Боже, царя храни!
Воспоминания: от крепостного права до большевиков
Мемуары отца генерала Врангеля, барона Николая Егоровича Врангеля, охватывают пожалуй самый важный и спорный период истории 300-летнего царствования династии Романовых - период с отмены крепостного права и до 1917 года
Мемуары Николая Врангеля, отца того самого, интересны они тем, что автор не только не имел никакого отношения к большевикам, но и сам от них пострадал, потерял все имущество, вынужден был бежать из Питера и мемуары писал уже в эмиграции.
Начинает автор со своего детства. Отец его вел себя как монарх, даже члены семьи имели к нему ограниченный доступ. Однажды к нему прорвалась старшая дочь - просить за лакея, чтоб его женили не на той девке, какую наметил барин, а на другой, по выбору самого лакея (мнение тех девок, похоже, никто и не спрашивал). А в другой раз отец подарил одну из служанок жившей в другом месте родственнице - но оставил при себе сына той служанки, который в 10 лет уже был "казачком" (т.е. мальчиком на побегушках в господском доме). Родственница просила вернуть подарок либо отдать ей и мальчика, т. к. мать тоскует по сыну. Оба раза барин согласился, но очень удивлялся, что у крепостных могут быть какие-то там чувства.
Он же, пожилой уже человек, "обрюхатил" юную служанку, та при родах умерла, младенца же сдали в детдом. А когда сын Коля (будущий автор мемуаров) осмелился напомнить отцу об этом, то получил по морде.
Прежний дворецкий состарился, и барин купил нового, но счел, что тот слишком худ, не имеет "представительного" вида - и его стали отпаивать молоком, как откармливают скот на продажу... Через много лет, когда крепостного права давно уже не было, тот же барин палкой избил подрядчика, якобы плохо построившего дорогу, при этом издевательски сообщил избитому, что тот может подать на него в суд (что-то мне это напоминает).
При этом отец его считался хорошим барином, при котором крепостные жили неплохо. Да и сам Врангель пишет, что в основном жизнь крепостных была не такой уж ужасной. Тетка его, например, считала ниже своего достоинства смотреть на часы - и чтоб узнать время, звала горничную. Но это, понятно, мелочь. У одного их соседа в саду стояли статуи, а после его смерти там остались одни лишь подставки. Статуи теперь "...работали в полях. Статуями прежде служили голые живые люди, мужчины и женщины, покрашенные в белую краску. Они, когда граф гулял в саду, часами должны были стоять в своих позах, и горе той или тому, кто пошевелится. Однажды он проходил мимо Венеры и Геркулеса, обе статуи соскочили со своих пьедесталов, Венера бросила ему соль в глаза, а Геркулес своею дубиною раскроил ему череп. Обеих статуй судили и приговорили к кнуту. Венера от казни умерла, Геркулес ее выдержал и был сослан в каторгу."
У другого помещика "...люди ходят точно балетчики, все на цыпочках. Оказалось, что Ранцев, у которого уже много крестьян было в бегах, для предосторожности приказал всем дворовым каленым железом обжечь пятки и в рану положить конский волос. Ранцев был взят в опеку" (но, замечу, не бит кнутом и не отправлен на каторгу).
При этом барским детям читали "Хижину дяди Тома", а когда те сказали, что и в России людей тоже продают и бьют, как в Америке, причем русских, а не негров - то были за это обруганы и наказаны.
И еще: когда крепостное право отменили, то многие помещики дворовых стариков и старух, всю свою жизнь им прослуживших, просто выгнали вон.
...“сдача” в солдаты, то, что потом называлось набором. Тогда солдат служил двадцать пять лет, уходил из деревни почти юношей и возвращался дряхлым стариком. Служба была не службою, а хуже всякой каторги; от солдат требовали больше, чем нормальный человек может дать. “Забей трех, но поставь одного настоящего солдата” - таков был руководящий принцип начальства. И народ на отдачу в солдаты смотрел с ужасом, видел в назначенном в рекруты приговоренного к смерти и провожал его, как покойника. Выбор, кому идти, у большинства помещиков, я говорю о хороших, был предоставлен самому сельскому обществу. Но все-таки список представлялся барину и нередко им изменялся. Хороший исправный элемент заменялся лодырями или просто неугодными ему лицами, и поэтому до последней минуты никто не знал, кто будет “забрит”.
Но вот настал роковой день... Опасаясь, что несчастный наложит на себя руки или сбежит, его связывают, забивают в колодки, сажают под караул... Но самые тяжелые сцены происходят при отправке. Стоят телеги, окруженные караульными мужиками с дубинами в руках, которым приказано сопровождать рекрутов до места сдачи. Забитых в колодках людей ведут под руки; они с трудом передвигают ногами, упираются, пытаются вырваться, - но их тащат силою к телегам и укладывают, как связанных телят. Бабы голосят и навзрыд плачут, дети им вторят."
Однажды я спросил генерал-адъютанта Чихачева, бывшего морского министра, правда ли, что все современники боготворили Государя.
- Еще бы! Меня даже за это раз высекли и пребольно... Мне было всего четыре года, когда меня, как круглого сироту, поместили в малолетнее сиротское отделение... Там... были дамы-воспитательницы. Раз моя меня спросила - люблю ли я Государя. О Государе я первый раз слышал и ответил, что не знаю.
- И помогло? Полюбили?
- То есть во как! Прямо - стал боготворить."
Эх, ять, какую страну потеряли!..
ОТСЮДА