в Европе на рубеже XVIII-XIX века по Р.Х., являющегося началом «новой истории».
Отечественные учебники истории нового времени начинаются с Английской буржуазной Революции (1642 г. по Р.Х.), однако выбор этой даты является достаточно условным. Почему бы тогда не считать началом новой истории Нидерландскую буржуазную революцию[19], ведь по своим духовным и социально-экономическим предпосылкам она близка к Английской[20]. В то же время большинство английских историков[21] считает концом Средних Веков и началом Нового времени в Англии вовсе не Английскую буржуазную революцию, а завершение войны Алой и Белой Роз и воцарение Генриха VII, первого короля из династии Тюдоров, положившее начало эпохе абсолютизма в Англии[22]. К тому же и Нидерландская, и Английская буржуазные революции были при всем их общественно-историческом значении явлениями все-таки национальными, и не оказали непосредственного влияния на другие народы[23].
Рубеж XVIII-XIX века по Р.Х. ознаменовался явлением такого всемирно-исторического масштаба, как Французская буржуазная революция. И сама революция, оказавшая большое влияние на умонастроения и вызвавшая революционные выступления во многих странах, и последовавшие за ней войны сначала Французской Республики, а затем Французской Империи охватили не только Европу, но и Азию и Америку. и за короткий срок привели к таким переменам, что отрицать наступление «новой истории» было уже невозможно[24].
Именно в это время были сформулированы «новые взгляды», в основе которых лежала вера в разум человека и его способность решить все встающие перед ним проблемы, именно в этот период были подвергнуты самой беспощадной критике все общественные институты, созданные до сих пор человечеством, именно в этот период возникла и первая критика «новых взглядов». Литература, посвященная духовному и социально-экономическому перевороту Нового времени столь обширна, что авторы даже не пытаются дать ссылки и предлагают выбор самим читателям, поэтому ограничатся самым кратким изложением тех перемен в общественных науках, которые нашли отражение в науке полицейского права. Единственное, что хотят сделать авторы - попытаться поколебать уверенность читателей в сложившиеся мифах.
Традиционно считается, что Новое Время - это отрицание Средних Веков. Утверждение это верно только в том смысле, что Средние Века были подвергнуты в Новое время беспощадной критике, однако именно на примере полицейского права видно, что Новое Время вовсе не сменяет собой Средние Века: полицейская парадигма Средних Веков завершается с утверждением полицейской парадигмы эпохи абсолютизма[25], и уж если и причислять эпоху абсолютистского государства к Средним Векам, то только для того, чтобы не причислять ее к Новому Времени. Хотя в эпоху абсолютизма и сохранялись многие сложившиеся в Средние Века общественные институты, (сословные привилегии, дворянское землевладения и.т.д.), их внутреннее содержание изменилось. Средневековые права и свободы, роль сословно-представительных органов и местных корпораций были сведены почти к нулю и сохранялись лишь по традиции и формально.
Также не следует переоценивать и новизну обращения к разуму человека: ведь уже эпоха абсолютизма была рациональна по своим установкам, просто право устраивать жизнь по своему разумению принадлежало не всем людям, а одному абсолютному правителю[27]. В протестантизме тема человеческого разума и право человека действовать в соответствии с требованиями этого разума тоже занимало первое место. Протестантизм не отрицал Бога, но подразумевал право человека в своей вере руководствоваться соображениями исключительно своего разума, а не догматами Церкви[28]. Эту основу протестантизма по достоинству оценили и многие светские владыки: английский король Генрих VIII, инициировавший отделение английской церкви от католической, руководствовался в этом своими политическими интересами и желанием избавиться даже от тех небольших ограничений, которые налагала на него Церковь.
Таковы были социально-экономические предпосылки возникновения новой парадигмы полицейского права. В качестве же научных предпосылок новой парадигмы полицейского права И.Е.Андреевский указывает три источника: новую философию права, рождение политической экономии и рождение социологии.
3. Новая философия права.
В философии права XVIII века[29] большую роль сыграла французская философия эпохи просвещения.
Среди философов права эпохи Просвещения, оказавших влияние на философию права Нового Времени, необходимо в первую очередь упомянуть французского философа Шарля Луи де Монтескьё[30], разработавшего теорию разделения властей[31], которая была положена в основу политических теорий конца XVIII- начала XIX века.
Большое влияние на философию права Нового Времени оказала теория общественного договора Жан Жака Руссо[32], утверждающая, что государство является договорным союзом[33]. Хотя это утверждение и было впоследствии подвергнуто критике, указывавшей на то, что государство является союзом органическим, возникающим на определенной стадии развития общества вне зависимости от воли и желания людей[34], тем не менее практическое значение теории общественного договора для конституционного права и теории народного представительства трудно переоценить.
Однако во второй половине XVIII века лидерство в области и философии вообще, и философии права переходит к классической немецкой философии. Громадная заслуга в развитии философии права Нового Времени принадлежит немецкому философу Иммануилу Канту[35], который в философской форме выразил те изменения в представлении о государстве, которые отвечали потребностям нового общественно-экономического порядка. Согласно Канту, существенные признаки государства, основанного на началах права, составляют: 1) свобода каждого члена государства, как человека; 2) равенство со всеми другими как подданного; 3) самостоятельность, как гражданина. Отсюда вывод, легший в дальнейшем в основание науки полиции: необходимость совершенно равных и одинаковых условий для возможности действовать в государстве сообразно со способностями и знаниями и идти вперед, к усовершенствованию, отсюда и требование отмены всех сословных привилегий и создание народного представительства.
Положения Канта развивались множеством его последователей, проводившими новые начала, поднятые французской революцией, в сознание общества. Но рядом с этим явилась совершенно иная, также критическая теория Иеремии Бентама[36], имевшего в виду подвергнуть критике те начала, которые легли в основу французской декларации прав человека и германской философии о государстве. Согласно Бентаму, существенное положение, которым доложен руководствоваться законодатель, и которое единственно может объяснить все отношения человека в обществе, есть начало пользы или возможно более полное счастье возможно большего числа людей.
Очевидно, что организация государства по Бентаму если и не противоречит организации государства по Канту, то и не совпадает автоматически с нею. И хотя сам Бентам частные, индивидуальные интересы рассматривал как единственно реальные, а общественные интересы сводил к их совокупности. тезис о том, что раскрепощение инициативы человека приведет к максимизации пользы, нуждается в доказательстве. Особенно большую роль сыграли идеи Бентама при оценке деятельности местных сообществ, ведь именно там, в отличие от государства, понятие общей пользы легче сформулировать.
