К вопросу о депортации корейцев в 1937 году
Любопытные факты об отношении к доносам в НКВД, в Гестапо оккупированной Франции, в испанской инквизиции и путинской России
Часть 1
(Ситуация на Дальнем Востоке перед депортацией корейцев)
Оригинал взят у makkawity в В пандан Ким ЕнТхэку. Шелике, тут часть ответов на твои вопросы.
http://rusplt.ru/society/primorie-11833.html
...После разгрома России японцы полностью подчинили себя Корею. Все это вызвало массовый поток корейских беженцев и переселенцев в русское Приморье. Сюда же отступили воевавшие против японцев корейские партизаны - русские власти их негласно поддерживали, но в итоге заселенные корейцами районы к югу от Владивостока контролировались не русской администрацией, а корейскими старейшинами и полевыми командирами с сомнительными связями в уже японской Корее.
***
Китайский квартал во Владивостоке именовался «Миллионка», а корейский квартал незатейливо - «Корейка». Вот что писал о «Корейке» начала ХХ века очевидец: «Внешний вид этого квартала ужасен - узкие, грязные улицы, преобладают маленькие дома корейского типа, построенные внутри дворов с глинобитными стенами. Кое-где попадаются дома русского типа, принадлежащие более зажиточным корейцам. Санитарное состояние слободки так же ужасно, как и китайской части города».
***
Если японцы селились только в крупных городах, а китайцы были рассеяны небольшими группками по всему Приморью, то корейцы компактно заселяли целые сельские районы на границе с Кореей. К тому же с 1911 года все корейцы по договору считались подданными Японской империи и наличие десятков тысяч «японских подданных» напрягало и русско-украинских переселенцев, и власти Российской империи. Первые конфликтовали с корейскими селами из-за земельных угодий, а вторые опасались политических последствий.
Еще в 1908 году Приамурский генерал-губернатор Павел Унтербергер первым предложил министру внутренних дел Российской империи подумать о высылке корейцев из Приморья в другие районы страны. Этот прибалтийский немец и атаман Уссурийского казачьего войска докладывал в Петербург: «Рассчитывать, что корейцы, даже перешедшие в наше подданство и принявшие православие, будут ассимилироваться с русским населением, нет никакого основания, так как опыт показал, что проживающие в Южно-Уссурийском крае уже 40 с лишним лет корейцы сохранили свою национальность в полной мере и остаются во всех отношениях чуждым нам народом. Нельзя также надеяться на лояльность этого элемента в случае войны с Японией или Китаем; напротив того, они тогда представят из себя чрезвычайно благоприятную почву для широкой организации врагами шпионства.
Следует здесь заметить, что вселение к нам корейцев является весьма выгодным для японцев, которые поэтому и поощряют это движение. В Корее, например, образовалось утвержденное японским правительством общество, имеющее целью содействовать переселению корейцев в Южно-Уссурийский край».
Действительно, японцы активно содействовали переселению корейцев на русские территории - это снижало социальное давление в оккупированной ими Корее и создавало удобные рычаги влияния на ситуацию в Приморье. Известный российский этнограф начала XX векаВладимир Арсеньев так описал эту ситуацию: «Японцы стремятся объяпонить Корею и обкореить Южно-Уссурийский край». В первой четверти XX века доля корейцев в населении Приморья росла быстрее, чем остальных этнических групп: если по земской статистике в 1914 году их было около 15%, то к 1926 году уже свыше 25%. При этом речь идет только об учтенных корейцах, реальная их доля была еще выше.
***
В конце гражданской войны многие корейцы активно поддержали большевиков, и на Дальнем Востоке появились крупные отряды корейских коммунистов. «Красных корейцев» привлекала не только интернационалистическая риторика - ярко выраженная антияпонская направленность дальневосточных большевиков была им еще ближе.
Однако это не только укрепляло советское влияние в среде корейской диаспоры Приморья, но и создавало новые очаги напряжения. Среди атаманов и полевых командиров «красных корейцев» тут же началась борьба за власть, порой доходившая до открытых столкновений.
Так, 28 июня 1921 года в районе поселка Свободный произошел настоящий бой между конкурирующими полками красных корейцев, счет убитым шел на сотни (от Маккавити - все же там ситуация была немного иной, см.тэг книга) . Всего же вооруженные корейские отряды в Приморье тогда насчитывали 30 тысяч штыков. После завершения гражданской войны из них сформировали два корейских полка РККА.
Еще в 1919 году японцы жестоко подавили в Корее массовые восстания против их власти. И за несколько последующих лет на территорию русского Приморья в уже имевшиеся корейские села бежало свыше 100 тысяч новых корейских переселенцев. В итоге первая советская перепись населения 1926 года показала168 тысяч корейцев на русском Дальнем Востоке, свыше четверти населения Приморья. В южном Приморье корейцы составили 60% населения, а в Посьетском районе, на стыке границ Китая, Кореи и России корейцев насчитывалось 89% от числа жителей.
***
В отличие от царской власти большевики пытались вести активную социальную и просветительскую работу внутри корейских и китайских диаспор Приморья. Прежде всего была уничтожена дискриминация по национальному признаку в сфере трудовых прав. В корейских селах организовывались школы с преподаванием на национальном языке, издавались газеты и журналы на корейском и китайском. Во Владивостоке были открыты корейский институт и «Ленинская школа» для китайцев, корейский и китайский театры.
Однако все это не решало комплекс проблем, связанных с наличием в регионе двух пугающе огромных иностранных диаспор. Неудивительно, что при всем интернационализме большевиков первые мысли о массовом выселение из края корейцев и китайцев были озвучены еще в феврале 1923 года на заседании Дальневосточного бюро ЦК РКП(б).
Поводом стало появление доказательств, что японские власти Кореи, пользуясь отсутствием надлежащей охраны границы, через своих агентов активно влияли на проведение выборов в сельсоветы корейских районов Приморья.
Конечно, в 20-е годы такие радикальные меры не стали реальностью. Однако все первое десятилетие советской власти на Дальнем Востоке вопрос о диаспорах поднимался регулярно. Так, осенью 1925 года Президиум Приморского губисполкома почти с паникой констатировал, что «массовый переход госграницы корейцами принял угрожающие размеры». А в январе 1926 года приморские власти поддержал Народный комиссариат иностранных дел СССР, потребовав «принять все доступные меры для прекращения притока китайцев и корейцев на советскую территорию».
***
Китайские купцы, собственники всей недвижимости на «Миллионке», покинули СССР еще в 20-е годы, но через своих доверенных лиц контролировали квартал все эти годы. Это был изолированный и недоступный местной милиции иностранный анклав.
