(no subject)
Я уверена, что каждому в этом сообществе известен легендарный колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес. Его бессмертные произведения вошли в фонд мировой литературы и получили всеобщее признание.
Сама я являюсь поклонницей Маркеса с того самого момента, когда впервые (еще в школе) взяла в руки его книгу "Сто лет одиночества" (да-да, я не была оригинальна). По мере того, как я все ближе знакомилась с творчеством Маркеса, мне стало интересно, какие же писатели повлияли на него, что помогло сформировать его такой уникальный стиль. Ведь не секрет, что все прочитанное оставляет хотя бы небольшой след в сознании мыслящего человека.
Почитав различные интервью Габриэля Гарсии Маркеса, я сделала небольшую подборку его литературных предпочтений.
«Если говорить об учителях в литературе, то тут я могу назвать четыре имени. Вообще литературное влияние - крайне занимательная вещь. Она давно интересует меня. Когда я был совсем еще юным, мне попал в руки сборник рассказов Кафки «Метаморфозы». Я пережил настоящий шок, читая эту книгу. Помню, я подумал: «Вот оно! Если это и есть литература, значит стоит писать». Кафка показал мне, что то, что я считал запрещенным, недопустимым в литературе, на самом деле можно и нужно делать. Я взял бумагу, ручку и сел писать. Под влиянием Кафки родились мои первые рассказы. Сейчас их постоянно включают в антологии моих произведений. Я не одобряю этого, поскольку мои первые литературные опусы излишне интеллектуализированы и не имеют ничего общего ни с моей жизнью, ни с реальностью в целом. Это было не то, что я хотел сказать людям.
Многому научил меня и Уильям Фолкнер. Точнее, он подтвердил мои собственные умозаключения. Описываемый им мир невероятно похож на тот, о котором хотел написать я. Фолкнер рассказывал о жизни на Юге США. Эти места имеют много общего с поселком Аракатака на Карибском побережье Колумбии, где я появился на свет. Пастбища, пальмы, крытые цинком крыши домов, железнодорожные вагоны - все это есть и на юге Штатов, и в моих родных краях. Дело в том, что Аракатаку построила знаменитая «Юнайтед фрут компани», и она принесла с собой американский быт, образ жизни, саму атмосферу южных штатов, которые, кстати, долгое время были латинскими - они принадлежали Мексике, пока во второй половине ХХ века их не отхапали гринго. Так что Фолкнер с его Йокнапатофом, несмотря на пропасть между латиноамериканским и североамериканским миростроем и мировосприятием, тоже часть моего микрокосма.
Было еще одно, я бы сказал странное влияние - со стороны Вирджинии Вульф. Ее проза отличается фантастическим , невероятно острым ощущением мира и всех вещей, наполняющих его. И главное, поразительным ощущением времени. Она запечатлела самые что ни на есть конкретные, реальные секунды, минуты, часы, дни, но вместе с тем сохранила слепок целой вечности. Ее книги помогли мне писать.
И есть еще одно имя, которое я не могу не назвать. Это никарагуанский поэт Рубен Дарио. В его стихах - неповторимый, магический мир Карибской Америки. Я играл поэзией Дарио и стихами многих карибских народов в «Осени патриарха» - главной книге моей жизни. На мой взгляд, Дарио - самый типичный поэт для эпохи великих феодальных диктаторов. Он был незаменим для меня при написании книги о Патриархе, на протяжении всего романа я обыгрывал удивительный язык его стихотворных творений. Без него не было бы романа.»
"С Борхесом у меня происходит вот что: он один из авторов, которых я больше всего читаю и больше всего читал и который, пожалуй, меньше всего мне нравится. Борхеса я читаю из-за его необыкновенного словесного мастерства: он учит писать, то есть учит оттачивать свой инструмент для того, чтобы сказать нечто. С этой точки зрения мои слова - это высокая оценка. Я думаю, что Борхес работает на основе умозрительных реальностей, это чистый эскейпизм; иное дело - Кортасар."
Интервью. Габриэль Гарсиа Маркес, Марио Варгас Льоса
"Своим формированием я, по существу, обязан именно ей. Я начал интересоваться литературой благодаря поэзии. И скажу тебе больше, благодаря плохой поэзии, ибо невозможно подняться к хорошей иначе, как через плохую. Ты не сможешь подойти к Рембо, Валери иначе, как через Нуньеса де Арсе и через всю слезливую поэзию, которая нравится человеку в студенческие годы, когда он влюблен. Вот западня, ловушка, навсегда приковывающая тебя к литературе. Поэтому я большой поклонник плохой поэзии. И поэтому в испанской литературе я больше всего люблю не роман, а поэзию. Более того, я думаю, что еще не бывало такого чествования Рубена Дарио, какое есть в "Осени патриарха". В этой книге встречаются целые стихотворные строки из Рубена. Книга написана в стиле Рубена Дарио. Она полна перемигиваний со знатоками Рубена Дарио - ведь я старался разобраться в том, кто был великим поэтом в эпоху великих диктаторов, и оказалось, что это Рубен Дарио."
Беседа Гарсиа Маркеса с кубинским журналистом Мануэлем Перейрой опубликована в журнале "Боэмия" 2 февраля 1979 г. (Гавана).
Полную подборку книжных предпочтений Маркеса можно прочитать здесь.