Тем не менее магистральным направлением стало направление философии права, установленное Кантом. Так, Фихте, учение которого о государстве было реакцией на оккупацию Францией Пруссии, на попытки внести французские космополитические начала в жизнь германских государств, Фихте, ставший глашатаем идеи национальных начал в развитии государства, тем не менее соглашается с необходимостью максимального раскрепощения инициативы граждан, их объединений и местных публичных союзов[37]. Однако учение Фихте не сводится к классическому государственному учению либерализма, в нем присутствует и забота о нравственных условиях развития свободы. и постановка вопроса о социальной роли государства, Согласно Фихте, государство только тогда осуществит идею права, когда будет служить своей важнейшей цели, и тем достигнет осуществления образа Божия.
Из немецких философов права необходимо упомянуть также Фридрих Шеллига и Георга Гегеля. Значение того и другого можно поставить рядом с со значением Бентама в том смысле, что их учение представляет собой как бы оппозицию тем основам естественного права, которые развивались в учении Канта и его последователей, и являлись в известной степени отражением начал революции 1789 года.
Шеллинг, мало касавшийся теории государства, поставил однако положение, расходившееся с учением Канта и его последователей относительно общей воли граждан, создающей государство. Шеллингу государство представлялось не простым продуктом человеческой воли, но произведением Божеских и человеческих начал в их целой исторической совокупности. Шеллинг не соглашался с тем, что государство можно рассматривать как средство обеспечения тех или иных человеческих целей[38], наоборот, он учил что государство есть гармония необходимости и свободы, тогда достигающее полного осуществления, когда отдельное, личное, и всеобщее, правительственное, не будут стоять в противоречии и все, что считается необходимым, будет признаваться вместе с тем и свободным.
Наконец, учением Георга Гегеля о государстве как самостоятельном нравственном организме[39], и социально-материалистическим учением Людвига Фейербаха заканчивается классических период немецкой философии[40].
Наконец, необходимо упомянуть и заслуги в развитии философии права народа, вышедшего на историческую арену только в конце XVIII века, и опиравшегося в своих правовых понятиях на англо-саксонскую традицию: народа Соединенных Штатов Америки[41]. Вклад американских юристов в право является скорее практическим, поскольку их работы были сосредоточены в первую очередь на том, чтобы дать ответы на вопросы, которые ставила перед ними жизнь. Однако именно практическая направленность позволила правоведам США внести выдающийся вклад в создание теории федеративного государства именно в то время, когда философия права утверждала, что федеративные государства невозможны.
Собственно говоря, именно необычайно последовательному проведению правительством Британской империи принципов единства и неделимости государственной власти, и обязаны своим рождением США[42]. В Западной Европе современные государства крепли с помощью консолидации сил. В Англии в позднее средневековье такие сильные правители, как Генрих I и Генрих II, создали централизованную администрацию и использовали провинциальных судей для учреждения общего права, в то время как растущий парламент стягивал все вопросы для решения в центре; таким образом, нация росла путем укрепления центростремительных сил. Так и по всей Европе централизация была синонимом возникновения государств.
Новая теория «верховной власти» утверждала, что существенным для самой концепции государства является наличие единой высшей власти, единственно обладающей законодательным правом. Феодализм расцветал на различных теориях разделенной, распределенной и обоюдной власти, но современное государство - Англия или Франция, например, - стало возможным только потому, что народы приняли положение, что в каждом государстве имеется «верховная власть» (высшая власть), единая и неделимая.
Когда в XVII веке Британская империя распространила свою власть за Атлантический океан, возникли новые проблемы. Общины в Америке имели более непредсказуемые и более разнообразные интересы, чем в самых отдаленных британских графствах. Естественно, было разумным, чтобы их правление было скоординировано с правлением остальной Британии, но их отдаленность и нерегулярность сообщения сделали трудным или невозможным осуществление контроля из центра. Даже самые осторожные, гибкие, дальнозоркие представители британской администрации не могли приспособить свои программы к колониальным условиям, если не знали их или если их информация опаздывала в лучшем случае на месяцы. Среди многих условий, которые привели к распылению правительственной власти и ответственности по различным колониальным центрам, ни одно не имело такого большого значения, как отсутствие сообщения. Даже сообщение между тринадцатью отдельными колониями было затруднено, не говоря уже о сообщении с метрополией. Именно из практических потребностей жизни колоний и выросла система практического федерализма,
Колониальные законодатели, управляющие местными и внутренними делами, над которыми далекий Лондон все равно не имел практической власти, были согласны оставить Лондону решение важных проблем имперской политики, торговли и мореплавания, требовавших мощи британского флота. Пожелания колоний сводились к весьма скромным: предоставить местным собраниями и собраниям штатов право самостоятельно принимать решения по местным вопросам, учитывающие местную специфику и потребности. Однако такое пожелание оказалось в прямом противоречии с теорией единой и неделимой верховной власти.
«У верховной власти, - утверждал доктор Сэмюел Джонсон в работе «Налоги без тирании» (1774), - нет градаций». Если верховная власть, по своему определению, неделима, то колониальные законодатели (чтобы они ни делали в действительности) не могли иметь и частицы этой суверенной власти. С точки зрения новых преобладающих направлений европейской политической мысли Америка была не просто анахронизмом; невозможным было само ее существование. Власти Британской Империи проявили столь мало обычной английской практичности и «пошли на принцип», они не видели разумной альтернативы «абсолютной зависимости» и «абсолютной независимости». Эта теоретическая жесткость давно уже создавала им проблемы в Ирландии и теперь создала проблемы в Америке. Если парламент, говорили они, может вообще быть законодателем для колоний, его власть должна быть неограниченной.
Американские колонисты ничего не могли противопоставить этим теоретическим аргументам, но твердо знали, что практические потребности организации жизни в колониях требуют «поступиться принципами», опирающимися на теорию, но не отражающими реальной жизни с ее проблемами. Итогом стал вооруженный конфликт и провозглашение независимости колоний.
Сохранение обретенной независимости требовало объединения сил всех колоний, создание единого государства, но на этом пути встало то же препятствие, что и в отношениях с бывшей метрополией: ведь единственной правовой теорией оставалась теория единой и неделимой верховной власти. А колонии, только что избавившись от плотной опеки правительства в Лондоне, вовсе не готовы были отказаться от своей самостоятельности в пользу нового центра: ведь каждая из тринадцати колоний была фактически самостоятельным государством, причем отличающимся от других.