Так, в январе-марте 1936 года Особый отдел Тихоокеанского флота обезвредил группу китайцев (12 человек), которые по заданию японской разведки собирали информацию об оборонительных сооружениях и военной инфраструктуре Приморья. От них были получены сведения о деятельности в области на протяжении ряда лет около сотни японских агентов, которые широко пользовались поддельными документами и справками, легко приобретаемыми в китайском квартале на «Миллионке».
Ликвидация «Миллионки» проводилась почти как войсковая операция. Когда в мае 1936 года органы НКВД оцепили первые шесть домов «китайского квартала», выяснилось, что по прописке там проживало 1408 человек, из них 1165 китайцев, 223 русских (в основном женщины, сожительствовавшие с китайцами), 20 корейцев. Но сверх этого нелегально обитало еще около трех тысяч человек. Здесь было ликвидировано 96 «притонов» - подпольных курилен опиума, складов оружия, контрабанды и краденного. По итогам зачистки китайского квартала Владивостока к концу 1936 года было арестовано 807 китайцев, а 4202 выслано в Китай. Ликвидация «Миллионки» вызвала бурные возмущения местных китайцев, посольство Китая даже направило две ноты протеста. В официальном ответе дипломатов СССР китайскому правительству объяснялось, что главными причинами выселения было не негативное отношение к китайцам, а «критическое состояние зданий и криминальная обстановка».
***
Оперативные сводки тех лет пестрят сообщениями о разоблаченных агентах японской разведки корейской и китайской национальности. Но главное, что они не являются плодом шпиономании 30-х годов, а во многом подтверждаются современными исследованиями в японских архивах. Спецслужбы Японии тогда не стеснялись ни в методах, ни в средствах шпионажа.
В августе 1934 года офицеры японской разведки создали нелегальное «Общество Единой Азии» с подпольными филиалами во Владивостоке, Хабаровске и других крупных городах русского Дальнего Востока. В 1936 году в японской Маньчжурии заработала школа по обучению корейцев шпионажу и подрывной работе на территории Приморья.
Любопытно, что главной целью «школы» была подготовка в Посьетском районе (расположенном к югу от Владивостока и населенном преимущественно переселенцами из Кореи) восстания корейцев под лозунгом борьбы за автономию и присоединение к японской Корее. (От Макавити - это еще автор не в курсе про "Вновь возрождающийся Восток")
***
Первыми под пресс подготовки к возможной войне с Японией попали корейцы из приграничных сел. 21 августа 1937 года в Кремле приняли постановления «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года, цель акции в постановлении объяснялась так: «пресечение проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край».
Это постановление Кремля появилось на основе предложений штабов Дальневосточной армии и Тихоокеанского флота, где указывалось, что «оперативная обстановка в регионе схожа с периодом Русско-японской войны 1904-1905 годов, когда на территории Приморской области действовало свыше двух тысяч японских агентов из числа корейцев, которые нанесли серьезный ущерб обороноспособности Владивостока».
Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей - свыше 60 тысяч человек. При этом всем выселяемым выплачивали денежную компенсацию за оставляемое имущество и даже урожай на полях, а в пути к новому месту жительства выплачивали «суточные», как в обычной командировке. В постановлении правительства СССР властям Приморье предписывалось не препятствовать, если переселяемые вместо Казахстана захотят уехать в Корею или Китай.
К 1 октября 1937 года из Приморья на запад ушло 55 эшелонов, которые увезли в Казахстан 15 тысяч 620 корейских семей - 75 тысяч 294 человека. Были выселены все корейцы, жившие от Владивостока до Хабаровска в районах, примыкавших к границе. Но на гребне военной и шпионской истерии 1937 года этого уже показалось недостаточным. В сентябре того года нарком НКВД Ежов докладывал Сталину: «На Дальнем Востоке остается еще до 2530 тысяч корейцев, живущих в тыловых районах. Оставление в этой части корейцев на сегодня является явно нецелесообразным и опасным. Расположенные вблизи и вокруг морских баз эти корейцы, несомненно, являются кадрами японского шпионажа».
Показательно, что всесильный в те дни нарком НКВД ошибся в оценке количества корейцев. После первого этапа депортации в Дальневосточном крае оставалось еще примерно 100 тысяч корейцев - то есть на тот момент минимум десятки тысяч переселенцев из Кореи были не учтены и проживали в СССР целыми селами нелегально.
По предложению Ежова правительство СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) принимают решение выселить с Дальнего Востока всех корейцев поголовно в течение одного месяца. Вся операция закончилась 25 октября 1937 года, к этому времени было выселено 36 тысяч 442 корейских семьи - 171 тысяча 781 человек. Как подсчитали в НКВД, на Дальнем Востоке оставалось всего 700 корейцев в отдаленных районах Камчатки и в рабочих командировках на рыболовецких кораблях. Их намечалось вывезти специальным эшелоном в ноябре 1937 года.
95 тысяч 256 депортированных выселили в Казахстан, остальных 76 тысячи 525 человек - в Узбекистан. 500 семейств корейских рыбаков из Владивостока переселили в район Астрахани. В отличие от депортаций времен Великой Отечественной войны это первое массовое насильственное переселение проводилось с компенсацией всех материальных потерь - депортируемым выплачивали деньги за оставляемые дома и имущество, предоставляли субсидии на строительство и обустройство в районах нового проживания.
Однако переселение в течение двух месяцев 170 тысяч человек почти на пять тысяч километров, естественно, породило массу сложностей и трагедий. Так, один из поездов, следовавший с корейскими переселенцами в Казахстан, 12 сентября 1937 года потерпел крушение в Хабаровском крае, погиб 21 человек, полсотни было ранено. Но все это в Кремле, да и в обществе образца 1937 года, рассматривалось как неизбежные издержки предвоенного времени.
Часть 2
(из каментов к Части 1)
wim_winter
Очень показательный момент:
Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года,...
Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей - свыше 60 тысяч человек
Но уже к 1 октября 1937 года:
увезли ... 15 тысяч 620 корейских семей
Вообще, мне не совсем понятна... модальность, что ли, таких материалов. Во всех пытаются доказать, что у переселения были рациональные причины. Конечно были! Рациональные причины были и есть у всех действий власти, где бы она не была и что бы она не делала. У турок в начале прошлого века, у Гитлера, у Сталина, у Мао, у Пол Пота, у Горбачева, у Буша и т.п.
Их надо просто раскрывать в таком, примерно, ключе:
- такие-то причины
- такие-то цели, вытекающие из причин
- такие-то мероприятия, вытекающие из целей
- такое-то течение мероприятий
- такие-то последствия - кратко, средне и долгосрочные.
Все. Оправдывать (или осуждать) тут незачем. Незачем историку вступать в дискуссию с пропагандистом, на какой бы стороне он не выступал. Это не история будет, а дюковщина. Наукообразная пропаганда. Кому это нужно?
Это не отменяет, конечно, этические оценки. В данном случае - негативные, так как явно старались сделать как можно быстрее, делали все осенью - то есть народ прибыл на место и должен был еще год там до нового урожая жить; о том, что на месте ничего не готово и людей зачастую в едва ли не голую степь везут - известно или легко обнаруживаемо; о том, что при перемещении таких масс могут быть и болезни и пр. - понятно, но кто об этом подумал.
Но в долгосрочной перспективе все более менее устаканилось - корейцы злобы не затаили, не чечены чай, конфуцианцы; образовалась фактически новая культура; какую-то роль в борьбе с японцами это сыграло; ну и национальный баланс на ДВ сдвинули в нужную сторону.
furyz
переселение корейцев тогда способствует построению связей среднеазиатских республик с Южной Кореей сегодня, кто бы стал строить автозаводы в Узбекистане, не будь там корейцев например?
wim_winter
Я не ставил целью перечислить все последствия :)
Часть 3
(или что делали Гестапо во Франции, СК России и НКВД в ответ на поток доносов)
Оригинал взят у makkawity в Двойной тэг не случаен. Уж слишком хорош печальный пример.
Рассуждение историографа о том, как именно копающие друг другу ямы попали в общую могилу
Автору хочется отметить очень важную вещь, связанную с особенностями функционирования административной системы, в том числе - ее судебно-следственного блока.
Дело в том, что ее штат (или аппарат) обычно рассчитан на строго определенный уровень информационного потока. Иными словами, когда дел/доносов/сигналов мало, есть время на то, чтобы вдумчиво его расследовать и досконально разобраться в ситуации. Однако когда система начинает сталкиваться с определенной перегрузкой и на расследование по стандартам уже не хватает времени, возникает три варианта реакции системы.
К первому будто бы прибегло Гестапо во Франции, когда в ответ на практически парализовавший деятельность следственных органов поток доносов французов друг на друга, немцы объявили, что не будут принимать доносы к сведению, отлавливая только тех, кого вычислят сами .
Второй вариант наблюдается в нашей стране сейчас, - судебно-следственные органы игнорируют большинство дел, серьезно вкладываясь только или тогда, когда дело находится на серьезном контроле сверху, или при дополнительном материальном стимулировании их потерпевшей стороной, или - в так называемые «резонансные» дела, получившие широкую общественную огласку и затрагивающие определенные мифы или фетиши общественного сознания .
Однако есть и третий вариант, когда информационная перегрузка в сочетании с психологической усталостью (а в случае с корейцами - еще и слабым знанием внутренней кухни) приводит к реакции типа «Да все они виновны, а поскольку нет времени вникать во все серьезно, будем карать по упрощенной процедуре». В нашем печальном случае это и произошло. К тому же, в условиях политической обстановки в Советском Союзе в 1937 г. проигнорировать поступивший сигнал» означало риск быть расцененным как пособник того, на кого поступил сигнал.
Нам очень сложно понять этот момент, но попробуем провести мысленный эксперимент и поставить себя на место работника центрального аппарата НКВД или ГПУ образца 1937 г.: Дано:
1. Опасность конфликта с Японией видна и видна хорошо. Нет оснований сомневаться в агрессивности Японии и в том, что самураи готовы идти на любые средства, в том числе шпионаж и диверсии…
2. В приграничных районах Дальнего Востока существуют анклавы корейцев, значительная часть которых имеет гражданство Японии. Обитатели этих анклавов очень мало контактируют с русским населением, выстроили свою автономную структуру, так что мы очень мало знаем о том, что там происходит внутри. По сути, информация поступает только от самих обитателей анклавов. Возможности ее перепроверить - фактически нет.
3. Понятно, что такая территория очень удобна для предполагаемого японского шпиона с точки зрения натурализации. При этом мы знаем, что шпионы (настоящие, японские) действительно туда засылаются и их периодически ловят. Число таких шпионов довольно велико.
4. Поток информации из анклавов при этом идет - представители разных фракций корейского землячества засыпают Москву доносами, в которых обвиняют друг друга шпионаже в пользу Японии и иных смертных грехах. При этом поток доносов таков, что разобраться в том, какие из них правдивые, очень тяжело, а выборка показывает, что как минимум часть информации соответствует истине (хотя не столько шпионаж, сколько оппортунистическое прошлое).
5. Специалистов по корейской политической культуре, способных разъяснить, что речь идет о нетипичной для иных национальностей традиционной методике сведения личных счетов «методом конфуцианских доносов», - нет.
6. Решение надо принимать быстро. Времени на разбирательство в каждом отдельном случае - нет.
В этих условиях, особенно с поправкой на шпиономанию 1937 года, очень легко принять решение, которое будет казаться абсолютно логичным: ликвидировать весь потенциальный очаг пожара: тех, кто стал объектом доноса - репрессировать, остальных отселить в безопасное место, радикально решив проблему анклавов в опасной зоне.
Часть 4
(или как отреагировала испанская инквизиция на массовую ловлю ведьм и колдунов - из каментов к части 3)
Можно взглянуть с другой стороны
jlm_taurus
"22 мая 1611г. Алонсо Салазар де Фриас, высопоставленный инквизитор из Испании начал то, что Ли назвал «поворотным пунктом в истории испанского колдовства». В предыдущем году светские судьи в Логроно (Наварра) начали охоту на ведьм, редкую в истории Испании, быстро собрали жертвы, принудили к признанию и сожгли обвиненных. Всемогущая испанская инквизиция, ревностно относившаяся к своему авторитету, тотчас отправила трех инквизиторов и других теологов в район Сигарра-мунди, чтобы составить отчет. Инквизиторы были поражены легковерием судей и обнаружили более 280 взрослых и много детей (слишком юных, чтобы быть сожженными), поклонявшихся Дьяволу.
Супрема приняла «Эдикт милосердия», во время действия которого ведьмы могли признаваться в своих преступлениях без наказания. Ф. был одним из инквизиторов, направленных 22 мая в подозрительные районы, чтобы исполнять эдикт.
Ф. был знаком с ситуацией, поскольку был членом первоначальной комиссии, проводившей аутодафе в Логроно. Тогда он не был удовлетворен показаниями и теперь получил возможность детально расследовать обвинения. Он провел почти 8 месяцев, побеседовал с 1802 раскаявшимися ведьмами, из которых было 1384 детей в возрасте от 12 до 14! Ф. пообещал сохранить тайну и неприкосновенность тем, кто воспользовался преимуществом периода милости, так что 81 человек взяли назад свои первоначальные признания. Другие бы тоже отвели свои показания, если бы не боялись казни за лжесвидетельство.