Выход был найден путем применения при создании США идей, заимствованных из международного права. Отношения между суверенными государствами традиционно определялись договорами, которые, как предполагалось, поддерживались только доброй волей сторон. Нормы, определявшие эти договоры, основывались на привычной системе неписаного права, иногда называемого «естественным правом, или правом наций», согласно которому ни одно из государств не признаёт превосходство или диктат другого, но целиком зависит от норм естественного права либо от взаимных договоров, союзов и соглашений между сообществами. Так новое государство было образовано именно как союз государств, что позволило и создать центральные органы власти, и сохранить самые широки права отдельных штатов.
Несмотря на все проблемы, новые федеративное государство оказалось жизнеспособным, а идеи федерализма, выдвинутые поначалу людьми практической жизни, далекими от теоретических изысков, сыграли большую роль в развитии новой философии права.
Примечания:
1 . Кун Томас "Структура научных революций", Москва, 1975 год
2. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
3. Естественно, в самых общих чертах
4. Вопрос о том, можно ли в рамках столь продолжительных эпох говорить об одной парадигме, или следует рассматривать их как смену нескольких парадигм, выходит за рамки настоящей работы.
5. Авторы не согласны с распространившимися уже в конце XIX века, а тем более в XX веке утверждениями, что третий этап развития полицейского права завершился, и дадут далее критическую оценку этим утверждениям.
6. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
7. С.Л.Франк, «Из размышлений о русской революции», журнал «Русская мысль» (Прага - Берлин), 1923, кн. VI-VIII.
8. несмотря на то, что уже в XIX веке сами термины «полиция» и «полицейская деятельность» стали выходить из употребления
9. С.Есенин, «Письмо к женщине»
0. Андреевский И.Е. Полицейское право, т.1-2 СПб, 1874-1876
1. «Кадий в это время мысленно подбирал слова, которые бы могли наилучшим образом свидетельствовать о полной законности сделки, выражая примерное равенство вкладов с обеих сторон.
Доходное озеро и принадлежащие к нему сад и дом, -сказал он многозначительным, каким-то вещим голосом и поднял палец. - Очень хорошо, запишем! - Он подал повелительный знак писцу. - Запишем в таком порядке: дом, сад и принадлежащий к ним водоем. Ибо кто может сказать, что озеро - это не водоем? С другой стороны: если упомянутые дом и сад принадлежат к озеру или, иначе говоря, - к водоему, ясно, что и водоем в обратном порядке принадлежит к дому и саду. Пиши, как я сказал: дом, сад и принадлежащий к ним водоем!
По ловкости это был удивительный ход, сразу решивший половину дела: простой перестановкой слов озеро волшебно превратилось в какой-то захудалый водоем, находящийся в некоем саду, перед неким домом. В общей стоимости такой усадьбы главная доля падала, конечно, на дом, затем - на сад, а водоем только упоминался, - так, для порядка, ибо сам по себе даже не заслуживал отдельной оценки». Л.Соловьев, «Очарованный принц».
2. Субсидиарность (от лат. subsidiarius - вспомогательный) - организационный и правовой принцип, согласно которому задачи должны решаться на самом низком, малом или удалённом от центра уровне, на котором их решение возможно и эффективно. К областям применения данного принципа относятся теория государства и права, политология, менеджмент, кибернетика, информатика. Идея субсидиарности родственна децентрализации. Этот принцип стал частью европейского права как один из основных механизмов сдерживания централизации.
3. В терминах современного отечественного права общественные объединения
4. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
5. Андреевский И.Е. Полицейское право, т.1-2 СПб, 1874-1876, стр.50-51
6. Не только в России, но и в других странах
7. В качестве примера приведем культовый фильм «Матрица», описывающий порядок, который некоторым идеологам кажется идеальным.
8. Еще раз подчеркнем, что полицейское право является прикладной наукой. Безусловно, и в прикладных науках существуют внутренние предпосылки смены их парадигм (см. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Жилищный вопрос и логика его решения. Эпизод XI. Инженерный подход к решению городских проблем», Муниципальная власть, №1, 2008 год, Москва, стр.84-101), однако смена парадигм прикладных наук по большей части обусловлена все-таки не внутренними предпосылками, а изменением внешней, мотивирующей их среды.
9. апрель 1572 - январь 1648 г. по Р.Х.
20. И та, и другая неразрывно связаны с духом протестантизма и не могут быть поняты вне его рамок.
2 . Уинстон Черчилль, История Британии
22. Еще раз напомним, что хотя в Англии абсолютизм не принял таких крайних форм, как в континентальной Европе, Англии также прошла в своем развитии этот период.
23. Упадок Испанской империи был порожден внутренними проблемами, Нидерландская буржуазная революция была симптомом этого упадка, но не его главной причиной.
24. Авторы опять же предостерегают от однозначных оценок как Французской буржуазной революции, так и последовавших за ней перемен, имея здесь в виду лишь масштаб событий.
25. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
26. Именно в сохранении в Англии прав и свобод, являющихся «пережитками родового и феодального периода, в непрерывности развития общественных институтов Англии большинство историков видит причину быстрого развития страны в новое время.
27. В Средние Века монарх был ограничен не только сословно-представительными органами, но и Божьими заповедями, толкование которых принадлежало не самому монарху, а Церкви
28. Конечно, первоначально протестантские церкви обладали жесткой организацией и строгой догматикой, однако потенциально с самого начала протестантизм вследствие свей установки на разум человека содержал предпосылки для дальнейших разделений, которые вряд ли можно назвать расколками.
29. Как и в философии вообще
30. Charles-Louis de Seconda, Baron de La Brède e de Montesquieu; 18 января 1689- 10 февраля 1755
31. Свое внимание Монтескье сосредоточил на разделении власти «по вертикали»» - то есть на власть исполнительную, законодательную и судебную, но имплицитно она содержала в себе предпосылки и разделения властей «по горизонтали». Однако хотя разработка теория разделения властей связана с именем Монтескьё, первым ее предложил английский философ Джон Локк (англ. John Locke) 29 августа 1632, Рингтон, Сомэрсет, Англия - 28 октября 1704, Эссекс, Англия.