Объективных показаний не было. Более того, признания получали под пытками, один колдун сказал, что его жгли горящими углями. Другие были подкуплены, чтобы назвать чьих-то врагов, в одном месте юный нищий обвинил 147 человек. В целом 1672 человека были обвинены на основании ложных показаний.
После подобных бесед Ф. пришел к однозначному заключению: истерия была спровоцирована присутствием инквизитора, ищущего ведьм. Он подводит следующие итоги своих изысканий:
«Я не обнаружил никаких показаний, на основании которых можно сделать заключение, что имел место хоть один случай колдовства, в равной степени как и посещения aquellarre, присутствие на нем, нанесение повреждений или другие утверждавшиеся факты. Подобное просветление во многом укрепило мои прежние подозрения, что показания сообщников без объективных доказательств от других лиц недостаточны даже для обоснования ареста. Более того, мой опыт приводит к убеждению, что те, кто прикрываюся Эдиктом милосердия, более чем на три четверти ложно обвинили себя и своих сообщников. Кроме того, я верю, что они могли бы свободно прийти в инквизицицию чтобы отречься от своих признаний, если бы знали, что их примут доброжелательно без наказания, поскольку я боюсь, что мои усилия, направленные на это, не получили достаточной огласки».
Другие инквизиторы, которые сотрудничали с Ф. по обнародованию Эдикта милосердия, не согласились с его выводами, но Супрема приняла его заявление и пресекла дальнейшие расследования. 31 августа 1614 г. она опубликовала комплект из 32 инструк ций, приписываемых Ф., как руководство инквизиторам в отношении колдовства. Он настаивал на независимых показаниях, чтобы подтвердить обвинения, предъявленные обвиняемым в колдовстве. Свидетели могли отрекаться от своих признаний без страха пытки; признания следовало тщательно исследовать, но при возникновении сомнений в их истинности никакая конфискация собственности не допускалась. Ни один трибунал испанской инквизиции не мог предпринять никаких действий без единогласного голосования, и все подобные решения, связанные с колдовством, должны были направляться для рассмотрения в Супрему. Kpoме того, следовало прекратить все дела по колдовству, находившиеся на рассмотрении. Некоторые изменения касались жертв аутодафе 1610г. в Логроно: их собственность не должны были конфисковывать, а их потомки не должны были подвергаться наказаниям.
В результате данного поразительного за явления, исходившего от Ф., колдовство в Испании фактически прекратилось, и позже отмечено лишь небольшое количество oтдельных и единичных судебных процессов"
Рассел Хоуп Роббинс. Энциклопедия колдовства и демонологии
Часть 5
(образцы доносов в корейской диаспоре СССР образца 1937 года)
Оригинал взят у makkawity в И еще немного из рассекреченных "сигналов", чтоб аудитория могла оценить стиль. Источник тот же.
Док. № 249
Заявление Ким Чун Сена (Ли Сен Тая) в ЦК ВКП(б)
с обвинениями в адрес Те Хуна[1]
г. Москва
25 сентября 1937 г.
Я считаю, что Те Хун не может быть членом партии. Кратко хочу показать эти причины:
1) Те Хун есть сын богатого человека, который был священником лютеранской церкви в Корее.
Те Хун родился в Гимсан - провинц[ия] Челлабук. Те Хун несколько раз менял своё имя и фамилию во время пребывания в Корее. Его настоящая фамилия Ким.
Те Хун говорит, что его мать овдовела и вышла замуж второй раз за лютеранского священника, это неправда.
В настоящее время в Корее у Те Хуна имеются родные: мать, сын и дочь. Эти факты он скрывает.
Жена Ким Хичу проживает теперь в ДВК, г. Хабаровск, она была невестой Те Хуна, но брак не состоялся, потому что отеце Те Хуна поссорился с отцом теперешней жены Ким Хичу из-за того, что [они] перешли в православие. Эта женщина может дать правильные сведения о социальном происхождении Те Хуна.
2) Между 1910 и 1913 гг. (точно дату не удалось установить) Те Хун учился в лютеранской гимназии г. Пхеньян, но был разоблачён как японский шпион. Вынужден был бежать из г. Пхеньян, так как корейские революционеры хотели убить Те Хуна, затем он скрывался в буддийских монастырях в горах Конвондо, где и познакомился с Ким Са Чуном.
3) В 1913 (или 1915 г.) Те Хун поступил в военную школу, которая открылась в местечке Надягоу (Маньчжурия) по инициативе корейских революционеров. И здесь опять Те Хун разоблачён как японский шпион. Жив остался только потому, что Те Хун стал японским агентом по молодости и что он исправился. Но из военной школы всё же выгнали. Это может подтвердить Ван Сен Мин, который теперь работает в Харькове.
4) В 1921 г. поехал в Корею по заданию Коминтерна, там связался с Ким Ханом, которому поручил организовать Мусансядонмен (Союз пролетариата), хотя подозревался как провокатор. Этого Ким Хана арестовали в 1933 г. по приезде в Москву. Он всё время поддерживал связь с Те Хуном и в Москве до момента его ареста.
В тот же период Те Хун связался с Ро Бен Хи и Хван Ок, которые служили в японской полиции в Сеуле.
5) В 1923 - 1924 гг. ездил в Корею по заданию КИМ, но там он жил фактически легально и посещал легальные собрания в Сеуле. В это же время встречался со своей матерью через Хан Син Ге, который является теперь японским агентом японофильской организации «Биакхбе», об этом писали в корейской легальной прессе. Те Хун не отрицает своей встречи с Ха Син Ге. Во время своей командировки Те Хун остановился в порту Чен Шин (Семсин) в доме Син Ген Так, который является японским агентом. Те Хун помог сыну этого японского агента по имени Син Юн Мину устроиться в Интернациональную Военную школу в Ленинграде. По окончании этой школы Син Юн Мин был командирован в Красную Армию в г. Ворошилов. Он даже был членом ВКП(б) по рекомендации Те Хуна. В 1932 г. Син Юн Мин расстрелян советской властью за шпионаж в пользу Японии. Это может подтвердить член ВКП(б) т. Ким Люн, бывший командир Красной Армии, сейчас он работает в Издательстве иностранных рабочих.
6) Член ВКП(б) Шен У Сеп знает о прошлом Те Хуна, так как они учились вместе в гимназии г. Фенян. Но сам Шен У Сеп имеет тёмное прошлое, поэтому они взаимно покрывают друг друга.[2]
Ким Чун Сен[3].
Ф. 495. Оп. 228. Д. 440. Л. 38 - 39.
Заверенная (25.VII) копия, машинопись.
Далее здесь: http://makkawity.livejournal.com/1523156.html
См. также:
http://makkawity.livejournal.com/1522303.html
http://makkawity.livejournal.com/1522478.html
Часть 1
(Ситуация на Дальнем Востоке перед депортацией корейцев)
Оригинал взят у makkawity в В пандан Ким ЕнТхэку. Шелике, тут часть ответов на твои вопросы.
http://rusplt.ru/society/primorie-11833.html
...После разгрома России японцы полностью подчинили себя Корею. Все это вызвало массовый поток корейских беженцев и переселенцев в русское Приморье. Сюда же отступили воевавшие против японцев корейские партизаны - русские власти их негласно поддерживали, но в итоге заселенные корейцами районы к югу от Владивостока контролировались не русской администрацией, а корейскими старейшинами и полевыми командирами с сомнительными связями в уже японской Корее.
***
Китайский квартал во Владивостоке именовался «Миллионка», а корейский квартал незатейливо - «Корейка». Вот что писал о «Корейке» начала ХХ века очевидец: «Внешний вид этого квартала ужасен - узкие, грязные улицы, преобладают маленькие дома корейского типа, построенные внутри дворов с глинобитными стенами. Кое-где попадаются дома русского типа, принадлежащие более зажиточным корейцам. Санитарное состояние слободки так же ужасно, как и китайской части города».
***
Если японцы селились только в крупных городах, а китайцы были рассеяны небольшими группками по всему Приморью, то корейцы компактно заселяли целые сельские районы на границе с Кореей. К тому же с 1911 года все корейцы по договору считались подданными Японской империи и наличие десятков тысяч «японских подданных» напрягало и русско-украинских переселенцев, и власти Российской империи. Первые конфликтовали с корейскими селами из-за земельных угодий, а вторые опасались политических последствий.
Еще в 1908 году Приамурский генерал-губернатор Павел Унтербергер первым предложил министру внутренних дел Российской империи подумать о высылке корейцев из Приморья в другие районы страны. Этот прибалтийский немец и атаман Уссурийского казачьего войска докладывал в Петербург: «Рассчитывать, что корейцы, даже перешедшие в наше подданство и принявшие православие, будут ассимилироваться с русским населением, нет никакого основания, так как опыт показал, что проживающие в Южно-Уссурийском крае уже 40 с лишним лет корейцы сохранили свою национальность в полной мере и остаются во всех отношениях чуждым нам народом. Нельзя также надеяться на лояльность этого элемента в случае войны с Японией или Китаем; напротив того, они тогда представят из себя чрезвычайно благоприятную почву для широкой организации врагами шпионства.
Следует здесь заметить, что вселение к нам корейцев является весьма выгодным для японцев, которые поэтому и поощряют это движение. В Корее, например, образовалось утвержденное японским правительством общество, имеющее целью содействовать переселению корейцев в Южно-Уссурийский край».
Действительно, японцы активно содействовали переселению корейцев на русские территории - это снижало социальное давление в оккупированной ими Корее и создавало удобные рычаги влияния на ситуацию в Приморье. Известный российский этнограф начала XX векаВладимир Арсеньев так описал эту ситуацию: «Японцы стремятся объяпонить Корею и обкореить Южно-Уссурийский край». В первой четверти XX века доля корейцев в населении Приморья росла быстрее, чем остальных этнических групп: если по земской статистике в 1914 году их было около 15%, то к 1926 году уже свыше 25%. При этом речь идет только об учтенных корейцах, реальная их доля была еще выше.
***
В конце гражданской войны многие корейцы активно поддержали большевиков, и на Дальнем Востоке появились крупные отряды корейских коммунистов. «Красных корейцев» привлекала не только интернационалистическая риторика - ярко выраженная антияпонская направленность дальневосточных большевиков была им еще ближе.
Однако это не только укрепляло советское влияние в среде корейской диаспоры Приморья, но и создавало новые очаги напряжения. Среди атаманов и полевых командиров «красных корейцев» тут же началась борьба за власть, порой доходившая до открытых столкновений.
Так, 28 июня 1921 года в районе поселка Свободный произошел настоящий бой между конкурирующими полками красных корейцев, счет убитым шел на сотни (от Маккавити - все же там ситуация была немного иной, см.тэг книга) . Всего же вооруженные корейские отряды в Приморье тогда насчитывали 30 тысяч штыков. После завершения гражданской войны из них сформировали два корейских полка РККА.
Еще в 1919 году японцы жестоко подавили в Корее массовые восстания против их власти. И за несколько последующих лет на территорию русского Приморья в уже имевшиеся корейские села бежало свыше 100 тысяч новых корейских переселенцев. В итоге первая советская перепись населения 1926 года показала168 тысяч корейцев на русском Дальнем Востоке, свыше четверти населения Приморья. В южном Приморье корейцы составили 60% населения, а в Посьетском районе, на стыке границ Китая, Кореи и России корейцев насчитывалось 89% от числа жителей.
***
В отличие от царской власти большевики пытались вести активную социальную и просветительскую работу внутри корейских и китайских диаспор Приморья. Прежде всего была уничтожена дискриминация по национальному признаку в сфере трудовых прав. В корейских селах организовывались школы с преподаванием на национальном языке, издавались газеты и журналы на корейском и китайском. Во Владивостоке были открыты корейский институт и «Ленинская школа» для китайцев, корейский и китайский театры.
Однако все это не решало комплекс проблем, связанных с наличием в регионе двух пугающе огромных иностранных диаспор. Неудивительно, что при всем интернационализме большевиков первые мысли о массовом выселение из края корейцев и китайцев были озвучены еще в феврале 1923 года на заседании Дальневосточного бюро ЦК РКП(б).
Поводом стало появление доказательств, что японские власти Кореи, пользуясь отсутствием надлежащей охраны границы, через своих агентов активно влияли на проведение выборов в сельсоветы корейских районов Приморья.
Конечно, в 20-е годы такие радикальные меры не стали реальностью. Однако все первое десятилетие советской власти на Дальнем Востоке вопрос о диаспорах поднимался регулярно. Так, осенью 1925 года Президиум Приморского губисполкома почти с паникой констатировал, что «массовый переход госграницы корейцами принял угрожающие размеры». А в январе 1926 года приморские власти поддержал Народный комиссариат иностранных дел СССР, потребовав «принять все доступные меры для прекращения притока китайцев и корейцев на советскую территорию».
***
Китайские купцы, собственники всей недвижимости на «Миллионке», покинули СССР еще в 20-е годы, но через своих доверенных лиц контролировали квартал все эти годы. Это был изолированный и недоступный местной милиции иностранный анклав.