32. Jean-Jacques Rousseau; 28 июня 1712, Женева - 2 июля 1778
33. Впрочем и у Жан-Жака Руссо есть английский предшественник - Томас Гоббс (англ. Thomas Hobbes) 5 апреля 1588, Малмсбери - 4 декабря 1679, высказавший идею общественного договора в знаменитом «Левиафане»
34. В том числе иногда и путем общественного договора, как Афинская республика или Спарта, где законодатель Ликург, вынудив граждан поклясться, что они будут подчиняться выработанным им законам, покончил с собой, чтобы сограждане не могли потребовать у него отметить эту клятву.
35. Immanuel Kant, 22 апреля 1724, Кёнигсберг, Пруссия - 12 февраля 1804, там же
36. Jeremy Bentham; 1748-1832 - английский философ
37. Именно благодаря развитию этой инициативы сложилось антифранцузское национально-освободительное движение в Пруссии, включавшее граждан,гражданские объединения, патриотические настроенных военных и местные самоуправления, ставшие центрами кристаллизации патриотического сопротивления.
38. То есть поставил вопрос об иррациональной стороне государства, который сыграл столь важную роль в философии права XX века
39. Георг Вильгельм Фридрих Гегель, «Основания философии права»
40. Ф.Энгельс, «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии»
41. Или Северо-Американских соединенных штатов (САСШ) - как именовалось это государство в России до 1930 годов
42. Даниел Бурстин, Американцы: национальный опыт. Москва 1993 год, стр.495-543
Далее:
часть 2
часть 3
Жуков Алексей Иванович - соучредитель Фонда муниципальных исследований им. Т.М.Говоренковой и А.М.Якшина, член Клуба муниципальных деятелей.
Савин Дмитрий Анатольевич - соучредитель Фонда муниципальных исследований им. Т.М.Говоренковой и А.М.Якшина, Председатель Московской организации общероссийской общественной организации «Российская Христианско-Демократическая перспектива»
Чуев Александр Викторович - Председатель общероссийской общественной организации «Российская Христианско-Демократическая перспектива»
Нужно ли бояться полицейского государства?
Глава 2.
Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Третий и классический этап возникновения полицейского права.
«Научная парадигма напоминает авоську с овощами: отдельные овощи могут «выпирать» наружу, но все они тесно связаны между собой».
Т.М.Говоренкова, лекция в Московской муниципальной школе.
Часть 1.
История полицейского права может послужить иллюстрацией к книге Томаса Куна "Структура научных революций"[1], согласно которой научное знание развивается не непрерывно, а скачкообразно, путем научных революций, так называемой «смены парадигм». Под парадигмой подразумевается некоторая исторически сложившаяся система воззрений, без такой целостной системы любое научное знание будет лишь набором фактов, практических приемов и технологических умений. Понятие «парадигма» охватывает широкий круг явлений: от парадигм, сложившихся в рамках отдельных специальных наук, и сохраняющих свое действие недолгое время, до парадигм, охватывающих широкий круг явлений и существующих столетия. Парадигмы рождаются, развиваются и умирают, сменяясь другими парадигмами.
В предыдущей работе[2] авторы рассказали[3] о последовательной смене парадигм полицейского права: парадигму Древнего Мира сменила парадигма[4] Средних Веков, которую в свою очередь сменила парадигма второго этапа развития полицейского права, парадигма эпохи централизованных абсолютистских государств.
Настоящая работа посвящена парадигме третьего этапа развития полицейского права, который еще не завершился, и парадигма его имеет силу до сих пор, поэтому авторы в дальнейшем будут называть ее современной или классической парадигмой полицейского права[5]. Однако перед тем, как перейти к современной парадигме полицейского права, авторы считают своим долгом сделать несколько общих утверждений.
Во-первых, авторы хотят предупредить от возможных упреков в модернизации древности, в распространении теории Т.Куна на эпохи Древнего Мира и Средних Веков. Конечно, воззрения этих эпох вряд ли можно назвать научными в современном смысле слова, но целостное воззрение на мир и место человека в нем существовало и в эти эпохи, и, как было продемонстрировано в предыдущей работе[6], определяло все стороны жизни человека.
Во-вторых, авторы еще раз подчеркивают, что не собираются вступать в дискуссию о том, представляет ли история человечества строго последовательную смену «общественно-экономических формаций». Авторы посвятили свои работы парадигмам полицейского права, возникшим в странах Средиземноморья и Европы, распространившимся в наше время на многие страны мира. Можно обсуждать, насколько совпадают эти парадигмы с теми, которые сложились в других очагах цивилизации. Однако авторы вовсе не утверждают, что парадигмы полицейского права всех стран должны совпадать с этими исторически существовавшими парадигмами или тем более с современной парадигмой полицейского права, и ответ на этот вопрос выходит далеко за рамки настоящей работы.
И, в-третьих, авторы предостерегают читателей от того, чтобы рассматривать смену парадигм как некий «прогресс» (или «регресс»). «Внесение в исторические понятия таких категорий совершенно запутывает и искажает объективное познание. Легкость этого внесения основана на нелепом предрассудке, от которого надо наконец отказаться раз навсегда,- на вере в «прогресс», на убеждении, что всякое общественное развитие есть тем самым прогресс, переход к объективно-лучшему состоянию. Что есть «прогресс» и что - «регресс», это зависит, прежде всего, от содержания личной веры каждого, от того, в чем он именно усматривает абсолютное добро или зло; и совершенно очевидно, что историческое развитие вообще никогда не может удовлетворить всех, и будучи для одних «прогрессом», для других есть «регресс». С другой стороны, поскольку мы вправе установить объективные и общеобязательные критерии добра или идеала общественной жизни, мы не имеем никакого права утверждать ни что вся всемирная история в целом есть «прогресс», ни что, в частности, новая и новейшая европейская история есть неуклонное и непрерывное приближение к абсолютному добру»[7].
1. Современная парадигма полицейского права.
Третий этап развития полицейского права начинается на рубеже XVIII - XIX веков по Р.Х. и продолжается до наших дней. XIX век стал веком расцвета науки о полиции и полицейской деятельности, а XX век расширил полицейскую деятельность до невиданных до того размеров[8], в первую очередь за счет создания сложных механизмов регулирования экономики и систем массового социального страхования.