Так, в январе-марте 1936 года Особый отдел Тихоокеанского флота обезвредил группу китайцев (12 человек), которые по заданию японской разведки собирали информацию об оборонительных сооружениях и военной инфраструктуре Приморья. От них были получены сведения о деятельности в области на протяжении ряда лет около сотни японских агентов, которые широко пользовались поддельными документами и справками, легко приобретаемыми в китайском квартале на «Миллионке».
Ликвидация «Миллионки» проводилась почти как войсковая операция. Когда в мае 1936 года органы НКВД оцепили первые шесть домов «китайского квартала», выяснилось, что по прописке там проживало 1408 человек, из них 1165 китайцев, 223 русских (в основном женщины, сожительствовавшие с китайцами), 20 корейцев. Но сверх этого нелегально обитало еще около трех тысяч человек. Здесь было ликвидировано 96 «притонов» - подпольных курилен опиума, складов оружия, контрабанды и краденного. По итогам зачистки китайского квартала Владивостока к концу 1936 года было арестовано 807 китайцев, а 4202 выслано в Китай. Ликвидация «Миллионки» вызвала бурные возмущения местных китайцев, посольство Китая даже направило две ноты протеста. В официальном ответе дипломатов СССР китайскому правительству объяснялось, что главными причинами выселения было не негативное отношение к китайцам, а «критическое состояние зданий и криминальная обстановка».
***
Оперативные сводки тех лет пестрят сообщениями о разоблаченных агентах японской разведки корейской и китайской национальности. Но главное, что они не являются плодом шпиономании 30-х годов, а во многом подтверждаются современными исследованиями в японских архивах. Спецслужбы Японии тогда не стеснялись ни в методах, ни в средствах шпионажа.
В августе 1934 года офицеры японской разведки создали нелегальное «Общество Единой Азии» с подпольными филиалами во Владивостоке, Хабаровске и других крупных городах русского Дальнего Востока. В 1936 году в японской Маньчжурии заработала школа по обучению корейцев шпионажу и подрывной работе на территории Приморья.
Любопытно, что главной целью «школы» была подготовка в Посьетском районе (расположенном к югу от Владивостока и населенном преимущественно переселенцами из Кореи) восстания корейцев под лозунгом борьбы за автономию и присоединение к японской Корее. (От Макавити - это еще автор не в курсе про "Вновь возрождающийся Восток")
***
Первыми под пресс подготовки к возможной войне с Японией попали корейцы из приграничных сел. 21 августа 1937 года в Кремле приняли постановления «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года, цель акции в постановлении объяснялась так: «пресечение проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край».
Это постановление Кремля появилось на основе предложений штабов Дальневосточной армии и Тихоокеанского флота, где указывалось, что «оперативная обстановка в регионе схожа с периодом Русско-японской войны 1904-1905 годов, когда на территории Приморской области действовало свыше двух тысяч японских агентов из числа корейцев, которые нанесли серьезный ущерб обороноспособности Владивостока».
Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей - свыше 60 тысяч человек. При этом всем выселяемым выплачивали денежную компенсацию за оставляемое имущество и даже урожай на полях, а в пути к новому месту жительства выплачивали «суточные», как в обычной командировке. В постановлении правительства СССР властям Приморье предписывалось не препятствовать, если переселяемые вместо Казахстана захотят уехать в Корею или Китай.
К 1 октября 1937 года из Приморья на запад ушло 55 эшелонов, которые увезли в Казахстан 15 тысяч 620 корейских семей - 75 тысяч 294 человека. Были выселены все корейцы, жившие от Владивостока до Хабаровска в районах, примыкавших к границе. Но на гребне военной и шпионской истерии 1937 года этого уже показалось недостаточным. В сентябре того года нарком НКВД Ежов докладывал Сталину: «На Дальнем Востоке остается еще до 2530 тысяч корейцев, живущих в тыловых районах. Оставление в этой части корейцев на сегодня является явно нецелесообразным и опасным. Расположенные вблизи и вокруг морских баз эти корейцы, несомненно, являются кадрами японского шпионажа».
Показательно, что всесильный в те дни нарком НКВД ошибся в оценке количества корейцев. После первого этапа депортации в Дальневосточном крае оставалось еще примерно 100 тысяч корейцев - то есть на тот момент минимум десятки тысяч переселенцев из Кореи были не учтены и проживали в СССР целыми селами нелегально.
По предложению Ежова правительство СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) принимают решение выселить с Дальнего Востока всех корейцев поголовно в течение одного месяца. Вся операция закончилась 25 октября 1937 года, к этому времени было выселено 36 тысяч 442 корейских семьи - 171 тысяча 781 человек. Как подсчитали в НКВД, на Дальнем Востоке оставалось всего 700 корейцев в отдаленных районах Камчатки и в рабочих командировках на рыболовецких кораблях. Их намечалось вывезти специальным эшелоном в ноябре 1937 года.
95 тысяч 256 депортированных выселили в Казахстан, остальных 76 тысячи 525 человек - в Узбекистан. 500 семейств корейских рыбаков из Владивостока переселили в район Астрахани. В отличие от депортаций времен Великой Отечественной войны это первое массовое насильственное переселение проводилось с компенсацией всех материальных потерь - депортируемым выплачивали деньги за оставляемые дома и имущество, предоставляли субсидии на строительство и обустройство в районах нового проживания.
Однако переселение в течение двух месяцев 170 тысяч человек почти на пять тысяч километров, естественно, породило массу сложностей и трагедий. Так, один из поездов, следовавший с корейскими переселенцами в Казахстан, 12 сентября 1937 года потерпел крушение в Хабаровском крае, погиб 21 человек, полсотни было ранено. Но все это в Кремле, да и в обществе образца 1937 года, рассматривалось как неизбежные издержки предвоенного времени.
Часть 2
(из каментов к Части 1)
wim_winter
Очень показательный момент:
Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года,...
Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей - свыше 60 тысяч человек
Но уже к 1 октября 1937 года:
увезли ... 15 тысяч 620 корейских семей
Вообще, мне не совсем понятна... модальность, что ли, таких материалов. Во всех пытаются доказать, что у переселения были рациональные причины. Конечно были! Рациональные причины были и есть у всех действий власти, где бы она не была и что бы она не делала. У турок в начале прошлого века, у Гитлера, у Сталина, у Мао, у Пол Пота, у Горбачева, у Буша и т.п.
Их надо просто раскрывать в таком, примерно, ключе:
- такие-то причины
- такие-то цели, вытекающие из причин
- такие-то мероприятия, вытекающие из целей
- такое-то течение мероприятий
- такие-то последствия - кратко, средне и долгосрочные.
Все. Оправдывать (или осуждать) тут незачем. Незачем историку вступать в дискуссию с пропагандистом, на какой бы стороне он не выступал. Это не история будет, а дюковщина. Наукообразная пропаганда. Кому это нужно?