Писать о третьем этапе и проще, и сложнее, чем о предыдущих. С одной стороны, мы наблюдаем этот период «изнутри», являясь не только зрителями, но и участниками событий, нам доступен такой объем информации о полицейской деятельности этого этапа, как ни о каком другом. С другой стороны многое, потенциально заложенное в третьем этапе, еще не проявилось в полной мере, не приобрело окончательного облика: «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии»[9]. И большой объем доступной информации может быть не только благом: за деталями часто теряется целое, за деревьями не виден лес. К счастью, в нашем распоряжении есть классические книги по науке о полиции, которые и послужат авторам путеводной нитью в дальнейшем изложении.
Для объяснения сути парадигмы современного этапа полицейского права, то есть лежащей в ее основе центральной идеи не требуется многотомного изложения. В кратком виде идея эта заключена в многократно цитированном авторами определении И.Е.Андреевского: полицейская деятельность есть деятельность граждан, их объединений, местных властей и государства, направленная на создание условий благоустройства, то есть условий безопасности и благосостояния[10]. В определении этом важен как перечень субъектов полицейской деятельности, так и порядок, в котором они перечислены. Члены юридических формул не числа, а их объединение - не арифметическое сложение, поэтому правило «от перемены мест слагаемых сумма не меняется» здесь не применимо[11].
Перечень субъектов полицейской деятельности, приведенный И.Е.Андреевским, указывает на то, что граждане, их объединения и местные власти являются субъектами полицейской деятельности наравне с государством, а порядок перечисления отвечает принципу «субсидиарности»[12]: только если возможностей и сил самих граждан оказывается недостаточно для решения встающих перед ними проблем, на помощь им должны последовательно приходить “вышележащие этажи” общества и государства: сначала структуры гражданского общества[13], затем местные власти (местные публичные союзы), и только затем государство.
Заметим сразу же, что определение И.Е.Андреевского вовсе не предполагает «атомизации» общества, превращения его в простую сумму отдельных индивидуумов, связанных между собой исключительно рыночными отношениями. И граждане, и их союзы, и местные публичные органы, и государство образуют живое единство. Однако главная задача «верхних этажей» заключается не в подмене собой личной инициативы и связанной с нею личной ответственности граждан, а создание максимально благоприятных условий для развития этой инициативы и обеспечения этой ответственности, без этой инициативы и этой ответственности невозможно создание ни условий безопасности, ни условий благосостояния.
«Какая же это наука?» - может спросить читатель, - «Ведь это просто набор общеизвестных банальностей? И для того, чтобы прийти к этим общеизвестным банальностям, надо было написать десятки книг и тысячи статей?»
Во-первых, это далеко не общеизвестные и далеко не банальности. Еще в начале XVIII века господствовали совсем иные взгляды, и в основе парадигмы предыдущего, второго этапа развития полицейского права, эпохи абсолютистского государства, лежали совсем иные принципы. Согласно господствовавшим в это время представлениям единственным источником создания условий безопасности и благосостояния могло быть только централизованное абсолютистское государство, поставившее своей целью взять народ под полную правительственную опеку и доставить ему благополучие, хотя бы он сам к достижению его по своему неразумию и не стремился[14]. «Народу, как больному ребенку, должно указывать, что ему есть и что пить» - рассуждал Фридрих II Прусский, прозванный великим[15]. Ни самостоятельной инициативе граждан и их союзов, ни местным публичным союзам в этой схеме не было места, и если они в какой-то мере сохранялись, то лишь как неизбежное зло, пресечь которое у государства еще не было возможности. Зато уж все возможные меры для того, чтобы максимально ужать эту самостоятельность и граждан, и их союзов, и особенно местных публичных союзов, прилагались в полной мере.
Во-вторых, и некоторые банальности не вредно повторять, чтобы не запамятовать о них. К примеру, таблица умножения, бывшая в свое время научным достижением, в наши дни стала банальностью, украшая последний лист школьных тетрадей. И что же, люди прекратили делать арифметические ошибки? Также и многие из тех, кто на словах горой стоит за права и свободы граждан, развитие третьего сектора и местного самоуправления[16], на деле прилагает все усилия, чтобы максимально ограничить их инициативу. А есть и те, кто с этими «банальностями» просто не согласен, кто выступает за максимальную централизацию всего и вся, вплоть до контроля над сознанием граждан[17], так что к месту повторенная банальность может принести только пользу.
2. Предпосылки и источники современной парадигмы полицейского права.
Современная парадигма полицейского права столь кардинально отличается от парадигмы полицейского права эпохи абсолютистского государства, что отличие это не может вытекать исключительно из внутренних потребностей развития науки полицейского права[18]., Оно является результатом смены общей парадигмы общественных наук, ставшей в свою очередь результатом глубоких перемен, произошедших в Европе на рубеже XVIII-XIX века по Р.Х., являющегося началом «новой истории».
Отечественные учебники истории нового времени начинаются с Английской буржуазной Революции (1642 г. по Р.Х.), однако выбор этой даты является достаточно условным. Почему бы тогда не считать началом новой истории Нидерландскую буржуазную революцию[19], ведь по своим духовным и социально-экономическим предпосылкам она близка к Английской[20]. В то же время большинство английских историков[21] считает концом Средних Веков и началом Нового времени в Англии вовсе не Английскую буржуазную революцию, а завершение войны Алой и Белой Роз и воцарение Генриха VII, первого короля из династии Тюдоров, положившее начало эпохе абсолютизма в Англии[22]. К тому же и Нидерландская, и Английская буржуазные революции были при всем их общественно-историческом значении явлениями все-таки национальными, и не оказали непосредственного влияния на другие народы[23].
Рубеж XVIII-XIX века по Р.Х. ознаменовался явлением такого всемирно-исторического масштаба, как Французская буржуазная революция. И сама революция, оказавшая большое влияние на умонастроения и вызвавшая революционные выступления во многих странах, и последовавшие за ней войны сначала Французской Республики, а затем Французской Империи охватили не только Европу, но и Азию и Америку. и за короткий срок привели к таким переменам, что отрицать наступление «новой истории» было уже невозможно[24].
Именно в это время были сформулированы «новые взгляды», в основе которых лежала вера в разум человека и его способность решить все встающие перед ним проблемы, именно в этот период были подвергнуты самой беспощадной критике все общественные институты, созданные до сих пор человечеством, именно в этот период возникла и первая критика «новых взглядов». Литература, посвященная духовному и социально-экономическому перевороту Нового времени столь обширна, что авторы даже не пытаются дать ссылки и предлагают выбор самим читателям, поэтому ограничатся самым кратким изложением тех перемен в общественных науках, которые нашли отражение в науке полицейского права. Единственное, что хотят сделать авторы - попытаться поколебать уверенность читателей в сложившиеся мифах.