Это не отменяет, конечно, этические оценки. В данном случае - негативные, так как явно старались сделать как можно быстрее, делали все осенью - то есть народ прибыл на место и должен был еще год там до нового урожая жить; о том, что на месте ничего не готово и людей зачастую в едва ли не голую степь везут - известно или легко обнаруживаемо; о том, что при перемещении таких масс могут быть и болезни и пр. - понятно, но кто об этом подумал.
Но в долгосрочной перспективе все более менее устаканилось - корейцы злобы не затаили, не чечены чай, конфуцианцы; образовалась фактически новая культура; какую-то роль в борьбе с японцами это сыграло; ну и национальный баланс на ДВ сдвинули в нужную сторону.
furyz
переселение корейцев тогда способствует построению связей среднеазиатских республик с Южной Кореей сегодня, кто бы стал строить автозаводы в Узбекистане, не будь там корейцев например?
wim_winter
Я не ставил целью перечислить все последствия :)
Часть 3
(или что делали Гестапо во Франции, СК России и НКВД в ответ на поток доносов)
Оригинал взят у makkawity в Двойной тэг не случаен. Уж слишком хорош печальный пример.
Рассуждение историографа о том, как именно копающие друг другу ямы попали в общую могилу
Автору хочется отметить очень важную вещь, связанную с особенностями функционирования административной системы, в том числе - ее судебно-следственного блока.
Дело в том, что ее штат (или аппарат) обычно рассчитан на строго определенный уровень информационного потока. Иными словами, когда дел/доносов/сигналов мало, есть время на то, чтобы вдумчиво его расследовать и досконально разобраться в ситуации. Однако когда система начинает сталкиваться с определенной перегрузкой и на расследование по стандартам уже не хватает времени, возникает три варианта реакции системы.
К первому будто бы прибегло Гестапо во Франции, когда в ответ на практически парализовавший деятельность следственных органов поток доносов французов друг на друга, немцы объявили, что не будут принимать доносы к сведению, отлавливая только тех, кого вычислят сами .
Второй вариант наблюдается в нашей стране сейчас, - судебно-следственные органы игнорируют большинство дел, серьезно вкладываясь только или тогда, когда дело находится на серьезном контроле сверху, или при дополнительном материальном стимулировании их потерпевшей стороной, или - в так называемые «резонансные» дела, получившие широкую общественную огласку и затрагивающие определенные мифы или фетиши общественного сознания .
Однако есть и третий вариант, когда информационная перегрузка в сочетании с психологической усталостью (а в случае с корейцами - еще и слабым знанием внутренней кухни) приводит к реакции типа «Да все они виновны, а поскольку нет времени вникать во все серьезно, будем карать по упрощенной процедуре». В нашем печальном случае это и произошло. К тому же, в условиях политической обстановки в Советском Союзе в 1937 г. проигнорировать поступивший сигнал» означало риск быть расцененным как пособник того, на кого поступил сигнал.
Нам очень сложно понять этот момент, но попробуем провести мысленный эксперимент и поставить себя на место работника центрального аппарата НКВД или ГПУ образца 1937 г.: Дано:
1. Опасность конфликта с Японией видна и видна хорошо. Нет оснований сомневаться в агрессивности Японии и в том, что самураи готовы идти на любые средства, в том числе шпионаж и диверсии…
2. В приграничных районах Дальнего Востока существуют анклавы корейцев, значительная часть которых имеет гражданство Японии. Обитатели этих анклавов очень мало контактируют с русским населением, выстроили свою автономную структуру, так что мы очень мало знаем о том, что там происходит внутри. По сути, информация поступает только от самих обитателей анклавов. Возможности ее перепроверить - фактически нет.
3. Понятно, что такая территория очень удобна для предполагаемого японского шпиона с точки зрения натурализации. При этом мы знаем, что шпионы (настоящие, японские) действительно туда засылаются и их периодически ловят. Число таких шпионов довольно велико.
4. Поток информации из анклавов при этом идет - представители разных фракций корейского землячества засыпают Москву доносами, в которых обвиняют друг друга шпионаже в пользу Японии и иных смертных грехах. При этом поток доносов таков, что разобраться в том, какие из них правдивые, очень тяжело, а выборка показывает, что как минимум часть информации соответствует истине (хотя не столько шпионаж, сколько оппортунистическое прошлое).
5. Специалистов по корейской политической культуре, способных разъяснить, что речь идет о нетипичной для иных национальностей традиционной методике сведения личных счетов «методом конфуцианских доносов», - нет.
6. Решение надо принимать быстро. Времени на разбирательство в каждом отдельном случае - нет.
В этих условиях, особенно с поправкой на шпиономанию 1937 года, очень легко принять решение, которое будет казаться абсолютно логичным: ликвидировать весь потенциальный очаг пожара: тех, кто стал объектом доноса - репрессировать, остальных отселить в безопасное место, радикально решив проблему анклавов в опасной зоне.
Часть 4
(или как отреагировала испанская инквизиция на массовую ловлю ведьм и колдунов - из каментов к части 3)
Можно взглянуть с другой стороны
jlm_taurus
"22 мая 1611г. Алонсо Салазар де Фриас, высопоставленный инквизитор из Испании начал то, что Ли назвал «поворотным пунктом в истории испанского колдовства». В предыдущем году светские судьи в Логроно (Наварра) начали охоту на ведьм, редкую в истории Испании, быстро собрали жертвы, принудили к признанию и сожгли обвиненных. Всемогущая испанская инквизиция, ревностно относившаяся к своему авторитету, тотчас отправила трех инквизиторов и других теологов в район Сигарра-мунди, чтобы составить отчет. Инквизиторы были поражены легковерием судей и обнаружили более 280 взрослых и много детей (слишком юных, чтобы быть сожженными), поклонявшихся Дьяволу.
Супрема приняла «Эдикт милосердия», во время действия которого ведьмы могли признаваться в своих преступлениях без наказания. Ф. был одним из инквизиторов, направленных 22 мая в подозрительные районы, чтобы исполнять эдикт.
Ф. был знаком с ситуацией, поскольку был членом первоначальной комиссии, проводившей аутодафе в Логроно. Тогда он не был удовлетворен показаниями и теперь получил возможность детально расследовать обвинения. Он провел почти 8 месяцев, побеседовал с 1802 раскаявшимися ведьмами, из которых было 1384 детей в возрасте от 12 до 14! Ф. пообещал сохранить тайну и неприкосновенность тем, кто воспользовался преимуществом периода милости, так что 81 человек взяли назад свои первоначальные признания. Другие бы тоже отвели свои показания, если бы не боялись казни за лжесвидетельство.