Традиционно считается, что Новое Время - это отрицание Средних Веков. Утверждение это верно только в том смысле, что Средние Века были подвергнуты в Новое время беспощадной критике, однако именно на примере полицейского права видно, что Новое Время вовсе не сменяет собой Средние Века: полицейская парадигма Средних Веков завершается с утверждением полицейской парадигмы эпохи абсолютизма[25], и уж если и причислять эпоху абсолютистского государства к Средним Векам, то только для того, чтобы не причислять ее к Новому Времени. Хотя в эпоху абсолютизма и сохранялись многие сложившиеся в Средние Века общественные институты, (сословные привилегии, дворянское землевладения и.т.д.), их внутреннее содержание изменилось. Средневековые права и свободы, роль сословно-представительных органов и местных корпораций были сведены почти к нулю и сохранялись лишь по традиции и формально.
Также не следует переоценивать и новизну обращения к разуму человека: ведь уже эпоха абсолютизма была рациональна по своим установкам, просто право устраивать жизнь по своему разумению принадлежало не всем людям, а одному абсолютному правителю[27]. В протестантизме тема человеческого разума и право человека действовать в соответствии с требованиями этого разума тоже занимало первое место. Протестантизм не отрицал Бога, но подразумевал право человека в своей вере руководствоваться соображениями исключительно своего разума, а не догматами Церкви[28]. Эту основу протестантизма по достоинству оценили и многие светские владыки: английский король Генрих VIII, инициировавший отделение английской церкви от католической, руководствовался в этом своими политическими интересами и желанием избавиться даже от тех небольших ограничений, которые налагала на него Церковь.
Таковы были социально-экономические предпосылки возникновения новой парадигмы полицейского права. В качестве же научных предпосылок новой парадигмы полицейского права И.Е.Андреевский указывает три источника: новую философию права, рождение политической экономии и рождение социологии.
3. Новая философия права.
В философии права XVIII века[29] большую роль сыграла французская философия эпохи просвещения.
Среди философов права эпохи Просвещения, оказавших влияние на философию права Нового Времени, необходимо в первую очередь упомянуть французского философа Шарля Луи де Монтескьё[30], разработавшего теорию разделения властей[31], которая была положена в основу политических теорий конца XVIII- начала XIX века.
Большое влияние на философию права Нового Времени оказала теория общественного договора Жан Жака Руссо[32], утверждающая, что государство является договорным союзом[33]. Хотя это утверждение и было впоследствии подвергнуто критике, указывавшей на то, что государство является союзом органическим, возникающим на определенной стадии развития общества вне зависимости от воли и желания людей[34], тем не менее практическое значение теории общественного договора для конституционного права и теории народного представительства трудно переоценить.
Однако во второй половине XVIII века лидерство в области и философии вообще, и философии права переходит к классической немецкой философии. Громадная заслуга в развитии философии права Нового Времени принадлежит немецкому философу Иммануилу Канту[35], который в философской форме выразил те изменения в представлении о государстве, которые отвечали потребностям нового общественно-экономического порядка. Согласно Канту, существенные признаки государства, основанного на началах права, составляют: 1) свобода каждого члена государства, как человека; 2) равенство со всеми другими как подданного; 3) самостоятельность, как гражданина. Отсюда вывод, легший в дальнейшем в основание науки полиции: необходимость совершенно равных и одинаковых условий для возможности действовать в государстве сообразно со способностями и знаниями и идти вперед, к усовершенствованию, отсюда и требование отмены всех сословных привилегий и создание народного представительства.
Положения Канта развивались множеством его последователей, проводившими новые начала, поднятые французской революцией, в сознание общества. Но рядом с этим явилась совершенно иная, также критическая теория Иеремии Бентама[36], имевшего в виду подвергнуть критике те начала, которые легли в основу французской декларации прав человека и германской философии о государстве. Согласно Бентаму, существенное положение, которым доложен руководствоваться законодатель, и которое единственно может объяснить все отношения человека в обществе, есть начало пользы или возможно более полное счастье возможно большего числа людей.
Очевидно, что организация государства по Бентаму если и не противоречит организации государства по Канту, то и не совпадает автоматически с нею. И хотя сам Бентам частные, индивидуальные интересы рассматривал как единственно реальные, а общественные интересы сводил к их совокупности. тезис о том, что раскрепощение инициативы человека приведет к максимизации пользы, нуждается в доказательстве. Особенно большую роль сыграли идеи Бентама при оценке деятельности местных сообществ, ведь именно там, в отличие от государства, понятие общей пользы легче сформулировать.
Тем не менее магистральным направлением стало направление философии права, установленное Кантом. Так, Фихте, учение которого о государстве было реакцией на оккупацию Францией Пруссии, на попытки внести французские космополитические начала в жизнь германских государств, Фихте, ставший глашатаем идеи национальных начал в развитии государства, тем не менее соглашается с необходимостью максимального раскрепощения инициативы граждан, их объединений и местных публичных союзов[37]. Однако учение Фихте не сводится к классическому государственному учению либерализма, в нем присутствует и забота о нравственных условиях развития свободы. и постановка вопроса о социальной роли государства, Согласно Фихте, государство только тогда осуществит идею права, когда будет служить своей важнейшей цели, и тем достигнет осуществления образа Божия.
Из немецких философов права необходимо упомянуть также Фридрих Шеллига и Георга Гегеля. Значение того и другого можно поставить рядом с со значением Бентама в том смысле, что их учение представляет собой как бы оппозицию тем основам естественного права, которые развивались в учении Канта и его последователей, и являлись в известной степени отражением начал революции 1789 года.
Шеллинг, мало касавшийся теории государства, поставил однако положение, расходившееся с учением Канта и его последователей относительно общей воли граждан, создающей государство. Шеллингу государство представлялось не простым продуктом человеческой воли, но произведением Божеских и человеческих начал в их целой исторической совокупности. Шеллинг не соглашался с тем, что государство можно рассматривать как средство обеспечения тех или иных человеческих целей[38], наоборот, он учил что государство есть гармония необходимости и свободы, тогда достигающее полного осуществления, когда отдельное, личное, и всеобщее, правительственное, не будут стоять в противоречии и все, что считается необходимым, будет признаваться вместе с тем и свободным.
Наконец, учением Георга Гегеля о государстве как самостоятельном нравственном организме[39], и социально-материалистическим учением Людвига Фейербаха заканчивается классических период немецкой философии[40].
Наконец, необходимо упомянуть и заслуги в развитии философии права народа, вышедшего на историческую арену только в конце XVIII века, и опиравшегося в своих правовых понятиях на англо-саксонскую традицию: народа Соединенных Штатов Америки[41]. Вклад американских юристов в право является скорее практическим, поскольку их работы были сосредоточены в первую очередь на том, чтобы дать ответы на вопросы, которые ставила перед ними жизнь. Однако именно практическая направленность позволила правоведам США внести выдающийся вклад в создание теории федеративного государства именно в то время, когда философия права утверждала, что федеративные государства невозможны.
Собственно говоря, именно необычайно последовательному проведению правительством Британской империи принципов единства и неделимости государственной власти, и обязаны своим рождением США[42]. В Западной Европе современные государства крепли с помощью консолидации сил. В Англии в позднее средневековье такие сильные правители, как Генрих I и Генрих II, создали централизованную администрацию и использовали провинциальных судей для учреждения общего права, в то время как растущий парламент стягивал все вопросы для решения в центре; таким образом, нация росла путем укрепления центростремительных сил. Так и по всей Европе централизация была синонимом возникновения государств.
Новая теория «верховной власти» утверждала, что существенным для самой концепции государства является наличие единой высшей власти, единственно обладающей законодательным правом. Феодализм расцветал на различных теориях разделенной, распределенной и обоюдной власти, но современное государство - Англия или Франция, например, - стало возможным только потому, что народы приняли положение, что в каждом государстве имеется «верховная власть» (высшая власть), единая и неделимая.
Когда в XVII веке Британская империя распространила свою власть за Атлантический океан, возникли новые проблемы. Общины в Америке имели более непредсказуемые и более разнообразные интересы, чем в самых отдаленных британских графствах. Естественно, было разумным, чтобы их правление было скоординировано с правлением остальной Британии, но их отдаленность и нерегулярность сообщения сделали трудным или невозможным осуществление контроля из центра. Даже самые осторожные, гибкие, дальнозоркие представители британской администрации не могли приспособить свои программы к колониальным условиям, если не знали их или если их информация опаздывала в лучшем случае на месяцы. Среди многих условий, которые привели к распылению правительственной власти и ответственности по различным колониальным центрам, ни одно не имело такого большого значения, как отсутствие сообщения. Даже сообщение между тринадцатью отдельными колониями было затруднено, не говоря уже о сообщении с метрополией. Именно из практических потребностей жизни колоний и выросла система практического федерализма,
Колониальные законодатели, управляющие местными и внутренними делами, над которыми далекий Лондон все равно не имел практической власти, были согласны оставить Лондону решение важных проблем имперской политики, торговли и мореплавания, требовавших мощи британского флота. Пожелания колоний сводились к весьма скромным: предоставить местным собраниями и собраниям штатов право самостоятельно принимать решения по местным вопросам, учитывающие местную специфику и потребности. Однако такое пожелание оказалось в прямом противоречии с теорией единой и неделимой верховной власти.
«У верховной власти, - утверждал доктор Сэмюел Джонсон в работе «Налоги без тирании» (1774), - нет градаций». Если верховная власть, по своему определению, неделима, то колониальные законодатели (чтобы они ни делали в действительности) не могли иметь и частицы этой суверенной власти. С точки зрения новых преобладающих направлений европейской политической мысли Америка была не просто анахронизмом; невозможным было само ее существование. Власти Британской Империи проявили столь мало обычной английской практичности и «пошли на принцип», они не видели разумной альтернативы «абсолютной зависимости» и «абсолютной независимости». Эта теоретическая жесткость давно уже создавала им проблемы в Ирландии и теперь создала проблемы в Америке. Если парламент, говорили они, может вообще быть законодателем для колоний, его власть должна быть неограниченной.
Американские колонисты ничего не могли противопоставить этим теоретическим аргументам, но твердо знали, что практические потребности организации жизни в колониях требуют «поступиться принципами», опирающимися на теорию, но не отражающими реальной жизни с ее проблемами. Итогом стал вооруженный конфликт и провозглашение независимости колоний.
Сохранение обретенной независимости требовало объединения сил всех колоний, создание единого государства, но на этом пути встало то же препятствие, что и в отношениях с бывшей метрополией: ведь единственной правовой теорией оставалась теория единой и неделимой верховной власти. А колонии, только что избавившись от плотной опеки правительства в Лондоне, вовсе не готовы были отказаться от своей самостоятельности в пользу нового центра: ведь каждая из тринадцати колоний была фактически самостоятельным государством, причем отличающимся от других.
Выход был найден путем применения при создании США идей, заимствованных из международного права. Отношения между суверенными государствами традиционно определялись договорами, которые, как предполагалось, поддерживались только доброй волей сторон. Нормы, определявшие эти договоры, основывались на привычной системе неписаного права, иногда называемого «естественным правом, или правом наций», согласно которому ни одно из государств не признаёт превосходство или диктат другого, но целиком зависит от норм естественного права либо от взаимных договоров, союзов и соглашений между сообществами. Так новое государство было образовано именно как союз государств, что позволило и создать центральные органы власти, и сохранить самые широки права отдельных штатов.
Несмотря на все проблемы, новые федеративное государство оказалось жизнеспособным, а идеи федерализма, выдвинутые поначалу людьми практической жизни, далекими от теоретических изысков, сыграли большую роль в развитии новой философии права.
Примечания:
1 . Кун Томас "Структура научных революций", Москва, 1975 год
2. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
3. Естественно, в самых общих чертах
4. Вопрос о том, можно ли в рамках столь продолжительных эпох говорить об одной парадигме, или следует рассматривать их как смену нескольких парадигм, выходит за рамки настоящей работы.
5. Авторы не согласны с распространившимися уже в конце XIX века, а тем более в XX веке утверждениями, что третий этап развития полицейского права завершился, и дадут далее критическую оценку этим утверждениям.
6. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
7. С.Л.Франк, «Из размышлений о русской революции», журнал «Русская мысль» (Прага - Берлин), 1923, кн. VI-VIII.