Объективных показаний не было. Более того, признания получали под пытками, один колдун сказал, что его жгли горящими углями. Другие были подкуплены, чтобы назвать чьих-то врагов, в одном месте юный нищий обвинил 147 человек. В целом 1672 человека были обвинены на основании ложных показаний.
После подобных бесед Ф. пришел к однозначному заключению: истерия была спровоцирована присутствием инквизитора, ищущего ведьм. Он подводит следующие итоги своих изысканий:
«Я не обнаружил никаких показаний, на основании которых можно сделать заключение, что имел место хоть один случай колдовства, в равной степени как и посещения aquellarre, присутствие на нем, нанесение повреждений или другие утверждавшиеся факты. Подобное просветление во многом укрепило мои прежние подозрения, что показания сообщников без объективных доказательств от других лиц недостаточны даже для обоснования ареста. Более того, мой опыт приводит к убеждению, что те, кто прикрываюся Эдиктом милосердия, более чем на три четверти ложно обвинили себя и своих сообщников. Кроме того, я верю, что они могли бы свободно прийти в инквизицицию чтобы отречься от своих признаний, если бы знали, что их примут доброжелательно без наказания, поскольку я боюсь, что мои усилия, направленные на это, не получили достаточной огласки».
Другие инквизиторы, которые сотрудничали с Ф. по обнародованию Эдикта милосердия, не согласились с его выводами, но Супрема приняла его заявление и пресекла дальнейшие расследования. 31 августа 1614 г. она опубликовала комплект из 32 инструк ций, приписываемых Ф., как руководство инквизиторам в отношении колдовства. Он настаивал на независимых показаниях, чтобы подтвердить обвинения, предъявленные обвиняемым в колдовстве. Свидетели могли отрекаться от своих признаний без страха пытки; признания следовало тщательно исследовать, но при возникновении сомнений в их истинности никакая конфискация собственности не допускалась. Ни один трибунал испанской инквизиции не мог предпринять никаких действий без единогласного голосования, и все подобные решения, связанные с колдовством, должны были направляться для рассмотрения в Супрему. Kpoме того, следовало прекратить все дела по колдовству, находившиеся на рассмотрении. Некоторые изменения касались жертв аутодафе 1610г. в Логроно: их собственность не должны были конфисковывать, а их потомки не должны были подвергаться наказаниям.
В результате данного поразительного за явления, исходившего от Ф., колдовство в Испании фактически прекратилось, и позже отмечено лишь небольшое количество oтдельных и единичных судебных процессов"
Рассел Хоуп Роббинс. Энциклопедия колдовства и демонологии
Часть 5
(образцы доносов в корейской диаспоре СССР образца 1937 года)
Оригинал взят у makkawity в И еще немного из рассекреченных "сигналов", чтоб аудитория могла оценить стиль. Источник тот же.
Док. № 249
Заявление Ким Чун Сена (Ли Сен Тая) в ЦК ВКП(б)
с обвинениями в адрес Те Хуна[1]
г. Москва
25 сентября 1937 г.
Я считаю, что Те Хун не может быть членом партии. Кратко хочу показать эти причины:
1) Те Хун есть сын богатого человека, который был священником лютеранской церкви в Корее.
Те Хун родился в Гимсан - провинц[ия] Челлабук. Те Хун несколько раз менял своё имя и фамилию во время пребывания в Корее. Его настоящая фамилия Ким.
Те Хун говорит, что его мать овдовела и вышла замуж второй раз за лютеранского священника, это неправда.
В настоящее время в Корее у Те Хуна имеются родные: мать, сын и дочь. Эти факты он скрывает.
Жена Ким Хичу проживает теперь в ДВК, г. Хабаровск, она была невестой Те Хуна, но брак не состоялся, потому что отеце Те Хуна поссорился с отцом теперешней жены Ким Хичу из-за того, что [они] перешли в православие. Эта женщина может дать правильные сведения о социальном происхождении Те Хуна.
2) Между 1910 и 1913 гг. (точно дату не удалось установить) Те Хун учился в лютеранской гимназии г. Пхеньян, но был разоблачён как японский шпион. Вынужден был бежать из г. Пхеньян, так как корейские революционеры хотели убить Те Хуна, затем он скрывался в буддийских монастырях в горах Конвондо, где и познакомился с Ким Са Чуном.
3) В 1913 (или 1915 г.) Те Хун поступил в военную школу, которая открылась в местечке Надягоу (Маньчжурия) по инициативе корейских революционеров. И здесь опять Те Хун разоблачён как японский шпион. Жив остался только потому, что Те Хун стал японским агентом по молодости и что он исправился. Но из военной школы всё же выгнали. Это может подтвердить Ван Сен Мин, который теперь работает в Харькове.
4) В 1921 г. поехал в Корею по заданию Коминтерна, там связался с Ким Ханом, которому поручил организовать Мусансядонмен (Союз пролетариата), хотя подозревался как провокатор. Этого Ким Хана арестовали в 1933 г. по приезде в Москву. Он всё время поддерживал связь с Те Хуном и в Москве до момента его ареста.
В тот же период Те Хун связался с Ро Бен Хи и Хван Ок, которые служили в японской полиции в Сеуле.
5) В 1923 - 1924 гг. ездил в Корею по заданию КИМ, но там он жил фактически легально и посещал легальные собрания в Сеуле. В это же время встречался со своей матерью через Хан Син Ге, который является теперь японским агентом японофильской организации «Биакхбе», об этом писали в корейской легальной прессе. Те Хун не отрицает своей встречи с Ха Син Ге. Во время своей командировки Те Хун остановился в порту Чен Шин (Семсин) в доме Син Ген Так, который является японским агентом. Те Хун помог сыну этого японского агента по имени Син Юн Мину устроиться в Интернациональную Военную школу в Ленинграде. По окончании этой школы Син Юн Мин был командирован в Красную Армию в г. Ворошилов. Он даже был членом ВКП(б) по рекомендации Те Хуна. В 1932 г. Син Юн Мин расстрелян советской властью за шпионаж в пользу Японии. Это может подтвердить член ВКП(б) т. Ким Люн, бывший командир Красной Армии, сейчас он работает в Издательстве иностранных рабочих.
6) Член ВКП(б) Шен У Сеп знает о прошлом Те Хуна, так как они учились вместе в гимназии г. Фенян. Но сам Шен У Сеп имеет тёмное прошлое, поэтому они взаимно покрывают друг друга.[2]
Ким Чун Сен[3].
Ф. 495. Оп. 228. Д. 440. Л. 38 - 39.
Заверенная (25.VII) копия, машинопись.
Далее здесь: http://makkawity.livejournal.com/1523156.html
См. также:
http://makkawity.livejournal.com/1522303.html
http://makkawity.livejournal.com/1522478.html