8. несмотря на то, что уже в XIX веке сами термины «полиция» и «полицейская деятельность» стали выходить из употребления
9. С.Есенин, «Письмо к женщине»
0. Андреевский И.Е. Полицейское право, т.1-2 СПб, 1874-1876
1. «Кадий в это время мысленно подбирал слова, которые бы могли наилучшим образом свидетельствовать о полной законности сделки, выражая примерное равенство вкладов с обеих сторон.
Доходное озеро и принадлежащие к нему сад и дом, -сказал он многозначительным, каким-то вещим голосом и поднял палец. - Очень хорошо, запишем! - Он подал повелительный знак писцу. - Запишем в таком порядке: дом, сад и принадлежащий к ним водоем. Ибо кто может сказать, что озеро - это не водоем? С другой стороны: если упомянутые дом и сад принадлежат к озеру или, иначе говоря, - к водоему, ясно, что и водоем в обратном порядке принадлежит к дому и саду. Пиши, как я сказал: дом, сад и принадлежащий к ним водоем!
По ловкости это был удивительный ход, сразу решивший половину дела: простой перестановкой слов озеро волшебно превратилось в какой-то захудалый водоем, находящийся в некоем саду, перед неким домом. В общей стоимости такой усадьбы главная доля падала, конечно, на дом, затем - на сад, а водоем только упоминался, - так, для порядка, ибо сам по себе даже не заслуживал отдельной оценки». Л.Соловьев, «Очарованный принц».
2. Субсидиарность (от лат. subsidiarius - вспомогательный) - организационный и правовой принцип, согласно которому задачи должны решаться на самом низком, малом или удалённом от центра уровне, на котором их решение возможно и эффективно. К областям применения данного принципа относятся теория государства и права, политология, менеджмент, кибернетика, информатика. Идея субсидиарности родственна децентрализации. Этот принцип стал частью европейского права как один из основных механизмов сдерживания централизации.
3. В терминах современного отечественного права общественные объединения
4. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
5. Андреевский И.Е. Полицейское право, т.1-2 СПб, 1874-1876, стр.50-51
6. Не только в России, но и в других странах
7. В качестве примера приведем культовый фильм «Матрица», описывающий порядок, который некоторым идеологам кажется идеальным.
8. Еще раз подчеркнем, что полицейское право является прикладной наукой. Безусловно, и в прикладных науках существуют внутренние предпосылки смены их парадигм (см. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Жилищный вопрос и логика его решения. Эпизод XI. Инженерный подход к решению городских проблем», Муниципальная власть, №1, 2008 год, Москва, стр.84-101), однако смена парадигм прикладных наук по большей части обусловлена все-таки не внутренними предпосылками, а изменением внешней, мотивирующей их среды.
9. апрель 1572 - январь 1648 г. по Р.Х.
20. И та, и другая неразрывно связаны с духом протестантизма и не могут быть поняты вне его рамок.
2 . Уинстон Черчилль, История Британии
22. Еще раз напомним, что хотя в Англии абсолютизм не принял таких крайних форм, как в континентальной Европе, Англии также прошла в своем развитии этот период.
23. Упадок Испанской империи был порожден внутренними проблемами, Нидерландская буржуазная революция была симптомом этого упадка, но не его главной причиной.
24. Авторы опять же предостерегают от однозначных оценок как Французской буржуазной революции, так и последовавших за ней перемен, имея здесь в виду лишь масштаб событий.
25. Т.М.Говоренкова, А.И.Жуков, Д.А.Савин, А.В.Чуев «Нужно ли бояться полицейского государства? Часть 1. Полицейское право: наука о благоустройстве государства и общества. Первый и второй этапы возникновения полицейского права», журнал Муниципальная власть
26. Именно в сохранении в Англии прав и свобод, являющихся «пережитками родового и феодального периода, в непрерывности развития общественных институтов Англии большинство историков видит причину быстрого развития страны в новое время.
27. В Средние Века монарх был ограничен не только сословно-представительными органами, но и Божьими заповедями, толкование которых принадлежало не самому монарху, а Церкви
28. Конечно, первоначально протестантские церкви обладали жесткой организацией и строгой догматикой, однако потенциально с самого начала протестантизм вследствие свей установки на разум человека содержал предпосылки для дальнейших разделений, которые вряд ли можно назвать расколками.
29. Как и в философии вообще
30. Charles-Louis de Seconda, Baron de La Brède e de Montesquieu; 18 января 1689- 10 февраля 1755
31. Свое внимание Монтескье сосредоточил на разделении власти «по вертикали»» - то есть на власть исполнительную, законодательную и судебную, но имплицитно она содержала в себе предпосылки и разделения властей «по горизонтали». Однако хотя разработка теория разделения властей связана с именем Монтескьё, первым ее предложил английский философ Джон Локк (англ. John Locke) 29 августа 1632, Рингтон, Сомэрсет, Англия - 28 октября 1704, Эссекс, Англия.
32. Jean-Jacques Rousseau; 28 июня 1712, Женева - 2 июля 1778
33. Впрочем и у Жан-Жака Руссо есть английский предшественник - Томас Гоббс (англ. Thomas Hobbes) 5 апреля 1588, Малмсбери - 4 декабря 1679, высказавший идею общественного договора в знаменитом «Левиафане»
34. В том числе иногда и путем общественного договора, как Афинская республика или Спарта, где законодатель Ликург, вынудив граждан поклясться, что они будут подчиняться выработанным им законам, покончил с собой, чтобы сограждане не могли потребовать у него отметить эту клятву.
35. Immanuel Kant, 22 апреля 1724, Кёнигсберг, Пруссия - 12 февраля 1804, там же
36. Jeremy Bentham; 1748-1832 - английский философ
37. Именно благодаря развитию этой инициативы сложилось антифранцузское национально-освободительное движение в Пруссии, включавшее граждан,гражданские объединения, патриотические настроенных военных и местные самоуправления, ставшие центрами кристаллизации патриотического сопротивления.
38. То есть поставил вопрос об иррациональной стороне государства, который сыграл столь важную роль в философии права XX века
39. Георг Вильгельм Фридрих Гегель, «Основания философии права»
40. Ф.Энгельс, «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии»
41. Или Северо-Американских соединенных штатов (САСШ) - как именовалось это государство в России до 1930 годов
42. Даниел Бурстин, Американцы: национальный опыт. Москва 1993 год, стр.495-543
Далее:
часть 2
часть 3